Его резкий порыв, когда он прижимает к себе несколько сбивает меня с толку. Но едва наши тела соприкасаются, как внизу живота начинает ныть. Я инстинктивно подаюсь к нему, опираясь на его плечи, проводя по ним своими руками. Его слова завораживают. К черту Рема! Все что меня сейчас занимает, это его губы, которые так страстно и напористо шепчут о желанном. О том, что и меня гложет. Он не успокоится, если между нами что-то произойдет и я могу его понять и даже продолжить эту речь. Не успокоюсь, напротив, захочу большего, уверена что захочу, потому что не может такое желание не оправдаться, не захлестывать с головой, будто дрейфуешь в бушующем океане без спасательного круга.
Нерон затягивал меня вниз, на дно. Там где нет воздуха, где темно и страшно, холодно. Но черт возьми, я прекрасно понимала, что стоит мне почувствовать Нерона рядом, встретиться глазами, как тьма озарится миллионом ярчайших огней. Все загорится, вспыхнет. Черт, как же мне его хочется, чтобы его руки наконец коснулись меня не через ткань. Теперь мне мало только поцелуев и отсутствия расстояния между телами. Я хочу его всего. Со мной, во мне.
Я бросаю на него полный похоти взгляд, облизывая губы и уже почти готовая запрыгнуть на него. Желание сносит мне крышу, его взгляд и обжигающее дыхание на моей коже возле губ, когда его лицо так близко к моему.
Он говорит, что никто никогда не сможет его терпеть, кроме Рема. Возможно оно и так. У Рема был очень легкий характер, когда дело касалось его любимых. Он был готов броситься на амбразуру, спустить многое на тормозах, прекрасно понимая, что Нерон не из цветов сделан и что дерьма в нем на весь Панем хватит. Откуда только столько терпения? Потому что я всегда взрывалась. Сцевола умудрялся доводить меня до истерик с самого первого дня, но и я знатно компасировала его мозг, разжигая азарт. Можно было вести счет о победах и поражениях, принимать ставки в клинике, пытаясь угадать, кто же из нас выиграет.
И все бы ничего и я уже почти притягиваю его к себе, чтобы он наконец заткнулся, когда он произносит свою завершающую фразу, повязывая словно бантик на подарочной коробке.
- Делить? – выплевываю я, резко отстраняясь и глядя на него с искренним удивлением. Он это серьезно? Он считает, что все решено или что он уже давно мною владеет?
И только тут я понимаю, какого хрена я творю. Я же сама подставляюсь. Я и правда хочу его, сейчас. Прикрываясь словами, что тогда он успокоится, но на самом деле понимая, что я уже не успокоюсь и захочу его еще больше. Рем ушел на второй план, потому что страсть такая сильная, что застилает глаза, ломает тело, когда рядом с ним, когда вижу его.
- Но, мой дорогой, ты ни с кем меня не делишь. – шиплю я со злобой глядя на него. И почему-то так обидно. Не потому что он меня с кем-то делит или должен был делить. А потому что в принципе не должно было происходить этого. – Это твой брат имеет меня где захочет, пока ты тут полисаднички высаживаешь. И имеет полное право. Потому что подсуетился вовремя. А не выебывался.
Черт, как будто бы если он кинулся мне на шею с самого начала и согласился на терапию добровольно, между нами сейчас что-то бы было. Он бы перестал быть мне интересен, не было бы кайфа гнобить его и задевать.
Я веду рукой по его шее, спускаясь вниз к животу.
- Забавно. Для любящего брата, ты слишком часто думаешь, - пальчиками едва касаясь его брюк блуждаю по молнии и ладонью чувствую его возбуждение, а мои губы растекаются в противной ухмылке, - да, этим.
В моих глазах пляшет недобрый огонек. Я знаю, как он возбужден, я чувствую тоже самое и ей-богу, когда касаюсь его даже через брюки, то дыхание на секунду обрывается. Но пора заканчивать это, иначе уже никакие слова меня не остановят, потому что его губы все еще слишком близко, его глаза слишком горят и я в них растворяюсь, мечтая наконец стянуть с него рубашку и освободиться от узкого платья. Нерону просто не нужно было останавливаться, но он решил поставить вопрос ребром, чего хочу я. Все очень просто, он не прогадал и я хочу его сейчас, но он безмозглый, самоуверенный дурак, считающий что он делит ту, которой в сущности у него никогда не было.
- Делить он меня не хочет. – я сбрасываю его руки с ягодиц и отхожу, пряча свои собственные в кармане. Меня бьет псих и требуется некоторое врем не смотреть на Нерона, чтобы отпустить желание и распустить злость. – А я не хочу жить как на вулкане. – разворачиваюсь обратно к нему. – Мне хватает шизофренички матери, а ты предлагаешь в добавок прятаться с тобой по углам клиники, чтобы удовлетворить твой стояк от воздержания. – и по большому счету, почему я так злюсь? Не потому ли что все происходящее отдает ноткой безысходности? – Бросить твоего милого, доброго, хорошего, идеального брата, ради тебя? А что ты мне дашь, Нерон?
И стоит ли продолжать вообще этот разговор, потому что чем дальше он заходит, тем труднее говорить адекватно. Оно наваливается одно на другое, словно груда грязного белья и от вони уже задыхаешься. Я знаю, что могло бы мне помочь снова вздохнуть. Если бы Нерон меня обнял, как еще пару минут назад. Но сколько раз я ставила точку во всем происходящем, но получались какие-то дурацкие запятые и одни междометия.
Я подхожу к входной двери и открываю ее, демонстрируя, что разговор окончен.
- Забудь о моих словах. Мама переживет, мы справимся. А ты продолжай лечение с доктором Октавием. Отвлекать тебя больше не буду. Чтобы у тебя не возникало иллюзий, что ты меня делишь.
Не делит, потому что оба были настолько уперты и настолько слепы, обозлены, что сразу не смогли ничего увидеть. Сейчас менять что-то… Нерон может и готов, но только вот я не готова. Мне светит стабильная жизнь с человеком, который меня холит и лелеет. Нерон жалеть не будет, он не сможет, не умеет. Я и правда не знаю, какой выдержкой надо обладать, чтобы вытерпеть его. Разве что, влюбиться до смерти.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-03-30 17:58:32)

Нерон уходит, но прежде бросает мне кость, на которую я уже не могу среагировать, потому что не остается ни сил, ни желания. Он просто добивает меня окончательно своей фразой. Я делаю себя на обоих, четко различая, что жить я буду с одним, а трахаться хочу с другим. Ничего не скажешь, мать, удобно устроилась, курица ты тупая. И ведь с другой стороны, при всех моих нервах, все очень круто. А между тем Нерон объясняет мне, что он имел в виду и я сдуваюсь, словно воздушный шарик, падая в свое кресло и закрывая глаза. Когда все стало так сложно? Наши с ним желания относительно друг друга всегда совпадали, убить ли, прижать, довести до истерики, поцеловать. А сейчас все превращается в такой сумбур, что отследить где и какая эмоция уже нереально.
Я хочу Нерона, но жить буду с Ремом. Почему? Все логично, потому что Рем – это благополучие, семья, которую всегда хотела моя мать, которую хочу я, красивая счастливая, уютная, спокойная. Нерон – это один большой комок неприятностей, грязи и гнева, который хочется разматывать, развязывать узлы и докапываться до того, что сейчас мелькнуло в этой одной просто фразе. Он просто хочет быть со мной, но я сама выстраиваю барьеры, то притягивая его к себе, то отталкивая как можно дальше, указывая ему на его место, различая наши социальные статусы и разве что табличку на него не вешать с надписью: «Наркоман-неудачник!» Как же мерзко сейчас, до тошноты, которая подкатывает к горлу и поэтому приходится открыть окно и глотнуть свежего весеннего воздуха. Кого я из себя строю? Искусительницу, прилежную подружку? Я задавала вопросы Нерону о том, кто он. Но по сути, я сама теперь и не знаю, кто я такая, если тянусь к одному, а живу совсем с другим. Ведь не этому мама меня учила своим примером, совсем не этому.
Время тянется. День изо дня стрелки часов двигаются так медленно, что за это время я могла бы пройти весь жизненный цикл, пройдя через реинкарнацию раз тридцать. Хотя лучше бы я прошла через смерть и возрождение, чем через то, через что прошла.
Почему-то после произошедшего с Ремом стало сложнее. Он все еще мне нравился, с ним все еще было спокойно, но мне как будто чего-то не хватало. И я прекрасно понимала, чего мне именно не хватало. Чего-то мелкого и наркоманского, с привкусом сознательного сволочизма на губах.
Кажется, Нерон постепенно приходил в себя, и внутри как-то отпускала тревога, что он все-таки сорвется, забросит лечение, наплюет на всех и забьется в свою раковину. Но он напротив, шел вперед, принимал участие в групповых сеансах. Рем поприсутствовал на некоторых из них. И однажды пришел домой совершенно без сил.
- Он говорил о Сабине. Он говорил с тобой о ней?
Я немного растерянная, качаю отрицательно головой. Это я говорила с ним о Сабине, но не он. Никогда. Он говорил о себе, о том как ему страшно оставаться одному, мы говорили о Реме. В последнее время чаще всего о Реме и том, как он становится третьим лишним. Черт, хотя я и пыталась выставлять все так, будто это Нерон всему виной, но тем не менее горечь от произошедшего не прошла, и я постепенно понимала, что кашу заварила я, именно в тот момент, когда позволила Нерону себя поцеловать. А может даже значительно раньше, когда поддалась на уговоры Рема пойти на свидание вместо четкого «нет».
- Я никогда не видел его таким.
- Хочешь поговорить об этом? – спрашивая, кладя руку ему на плечо, пока он уткнулся головой мне в живот. Но теперь его очередь отрицательно качать головой.
Ну что ж, дело его. Хотя внутри меня что-то оживает и одновременно умирает. Нерон идет на поправку, о смог заговорить о Сабине, значит начала ее отпускать. Но в то же время, если он начал ее отпускать, значит он готов идти дальше, готов встречать новых людей. Новых девушек. И почему, если все дело было тупо в сексе, в воздержании, в котором я обвинила Нерона, почему если я считала, что все дело именно в этом, то сейчас мне так противно думать о том, что его может обнимать кто-то кроме меня, что он может целовать кого-то стороннего, так же отчаянно скользя языком по губам этой тупой дуры и притягивать ее к себе. Почему так… ревностно об этом думать?
И все усложняется, когда через неделю, Рем делает мне предложение. Он говорит много и с пылом, и между строк мелькает фраза, что этим шагом он обязан Нерону, что просто понял, что не хочет терять время и растрачивать жизнь. Рем вполне уверен, что любит меня и что только я сделаю его счастливым. Прекрасно, милый, просто прекрасно, но кто сделает счастливой меня?
Но я соглашаюсь. Конечно, соглашаюсь, разве может быть иначе? Но ставлю условие, что прежде мы подождем, пока Нерон выйдет из клиники, потом через пару дней сообщим ему лично. Точнее сообщит ему Рем, а потом уже устроим официальную помолвку.
И все проходит так как я говорю. Рем не противится, ему так даже не нравится, хотя он и с трудом выждал нужный срок. Мы устраиваем банкет по случаю помолвки, много гостей, глупых и пустых взглядов, мне определенно завидуют, что эта интрижка все-таки вылилась в нечто серьезное. Но среди всех я взглядом вылавливаю глаза Нерона. Он присутствует на мероприятии недолго, но и тех пары минут что мы переглядываемся хватает, чтобы понять, что каждый думает о чем-то своем. Не знаю, о чем думает Нерон, но я просто хочу встать и уйти из зала вместе с ним. Но вместо этого не трогаюсь с места и улыбаюсь Рему и целую его как положено жениху и невесте.
Маме я только однажды пытаюсь сказать, что выхожу замуж. Но она вернувшись в свое молчаливое и спокойное, амебное состояние, бормочет что-то про то, что у ее девочки будет самая красивая свадьба на свете. Она давно перестала меня слушать.
Спустя некоторое время, когда Рем уезжает по работе в Третий, я решаю выбраться на люди сама. В одном из клубов, я конечно встречаю своих некоторых подруг и у нас заводится неплохая компания.
- Регина, как там твой жених? Где он?
- Он уехал по делам в другой дистрикт.
- Какое колечко. Приятно иметь такого щедрого жениха.
- Ну брат его тоже не менее щедр. Но по другой части. Сегодня он кажется решил спустить все деньги накопленные за время воздержания.
Я тут же напрягаюсь. Они говорят о Нероне и не в самом лучшем контексте.
- Да, уже и подружку завел. И это всего лишь второй его клуб за вечер. Говорят он собирается еще куда-то.
- Решил вспомнить старые времена? Каков пассаж.
- Регина должно быть это твой косяк, раз твой пациент снова взялся за старое.
Я бросаю на свою подругу такой злобный взгляд, что улыбка на ее губах меркнет.
- Он – не пациент. – выплёвываю я и тащусь в другую сторону зала, лишь бы выискать Сцеволу и понять в каком он состоянии.
Я была в бешенстве, в истерике. Но все это меркнет и бледнеет в сравнении с тем фактом, что когда я нахожу Нерона, он обжимается с какой-то блондинкой, напротив него на столе стоит пара рюмок и я думаю, что это далеко не первые и не последние его достижения. А в своих наманикюренных пальчиках блондинка держит косячок, который так любовно пристраивает Нерону в зубы.
Я молча, ничего не говоря, подхожу к ним и выхватываю косяк у девицы из рук.
- Вон пошла. – шиплю я злобно не глядя на девчонку.
- Эй, тетя, ты бы шла отсюда, пока тебе фэйс не попортили.
- Я сказала, вон пошла отсюда, блядь чертова.
Девчонка все-таки ретируется, а я в это время пытаюсь привести Нерона в чувства отвешивая ему звонкую пощечину и нависая над ним.
- Ты придурок! Какого хрена ты творишь! Все свои усилия спустил в канализацию, сволочь! Нахрена ты это сделал? – я кричу на него, держа его за шею обеими руками и привлекая к себе внимание.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-03-31 00:19:17)

Я чувствую запах алкоголя и травки, настолько близко находятся наши лица. Я то ли напугана, то ли зла до чертиков, но внутри так больно защемляет что-то от происходящей картины. От окосевшитх глаз Нерона, от его туманного взгляда который он не способен сфокусировать, от его вялых движений руками, которые он тянет ко мне, от его пьяной, но отчего-то поломанной улыбки.
Но мое лицо мгновенно каменеет, а губы сжимаются в тонкую линию, когда он называет меня деткой и говорит, что соскучился. Кого он видит в этот момент? Сабину? Эту тупую прошмандовку, которая терлась об него еще с минуту назад? Не имеет значения, потому что он ловит глюк о ком-то, о чужой. И от этой мысли все тело сводит судорогой и я снова ударяю его по лицу, резко отклоняясь и глядя на него с ненавистью и даже какой-то обидой.
- Ублюдок. Делить он меня не хочет… - шиплю я.
Но меня так сильно трясет от этой картины, что эмоции сменяются одна за другой со скоростью света.
Что же он натворил? Кто же накачивается после чистки? Идиот. Зачем он это сделал? Я же была уже уверена, что все прошло нормально и он был нормальным. Да, опустевшим, да, слабым, но черт возьми, у него столько еще было впереди. У него был он сам, брат, который его любит, нашел бы девчонку, которая бы влюбилась в него до смерти. Потому что с Нероном по-другому не бывает. Его либо ненавидишь до приступов рвоты, либо любишь так сильно, что смотреть на него невозможно, если он не рядом, а с кем-то другим.
И ведь придурок даже не понимает, насколько опасен для него даже простой алкоголь! Эта чистка – своеобразная химическая обработка организма. Лекарства все еще содержатся в его крови, готовые напасть на любую угрозу. Была бы одна рюмка, я бы и не вякнула, но Нерон не умеет сдерживать себя, он отрывается по полной, вытравливая в себе все, что осталось. Этот имбицил и не понимает, что на этот раз вытравить из себя может сразу жизнь, потому что как процесс завязки не проходит, подобно прогулке по ромашковому полю, так и новое употребление грозит определенными последствиями. Например, смертью. О господи, я не могу его потерять. Не после того, что между нами было. Точнее, как раз таки не было. И от этого еще страшнее.
- Господи, какой же ты болван. – я на секунду прикрываю лицо руками, внезапно хочется закричать на него, привести в чувства и высказать ему все, но так, чтобы он отреагировал. Но он в полной прострации, а мне хочется выть от паники.
Я глубоко вдыхаю несколько раз, успокаиваясь и убирая волосы с лица. Потом смотрю на Нерона. Тот все еще летает в выдуманной стране на розовом единороге, пускающем радугу из задницы. Или Нерон и сам единорог?
Ладно, Нерон нарвался.
Я достаю из сумки резинку для волос и собираю волосы в высокий хвост, чтобы не мешали. Отодвигаю стол, стоящий напротив Нерона так, что пара рюмок с грохотом падают на пол, но не разбиваются. Подхожу к Нерону и тяну его за руку, пытаясь поднять. Хорошо хоть он не успел набрать вес после выхода из клиники.
- Подрывайся, сволочь. – шиплю я и тяну его. Но пьяное тело едва шевелится будто ленивый жирный червяк. Приближаю к нему свое лицо и снова тяну за руку, но уже мягче, как бы подстраиваясь под его плечо и попутно поднимая рукой его голову, чтобы он обратил на меня внимание. – Милый, ну давай, вставай, пойдем домой. – он поддается. – Вот так, мой хороший, давай. Ты у меня такой молодец.
По ходу процесса убеждения приходится скинуть туфли, чтобы Нерону было удобнее опираться, а мне удобнее идти.
Сцевола еще сильно пожалеет об этом, когда придет в себя, потому что видят боги, еще ни с кем я так не носилась как с этим ребенком. И ради чего, спрашивается? Уж точно не ради Рема. Ради Нерона или себя? Мы медленно идем в сторону выхода, на нас все таращатся. Позорище. Я уже представляю заголовки газет: «Брак, как защита от судебных тяжб?». Вот уж почешут эти журналюги языками, что я не вылечила Нерона, зато удачно выскочила замуж за его брата. Но самое хреновое, если Рем увидит это в новостях. Этого мне бы точно не хотелось. Надо постараться привести Нерона в порядок к приезду Рема, иначе кому-то не сносить головы. Скорее всего самому Нерону, которому уже будет плевать на все. Я сама лично снесу эту тупую голову с плеч. Буквально сегодня.
Мы спускаемся на парковку и водитель тут же подскакивает ко мне, чтобы донести Нерона до машины. Шофер меня знает. Впрочем, кто не знает будущую жену брата Нерона Сцеволы? Прежде чем сесть к Нерону на заднее сидение, я замечаю кучу упаковок от презервативов, большинство из них не использованы, но валяются и пустые фантики.
- Ах вот как! Пристроил таки свой член, мерзота. Только очнись, Нерон, я тебя на такие кусочки порву, что можно будет по этим упаковкам распихать и продавать детям в качестве показательного примера.
Я сажусь на заднее сидение и голова Сцеволы тут же падает на мое плечо. Я устраиваюсь по удобнее, спиной к двери, чтобы голова Нерона покоилась на моей груди.
- В клинику? – с готовностью спрашивает водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида.
Я размышляю над его вопросом некоторое время. Мужчина умен, понимает в каком состоянии его хозяин и что с ним нужно делать. Я провожу рукой по отросшим волосам Нерона.
- Домой. К нему домой.
Водитель молча нажимает на газ.
- Скоро мы будем дома, только не отключайся. Будь со мной. - шепчу я, поглаживая Нерона по щеке и глядя на пролетающий пейзаж ночного города за окном.
Со стороны может показаться, что я очень спокойна, но внутри все напряжено до такой степени, что кажется один случайный взгляд или вздох может заставить меня истерить. Но я только пялюсь в окно, нашептывая что-то Нерону и таким образом успокаивая свою совесть. Нужно было передать его другому специалисту еще с самого начала, когда все перешло на личное, когда захотела его уничтожить. Все могло быть иначе и сейчас, если бы он и накачался, то он был бы для меня всего лишь неудачником-братом моего жениха, а не человеком, ради которого я готова пожертвовать репутацией.
Охранник, поджидавший нас у входа в лофт, берет Нерона под руку и тащит в спальню.
- Нет-нет. В душ его. – тут же говорю я профессиональным тоном, ставя сумку на пол и бросая туфли где придется, словно не в первый раз сюда прихожу.
Мы идем в душ, куда тут же прискакивает прислуга, молодая девчонка-безгласая, которой я велю принести бутылку воды.
- Надо промыть желудок. Я сейчас вернусь, а ты пока переодень его.
Я и сама бегу переодеться во что-то более удобное чем платье. У Нерона куча вещей, но ни одна из них мне не подходит, поэтому приходится выбрать пайту и спортивные штаны, которые с моей легкой руки становятся криво обрезанными шортами. Ничего, переживет как-нибудь эту трагическую потерю.
Возвращаюсь в ванную, где Нерон уже переодет в домашнее и отпускаю прислугу на короткое время, пока они мне вновь не понадобятся. Остаюсь в ванной со Сцеволой наедине, начиная накачивать его водой, сопутствуя это все приличной порцией брани.
- Ненавижу, как же я тебя ненавижу. Идиот. Все мои усилия, все что я тебе сказала, все коту под хвост. Нахрена только корячилась, чтобы лечить такого оболтуса как ты. Нихрена же помощь чужую не ценишь. Лишь бы налакаться и глючить о прошмандовках. – я один за одним стаканом заставляю его пить воду. Лекарств у меня с собой необходимых, конечно, нет, поэтому приходится справляться дедовскими методами. – Давай, родной, еще один стакан и все будет хорошо.
Сама не понимаю, как умудряюсь так сочетать ласку и брань. Просто Сцевола выводит меня из себя, заставляет мозг закипать и шататься от желания убить его и обнять.
Наконец Нерона выворачивает, один за одним, позывы сотрясают его тело, будто он готовится вырвать свой желудок. Сейчас должно стать легче, но голова все равно будет тяжелой. Правда, не настолько тяжелой, насколько она будет завтра.  Моя рука покоится на его плече, пока его выворачивает наизнанку. Я рядом, я тут, чтобы посмотреть, как ты корчишься от боли, чтобы в любой момент вписать тебе за то, что ты натворил, чтобы поддержать тебя.
Я зову Ареса, который тут же появляется в дверях, готовый выполнить любое мое указание. Он укладывает Нерона в ванную. Сцевола уже немного приходит в себя, хотя взгляд еще немного окосевший. Хороший показатель. По крайней мере, он не отключается. А был бы организм по слабее, корчился бы уже в предсмертных муках, чертов идиот. И не описать словами как я на него зла. Поэтому я отправляю Ареса обратно за дверь, а сама забираюсь в ванную к Нерону и врубаю на полную мощность холодный душ, направляя его на голову горе-накромана.
- Ты хоть понимаешь, что этот косяк мог стоить тебе жизни, придурок? Ты понимаешь, что ты мог погибнуть? Лекарства вызывают отторжение наркотиков, а ты решил все по новой. Мало тебе было прошлого раза? – я все говорю и говорю, решая, что он едва ли меня слышит. Холодная вода впитывается в одежду стекая по спине и ногам, только я почему-то не замечаю холода. А если меня и трясет, то от страха, который внезапно вырывается наружу. Внезапно, когда опасность миновала, когда Нерон все еще дышит и на сегодня уже нет сомнений, что он доживет до утра. – Боги, ты вообще ни о ком не думаешь кроме себя?.. Что было бы, если бы ты…

Я вижу как Нерона трясет, но упорно заливаю его холодной водой. Это должно помочь, потому что иначе он просто не проснется от того страшного сна, в котором сейчас прибывает. Что, мой дорогой, значит как ужираться в гавно и курить, так это мы первые, а как отходняк, так без нас? Так не бывает и уж он то прекрасно должен был понимать, что последует за его действиями. Еще и блядь какую-то подцепил. А вдруг она заразная? Придурок.
Не знаю, трясет ли меня вместе с ним или это мое собственное волнение, но чувствую как ноги немеют, но взгляд мой неустанно отслеживает все перемены в поведении Нерона. И мне удается засечь искру жизни в его потускневших глазах. Боги, ну зачем он только опять все начал? Зачем ему это было делать? Почему я не могу понять этого человека, почему своих собственных чувств не могу к нему понять? Ведь системно обрываю его, говорю «нет», но в то же время прихожу за помощью к нему и его же спасаю, не жалея свою репутацию и свою голову, на которую потом свалится гнев Рема, если только он об этом узнает. Зачем я вообще во всем это ввязалась?
Нерон касается холодной ладонью моего лица и его взгляд направлен на меня.
То есть все, что я делаю, оно вот ради этого, да? Потому что видят боги, это прикосновение…я словно ждала его так долго, словно только этого мне не хватало для целостности себя. Сколько в этом жесте мольбы, сколько усталости. Его улыбка заставляет меня замереть и опустить душ в сторону, так что брызги летят от стенки. Момент такой хрупкий, такой мимолетный, но мне кажется, никогда еще время так не останавливалось как сейчас. Это приветствие или прощание? Или благодарность? Он вообще видит меня? Кого он видит? Это невыносимо и я едва успеваю поймать его руку и голову, когда он отключается.
С минуту я наблюдаю за обстановкой, а потом глухим голосом зову Ареса. Он помогает мне выбраться из ванной.
- Вытащи его и уложи в кровать. Накрой самым теплым одеялом, которое только есть в доме.
- Да, мэм. – кивает охранник и подходит к Нерону, вытаскивая его из ванной. Худшее позади, а мне все еще видятся его глаза и как будто прикосновение пальцев к коже начинает гореть на щеке. – Мэм, вам нужно переодеться. Мелита может приготовить вам поесть. Мэм?
Я с трудом перевожу взгляд на Ареса, потом на себя и понимаю, что я до безобразия мокрая, что мне холодно и голодно. Я очень хочу есть.
- Нет, Арес, я не голодна. Уложи его.
Я велю Мелите только принести мне другую пайту и полотенце. А сама отправляюсь в душ. Стоя под горячими струями воды я очень долго смотрю в стенку напротив себя, будто там не стена вовсе, а Нерон, смотрящий на меня с горькой, усталой усмешкой. Он снова касается моей щеки, а я протягиваю руку в ответ, но пальцы скользят по влажной стене. Тело трясется, хотя горячая вода стекает и не дает холоду пробраться под кожу. Но холодно где-то внутри и как будто спазм в животе, я сжимаюсь и опускаюсь на колени, все еще касаясь рукой стены. Не помню, когда я так плакала последний раз, не помню, когда так сильно боялась, но прекрасно понимаю, что если бы только я не была сегодня в том клубе, если бы только Нерон принял что-то по крепче, если бы только мы не успели, то Нерон мог бы умереть. Я не знаю, как смотрела бы в глаза Рему. А главное, я не знаю, как смотрела бы на себя после такого.
Выбираясь из душа, Мелита все-таки предлагает мне мятный чай и я не отказываюсь. Иду сразу же в спальню Сцеволы. Забавно, я рассчитывала увидеть здесь интерьер похожий на бордель или грузовик дальнобойщика с кучей голых баб, развешенных по стенкам. Но это вполне себе приличная и самая обычная комната. Стильная, мужская, местами откровенно ребяческая, но все же не было в ней ни вульгарности, ни разврата.
Нерон спит в кровати, укутанный в одеяло. Лицо его даже в темноте комнаты кажется бледным. Под глазами выступают почти черные синяки и все лицо осунулось, будто ему осталось всего ничего до смерти. Но это обманчиво. На самом деле он больше чем жив и по крайней мере сегодня но утро он встретит. А что будет дальше? Я даже представить себе не могу.
Опускаюсь рядом с ним на кровать, глядя на его спящее лицо и понимаю, что ночка будет не простой. Я ложусь рядом с Нероном и жду когда Мелита принесет мне чай, но так и не дожидаюсь, потому что усталость наваливается на меня, придавливая к кровати и закрывая глаза. Я засыпаю слишком быстро и слишком крепко, чтобы услышать как Мелита ставит чай на прикроватный столик, а потом укрывает меня одеялом. Посреди ночи я подрываюсь, потому что кровать ходит ходуном. Нерон подцепил какую-то прошмандовку пока меня не было? Нет, это его трясет от озноба. Даже не протирая глаз, я пододвигаюсь к нему и обнимаю, чтобы успокоить и согреть.
- Какой же ты дурак. Принять дозу после чистки… Это такие методы по затаскиванию девушку в постель?
Я не отпускаю его ровно до той минуты, пока он не прекращает трястись, а потом засыпаю и я. Будит меня звонок телефона, который разрывается наверно уже не впервые, потому что я слышала похожую мелодию во сне. Я сползаю с кровати и смотрю на экран. Это Рем.
- Блядь…
Бегу босиком на кухню, где Мелита готовит завтра. Она предлагает кофе и омлет. Я киваю на автомате, принимая наконец звонок жениха. И тут же в ухо мне начинают дико орать. Сколько продолжался ор, я даже представить не могу, но я успела переложить трубку с одного уха на другое раза три. Я пыталась отвечать, отнекиваться, убеждала, что с Нероном все в порядке. Но Рем так поносил клинику и врачей, что уши сворачивались даже у меня. Клиника была ни при чем. Как и врачи. Так кто же тогда виноват?
Рем говорит о том, что собирается приехать.
- Ты никуда не поедешь. Рем, ты останешься там, где ты нужен больше… Нет, здесь от тебя будет мало толку!
- Регина, я нужен брату, я приеду.
Мой голос срывается на истерику, пока я перехватываю тост с маслом, вовремя подброшенный мне Мелитой.
- И что ты сделаешь? Твой братец не слушает тебя даже когда трезв, что уж говорить про состояние сейчас? Он похож на побитого щенка, Рем, с ним бесполезно разговаривать.
- Тогда ты с ним поговори!
- Схуя…гм.. С какого перепугу это должна делать я? Мало что ли я с ним разговаривала? Он тебя не слушает!
- Регина, пожалуйста, поговори с ним. Убеди его больше не принимать. – я слышу как его голос резко затухает и тон становится мягче и спокойнее. – Пожалуйста. Я хочу чтобы мой брат стал прежним.
- Рем…
- Я знаю, что ты скажешь. Но у нас только начало налаживаться. Я не хочу чтобы он ломал себе жить. Я просто не могу видеть как он мучается, в то время как я сам счастлив.
Я закусываю губу. Черт возьми и за что Нерону такой брат? За что мне такой будущий муж, который печется о том, кого я хочу и любит ту, которая хочет его брата.
- Сделай это для меня. Иначе я тебя накажу. – грозный тон пополам со смешливым. Но я все еще раздражена, чтобы увидеть шутку.
- О, и что же ты сделаешь?
- Отменю свадьбу. Я побежал. Люблю тебя, солнышко.
- Что?? Рем… - но он уже повесил трубку. Чертов Сцевола, вот пусть только приедет. – Черт! – я с силой бросаю телефон на стол и сгребаю волосы руками. Это какой-то абсурд. Сцеволы меня погубят.
Я зависаю на кухне на все утро. Поедая залежи холодильника и еду, которую приготовила Мелита, попутно читая занимательные статьи о том, как я вчера вытащила Нерона из черной пропасти зависимости. В который раз. Писаки, им лишь бы драму закрутить. Попутно отдаю указания шоферу, чтобы мне привезли кое какие средства гигиены и одежду. Буквально на день. Заказ приходит быстро и уже через час я разгуливаю по лофту Нерона в шортах и майке, словно я дома у себя. Еще мне привозят несколько лекарств, которые я заказала. Этого идиота придется теперь сажать на антибиотики, а печень у него наверно и так не к черту. Сволочь. Мне кажется или сволочь рифмуется со Сцеволой?
К обеду Мелита сообщает, что хозяин изволил продрать глаза и теперь требует сисю как маленький ребенок. Я наливаю стакан воды и добавляю туда одно из лекарств. Потом иду в его спальню и не глядя на пациента, открываю механические шторы. Подхожу к его постели с грохотом бросая пульт от штор на столик, где еще вчера стояла моя чашка чая. А сама сажусь на кровать и протягиваю Нерону стакан с водой.
- Пей.
Это максимум, который я могу из себя выдавить, настолько сильно я на него зла. Помогаю ему сесть, чтобы было удобно выпить воду. Первую порцию он тут же выплевывает от горечи. Спасибо что не на меня.
- Может с косячком легче пойдет? – шиплю я и снова заставляю его пить. А уже через мгновение Мелита приносит поднос на котором лежат  2 шприца, 4 ампулы и необходимые средства дезинфекции. – А теперь покажи мамочке попу. Не стесняйся. Мамочка сделает укольчик.
Пока я совершаю обряд приворота над его задницей, с моих губ все-таки слетает недовольный комментарий.
- По фонтану соскучился? Или тебя поразила любовь с первого взгляда, что ты не смог отказать этой бляди?

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-03-31 22:58:23)

Если бы только я могла, я бы убила его прямо сейчас. Он смеет огрызаться, этот мелкий побитый щенок, которого я вчера приводила в чувства, который вчера языком еле ворочал, сволочь, он смеет огрызаться! Да он мне ноги должен целовать, за то что его мозг сейчас так быстро подкидывает ему фразочки, чтобы довести меня до истерики. Не будь меня, где бы был его мозг? Рем сказал, что он нужен брату. Но его брату нужен мозг, а не братская любовь и забота!
Понеслась тема нашего с Ремом брака. С ходу. Он едва успел продрать глаза, а уже заводится с пол оборота, напоминая мне, что скоро мы станем родственниками. Станем! Его же стараниями, потому что не был бы он наркоманом, а каким-нибудь обычным рядовым засранцем-богачем, я бы сейчас была помолвлена с ним, а не с Ремом. Уж такой бы куш я не упустила, понимая какое количество денег стоит за корпорацией Сцевола. Но нет же, мне нужен шизик-наркоман, больной на всю голову, полумертвый. Мне кажется, когда он попадет в Ад, а он определенно попадет именно туда, его выпихнут обратно на землю, как посланника Дьявола и он отравлял всем людям жизнь одним своим существованием.
Я проглатываю комментарий про сестру. Просто не нужно заводиться из-за этого. В конце концов тема свадьбы задевает его, а не меня. Он просто бесится, но этим заражает и меня. Не было печали, пока я не видела Сцеволу, все было так просто, я хотела замуж за Рема. А теперь вот сижу ряжом с этим придурком, делаю ему уколы и мечтаю, чтобы свадьба отменилась каким-нибудь магическим образом.
Мелита уносит поднос с использованными шприцами. Для Нерона наверно не впервой видеть такую картину. Иголочки для него наверно словно тот комарик, который жалит не больно. В этом плане и клиника не жалела. Сначала капельницы, потом витаминки. Иногда я смотрела на пациентов и мне казалось, что если они сейчас начнут пить воду, то вода потечет из десятка дырок, что проделаны у них в задницах.
- А разве это очень глубоко? Я думала для тебя это норма, когда тебя пьяного в гавно из клуба тащит жена твоего брата. – огрызаюсь подобно ему. А не надо цеплять меня сестринскими отношениями, от которых и я не в восторге, но изменить что-то очень страшно и неразумно.
- Хочешь поговорить? – удивленно вскидываю бровь. – Забавно.  Поговорить как на наших последних сеансах? Так мне раздеться или халат больничный накинуть? – я хмурюсь. Умудряется же он меня довести, при том что я и так злюсь больше некуда. – Могу вызвать ту вчерашнюю шлюху и накинуть белый халат на нее. Пойдет для беседы?
Мелита приносит из кухни завтрак для Нерона, яичница с беконом и тостами, овощи и апельсиновый сок. А пока она расставляет еду на стол, я поворачиваюсь к Нерону и кладу руку ему на лоб, затем касаюсь его губами. Черт возьми, в этом не было никакой необходимости, но мне все же так хотелось это сделать. Я так давно не касалась его. А он все лепечет что-то про наши родственные связи. Надо же как его торкает. Но я все же не думаю, что он налакался вчера из-за меня и Рема. Может все же скука его добила?
Проверяю его зрачки, заглядывая в глаза и пытаясь отыскать в них хотя бы нотку вины, что он понимает, что совершил совершеннейшую глупость. Я задерживаю время процедуры, потому что… Ну просто задерживаю. Его лицо очень близко, как и вчера. Но вчера было страшно, а сегодня я хочу убить его так же сильно, как и хочу уберечь от дальнейших ошибок. Если бы я только понимала этого человека, если бы знала, зачем он это сделал, я бы постаралась сделать все возможное, чтобы Нерон больше и не подумал о дури. Ему больше нельзя. Это может его убить.
И я впервые за утро высказываю свой страх, едва Мелита пропадает из виду.
- Ну да, твоя смерть очень бы укрепила, не так ли? – я поворачиваюсь к нему, уже внимательно глядя на него и не пытаясь отвести взгляда. Закусываю губу, потому что не знаю, что еще сказать. Потому что в голове больше ничего нет кроме этого панического страха, что он мог не выжить, что я могла его потерять.
Нет, речь уже не о потере Рема, а о моей собственной. Чем дальше Нерон от меня отдалялся, чем больше между нами было расстояние, которое мы выдерживали ради Рема, тем больше я в нем нуждалась, тем больше хотела сократить расстояние до минимума. Как сейчас, инстинктивно подаваясь вперед, будто тогда мне откроются все загадки его поступка.
- Нерон, зачем ты это сделал? Тебе же уже стало лучше. Рем успокоился, он поверил, что все позади. – но внезапно меня клинит и я не выдерживаю. – Ты не подумал каково было бы мне, если бы с тобой что-то случилось? А если бы меня не оказалось вчера в этом клубе? Откачала бы тебя твою подружка? Эта блондинистая мразь, которая совала тебе в рот свой укуренный язык вместе с косяком. – я остываю, пытаясь вытравить из головы картинки салона машины, на котором парочка знатно покуражилась. - И как оно? Она смогла удовлетворить твой послереабилитационный стояк? Мне вообще помнится ты жаловался на проблемы по части гениталий в первую нашу встречу, помнишь?

Чем больше я смотрю на Сцеволу, тем больше мне кажется, что наблюдаю за обиженным ребенком. Подумать только, взрослый мужик, обдалбывающийся наркотой, трахающий все попало, кроме того, что действительно нужно трахать, сейчас сидит в постели и жалит своими словами, совершенно не желая пораскинуть мозгами хоть немного. Я надеюсь ему сейчас очень больно и ломота в теле такая, что мозг отключается, потому что если бы не мое потаенное желание помочь ему, которое с каждым словом Нерона закапывается все глубже и глубже в могилу, то я бы уже давно как минимум кастрировала его. Мне определенно было бы спокойнее. Хммм… Это выход.
Он расходится на манер дурачка по поводу нас с Ремом и моего статуса «жены». Ну да, я еще не жена, но это событие на за горами.
- Если бы только это было возможно… - выдыхаю я сквозь зубы. – Но без тебя же никуда. Ведь Рем уже попросил тебя быть шафером, не так ли? – знаю, что не просил, поэтому сваливаю так же на дурочку. – О, кажется я проболталась. – качаю головой. – Хотя я бы кольца тебе не доверила.
Мы оба словно маленькие дети, дергаем друг друга. Он меня за косички, я его за… Ну, за что там дергают мальчиков? Или это уже рейтинг 18+? Но точно знаю, что неплохо было бы его сейчас ударить, чтобы мозги встали на место. Но, пожалуй, нынешнее положение вещей – самое выгодное для нас обоих. Мы язвим, оскорбляем, проходимся по самому больному что у нас есть – по Рему, человеку, дорогому нам обоим, любимому нами, но в то же время ставшему таким непреодолимым препятствием к нашему собственному извращенному счастью, что невольно хочется послать все к чертям и уйти в закат в гордом одиночестве.
В самом деле, не найду я что ли какого-нибудь другого идеального мужчину, у которого брат будет окончательным распиздяем, как этот невыносимый и желанный скот, который сейчас корчится от боли во всем теле? Но нет. Возможно я все еще с Ремом только потому что знаю, если уйду от него, то ни с кем уже не смогу быть. Ни с кем, кроме Нерона. Но я словно рыба в маленьком аквариуме, что стоит напротив океана. Так близко, так хочется, но ни коснуться, ни почувствовать. Только смотреть, понимая, что аквариум – это максимум.
Я молча наблюдаю, как Нерон швыряется подносом, как жалуется на еду. А чего он собственно хотел? У него весь организм, словно покойник, пролежавший с пару неделек в земле. Разве что не разит тухлятиной. Страшно представить во что там сейчас превратились его внутренние органы.
Но этот взбрык меня бесит. До чертиков. Я только вытащила его из дерьма, даже призналась, что мне было за него страшно, а он по-прежнему не думает ни о ком кроме себя. Ну и еще нашей с Ремом свадьбе.
- Только с тобой. – говорю я ласково и слегка задумчиво, отвечая на его вопрос про болтливость. – Нам с твоим братом есть чем заняться.
Мелита подбирает с пола осколки разбитого стакана, безнадежно попорченный омлет, овощи. В общем, девчонка делает свою работу, а ребенок свою – капризничает и вредничает. Только вот я никогда не умела обращаться с детьми и зачастую терпения у меня на них не хватало. Удивительно как долго я могла выслушивать жалких наркоманов и их нытье, но не могла стерпеть и 5 минут нытья ребенка. Возможно, это многое объясняет в моем отношении к Сцеволе. Потому что как бы дети меня не раздражали, но я их хотела. Когда-нибудь.
- В общем так, Сцевола. – я разворачиваюсь на постели забираясь с коленями на нее. – Я тут с тобой нянчится не собираюсь. Меня бы ветром сдуло еще вчера, после того как ты довольно захрапел посреди ночи, если мне не было так жалко своих трудов. – еще секунду раздумывая я продолжаю свою речь. – Ну и еще потому что твой гений брат пригрозил отменой свадьбы, если я с тобой не поговорю. Давай поставим галочку на этом пункте и разойдемся. Рем возвращается через 2 дня, к этому моменту мне надо тебя выходить до более менее приличного состояния, чтобы хотя бы щеки не были такими впалыми. – я тяну его за предмет разговора и наслаждаюсь видом, как он морщится от боли, а затем приближаюсь к его уху. – А будешь выебываться, - шепчу я, - я привяжу тебя к кровати и запихаю в тебя эту еду насильно. – снова отклоняюсь, ударяя его по носу и вскакивая с кровати, пока он что-нибудь не предпринял. Потому что лично у меня руки уже зачесались. Точнее, совсем не руки. - И не говори потом, что я о тебе не забочусь.
Я закрываю шторы и комната опять погружается в темноту. Мне самой до безумия хочется спать и я уже подумываю о том, чтобы завалиться в постель в гостевой спальне. Мелита еще вчера мне там постелила, но я уснула рядом с Нероном и как-то даже не подумала утром, что произошло что-то из ряда вон. В конце концов, мне нужно было быть с ним рядом, если бы что-то пошло не так. это ведь не считается изменой, правда?
- А теперь спать. Вечером я сделаю еще пару уколов. – врачебным тоном произношу я, напоследок глядя на Мелиту. – Принеси хозяину какой-нибудь порнушки. У тебя же есть какие-нибудь записи на тематику бдсм? Чтобы ты наглядно понял, что с тобой будет, если не будешь выполнять мои указания.
Выхожу из спальни и чувствую какой-то эмоциональный подъем. Это забавно вот так разговаривать с ним, водить его за нос, фигурально и в прямом смысле. Когда я успела сменить гнев на милость? Возможно в тот момент, когда поняла, что жест с опрокидыванием подноса был скорее импульсивным показателем раздражения. Ему нечем крыть в отличие от меня. Это с его братом я обручена, но никак не с ним. И оба жутко бесимся по этому поводу, боясь признать, потому что знаем, что это разрушит абсолютно все. А с другой стороны, есть ли что разрушать? Тот поцелуй стер между нами грань безопасного расстояния, его вчерашняя попойка разрушила в пух и прах мою выдержку и обещание держаться от него подальше. Мы только и делаем, что разрушаем. И как неприятно осознавать, что хочу созидать. С ним. И больше ни с кем.
Я прохожусь по холодильнику критичным взглядом. Нет, это все не годится. Теперь Нерону нужна диета. По большому счету хочется позвонить в клинику и попросить прислать на дом месячный курс этого пойка, которым они кормят заключенных, в смысле, больных. Но это невозможно, поэтому я беру дело в свои нежные руки. С помощью Мелиты я вычищаю холодильник начисто, заказываю новую еду, исключительно полезную, исключительно питательную, исключительно натуральную, исключительно дорогую. Овощи, молоко, фрукты, мясо. Все полки с фастфудом вычищаются до блеска и теперь там только самое необходимое питание для больного, каши, хуяши и прочее. Наставляю Мелиту приготовить на обед своему хозяину мясной бульон и отнести ему когда он проснется. На второе ему будут овощи на пару и мясо на пару. Все это безусловно без приправ. Даже соли с перцем. Ничего жаренного, острого, соленого, жирного. Никаких сигарет. С этим Нерон тоже может попрощаться на некоторое время. Как только вылечится – пусть смолит сколько хочет. Поэтому многочисленные пачки тоже отправляются в мусорный бак. И через 4 часа на кухне так и пахнет моим присутствием и хозяйской рукой.
- Если он заартачится и не захочет еду на пару, тогда принеси ему кашу. Когда начнет орать, а он начнет, скажи, что это мои рекомендации, как врача. – я еще на секунду задумываюсь, а потом даю девочке дельный совет. – И лучше сбеги куда-нибудь. Скажи, что сейчас сгоняешь в магазин и все прикупишь, а сама мотай погулять. – я похлопываю служанку по плечу. – Все равно ты ему ничем не поможешь. Он любит болтливых.
А сама отправляюсь спать в гостевую, потому что так и валюсь с ног. И едва голова касается подушки, я обнимаю одеяло и забываюсь крепким, долгожданным сном. Поэтому сплю долго, до самого вечера, упуская момент, когда Нерон распахивает свои голубые глазенки и уже открывает рот, чтобы подгадить мне существование.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-04-02 11:36:35)

Очень странно и подозрительно. Такого рода сны мне снятся слишком редко, потому что в реальной жизни я не страдаю отсутствием такого рода…занятий. Но шокирует не сам сон, а ощущения к нему. Размытое лицо мужчины, кажется знакомым, но я все никак не могу уловить момент, чтобы разглядеть его, сквозь полуприкрытые глаза. Чувствую тепло его рук на своей оголенной коже, их прикосновения распаляют меня и я вся извиваюсь. Язык мужчины скользит по шее к груди, мои руки на его спине и движения такие размеренные, но такие настойчивые, будто остановиться - значит умереть. И я слышу свои собственные стоны, частые, резкие. И чем дольше продолжается движение, тем больше я выгибаюсь на постели. И сил сдерживаться уже нет, когда я…
Просыпаюсь. И понимаю, что стоны были вовсе не моими. Или моими тоже? Потому что поза в кровати у меня такая как будто я готовлюсь завершить то, что не завершила во сне. Разворачиваюсь быстро к двери, чтобы проверить, что там никого не было. Вот позору то было бы, если бы Нерон застал меня за таким сновидением. Можно было бы навсегда распрощаться с попытками реабилитироваться в статусе врача или вообще какого-то стороннего человека с улицы, а не подружки брата. Может когда-нибудь переболеем?
Я пару раз выдыхаю, чтобы успокоить возбужденную нервную систему и не только ее, чтобы в конце концов встать с постели и направиться на источник этих пошляцких звуков. Нет, правда, если Нерон нагибает там кого-нибудь то головы ему точно не сносить. Хотя, не может он так быстро оклематься и вызвать подружку. Или может? Этот засранчуга все что угодно может, сволочь обколотая.
- Ну все, Сцевола, это было последней каплей. – я начинаю бузить еще не заходя в комнату. – Я сейчас достаю ножницы и…
Картина происходящего меня просто убивает наповал. Эта сволота сидит и вразвалочку смотрит порнуху. МОЮ ПОРНУХУ. В смысле не мою конечно, но ту которую я в шутку сказала ему посмотреть, чтобы напугать его наказанием. Нет, я знала что он не напугается, но такое уже из ряда вон. Это ж надо обладать такой наглостью, чтобы вот это включать на полную громкость! Боги, я надеюсь он там не рукоблудит по полной, потому что это уже вообще будет запредельное хамство. Точно отрежу член и скормлю собакам.
Он вякает мне про глубоко и то что разбудил меня. Чертов гад. Просто до безобразия невозможный мужчина. И почему от этой пакости, которую он вытворяет с таким нахальством мне хочется его еще больше? Почему мне кажется, что порнушка на весь дом – это самая нормальная вещь, которая между нами происходит?
От шока я зависаю, с открытым ртом глядя на экран и не способная понять, как себя вести. Его слова почти пролетают мимо меня. Почти. Спасибо, любимый, что ты такой же болтун, как и я. Спасибо богам за мой характер, что никогда не смогу спустить этому мужчине его шуточки. Поэтому я делаю единственно правильную вещь в этой ситуации. Прошу заметить что делаю правильную вещь, а не ту, что мне хочется сделать. А ведь хочется и сучонок нарывается. Очень сильно. И я уже не знаю, как далеко мы зайдем, потому что сил во мне практически не осталось, чтобы балансировать на этой грани между желание и действием.
Я падаю на диван рядом с ним. Расстояние между нашими телами мизерно. Он раздет, на мне безрукавка и я кожей чувствую, как между нами пробегает ток. Не от того что происходит на экране. Мы достаточно взрослые люди, чтобы понять, что порой ни одна порнушка не может заменить и затмить то, что происходит в реальности. Там в телевизоре не больше чем картинка. А здесь, между нами, химия.
- Не знаю. – протягиваю я, внимательно глядя на экран а потом поворачиваясь к Сцеволе. – Проверим? – поджимаю губы в стиле: а почему бы и нет? Но конечно, это ничего не значит. Просто я приняла его вызов, просто решила не орать, потому что не понимаю почему, но смешно до безобразия.
И мы сидим на диване и наблюдаем за происходящим. Иногда я наклоняю голову в сторону, словно пытаясь по внимательнее рассмотреть позу, задумываюсь на секунду, реальная ли эта грудь у шлюхи или импланты, попутно размышляю о том, что неплохо было бы перекусить. Я что-то много стала есть в последнее время. И все этим мысли только для того, чтобы перестать думать о том, что Нерон слишком рядом, что я специально села к нему так близко. Ну почему я продолжаю это делать, хотя знаю, как для обоих это тяжело, как нельзя допустить ошибку? А почему ошибку-то? Разве то, что кажется правильным считается ошибкой? Но, впрочем, дело конечно не в ощущениях. Рем.
- А где будет часть с ректальным термометром в его заднице? Потому что именно это тебя и ждет. – я рассуждаю как сноб, как будто мы смотрим научную фантастику. Боги, когда мы успели нарушить столько правил, что теперь такое вот занятие намного лучше, чем то, что хочется?
Проходит еще какое то время, но я даже не пытаюсь остановить Нерона и заставить его выключить. Нет, кажется нас даже не коробит эта пошлость. Просто фоном играет.
- Тебе надо поесть. А то знаешь, на голодный желудок не стоит ожидать стояка, пересмотри ты хоть всю фильмотеку этой девочки. Кстати я где-то ее уже видела. Не твоя подружка? – я похлопываю его по колену и собираюсь встать с дивана. – И ради всех богов, сделай тише. Все равно я кричу громче. – откровенно насмехаюсь. А как еще тут поступить? Не о погоде же болтать! – Но ты это не услышишь, какая жалость.
Встаю и иду на кухню. Понимаю ли я, что откровенно провоцирую его? Скорее всего, да. Только потому что сама хочу быть спровоцированной. В кухне, пока греется его еда, я сгребаю волосы в пучок и умываюсь холодной водой, протирая шею. Черт. Это до невозможности трудно, находиться с ним в одном доме. В одной комнате, на одном диване, постели. Почему я вообще все еще здесь? Он выглядит вполне здоровым и бодрым. И если уж у него хватило сил включить порно только чтобы разозлить меня, то можно не беспокоиться о его душевном состоянии. Изменится ли что-нибудь если я уеду? Может ему станет спокойнее. Может он и бесится и выделывается только потому что я рядом, а стоит мне уйти, как он успокоится и поймет какую глупость совершил. В любом случае Рем скоро приедет. И я успокаиваю себя что все будет нормально.
Возвращаясь в комнату, я протягиваю Нерону его ужин. Тушеная рыба и овощи.
- Плевать, что тебе это не нравится. Жри что дают иначе градусником не ограничусь. – говорю я, впихивая ему тарелку. – Сделаю тебе уколы и поеду домой. Тебе нужно отдохнуть. А если я останусь, ты того и гляди всю ночь спать не будешь, пересматривая свои залежи.
Сама отхожу с тарелкой в другую часть комнаты, но не сажусь. если сяду, уже не встану и не уйду. Если буду стоять, быстрее доем, быстрее смогу смотаться отсюда и забыть, что значит сидеть с ним рядом, таким исхудавшим, таким одиноким, таким любимым.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-04-02 00:38:10)

То есть он не собирается выключать эту херню, да? Мы будем ужинать под аккомпанемент стонов какой-то брюнетки и звуки совсем не двусмысленные, происходящие от соприкосновения их тел.  Забавный получается вечер, у меня еще такого в медицинской практике не было.
- Искренне прошу тебя не устраивать таких свиданий девушкам при первом знакомстве. – бурчу я, пытаясь затолкать в себя ужин, который вдруг стал комом в горле.
Хотя толку тут просить о таком бреде? Будто я не знаю, как он знакомится с девушка. Там два варианта, либо он ее в итоге трахает на заднем сидении, либо доводит до истерики и потом еще удивляется, что его хотят убить. Хотя нет, он как раз таки не удивляется. Потому что от ненависти до любви… Мы это на себе прочувствовали. Не любовь конечно, но что-то такое что оставляет незнакомый привкус на языке, терпкий, на который тело отзывается моментально, стоит о нем подумать.
Сцевола откровенно издевается, нахальная морда. Его поведение как у недоразвитого ребенка, который только и понимает, что хочет достать мать до белого каления, но о последствиях не думает. Или как раз думает и поэтому достает? Хочет, чтобы я свалила? И вот она благодарность за все мои труды. Этот человек всегда принимал любое отношение к нему как должное. Хорошее ли, плохое. Во всяком случае так казалось на первый взгляд. Но мне почему-то казалось, что есть разница между тем как он огрызается в обычной обстановке и после того как помогаешь ему. Эмоциональный дистрофик отталкивающий сильнее всего тех, кто ему дорог, проверяя на выносливость и горько усмехаясь, если они уходят, считая, что все так, как и должно быть, что он это заслужил.
- Ты отвратителен, Сцевола. С таким же успехом я могла тебе все это бросит в корыто и ты бы ел как свинья.
Нет, правда, этот стонущий хор парочки… или уже тройничка? В общем они меня напрягают, потому что организм требует свое, вот это, сидящее на диване, облизывающего пальцы и нахально смотрящего на меня с вызовом в голубых глазах. Организм заведомо знает, что будет офигенно, стоит только вспомнить тот поцелуй в его палате. Стоит только вспомнить поцелуй в его палате и по телу растекается такая истома, что я невольно вздрагиваю. Так продолжаться не может. Мне и правда нужно уйти, иначе известно чем все обернется. И от этого известного ноги даже подкашиваются.
Впрочем, Нерон не был бы Нероном, если бы не испортил всю ситуацию и вернул меня на землю. Из его рта льется такая грязь, пошлая, что даже мне уже не до возбуждения. И я сжимаю зубы от злости, резким движением отбрасывая тарелку с едой на пол, так что грохот от разбившегося фарфора разносится громче оргазма телевизионной шлюхи. У меня даже слов нет на такую наглость, настолько это мерзко. Что ж зато у меня не будет потом сожалений, что я ушла и упустила что-то очень здоровское, что вернуло бы меня к жизни.
Но не успеваю тронуться с места.
- Если ты сейчас не уйдешь… - то что? Ты выкинешь меня из дома, нахуяришься при мне спиртным, вызовешь шлюху-трансвестита на дом, позовешь своих друзей на костюмированное и шумное пати по тематике бдсм и термометров в заднице? Что? – Клянусь, я услышу, как ты кричишь.
Ой, ой. Вот это уже очень плохо. Потому что эти слова вызывают фантазии, гораздо более яркие, чем по телеку. А фантазии вызывают жар растекающийся от солнечного сплетения вниз. Дотронься – и рванет. И его слова уже не звучат для меня как предупреждение. Это даже не угроза. Какой бы смысл он туда не вложил, но я слышу это по-своему. Он меня хочет, прямо сейчас и мне нельзя уходить, потому что хочу, чтобы он не только слышал мои крики, но и доводил меня до них собой, своими руками, языком. Черт.
Все как в тумане. Я медленно иду к нему, пока по экрану телевизора идут титры и играет музыка. Все как в кино, но оттого мне кажется, что все реальнее некуда, потому что чем ближе подхожу, тем сильнее меня тянет, тем острее ощущаю, что сейчас будет очень хорошо.
Выбиваю тарелку из его рук. Пора сменить диету на интенсивную терапию. Мелите придется долго убирать после нас. Но это волнует меня как-то меньше всего. Только его потемневшие глаза, только внимательный взгляд, которым он наблюдает за моей медленной походкой. Мы оба словно приготовились к резкому прыжку, поэтому сейчас наши действия такие замедленные.
Я забираюсь на Сцеволу, садясь к нему лицом, раздвигая ноги и оседая на него, желая почувствовать, как он возбужден. Стягиваю с себя майку, оставаясь в одном лифе, ту же прижимаясь и касаясь своим телом его, двигаясь плавно, словно он уже во мне. Мои руки скользят по его лицу, шее, спускаясь вниз к животу. Я беру его за руки и направляю к своим шортам, растегивая пуговицу и молнию, даю волю его рукам, а сама забираюсь под простынь и обхватыаю его член. Вот черт, я и не понимала до этого момента, как сильно хочу его. И от этой мысли у меня вырывается стон, который я приглушаю его губами, целуя и двигаясь на нем.
- Так мне уйти? – спрашиваю я, заглядывая мутным от возбуждения взглядом в глаза Сцеволы и задавая вопрос срывающимся и хриплым шепотом.
Но не даю ему ответить словами, крепко обхватывая рукой его возбуждение и срывая стон с его губ поцелуем.
- Судя по всему у тебя температура… - смеюсь я, двигаясь на нем.
Это до боли в груди правильные ощущения, правильные и искрящиеся. Одни боги знают как я скучала по этому. Но разве можно скучать по тому, чего никогда не было?
В голове уже ни одной мысли, они словно птицы разлетелись от выстрела и вот сейчас такой голяк, как в пустыне. Сушит, жарит, о боги, как же жарко и тесно в шортах, они не позволяют полностью отдаться ощущениям.
Сквозь поцелуи и стоны слышу звонок мобильного, но игнорирую, пока телефон не замолкает. Сейчас не должно быть никого, кроме нас, никого и ничего. Поэтому не отпуская Нерона другой рукой тянусь в задний карман шорт, чтобы достать оттуда телефон. Собираюсь выкинуть его в сторону, подальше, пусть хоть разобьется к чертям, потому что, черт, но Нерон сейчас – важнее всего на свете. Однако взглядом успеваю выхватит имя звонящего.
Так бывает, когда просыпаешься после прекрасного сна, когда дело всей твоей жизни оказывается ничего не значащим пустяком, когда наконец добираешься до желанного мужчины отдаваясь ему с таким желанием, которому бы кто угодно позавидовал, когда звонит твой жених, чтобы узнать о самочувствии брата, собственно с которым я сейчас ему и изменяю.
Поцелуи спадают на нет, я отрываюсь от Нерона теряя всякий запал и глядя на экран мобильного.
- Это Рем. Мне нужно ответить. – почему-то когда говорю это, уже не смотрю на Нерона, как будто если взгляд снова упадет на него, то я забудусь и пошлю все к чертям. Но мне нельзя.
Я – чужая невеста.
Резко сползаю с Нерон поджимая под себя ноги и устраиваясь на диване рядом, спиной к мужчине, поправляя лиф, трусы, шорты и горбясь, будто на меня смотрят посторонние, а на мне ни клочка одежды. Волосы давно распущены, в порыве Нерон порвал резинку освобождая их от пут. Поэтому лицо тут же закрывается темными прядями, отгораживая меня от взгляда голубых глаз.
- Алло. Привет, милый. Он... Он в порядке. – голос хриплый и я стараюсь удержать дыхание, которое не успело восстановится после наших ласк. – Нет, я в порядке… Правда… Просто устала, я караулила его всю ночь и плохо спала… Да… Хорошо… Я тоже соскучилась… - голос предательски дрожит от неправды. Я не соскучилась, мне было не до него, я хочу быть сейчас с другим. И Рему придется теперь всю жизнь быть мне напоминанием от чего он меня оттолкнул. – И я тебя…
Шумно и устало выдыхаю, бросая телефон на диван. Руки забираются в волосы, которые я сгребаю в приступе паники. Боги, что мы делаем? Почему мы каждый раз на это ведемся, почему не можем просто уже определиться в своих желаниях и либо трахнуться, либо нет? Не способные выйти на финишную прямую и совершить эту ошибку, о которой будем себя корить, потому что оба знаем – Рем этого не заслужил. Ни такого брата как Нерон, ни такую невесту, как я.
- Я не могу так с ним. – шепчу я, убирая волосы с лица и поворачивая голову к Нерону. – Он правда меня любит. Он доверяет нам.

Реакция Нерона выбивает из меня весь дух. Я озираюсь на него, глядя испуганным взглядом и выслушивая колкую рекомендацию, которая ударяет похлеще чем любая пощечина, которые я ему вчера отвешивала. И вздрагиваю, когда он хлопает дверью, а сама не шевелюсь некоторое время, втыкая в обивку дивана, словно пытаясь найти там выход из сложившейся ситуации. Но его там нет и с ненавистью глядя на мобильный телефон, я хватаю его и со всей дури швыряю в стену. Аппарат распадается на кусочки, стекло сенсорного экрана трескается и разлетается по комнате мелкими осколками. Только что так разлетелась в пух и прах моя надежда на то, что все обойдется. Трахнемся, поймем что-либо не можем друг без друга, либо разойдемся, но Рем останется в стороне от этого. Но все же это было невозможно.
И реплика Нерона, его до жути злобный взгляд, в котором было столько обиды… Черт, ему возможно даже сложнее, чем мне. Отрицать наши желания бесполезно, мы оба хотим этого. И если бы дело было только в сексе…
Во рту горько от чувства озноба и тошноты, когда я понимаю, что сама веду себя как идиотка. Мечусь к Нерону, доводя его до откровенного возбуждения, потом говорю, что между нами ничего не будет. И так уже не в первый раз. Поцелуй в его палате, объятия в моем кабинете. Из раза в раз, я даю ему зеленый свет, но тут же обламываю. И невольно задаюсь вопросом, почему он еще меня не послал? Он не из тех, кто будет печалиться по телке, которая ему не дала. Он найдет новую и нормально утолит ею свои потребности. Но с нами это не работает. Потому что как другие шлюхи не удовлетворяют Нерона, так и Рем не удовлетворяет меня. Нет чувство абсолютной целостности, насыщения. Только голод с каждым разом все возрастающий.
И я просто боюсь, что однажды бомбанет. Даже громче чем сегодня. И как тогда быть?
Я забираю свои вещи и к выходу Нерона из душа, меня и след простывает. Я даю указания Мелите по еде и прошу Ареса поставить оставшиеся уколы Нерону. Охранник на то и охранник, чтобы такое уметь. А сама убираюсь из лофта Нерона, как он и велел, понимая, что так будет лучше. Обещаю ли я себе вновь не приходить к нему и не видеть его больше? Нет. Потому что это абсолютно бессмысленно. Мы – будущие родственники, толку бегать друг от друга.
А на следующий день возвращается Рем и тут же бежит к Нерону. Разговор проходит на «ура», в чем я не сомневалась. Нерон все такая же сволочь, которая огрызается и не желает принимать чужую заботу. Значит, оклемался. Все обойдется, успокаиваю себя, когда встречаю Рема дома и целую его. С ним все совсем не так. Не плохо, но хорошо. Просто хорошо. Такое хорошо, от которого пожимаешь плечами и сжимаешь губы. Ну да, хорошо, спасибо. И чем дальше, тем сложнее мне думать о том, что брак с правильным, хорошим человеком лучше, чем брак с бывшим наркоманом. Хотя о каком это я браке?

25 мая.

- Мы сожалеем, доктор Люция. Но мы ничего не смогли сделать.
- Когда ее нашли в таком состоянии?
- Сегодня утром. Медсестра как раз принесла ей завтра, как обычно.
Я бросаю взгляд на главного врача, который в курсе, кем мне приходится Оливия. Он отрицательно качает головой. Черт.
- Прогнозы? – спрашиваю я бесцветным тоном, глядя на побледневшую и такую спокойную маму, которая лежит, подключенная к аппаратам и капельницам.
- При ее заболевании, мозг сильно поврежден. Мы не думаем, что она очнется. Она болела слишком долго.
Мы не думаем, мозг поврежден. Чей мозг поврежден? Этих идиотов врачей, которые нихрена не понимают в своей профессии? Разбудите ее! Сейчас же!
Я спокойно смотрю на Оливию, на ее бледные тонкие руки, которые сейчас такие холодные и не подумаешь, что она жива. Она спит, а мне кажется, что пора с ней прощаться. Я просто стою и слушаю, что говорят мне врачи, глядя на мать и всеми силами стараясь унять дрожь в теле.
Мама. Мамочка! Ну очнись, прошу тебя! Пожалуйста! Мама, ты же знаешь, что я без тебя не смогу!
- Спасибо вам за консультацию. – сухо, хрипло, холодно. – Обеспечьте ей лучший уход.
- Жаль ее. Она была вашей пациенткой уже так долго. Вам, наверно, тяжело осознавать, что ее конец близок?
Я бросаю резкий взгляд в сторону старичка, который это сказал.
- Это ваш конец близок. А ей всего 49.
Светлые умы психиатрии немного ахренели от моего заявления, но я уже оставила их позади, покидая палату, в которой теперь будет лежать моя коматозная мать.
Черт, черт, черт. Я обкусываю губы до боли, а руки сжимаются в кулаки. Водителю приказано отвезти меня в дом младшего Сцеволы. Потому что к Рему нельзя. Он увидит в каком я состоянии, он начнет задавать много вопросов, он начнет распрашивать. А у меня и самой масса вопросов в голове, на которые нет ответа. Очнется ли она? Что с ней будет? Сколько она так пролежит? И что мне теперь делать? Готовиться к худшему? Раньше мне казалось, что матери уже давно нет, что она умерла и если вдруг что-то случится, то я спокойно приму произошедшее. Но я не могу. Я не могу сейчас принять это. Кома – хуже смерти. Для меня. Мама ничего не чувствует, а я будто на углях жарюсь, потому что пытка, которая не желает заканчиваться. Это какой-то ночной кошмар, которому нет конца. И не будет.
Едва двери лифта, ведущие в апартаменты Нерона открываются, как я бросаю сумку в коридоре и начинаю бегать по комнатам в поисках человека, который сейчас мне нужнее всего. Он необходим мне как воздух, как сама жизнь, потому что только взглянув на него, я пойму, что еще не все потеряно. Поэтому я так бегаю по его лофту от первого этажа ко второму. Мне нужно знать, что он хотя бы жив, что он существует, не в коме, не спит, не моя больная фантазия, которую я придумала себе от одиночества. А может я и сама шизофреничка? И это я гуляю по парку клиники с какой-нибудь врачихой, которая слушает мои дурацкие истории? Боги, где же он?
Он мне нужен. Прямо сейчас. Никто кроме него. Потому что не могу без него, потому что люблю его, потому что не могу теперь потерять еще и этого человека, который заставляет меня жить и радоваться, беситься, кричать и бросать весь окружающий мир к чертям только ради него и никого больше.
Он оказывается в своей спальне. На нем деловой костюм, но он как раз расстегивает верхнюю пуговицу рубашки. Такой вальяжный, такой красивый. Костюм так ему идет, а ведь это впервые, когда я вижу его таким деловым. Рем говорил мне, что Нерон снова ходит на работу. Но к черту Рема. Я больше не хочу о нем думать. Я определилась и не хочу больше упускать возможность счастья.
Я стою в дверях, силясь успокоить дыхание и глядя на Нерона. Вот он здесь, живой, реальный. А реальный ли, потому что еще не знаю, ведь не коснулась его. Я не знаю, что сказать и в какой-то момент вместо слов вырывается всхлип. А вместе с всхлипом приглушенный шепот.
- Мне больше некуда идти. – я все еще не могу отдышаться и слова порой утопают в моем сбивчивом дыхании. – Мама… Она, - это будет первый раз когда я произнесу эти слова, - она впала в кому. – и последнее выбивает меня из сил и я начинаю плакать навзрыд, подходя к Нерону и обнимая его так крепко, будто он – единственный кто удерживает меня от падения. – Врачи говорят, что она не выберется. Я не знаю, что делать, Нерон. Не знаю… Ты – единственный, кто у меня остался. – обхватываю его голову руками, зарываясь в его волосы, покрывая поцелуями его лицо, шею, возвращаясь к губам и плача, задыхаясь от нахлынувшего потока эмоций. Руки торопливо расстегивают его рубашку, жилетку. Мои движения хаотичны и когда мне кажется, что он хочет меня остановить, я снова цепляюсь в него мертвой хваткой. – Пожалуйста, не отталкивай меня. Ты - все что у меня осталось. Пожалуйста.

Я задыхаюсь. Но не так как это бывало прежде, когда Нерон ко мне прикасался и я задерживала дыхание, едва его пальцы пробегали по оголенной коже. Просто сейчас мне действительно не хватает воздуха и я будто тону в этой реальности, настолько она страшная. И если раньше Нерон утаскивал меня на дно океана, то сейчас он – единственный, кто может помочь мне выбраться из того потока отчаяния, в который я угодила.
Я не могу его отпустить. Не теперь. Посмотрев сегодня на маму, я поняла насколько зыбко существование, насколько хрупкое бытие нас окружает. Мы – не вечные роботы, мы – люди, способные чувствовать, ошибаться, жить и умирать. В нас так много жизни, но мы спускаем ее коту под хвост ради каких-то условностей. Сколько времени мы с Нероном потеряли, пока играли в эти прятки-догонялки, будь они не ладны! Сколько возможных дней счастья упустили, только из-за какого-то глупого страха. Рем – хороший, очень хороший, и он не заслуживает предастельства от любимых людей. Но разве он заслуживает лживое счастье с женщиной, которая совсем его не любит? Разве я заслуживаю псевдобрак с мужчиной, который никогда не сделает меня счастливой? Разве Нерон заслуживает всегда быть в стороне, уступая брату во всем? Однажды я хотела сказать Нерону, что Рему всегда все достается самое лучшее. И я была права, потому что такая как я… я – не лучшая. Лгунья, не способная будущему мужу раскрыть правду своей матери просто потому что не доверяю ему, потому что боюсь его реакции. Ну и как мне жить с человеком, который ничерта обо мне не знает? Это с Нероном у нас не было тайн, мы совершенно точно знали, чего хотим друг от друга, мы ненавидели друг друга в самом начале так откровенно, без прикрытия, один отрывался на другом. Это было забавно, пока не перешло грань. Пока Нерон не познакомился с моей матерью. Пока не заставил ее смеяться самым глупым образом. Не была предела моему удивлению, насколько я не видела в Сцеволе того, что увидела моя незрячая, полоумная мать. С того момента все и началось, наша беготня друг за другом.
Я устала бегать. Вот он, мой мужчина, рядом со мной, так аккуратно касается меня, так нежно целует, словно боится, что в какой-то момент я передумаю. Но Нерон ошибается, если думает, что я не понимаю, что делаю. Он ошибается, если думает, что сексом я хочу заглушить душевную боль. Нет. Я хочу, чтобы он был рядом, я просто не хочу больше терять время.
Он шепчет мое имя, все так же осторожничая и я отклоняюсь от его шеи и смотрю на него молящим взглядом, прикрывая его губы пальцами, отрицательно качаю головой. Заткнись. Не говори ничего. Мне нужно тебе кое-что сказать, что должно было быть сказано давно, что решило бы все наши проблемы, что нельзя было заталкивать обратно, потому что чем больше я отталкивала это чувство, тем больше оно толкало меня к Нерону. Если я не скажу это сейчас, не скажу никогда. И неважно, как он отреагирует, мне просто нужно ему это сказать. И я набираю в грудь побольше воздуха, чтобы хотя бы на секунду остановить всхлипы и прекратить поток слез.
- Я люблю тебя. И я не хочу больше никого терять. Я не могу потерять еще и тебя.
Смотрю в его голубые глаза с пару секунд, но боясь увидеть в них холод или непонимание, тут же целую его. Может быть, мне не так уж и неважно, что он скажет или как отреагирует. Но совершенно точно я не хочу сейчас встречаться с этой реакцией.
- Просто, пожалуйста, позволь мне сегодня остаться с тобой.
Я стягиваю с него жилетку и следом рубашку. Сколько прошло времени как мы не виделись? Неделя, две, вечность? Скорее всего последнее, потому что кажется я уже сотни лет не чувствовала такого покоя, как сейчас рядом с ним. Желание, оно всегда есть, но почему-то сейчас оно принимает какой-то оттенок не просто бешеного кроличьего секса, а необходимости в тепле человеческого тела. В тепле Нерона, которое он может мне подарить, которое прошу его подарить мне сегодня. Потому что у меня больше никого нет, потому что Рем не сможет так, без вопросов и не сможет дать мне это абсолютное счастье от простого прикосновения рук к спине.
И кажется он поддается, потому что тянет меня за собой в постель, а я поддаюсь моментально, сбрасывая каблуки и обнимая его за шею. Боги, как же мне его не хватало, этих прикосновений, его горячего дыхания на коже, этого взгляда полного желания. И не будет никаких звонков от Рема, потому что сказала, что домой сегодня не приеду, переночую у себя. Да и телефон вообще выключен. И никаких врачей, лекарств, наркотиков и уколов.
Расстегиваю его брюки, пока он стягивает с меня белье. Платье уже давно осталось на полу. И мы сплетаем тела, тут же отдаваясь нахлынувшим эмоциям. Сколько раз наши действия заходили далеко, но каждый раз нас что-то останавливало. И теперь наконец-то мы словно двое путников, шедших с разных концов света друг к другу, дорвались до этих прикосновений. И по мере того, как мы распаляемся, движения становятся все настойчивее и резче. Я раздвигаю ноги навстречу ему, постанывая и умоляя, притягивая его губы, каждый раз как мне начинается казаться, что все это – лишь моя фантазия. И едва он в меня входит, как я забываю обо всем на свете и перед глазами только Сцевола, по телу блуждают только его руки, только его хочу сейчас видеть и обнимать, слышать его голос, шепчущий что-то в мою шею. Помнится, он хотел слышать мои крики и сегодня я вдоволь услаждаю его слух, потому что ощущения такие острые, что я боюсь сорвать голос, пока продолжается наш секс.
И меня всю трясет, как только оба кончаем, прижимаясь друг к другу. И я понимаю, что сегодня, наверно, впервые за всю свою жизнь я сделала правильный поступок. Почему-то меня не гнетет чувство вины, мне вспоминает Рем, но никаких эмоций он не вызывает. Просто теперь я понимаю, что больше так продолжаться не может. Я не хочу растрачивать жизнь на пустые семейные ценности, которые не имеют никакого значения, только если ты не любишь человека.
Спустя какое-то время, когда мы восстанавливаем дыхание и даем друг другу передышку от поцелуев, я долгое время гляжу в зеркальный потолок на себя и Нерона. Мне нравится то что я вижу.
- Рем очень расстроен, что ты отказался быть шафером. – вдруг говорю я, вспоминая расстроенный вид Рема, который надеялся до последнего, что Нерон согласится. – Я хочу отменить свадьбу.
Просто это все уже не имеет никакого значения. Я совершенно точно не хочу быть с Ремом, потому что хочу быть с его братом. А даже если Нерон вдруг скажет, что не готов на такое, то все равно, я бы не смогла долго прожить со Сцеволой старшим. Потому что одной доброты мало. Мало, когда любят тебя. Надо любить в ответ. И даже любви за двоих не достаточно для счастливой семьи.

Я будто парю на облаке. Такая легкость во всем теле, незнакомая или будто давно забытая. Эйфория на грани с невыразимым счастьем, которого можно коснуться, которое лежит сейчас рядом и оставляет поцелуи на моей коже. Почему мы дошли до этого так поздно? Почему я раньше так боялась, почему бежала за образом брака, воспетым матерью и от которого она в результате решилась рассудка? Однако, кинься я сразу в пучину к Нерону, едва только между нами промелькнула искра, не думаю, что мы бы тогда поняли всю серьезность происходящего. Он на тот момент был еще наркоманом, нестабильным, неуверенным в завтрашнем дне, не ждущим этого дня.
А сейчас, мы оба лежим на постели и думаем о том, как я отменю свадьбу, как отреагирует на это Рем, немного страшась этого, наверно, но уже ничто не заставит меня изменить решение. Я слишком сильно нуждаюсь в Нероне и не просто потому что он знает о моей матери и я смогла раскрыть ему свой страх и боль, а потому что чувствую, что больше не смогу без него. Зачем мне такая жизнь в которой я не могу быть с тем, с кем хочу и кого люблю?
Произошедшее с мамой раскрыло мне глаза. Ее жизнь и ее мечты – сугубо ее дело, которое привело к забытью и коме. Я просто не хочу так. Да, Рем меня любит, но я его не люблю, а одного уважения в отношениях мало. И мне просто больно осознавать, что каждый раз, когда ночью Рем будет меня обнимать, я буду понимать, что это не Нерон.
Я улыбаюсь своему несносному мужчине, который говорит, что любит меня и целую его, обнимая в ответ и нет ничего крепче и желаннее этих объятий, в которых мы и засыпаем. Я слышу как бьется сердце этого бывшего наркомана и думаю о том, сколько раз хотела это самое сердце вырвать, когда он доводил меня до истерик. У него у одного это получалось просто великолепно и всегда на высшем уровне. Стоило уже тогда заметить, что Сцевола вызывает во мне слишком сильные эмоции, чтобы в результате остаться в памяти, как наркоман, справивший нужду в фонтан. Боги, я тогда готова была его убить за хамство.
Утром мне не хочется выбираться из постели, хотя Мелита уже давно приготовила завтрак, а я чувствую жгучий голод, поэтому еду приносят нам прямо в кровать.
- Ну что, сегодня ты поешь нормально или мне все же стоит привязать тебя к постели? – смеюсь я, хитро глядя на Сцеволу.
Я не забыла о матери, о том, что она лежит в коме и что возможно, мне уже стоит забыть о наших прогулках по парку. И мне по-прежнему больно. А громкое «где-то теряешь, где-то находишь» совсем не меняет положение вещей. Да, благодаря матери я сейчас сижу, обернутая в простынь и уплетаю за обе щеки оладьи с клубничным вареньем, то и дело наклоняясь к Нерону и целуя его, каждый раз, когда он рассказывает какую-то забавную шутку, которые чаще всего оказываются какой-нибудь пошлостью. Но сейчас он отвлекает меня как никто, приковывая все мое внимание к себе и кажется даже наслаждаясь этим.
Общались ли мы когда-нибудь нормально? Потому что мне кажется, наши встречи всегда выходили рваными, резкими, мы кидались от злобы к желанию, от желания к злобе. И каждый раз это заканчивалось скандалом, грубыми словами, попытками все оставить как есть и больше не видеть друг друга, пытаясь начать жить так, как надо. А так как надо не получалось, потому что хотелось как жить, как хотелось. Теперь это возможно, теперь так будет.
И я прощаюсь с Нероном у лифта, обнимая его и глядя в его глаза, обещая, что все будет нормально.
- Дай мне пару дней. Просто мне нужно некоторое время. А ты пока, - тереблю его за щеку и смеюсь, - постарайся сделать так, чтобы тебя не посадили за вандализм, передачки носить не буду. Мы не настолько близки.  Да и сам обдумай, нужно ли оно тебе и готов ли ты к реакции брата.

29 мая.

Я возвращаюсь домой и с этого момента уже чувствую перемены в своей жизни. И я так нервничаю из-за слов, которые должна сказать Рему, что больше не могу есть, а утренний завтрак стоит комом в горле. В тот день я так ничего и не говорю Рему и вообще мало говорю, ссылаясь на плохо самочувствие, которое и правда плохое, вероятно из-за всех перенесенный нервов.
На следующий день я тоже ничего не говорю, вместо разговора отправляясь на работу с легким головокружением. А к обеду и вовсе теряю сознание прямо на пороге своего кабинета, когда собираюсь свалить пораньше домой. Переместив меня в палату, врачи тут же, конечно, звонят Рему, чтобы сообщить, что будущая миссис Сцевола при смерти. Ну не совсем при смерти, но все же что-то с ней не так. И Рем прискакивает моментально. Я вижу, как по его лицу пробегает откровенная тревога и от этого еще больше мне хочется сказать, что «Рем, я ухожу от тебя, никакой свадьбы не будет. И перестань смотреть на меня этими щенячьими глазами!»
Но я молчу. Молчу даже когда врач, говорит, что со мной все в порядке, судя по анализам, которые они успели взять. И тем более молчу, когда Рему объявляют, что он станет отцом и выражают поздравления. Меня как громом поражает с этой новостью и я прирастаю к кровати, не шевелясь и глядя на доктора, как на палача, который вот-вот отрубит мне голову. Он понимает, что он натворил? Он понимает, что лишил меня сейчас всего, на что я так надеялась? Эта сволочь понимает, что лишила меня Нерона?
И все надежды рушатся с этим ребенком, которого я не планировала заводить в столь скором времени. Да и кажется вообще не планировала заводить, потому что, знаю, Нерон, памятуя о своем прошлом не захочет награждать ребенка таким отцом и тем ворохом болезней, которые могут передаться малышу из-за употребления Сцеволы. Зато дите от Рема будет здоровым и красивым, знаю это точно, стоит только взглянуть на будущего жениха. А еще ребенок будет любим своим отцом, потому что я никогда еще не видела у Рема такого абсолютного счастья на лице. Как у меня, когда проснулась утром с Нероном и завтракала с ним.
Мы едем домой, я молчу, не в силах произнести ничего дельного вслух. Просто мне кажется, что если открою рот, то скажу, что ухожу от него. А это невозможно. Не теперь, когда ношу его ребенка под сердцем, когда это и мой ребенок и я адекватно понимаю, что Рем не отпустит меня к Нерону беременной, а если и отпустит, то стоит мне родить, как он заберет ребенка. Моего ребенка. Старший хоть и любит своего брата, но с какого черта он должен позволять Нерону воспитывать его собственного ребенка.
А разговор тем временем касается и младшего.
- Нерон будет очень рад. По нему не скажешь, но он очень любит детей и быстро находит с ними общий язык. Даже у меня так не получается.
Почему же не скажешь? Скажешь. В нем это читается, внутренняя доброта и детское поведение. Свой среди чужих, чужой среди своих, пожалуй так можно сказать про взрослого мужика, который балуется с горкой детей, охотнее, чем с ровесниками.
- Что скажешь, может спросим у него, как он это делает? – продолжает шутить Рем, не требуя в общем-то ответа, потому что думает, что я шокирована новостями. – Завтра. Давай позовем его завтра на ужин. Я очень хочу поделиться с ним. Не терпится увидеть его лицо, когда он поймет, как стар стал. – он смеется, но чуть тише добавляет. – Может, эта новость его встряхнет и он наконец задумается о новой подруге.
Меня торкает от этой фразы. То ли от того что Нерона и правда встряхнет, да еще так что мало не покажется нам обоим, то ли от мысли о новой подруге. Что же теперь будет? Ведь я больше не смогу быть с ним, я не могу оставить ребенка, я не могу лишиться этого маленького счастья, которое я люблю несмотря ни на что. Но с другой стороны, я так хочу быть с Нероном, что меня разрывает на части материнский инстинкт и женское начало.
- Я виделся с ним пару дней назад. Ты знаешь, кажется у него все-таки кто-то появился. Глаза так и горят. Надо бы и ее позвать на ужин. Я намекну ему. Он такой скрытный стал.
А я молчу.
Завтра наступает слишком быстро, но вот чем ближе к ужину, тем дольше стрелки часов идут, растягивая время как резину. А меня тошнит то ли от волнения, то ли от беременности, но к тому времени, как Нерон приходит я становлюсь совсем зеленого цвета. Я не предупредила его о чем пойдет речь и мне только оставалось надеяться, что непонятки не начнутся с порога. Когда младший прибывает, Рем встречает его на пороге дома, проводя брата в столовую, в которой уже нахожусь я и деланно проверяю расставленные по столу блюда, а на самом деле просто оказываюсь как можно дальше от входа. И едва мы с Нероном встречаемся глазами, я с трудом удерживаю себя, чтобы не кинуться к нему, поэтому намертво цепляюсь за спинку стула, на которую опираюсь.
- Ты все-таки решил не приводить свою подружку, а? Кто бы мог подумать, что мой младший брат такой стеснительный.
Рем весел и услужлив. Он отодвигает для меня стул и задвигает, стоит мне присесть, обласкивая при этом нежными словами. И меня начинает тошнить еще больше и я то и дело сглатываю комок в горле, потому что градус напряжения в комнате повышается с каждой секундой, но кажется, только Рем этого не замечает. Он садится за стол, во главу, как обычно, я оказываюсь напротив Нерона. И видят боги, если бы я могла, я бы сбежала в другой конец стола, или вовсе забилась в темный угол.
- У нас с Региной для тебя новости, брат. Не бойся высказать свой восторг. Я знаю, тебе понравится то, что ты услышишь. – он набирает побольше воздуха в легкие и на одном дыхание произносит полную дрожи в голосе фразу, - Регина ждет ребенка.
Рем смеется, будто только что обезвредил бомбу и на него нападает истерический смех. Ох, Рем, милый, Рем, ты только что запустил быстрый старт этой самой бомбы.
- Можешь себе представить, Нерон? Я стану отцом! У меня будет ребенок от самой прекрасной женщины Капитолия. – Сцевола берет меня за руку и крепко сжимает ладонь, целуя. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вырваться от него, но улыбку так и не вымучиваю. Рем смеется. – Регина до сих пор в шоке, как видишь. Готов стать дядей? Мы как раз вчера разговаривали с Региной на тему, как хорошо у тебя получается ладить с детьми. И Регина изъявила желание узнать в чем твой секрет.
Я бросаю скорый и испуганный взгляд на Рема. Он с ума сошел? Зачем он втягивает меня во все это? В этот глупый разговор, который не приведет ни к чему хорошему. Но жених только подмигивает, расходясь на полную.
- Хорошо бы это была девочка. Как считаешь, любимая? Черт, я не могу успокоиться, настолько я счастлив. Брат, это несомненно, самый лучший день в жизни любого мужчины, у которого будет ребенок от любимой женщины.
Боги, Рем, ну почему ты не хочешь замолчать? Но вместо него молчу я, поднимая взгляд на Нерона, словно подтверждая все вышесказанное его братом.

За последние несколько дней, я если и думала, что мы втроем будем сидеть за одним столом, то рассчитывала сделать это только по одной причине, объясняя Рему, что свадьбы не будет, что мы с Нероном любим друг друга, нет, Рем это не шутка и мы не издеваемся. Просто так получилось, ты – хороший человек, но прости, я люблю твоего брата. Я ожидала бы услышать много крика в ответ о том, что я – шлюха, предательница, готовилась услышать множество нелицеприятных слов, в которых бы Рем выразил, как сильно мы подорвали его доверие к нам, растоптав все хорошее, что в нем было этим предательством. Это не было бы легко, хотя бы потому что я испытывала к Рему очень нежные чувства благодарности за то, как он меня любил, да и для Нерона выслушивать такое от любимого брата, разрывать единственные семейные отношения в пух и прах, ради женщины, которая когда-то давила на больное и издевалась, припоминая прежнюю мертвую подружку, не самое приятное и удачное времяпрепровождение вечера. Но оно бы стоило того, потому что покидая дом Рема, я была бы точно рука об руку с Нероном. Оба отвергнутые и находящие утешение в друг друге. Изгои для человека, которого старались оберегать, наступая на горло собственным чувствам.
Именно так я и планировала. Но уж точно не происходящее, где я сижу молчком, словно воды в рот набрала, где Рем трещит как сорока, рассказывая Нерону как он счастлив стать отцом, где Нерон сидит с таким видом, будто обухом по голове дали. Я вижу как тускнеет его взгляд, как опускаются плечи, он смотрит на меня с немым вопросом, как будто не веря в происходящее, а я только отвечаю до бесконечности сожалеющим взглядом. Боги, Нерон, если бы я только могла, если бы только во мне было больше храбрости, я бы бросила Рему в лицо его слова, закричала бы во все горло, что люблю тебя, избавилась бы от ребенка… я бы сделала что угодно Нерон, только бы быть с тобой! Но я не могу. Материнство во мне сильнее, материнство, воспитанное собственной матерью, больной, умирающей, спящей.
А Рем продолжат болтать, будто и не замечая за своим счастьем, как оба мы с Нероном потухли, как переглядываемся. Неужели Рем всегда был таким восторженным и шумным? И раньше меня это не раздражало? Потому что сейчас я испытываю такую лютую ненависть по отношению к нему, что готова схватить ближайший нож и воткнуть его в дорогое дерево резного обеденного стола, лишь бы он заткнулся. Не могу больше его слушать, эти фантазии о ребенке, размышления об имени, шутки про ползунки, пеленки. Заткнись, заткнись, заткнись!
Нерон, а давай скажем ему, что давно трахаемся? Давай скажем, что это твой ребенок! И пусть он будет злиться, пусть ему будет больно, но зато мы сможем уйти. Вместе, как и хотели. Оно же того стоит? Стоит же? Наши с тобой отношения же стоят его боли от лишения ребенка? Вы ведь похожи внешне, он и не догадается. А когда родится здоровый малыш, несмотря на твои наркотики… Плевать! Мы счастливчики, ведь правда? Нерон?
Меня едва ощутимо трясет, потому что как бы я не распиналась в своей голове, я все равно знаю, что ничего из этого не выйдет. И Нерон еще говорит о том, как будет рядом с Ремом в родильном доме. Боги, меня сейчас стошнит, ведь все должно было быть совсем не так. И это только Нерон должен был бы встречать меня с ребенком. Своим ребенком. И плевать, если бы этого никогда не случилось, просто автоматически я уже ставлю Нерона всюду, где по жестокой реальности оказывается Рем.
Заткнись, заткнись, заткнись!
- Я узнала только вчера. – вдруг произношу я, глядя на Нерона и не обращая внимания на то, какую паузу за собой повлекла моя внезапная фраза. Рем немного сбит с толку моими умалишенным порывом сообщить о дате раскрытия такого секрета. Еще и пылкостью и нотой горечи с которой я сообщаю Нерону эту информацию. Если бы только мой будущий жених знал, что моя коматозная мать – шизофреничка, скорее всего он бы сейчас подумал, что я слегка от нее заразилась, потому что речь моя ни к селу, ни к городу. – Я не успела… - я не успела, Нерон, я не успела сказать ему, что ухожу до того как все это раскрылось.
А что было бы, если бы я успела и уже сейчас сообщала бы Нерону о ребенке? Как бы отреагировал сам младший узнав, что ношу ребенка его брата? Убедил бы меня рассказать Рему всю правду, выгнал бы или взялся бы воспитывать ребенка, заведомо признав его своим? Как все могло бы быть? Вопросов так много, но ответов мы уже никогда не узнаем, потому что я упустила тот самый удобный момент, когда могла стать самой счастливой, когда Нерон мог стать отцом, когда мы могли бы стать семье, внутри которой процветает разврат и пошлость, где супруги валяются на диване и смотрят порно, отмечая неплохую татушку у главных героев фильма, где ни один день не обошелся бы без мозговыедания и ковыряния маленькой ложечкой в старых, едва заживших ранках. Да по сути какая к черту разница, какой бы мы были семьей и были бы вообще? Просто мы бы могли совершать ошибки вместе.
- Я не успела… еще понять, что происходит. – быстро реабилитируюсь в я в своей речи, опуская взгляд в свою тарелку, к еде в которой не притронулась.
- Да, Регина вчера напугала меня не на шутку, потеряв сознание прямо на работе. Ты бы видел водителя, которому я приказал гнать во весь дух. У него было такое лицо, как у нашего отца, когда мы угнали его тачку, помнишь? У него тогда еще было такое смятение на лице, ругать нас или нет, потому что вроде живы, а вроде и накосячили.
Рем смеется, как дитя. Он и правда не видит, что происходит и это выводит меня из себя. Как можно быть таким слепым? Оказывается можно, когда собственное счастье переполняет настолько, что кроме розовых фейерверков в глазах больше ничего. Нам больше не почувствовать это счастье, да, Нерон? Я не хочу так думать. У судьбы должен быть какой-то план. Потому что, видят боги, я долго так не смогу, даже из-за ребенка. А что будешь делать ты?
- Кстати у меня к тебе просьба, брат. У меня начинается сезон адских командировок в Третий по новому проекту. Я, безусловно, обеспечу Регину прислугой и всем необходимым на случай чего, но в плане ее здоровья я могу полагаться только на тебя. Ты – единственный человек которому я могу доверить свою будущую жену. Поэтому прошу тебя за ней изредка приглядывать, если она куда-то выбирается одна. По возможности.
Мобильный телефон разрывает тяжелую тишину, которая царит над столом. И даже звонкий голос Рема не может пробиться сквозь глухой купол, который сейчас отделяет нас с Нероном от него.
- Отбегу. Это по работе. – он целует меня в голову и убегает в другую комнату.
А мы с Нероном остаемся наедине. Напротив друг друга.
Я силюсь что-то сказать, но что? Прости, что залетела от твоего брата? Просто, что не сказала ему раньше или прости, что отталкивала тебя с самого начала, гоняясь за понятием «семья» о котором и понятия не имела, что это за фрукт такой?
- Ты же понимаешь, что если я скажу ему, то он заберет у меня ребенка… - оправдываюсь. Что ж, недалеко от извинений, пока меня не начинает заново трясти. – Не надо на меня так смотреть. – отчего то мне кажется, что Нерон меня в чем-то обвиняет. Или мне просто так хочется думать, потому что сама корю себя за какую-то оплошность. – Тогда все было по-другому. Тогда ты был наркоманом.

Эта тишина в комнате убивает меня. Восхищение Рема убивает меня. Молчание Нерона убивает меня. Мне не хватает воздуха, будто меня медленно топят, периодически давая сделать глоток воздуха и снова опуская в ледяную воду. А еще хочется кричать, громко и продолжительно. Потому что нет сил выносить эту глухую тишину, в которой затухает мой голос и звучит отчаянно. Нет сил выносить безнадежный тон Нерона и этот взгляд полный сожалений, который он бросает на меня.
Что я хочу услышать? И он еще спрашивает? Я хочу услышать хотя бы то, что все будет хорошо, что это ничего не меняет и пусть это будет наглая ложь. Я хочу услышать хотя бы надежду, дурацкий план по исправлению ситуация. Потому что я готова согласиться на все что угодно, любую глупую затею, лишь бы не потерять Нерона, который сейчас внезапно стал каким-то тихим, бестелесным, словно прозрачным. Не он сидит за столом, всего лишь его тень. И я никогда не видела его таким хрупким, даже когда он признавался, что ему страшно оставаться дома одному, страшно снова подсесть.
Меня передергивает и я начинаю злиться. Почему он ничего не делает? Почему не кричит на меня, на Рема, почему его колкости не сыплют искрами, как это обычно бывало? Мне хочется подойти к нему и встряхнуть, потому что невыносимо видеть его таким. А может быть просто стоит подойти и обнять его и сказать: «Знаешь, давай пошлем все к чертям! Я люблю тебя, я хочу быть с тобой! Я отдам Рему ребенка!» Но я не могу. Я не отдам, потому что расти без матери – ужасное наказание, которое я испытала на себе, повзрослев слишком рано, попрощавшись с детством и став психиатром собственной матери. Раньше мне приходила в голову мысль, что лучше бы я росла вообще без матери. Но сейчас, чувствуя ребенка внутри себя, новую жизнь, я просто не могу так с ним поступить. И даже если Рем будет самым лучшим в мире отцом, даже если он найдет женщину в сотни раз лучше, чем я, я не смогу отказаться от своего малыша. Какая бы часть Рема не жила в этом ребенке, но такая же часть в нем и моя.
Я уже почти подрываюсь со стула, чтобы потребовать от Нерона чего-то, сама не знаю чего. Я не хочу чтобы он меня отдавал, я не хочу быть с Ремом, я хочу быть с ним! Он понимает это? И несмотря на то как хорошо я понимаю, что ситуация совершенно ясна и понятна и теперь нам не быть вместе, я все равно хочу закатить скандал, все равно хочу все испортить. Испортить жизнь всем, кто находится в этой комнате. Потому что страшно! Больно. И чертовски погано знать, что я упустила из рук свое собственное счастье. Эгоизм включился слишком поздно, когда изменить ничего нельзя. Надо было трахнуться с ним еще тогда, в его палате, когда хотелось и горло жгло от желания. Может тогда со временем мы бы и сами все испортили. И не было бы сейчас этого отвратного чувства пустоты.
Нерон собирается уйти и я бросаю на него полный мольбы и испуганный взгляд. Нет, не уходи, не оставляй меня здесь, с ним, одну. Но ничего не произношу в ответ, как и Нерон ничего мне не говорит на прощание. Раньше все было гораздо проще.
Рем видит мой расстроенный взгляд, провожающий его брата и легко трогает меня за плечо.
- Он будет в порядке. Я смогу убедить его, что на наших с ним отношениях это никак не скажется.
Зато на наших уже сказалось. Не успевшие толком начаться, они уже закончились. Такие яркие, не замутненные, не опошленные, не испорченные. Только самое лучшее, только самое счастливое, страстное. Его глаза напротив моих, такие небесные, контрастирующие с тьмой, которой окружила нас простыня, под которую забрались вдвоем, его губы, сцеловывающие остатки клубничного джема в уголках моих губ, его руки, сцепленные за моей спиной, ограждающие, оберегающие. Все если и должно было закончиться, то не так, что в животе до сих пор ноет от воспоминаний и хочется еще и много-много дней подряд.
- Я провожу тебя. – кидает Рем вслед уходящему Нерону.
Я ставлю локти на стол и цепляюсь за голову. Все чертовски неправильно и тяжело. Мне хочется все вернуть назад, в тот день, когда я встретилась с Нероном впервые, вправить себе мозги и предупредить, что опаснее мужчины ты не встречала, но он будет самым любимым в твоей жизни. Не упусти его, дура безмозглая. Потому что ты – пустая, а он заполнит тебя, он – станет твой частью.
Рем не может не заметить, как я расстроена. Тут не заметил бы разве что круглый идиот. Он пытается поддержать меня, спросить в чем дело и почему я так и не притронулась к ужину. Касается моего плеча, но я резко отклоняюсь от этого жеста. Я просто даже прикосновений его сейчас выносить не могу.
- Меня тошнит. Я пойду спать. – холодный тон завершает чертов ужин, который не должен был быть таким.
Дальше, дни летят сумбурно и серо. Рем то и дело срывается в срочные командировки и вызывают его чуть ли не каждую неделю и мне только в радость. Его довольное лицо так и просит кирпича, а эта ярая забота о моем беременном состоянии выбешивает и доводит до истерик, которые он спихивает на гормоны.
Мы иногда выходим в свет, который судачит о моей беременности до свадьбы. И только помолвка не позволяет им в открытую заявить, что брак по залету.
Так же иногда мы встречаемся на вечеринках с Нероном. И каждый раз у него новая подруга, не похожая на предыдущую. И если мы встречаемся парами, чтобы Рем смог перекинуться парой слов с любимым братом, то я в это время обвожу взглядом новую шваль, ничуть не скрывая своего презрения. Чувствую ли я ненависть к Нерону за то, что он продолжает кутить? Пожалуй, это не ненависть, а жгучая ревность по мужчине, который должен быть со мной, но по стечению обстоятельств, я сама подписала нам приговор.
- А что стало с блондинкой с прошлой недели? Ее напугал твой арсенал порнушки под кроватью или фетиш на фонтаны? Душечка, будьте с Нероном аккуратны, он у нас как редкая скульптура «Писающего мальчика».
И из раза в раз, я продолжала сыпать гадостями, едва на глаза попадалась новая прошмандовка. Рем ругался на меня тут же, пытаясь перевести все в шутку, а дома выговаривая, что я жестока и мешаю Нерону найти свою любовь. И каждый раз я прикусываю язык, чтобы не заверещать ему в ответ, что Нерон уже давно нашел свою любовь, да только твой ребенок всему помешал.
И так тянутся долгие два месяца. Очень долгие, утомительные, серые. Пока жизнь взрывается новыми красками.

1 августа.

Все шло вроде бы так, как было, да только совсем иначе. Можно было подумать, что между мной и Нероном разразилась как минимум новая война и бомбило каждый раз, стоило нам оказаться рядом. Радиоактивное облако сносило всех и вся. Доставалось часто новоявленным подружкам, которые не представляли из себя ничего интересного. И на что только велся Нерон – неизвестно. Как будто у него внезапно отшибло всякий вкус на женщин. А еще иногда доставалось и Рему, если только его рассказы о будущем Нерона начинали сильно меня доставать. В ответ, будущий муж получал с десяток колкостей в сторону его брата, повязанные ленточкой в виде: «Можешь ехать к нему и нянчится с ним. Зачем тебе ребенок?»
В общем, летали все и никто, кроме Нерона не смел мне и слова поперек сказать. Потому что гормоны, потому что будущая мать, потому что любимая невеста. И только Сцеволе младшему было на это начхать и он с удовольствием поддерживал мои высказывания, которые проходились по сомнительной репутации его очередной партнерши. Просто таким образом, мы общались, таким образом, могли хоть немного вспомнить, как оно было раньше, ограждаясь от всех и направляя слова лично друг другу, кому бы они ни были адресованы.
Я часто приходила к маме, рассказывая ей, как проходят мои дни и как я с каждым днем все больше чувствую малыша, который растет внутри меня, словно большое солнце. Я даже задаю ей вопросы, чувствовала ли она тоже самое, когда была беременна мной. Но она молчит, такая спокойная и такая спящая. Раньше все было по-другому и истории о своей жизни рассказывала мне она. Но теперь это делаю я, потому что не могу слушать эту тишину и размеренный писк аппарата жизнеобеспечения. И я болтала без умолку, вспоминая все подряд и только иногда могла замолчать, потому что взгляд останавливался на лилиях, которые приносил Нерон. И букет всегда стоял на одном и том же месте. Если одна порция выцветала и тускнела, то ей на смену приходила новая. Мы никогда не пересекались с Нероном в клинике и никогда я не говорила как благодарна ему за его заботу о маме. Потому что чувствовала, что даже ребенок Рема не удержит меня в стороне от мужчины, который так заботлив по отношению ко мне и моему близкому человеку, даже прекрасно понимая, что между нами уже никогда ничего не будет.
Так и существовали, пока однажды ближе к обеду в доме не раздается звонок и служанка приносит мне телефон. Я отвечаю будничным, слегка раздраженным тоном, потому что только что поняла, что несколько пар туфель теперь тоже вычеркнуты из списка вещей, которые я еще могу носить. Ноги распухли, черт бы их побрал и теперь высокий каблук мне не скоро придется вспомнить.
- Миссис Сцевола? – мужской голос, слишком деловой, слишком сухой.
- Ну вообще-то пока еще мисс. С кем я говорю?
- Мы не знакомы, я адвокат мистера Сцеволы. И мне только что сообщили, согласно подтвержденным данным, что мистер Сцевола… мне очень жаль это говорит, мисс, но мистер Сцевола погиб сегодня утром при посадке в аэропорт Первого дистрикта. Тело уже нашли и послали в Капитолий. Завтра вам нужно будет прийти на опознание. И нам нужно будет встретиться для обсуждения завещания. Мисс, вы меня слушаете? Мисс?
Но я уже не слушаю, потому что трубка давно валяется на полу, я зажимаю рот рукой, только бы не вскрикнуть от ужаса, который сковывает живот, которого я сейчас касаюсь. Это невозможно, этого просто не может быть. Я не просила этого, господи, я не ЭТОГО просила!

- И совсем меня не проводишь до порога? – смеется Рем, гладя меня по щеке и умиляясь с моей сонной физиономии.
- Может еще на руки тебя взять и через порог перенести? – недовольно бурчу я в подушку.
- Это будет прекрасное новое веяние в капитолийских браках. – смеется он, целуя меня в нос. – Я уже скучаю.
- По кому? По своему брату? Так возьми его с собой, от него все равно никакого толку дома. Только развращает общество своим видом.
- И с каких пор ты стала меня так к нему ревновать? – ему приятно, гад этакий. Только он не понимает, что не его я ревную к брату. А брата ревную ко всяким дряням, которых он таскает собой будто на поводке. Мелкие шавочки, на подобии тех мини-псинок, которые нормальным борцовским псам на один зуб. – Как мне не разорваться между вами?
- Устроим шведскую семью с ноткой гомоинцеста?
- Дурочка. Утро, а ты уже такие гадости говоришь. Иногда мне кажется, что ты общаешься с Нероном больше, чем я знаю.
- Ты опоздаешь. – тут же перевожу тему я в другое русло.
Рем бросает взгляд на часы и подскакивает, но тут же возвращается ко мне.
- Люблю тебя. – а затем переворачивает меня на спину и прижимается губами к моему оголенному животу. – И тебя, кем бы ты ни был.
Я невольно смеюсь от этой картины. Как бы сильно я не любила Нерона, но я прекрасно понимаю, каким хорошим может быть Рем. Ему бы только по меньше говорить о своем брате и возможно я бы не была такой занозой.
- Я был бы не против услышать то же самое в ответ. – он смеется, целуя меня в губы, но я только шутливо отклоняюсь от него.
- Услышишь, когда приедешь.
- Договорились. – он подмигивает мне и скрывается за дверьми, оставляя меня в спальне одну, с его ребенком под сердцем и чувством тепла, где только что были его губы и где он шептал малышу, как любит его.

И что мне стоило сказать ему эти глупые слова? Просто одна маленькая фраза: «Я тоже тебя люблю.» Неужели это было для меня так сложно? Неужели мне всегда надо выебываться, демонстрируя свой глупый вредный характер? И он же знал, он верил, но не услышал!
И по большому счету, эта причина конечно не является первостепенной, из-за которой я себя корю, опускаясь на колени и рыдая в голос так, что прибегает служанка. Просто внутри внезапно выросла такая пустота, которая наполняется чувством вины и воспоминаниями. Сколько раз было произнесено имя Рема, как что-то лишнее, что-то ненужное, что-то мешающее. Сколько раз я размышляла в голове, что не должно было все так быть, и Рема не должно быть сейчас рядом. А что было бы если бы Рема не было?
И теперь все это так противно вскрывает мозг, что не могу даже слов двух связать, настолько больно в голове, теле, животе, сердце. Мне больно что он умер? Нет, скорее мне больно от того, что я всеми мыслями желала от него избавиться, как от помехи, мешающей нам быть с Нероном.
И как оно? Стоило того, чтобы вы стали свободны?
Я отказываюсь с кем-то разговаривать, я отказываюсь слышать чужие голоса. Только зачем-то набираю телефон Рема и в трубке говорят, что абонент не доступен. Повторяю это действие раз за разом. Мне нужно все исправить, не знаю, как, но нужно. Очень нужно все исправить. Вернись, пожалуйста, Рем, теперь все будет по-другому. И я не буду тебе врать, правда, только вернись.
Смутно помню, как врач отбирает у меня телефон, пока в плечо делают укол успокоительного. Легкая боль, а затем мутнеющий рассудок.
- Нерон, - только и успеваю прошептать я перед отключкой, - позовите Нерона.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-04-04 01:06:14)