Кажется, разговор именно то, что нужно Кашмире, чтобы прийти в себя.
-Во всяком случае, дракончик из тебя получился бы весьма изобретательный - улыбается девушка.
- Скорее уж ящерка, - улыбается ей в ответ Лоуренс. - Буду отбрасывать хвост при первых же признаках опасности.
Победительница внимательно слушает истории двух не случайно помещенных рядом фотографий и она то - уж точно та, кто может оценить насмешку судьбы, выраженную аллегорически посредством пленки и фотоаппарата.
-Если ты жил, как человек, то обязательно останется кто-то, кому ты дорог... - произносит Кашмира, глядя на работы.
- Если его не изведут... - тихонько шепчет ей на ухо художник.

Наконец, наступает тот момент, когда автор может с чистой душой покинуть галерею, что он и делает, прихватив с собой спутницу. Последние щелчки затворов и они оказываются внутри лимузина, который сейчас кажется почти спасительным убежищем.
-Сама выставка мне очень понравилась, правда, - признается Кашмира.
- Спасибо, - кивает Лоуренс и нажимает в последний раз сенсорные кнопки на браслете, окончательно складывая крылья. 
- Надеюсь, декоративные крылья не запретят после сегодняшнего вечера.
Это наполовину моя разработка, - не сдержавшись, хвастается он. - Всегда не давали покоя лавры да Винчи. Даже хотел взять псевдоним... но посчитал, что замахиваться на Маэстро слишком самонадеянно, да и Дали ближе к нынешнему времени.
- Кстати, пока не забыл, дай мне руку. Нет, не эту - с синяками... - Тринсби достает из внутреннего кармана телефон, делает фото запястья и начинает набирать письмо.
- Так... ту немного истеричнее "да как он посмел, трогать то, что принадлежит мне!". Тут немного грубее "да если вы еще только раз!"... тут не забыть сослаться на прилюдность действия. Тут не забыть про деньги. И, конечно, упомянуть под конец папочку. Это обычно всегда работает!
- Ну, можешь не беспокоиться. Скорее всего больше тебя этот садист не купит. Не такая уж он и большая сошка, чтобы идти на еще один конфликт со мной. Я плачу больше, - самодовольно улыбается капитолиец.
Если у него, как у покупателя есть ограничения, он сделает все, чтобы хотя бы еще один покупатель оказался не  лучшем положении, чем он сам. пусть даже и причины этого диаметрально противоположны.

если бы не столь неприятная сцена, вечер можно было бы считать вполне удавшимся. Но сейчас Лоуренс слишком хорошо понимает, что Поркесс лишний раз напомнил девушке, что победитель лишь дорогая игрушка, а покупатель - всего лишь покупатель и между ними невозможно никаких иных отношений кроме "купли-продажи", не говоря даже о дружбе.
А Тринсби сейчас с этим письмом, выглядит ни чем не лучше говнюка-Поркесса.

Чтобы снова не ляпнуть ничего лишнего, художник вдруг замолкает и отворачивается к окошку, делая вид, что ну уж очень увлечен неоновыми огнями рекламы за стеклом.

Художники Возрождения - по сути были не только художниками - анатомами, биологами, зоологами, механиками и даже алхимиками. Лоуренсу до этого, конечно, далеко, но его беспорядочное образование дает ему в некоторых вопросах большую фору, например курс архитектуры позволяет вполне логично и пространственно мыслить, а графическая живопись отлично справляться с компьютерными программами. Так что в соавторстве, у него вышел довольно прикольный, и как видно было сегодня - весьма действенный аксессуар.
Твоя? Прямо талант без границ, - удивлённо поднимает брови девушка.
- У меня много скрытых талантов, - довольно щуриться Лоуренс. Он чувствует себя одновременно опустошенным и "окрыленным".

Оторвавшись от созерцания огней, он снова возвращается к смартфону, нервозно просматривая новостную ленту и теперь уже безо всякого стеснения покусывая губы.
-Дело не совсем во мне. Он сказал, что может купить Блеска, раз я занята... - через силу всё же решается сказать победительница.
- Не думаю, что в этом сезоне он вообще кого-то купит. - Машинально отвечает Лоуренс, погруженный в экран гаджета. - Поркесс вложил деньги не в ту компанию и сейчас у него временные финансовые трудности. Все, что он может - это только пугать.
- О! Первые отзывы! - Восклицает он с ребяческим восторгом и принимается зачитывать вслух. - "Этим вечером художник Нео Дали... хотя все мы прекрасно знаем, кто скрывается под этим псевдонимом... представил новую выставку своих фото работ и вновь смог удивить даже избалованную капитолийскую публику затронув весьма животрепещущею тему, которая рано или поздно коснется любого из нас... его работы полны аллегорий, элегии и скрытого смысла... все прошло более чем хорошо... публика тепло и с восторгом..."
Прам-пам-пам... В общем и целом все отзывы пока положительные.
О! Даже фото есть!
Тринсби пересаживается под бочок Кашмиры, чтобы им удобнее было смотреть фотографии.
- Смотри-ка, это - мы. По-моему мы прекрасно смотримся. Мои крылья, кажется, не снял только ленивый... о, а это девчонка с моим автографом на плече. Я боялся, что она вся разденется. А что!? Я на чем только автографы не оставлял!
О боже, что за ужас! Кто же так снимает?! Ужасный ракурс, где свет?! Он вообще в камеру смотрел или куда-то мимо. Я ставлю на второе. Я бы такого простите, "фотографа", близко бы к камере не подпускал! - Праведно возмущается Лоуренс, рассматривая очередную порцию фото с выставки.
- Хочешь, сварим глинтвейн и опять посидим перед камином? - предлагает Камшира.
- Отличная идея, - поддерживает Лоуренс. - Отметим открытие.

Когда авто останавливается у небоскреба, художник все равно открывает дверь для девушки и подает ей руку, даже и безо всяких камер и зрителей. Лифт быстро мчит их до квартиры, а Лола открывает двери по звукам голоса хозяина.
Оказавшись в холле, Лоуренс заводит за спину руку, отстегивает крылья:
- Какие же они все-таки тяжеловатые. Один час нечего, но целый вечер уже много... - и кладет их на диван, а сам падает почти без сил рядом, прикрывает рукой глаза и вытягивает ноги. Кажется, он вымотался больше, чем рассчитывал или даже думал всего пару минут назад. Дом действует на него расслабляюще.

Все-таки творческие личности - весьма впечатлительные натуры с тонкой душевной организацией. Под внешним лоском и спокойствием Лоуренс изнервничался за эти пару дней так, что его просто, образно говоря, накрывает крылом усталости.
Под закрытыми веками одна за другой сменяются картинки событий. Кладбища, выматывающие своей энергетикой, вытягивающей жизнь, вспышки фотоаппаратов, цветные кадры, которые под обработкой теряют цвет, словно программа выпивает из них не только краски, но и жизнь, словно земля на погостах. Такие же искусственные, как и специально выращенные вечно цветущие цветы, улыбки гостей... Кашмира в окружении плавающих карпов... Кашмира, с искушающей улыбкой, выходящая из бассейна... черные крылья, бьющие его по лицу...
Где сон, где явь? Что было? Что будет? Что никогда не исполниться?..
Мозг, постоянно работающий на пределе фантазии выдает один образ за другим. Совсем не нужно проваливаться в другую реальность, чтобы оказаться в другом мире. Нужно просто быть творческим человеком, который способе видеть именно эту реальность совершенно под иным углом.
Девочки о чем-то воркуют на кухне и Лоуренс, слушая их сквозь полудрему, улыбается уголком губ.
Если бы Лола была живой, она была бы идеальной. Он подозревает, что в его системе "Умный дом" все-таки присутствуют элементы искусственного интеллекта. Хотя, возможно, это просто заключено в самой натуре художника - очеловечивать и оживлять все, что его окружает, включая даже не только игрушечных медведей, но яичницу, которую готовит на завтрак. Что уж говорить об электронной помощнице, с которой он ежедневно общается?!
Лола всегда все знает, следит за его здоровьем, за домом, напоминает о разных важных и не очень вещах, у неё никогда не бывает плохого настроения, она никогда не спорит и не ревнует к его "гостям". Хотя, положа руку на сердце, в последнем он иногда сомневается. Ах, да и еще - она никогда не бросит Лоруенса ни вообще, не из-за каких-то срочных дел в частности.

Кажется в какой-то момент художник действительно отключается, потому что вдруг вздрагивает от голоса Кашмиры:
- Глинтвейн подан. За тобой выбор камина.
- Ах, да... - он сонно трет глаза, вновь становясь собой домашним, потягивается и озирается по сторонам. - Ничего, если камин будет искусственный. У меня нет сил двигаться. - Улыбается он виновато.
Судя по всему, победительнице тоже не особо хочется возиться с дровами.
- Лола, выключи свет, открой панораму и открой камин...
А я на минуту - пойду умоюсь, а то у меня до сих пор ощущение, что у меня на лице маска и глаза чешутся. Они всегда чешутся от туши, какую бы дорогую не использовали...
Художник поднимается с дивана, кидает на спинку пиджак от костюма, вынимает из рукавов запонки и бросает их небрежно на журнальный столик - прямоугольнички с черным крупным камнем посередине, окруженном россыпью мелких алмазов, блестит и переливается в искусственном свете. Но к дорогим побрякушкам Тринсби относится куда менее бережно, чем к живым игрушкам, да и к игрушкам вообще.
Камни он не одушевляет.

Пока Лоуренс ходит умываться, обстановка в холле, который одновременно может являться и гигантской гостиной изменяется - приглушается свет, с окон сходит зеркальный эффект, обнажая ночной Капитолий, огни которого, сияющие не хуже бриллиантов в запонках, становятся словно ближе, как будто до них можно дотронуться рукой. Одна из боковых панелей в стене поднимается вверх, открывая искусственный камин в котором сразу же начинают потрескивать дрова и даже идет тепло. Если не приглядываться и не стоять прямо носом в искусственной огонь, его вполне можно спутать с настоящим.

- Чувствую себя почти человеком, - возвращается Лоуренс из своей спальни. Он остался почти как был, только снял туфли с носками, чтобы привычно ходить босиком, расстегнул воротник рубашки и закатал рукава.
- Вот, возьми... - Он подходит к Кашмире и протягивает ей мазь от синяков.
- Мм.. вкусно, - Художник пробует на вкус глинтвейн. - Ты добавила туда коньяк. Интересно, я с таким рецептом не знаком.
Ну, за что выпьем?

Кашмира не сопротивляется и не хорохориться, когда Лоуренс протягивает ей мазь.
на самом деле она, хоть и прикалывается над ним, ведет себя достойно. Совсем не все победители могут похвастаться тем, что сумели сохранить чувство собственного достоинства, чувство юмора и даже чувство самосохранения, когда с ними обращаются порой хуже, чем с цепными псами.
Да что там, победители, далеко не все столичные жители вели себя прилично. Скольких истерик, скандалов, ссор и прочих неприятных сцен художник видел и наблюдал с самого детства, уж и не упомнить.
Особенно почему-то люди реагировали совсем неадекватно, когда Лоуренс говорил кому-нибудь, что им лучше не встречаться и остаться друзьями. В него кидались вещами, на него выливали спиртное из бокалов, высыпали целое ведро словесных помоев. Да достаточно вспомнить тот случай с особой, которая решила броситься с его крыши.
Да уж, состоятельный ведущий был завидным женихом, но всегда умело выскальзывали из рук... правда не только умелых аферисток и тех, кто искренне его любил. Насколько это в Капитолии вообще возможно.

Но Кашмирой он действительно восхищался и благосклонность девушки его окрыляла. Победители - это те боги, которые вечно будут заполнять Олимп Лоуренса. Подобно древнегреческим богам, они не лишены недостатков, но все равно отмечены непостижимой нечеловеческой силой.

-Выпьем... За успех твоей выставки и подтверждение разряда ящерки. На брудершафт, - победительница смеётся, обвивая рукой руку Лоуренса.
- Брудершафт? Глинтвейном? Мы не обожжемся? - Опасается художник, но в этот раз не пытается сбежать от заигрываний Кашмиры.
- За выставку и за знакомство! - Приподнимает свой бокал Тринсби, обвивая в ответ руку девушки и делает осторожный глоток. К счастью, пока Лоуренс просыпался и ходил туда-сюда, смывая макияж, тот уже успел слегка остыть.
- Если выполнять брудершафт по правилам, то теперь мы должны... поцеловаться... три раза, - напоминает он, вопросительно и не без улыбки глядя на Камширу. Есть в его взгляде сейчас даже что-то немного хитрое.
Ну а что - выставку все хвалят, самое сложное прошло, можно расслабиться и, наконец, перестать нервничать, да и Кашмира не хочет его прибить, не обижена и не на что не дуется. Правда, надолго ли?
Эх, была-не была!
Лоуренс осторожно целует Кашмиру, не закрывая глаз, чтобы отследить, если её разозлит, правда, хватает его ненадолго...
Опьянел он точно не от пары глотков глинтвейна и даже совсем не от выпитого на выставке шампанского. Все вместе не наскребается даже на половины дозы, которая может заставить его стать нетрезвым.
Его опьяняет Кашмира - её близость, её запах, вкус её губ...
Можно ли быть одновременно жадным, страстным, нежным и осторожным? Да запросто! И Лоуренс это как раз демонстрирует.
Количество поцелуев уже переваливает за три штуки, но даже сейчас художник сдерживается из последних сил и старается не быть слишком активным, хотя под выпущенной рубашкой, прикрывающей ширинку, организм уже "трубит во все трубы"!

Отредактировано Lawrence Trinsbi (2015-03-18 12:47:49)

Лоуренс не настолько глуп, чтобы не понимать, что благосклонность Кашмиры к нему - это хорошо если благодарность, а не просто галочка по прейскуранту - "переспать с покупателем.".
Вот только вряд ли Лейн из тех, кто спит со всеми подряд из спортивного интереса. К тому же за короткое время, проведенное с художником, она могла уже неоднократно убедиться, что он от неё этого не требует, хотя, на самом деле, и не против сделать их знакомство чуть более... интимным.
Значит, можно надеяться, что он ей хотя бы не противен, а, может даже и симпатичен.

Художник и победительница, конечно, могут продолжать друг с другом в кошки мышки, где никто из них не станет победителем, где будут оба проигравшими, но вот вряд ли Кашмиру не оскорбит очередной отказ от Лоуренса. Тем более, что он сам её распаляет. Знаменитый "наш девиз непобедим возбудим и не дадим" - явно не про него, да и Кашмира, судя по её действиям рассчитывает на "продолжение банкета".

Художник уже не помнит, куда делся его бокал, да и тот, что был в руках у Лейн тоже. В такие моменты все происходит естественно и непринужденно, тем они и ценны.
Кашмиар первая разрывает поцелуй, исследуя губами шею Лоуренса. Сейчас в ней нет той агрессии или показного превосходства, которые были вчера у бассейна. Она более мягкая, более, нежная, более податливая. А каждое движение, каждый вздох художника таков, словно он находится рядом с самой величайшей и самой хрупкой драгоценностью в мире.
Он осторожно запускает пальце в золотистые светлые волосы, перебирая их прядь за прядью, пока другая рука развязывает тонкий поясок халата. В какой-то момент он замечает, что рубашка на нем, не без помощи Кашмиры отправилась куда-то в забытье вместе со стаканами глинтвейна...
Развязав поясок, Лоуренс отбрасывает полы шелкового халата в сторону и оставляет дорожку горячих поцелуев от шеи вниз до самого пупка, потом поднимается чуть выше и поочередно ласкает языком соски - то один то другой, не забывая гладить нежно гладить Кашмиру по ногам, по плечам, по животу.
В нем нет той грубой силы и желания подчинить, как обычно встречается у самцов и большинства покупателей. Наоборот - все его действия и поцелую направлены на то, чтобы доставить как можно больше удовольствия Кашмире. Остается лишь надеяться, что её стоны и реакция - не точно отрепетированный спектакль. Но даже если так, от этого художник не будет меньше стараться.
Что там говорила Кашмира, что её скорее удивит самый обычный секс без извращений? Но именно это сейчас между ними и происходит...
Лоуренс стягивает с Кашмиры последнюю преграду на пути к её бастиону - шелковые трусики летят куда-то в сторону. А его собственные брюки составляют компанию рубашке.
Он замирает, нависая над девушкой на полусогнутых руках, с улыбкой любуясь её сверкающими глазами, великолепным прекрасным телом, золотистыми волосами и зацелованными губами и осторожно, как и все делает, входит в неё, двигаясь плавно, медленно и размеренно, со вкусом... Ни на миг не теряя с ней контакта.

Можно было предположить, что Кашмира не будет особенно активной...
Есть, конечно, девушки особого склада характера, которым все равно лишь бы с кем. Но, по большей части это либо несдержанные люди, либо с психологическими травмами, которые с помощью секса пытаются компенсировать недостаток внимания к себе или самоутверждаются таким образом. За Кашмирой сложно представить, как первое, так и второе, и третье. Тем более сложно предположить, что секс для неё способ утвердиться - ей это совершенно ненужно.

Тем приятнее было осознавать, что она не лежит под Лоуренсом недвижимым телом, с трудом перенося его ласки, а отвечает на них, и при чем достаточно активно.
И чем больше она проявляет открытости в ответ, тем сложнее удержаться Луорунсу, хотя и "скорострелом" он прослыть тоже не хочет. Хуже нет, чем заиметь славу "кролика", типа - "вставил, вытащил, захрапел"...

Кашмира прижимает к себе художника ногами как можно ближе и угол проникновения становится таким невыносимым, что у капитолийца от наслаждения начинают плясать белые звездочки перед глазами, а в ушах шумит так, что он едва слышит собственный голос.
- Красивая... хорошая... милая.. - нашептывает он всякий бред, который приходит ему в голову. Не сказать, что выбор слов разнообразен - кровь явно сейчас сосредоточена не в той голове, где находится мозг, но зато искренен.
Лоуренс беспорядочно покрывает мелкими поцелуями шею и лицо девушки и замирает возле её уха, несдержанно постанывая. Подкладывает руку ей под бедра, придерживая, упираясь почти лбом в пол...
Его движения становятся все более ритмичными, быстрыми и рваными, а дыхание прерывистым и неровным. Лоуренс закусывает губу и стонет, когда его накрывает теплой приятной волной оргазма. Мужской оргазм ни с чем не спутаешь... остается лишь надеяться, что Кашмире было хотя бы не противно.
Он толкается по инерции еще пару раз и замирает над девушкой, судорожно дыша.
Не сказать, что он тяжел, но все-таки не всем бывает приятно, когда на тебя наваливается тщедушная тушка покупателя.
Тринсби опирается на локоть и перекатывается на спину, увлекая за собой Кашмиру, так , что она оказывается сверху.
- Красивая.. - шепчет он, улыбаясь, гладит её по щеке и целует довольно в кончик носа.
- Пить, есть? Может быть закурить?..- Спрашивает  с легким смешком, не сдержавшись. Лоуренс, оказывается, может быт еще тем озорником.
Но, как видно, его забота хотя бы не заканчивается, стоит ему лишь только получить желаемое.

Невозможно не заметить, что после близости Кашмира схлопывается, как устрица в своей раковине. И нужно быть полным дураком, чтобы не понимать почему. Возможно сейчас с ней покупатель и обращался нежно и ласково. Ну, во всяком случае очень старался. Но это вовсе не отменяет того, что он - покупатель и что далеко не вся эта братия ведет себя так, как подобает настоящим джентльменам.
Лоуренс мог бы продолжить секс до тех пор, пока Кашмира бы не задрожала от самого настоящего не подыгранного оргазма. Но не факт, что от этого ей стало бы лучше. Навязанное наслаждение все равно остается навязанным.
Ей хочется побыстрее отвязаться от покупателя, но Лоуренс не хочет оставлять её сейчас одну, чтобы она не замкнулась еще больше. Он, конечно в любой момент снова может ляпнуть что-нибудь, что вызовет гнев и неприязнь победительницы, но треп ни о чем - это его конек. Если не говорить ни о чем серьезном, вряд ли это случится.

-Пить будет в самый раз, - Девушка протягивает капитолийцу бокал с остывшим, но от этого не менее вкусным глинтвейном и отпивает из второго.
- Пить да, а еще я чувствую, что слона бы съел. Кажется, все эти нервы пробудили у меня аппетит. И не только нервы, - Лоруенс, улыбаясь, закусывает губу.
-Пойдём в душ? - предлагает девушка.
- Душ? - переспрашивает художник. Эта идея не кажется ему такой уж хорошей. Но желание девушки он не может не понять, хоть и меньшее, чем ему сейчас хочется - это вообще шевелиться. И потом. на самом деле, он не меньше, чем Кашмира бережет свою комфортную зону. И мыться в душе он предпочитает совершенно один.
Это еще можно также понять, потому, что к себе в комнату он девушку ни разу не позвал, хоть и не запрещал ей входить. Но предпочитал вести все действия и разговоры либо на нейтральной территории, либо на той, что выделена Кашмире.
- Хочешь, чтобы я потер тебе спинку? - Игриво спрашивает Тринсби, обнимая девушку сзади, целует её в плечи, перекидывая на грудь волосы, целует в шею.
- У меня есть идея получше... - звонко, дурачясь, чмокает победительницу в ухо и чуть покусывает за мочку. - Ванна... ммм.. Как тебе? Там хотя бы не нужно стоять и можно расслабиться. У нас был напряженный день...
- Пойду наберу, а ты не засиживайся тут и не выпей весь глинтвейн, его еще подогреть можно... - Лоуренс еще раз целует победительницу в плечо и поднимается, прихватывая свою рубашку и обвязывая её вокруг бедер.
Направляется он, конечно, в комнаты Кашмиры.
Не сдержавшись, заказывает ан панели большой бутерброд со стаканом сока и схомячивает их, набирая воду в ванну. Выбирает пену из множества различных тюбиков и щедро наливает её до образования большого слоя воздушных пузырьков.
Сидя на бортике, Лоуренс водит задумчиво по воде пальцами,
Если не брать во внимание некоторые нюансы, вполне можно представить, что у него настоящие отношения, настоящая девушка, о которой он заботиться... ему вообще нравится заботиться...
Но, во всяком случае в отношениях с Кашмирой есть свой плюс - они честны друг с другом. И художник понимает, что эти его практически односторонние "отношения" закончатся с окончанием действия контракта, а не из-за какого-то глупого недопонимания, скандалов, измен и прочих кризисов пар, которые по сути - просто глупость и блажь!

Отредактировано Lawrence Trinsbi (2015-03-20 21:41:37)

Перепады настроений для творческой личности - обычное дело. Не зависимо от пола. От смеха к истерике и обратно. От апатии к бурной деятельности, от счастья к безудержной тоске. И так раз со на дню.
Никогда, никогда не связывайтесь с действительно творческой личностью если не готовы к таким эмоциональным перепадам и "качелям".

Всего пару минут назад Лоуренс чувствовал себя почти счастливым, а, вот теперь почти готов утопится в ванной.
Кого он обманывает? У него нет ничего! Все его отношения - куплены за деньги! А если бы у него этих денег не было, никто в его сторону даже бы не взглянул! Он совершенно невыносим в отношениях, его никто не смог бы терпеть долго. Да и люди невыносимы, их от тоже не может долго терпеть.
Почему они становятся скучными и не интересными уже через пару дней? Откуда у них вдруг появляются изъяны и недостатки, которых не было раньше?
Вся его жизнь - пустой пшик, разноцветный туман, оборачивающийся пустотой под пальцами, журнал с глянцевой обложкой и белыми страницами внутри. У него нет ничего - совершенно ничего. И никого.
Если у него не будет денег. он останется просто пустой пустышкой.

Любили ли родители друг друга или ненавидели, или и то и другое сразу, но они друг у друга были. Спали направо и налево о всеми, изменяли, но неизменно возвращались друг к другу, как два магнита. Скандалили, а потом занимались бурным сексом.
Сын был отличным приложением к их семье, как сережки к новому платью или запонки к рубашке.
Нет, они, конечно, любили и любят его по-своему. Не бросают готовы за него убить кого угодно, чтобы защитить честь семьи. Регулярно звонят раз в неделю и даже, как в детстве, берут его летом в отпуск. Но душевной близости между ними никогда не было.
Вот  сейчас даже таких противоречивых и сложных отношений у Лоуренса нет. У него вообще нет никаких отношений! Да и вряд ли хоть какие либо из его свидания на пару раз можно назвать даже с натяжкой отношениями.

Художник заметно грустнеет, водя пальцами оп поднимающейся в воде пене. Но когда в ванну заходит Кашмира, старается этого не показывать.
-Вот и я. Мы не потеряемся во всей этой пене? - улыбается Камшира.
- Обещаю отыскать тебя, если ты потеряешься! - Отвечает улыбкой на улыбку Тринсби.
Хотя, по идее, им бы сейчас лучше было бы напиться и поплакаться друг другу. Но секс, говорят, тоже хорошо снимает стресс. А хороший секс снимает стресс еще лучше!
Иначе с чего бы победительнице вновь заигрывать с парнем, который даже еще "остыть" не успел? Или она привыкла к старикашкам, которые могут один раз и все - до следующего дня жать?!
-Мммммм кайф... Иди ко мне, - блаженно щурясь, зовёт победительница.
Лоуренса не нужно звать дважды. Призывный голос победительницы на время стирает все воспоминания о его горьких думах, бушевавших вот только что в сердце и душе - качели качнулись в другую сторону.
Художник сбрасывает набедренную повязку в виде рубашки и скользит по просторной ванной к Кашмире, чтобы поцеловать её. Конечно на этом он не останавливается и губы прокладывают дорожку по груди и... переходят на колено, движутся по внутренней стороне бедер все ниже и ниже к самой кромке воды.
Тринсби замирает, вопросительно глядя на Кашмиру, поглаживая её тело под водой.

Победительница на то она и победительница, чтобы всегда при любой удобной возможности доказывать собственное превосходство. Стоит Лоуренсу намекнуть на инициативу со своей стороны, как Кашмира в переносном и буквальном смысле оседлывает его, перехватывая "пальму первенства".
Не сказать, что художнику впервые быть в роли призового трофея... но только не с девушками.
Хотя, игривости обстановки это не мешает и, может быть, так девушка просто чувствует себя увереннее. Совсем не с каждым покупателем она может позволить командовать, особенно в плане секса. Пусть, если ей так нравиться. Ничего страшного в этом нет.
-Хочешь десерт? - Спрашивает чарующим голосом искусительница.
- Я думал, что уже получил, но от второй порции не откажусь... - шепчет Лоуренс, нежно поглаживая ладонью Кашмиру за шею и притягивая к себе, чтобы поцеловать.
Ему нравится целоваться. Это намного больше, чем просто движение губ и языка, намного больше чем, как говорят биологи, обмен жидкостями. Это что-то родственное, что-то очень интимное... порой даже более интимное, чем секс. Что-то совершенно личное, как обмен маленькими частичками души.
Сложно себе представить, что кто-то будет добровольно целоваться с человеком, который тебе противен. Скорее тебя вытошнит.
Ну, что же.. это, хотя бы повод сделать вывод, что он Кашмире не противен. И то хорошо!
Девушка берет в руки губку, выливает на неё душистого геля и растирает его по груди художника.
На самом деле заниматься сексом в воде, как бы романтично это не звучало не так уж и приятно, как это описывают в дешевых дамских романах. Но это не значит, что им заниматься совсем нельзя.
Да и секс бывает разным...
Лоуренс поднимается по бортику ванны, вытягивая за собой Кашмиру, словно из пены морской и осторожно поворачивается, усаживая её на бортик ванной. Бортики тут тоже широкие, да и стенка рядом.
На его взгляд, совершенно нечестно, что он второй раз будет получать удовольствие, не доставив его в ответ. Или доставив, но не в полной мере.
Он разводит в стороны её ноги, а сам садиться на колени обратно в ванную. Его лицо оказывается как раз напротив весьма пикантного и интересного зрелища. Он оставляет несколько горячих поцелуев на внутренней стороне бедер, чтобы разогреть девушку и чтобы дать ей возможно прекратить его действия, потому что не понять его намерений уже нельзя. 
Наконец его язык касается бугорка клитора, Сначала осторожно, а потом все более и более активно, скользит по нему по кругу, захватывая половые губы, слизывая и сцеловывая. Никакой брезгливости или чего-то еще неприятного Лоуренс не испытывает. Что естественно, то не безобразно. Да и как у такой прекрасной девушки, у такой богини может быть что-то безобразное?!
Вагинальный оргазм? Точка Ж? Да ладно! Именно в клиторе заключен источник женского наслаждения. Именно здесь сосредоточено самое большое количество нервных окончаний, отвечающих за удовольствие.

Больше всего в жизни Лоуренс любит доставлять удовольствие другим. Чтобы это не было - новое платье, комплект драгоценностей, завтрак в постель, авто, только что вышедшее в выпуск на заводе и, главное - секс.
Кто от чего кайфует, а он от этого. Гораздо больше ему нравится отдавать, чем получать. Это позволяет ему чувствовать себя великодушным, это заполняет какую-то ненасытную пустоту внутри него.  Да и что такого можно дать человеку, у которого и без того все есть? Ему даже подарок нормально не подаришь - он сам себе все может купить! Только вот на эмоции Капитолий почему-то предельно скуп, как и все его жители. Здесь каждый словно сам по себе, опасается, таится, боится распахнуть душу, чтобы в неё кто ненароком не плюнул. Ну и как тут выжить художнику с тонкой душевной организацией!?

Художник не видит ничего противоестественного в том, чтобы доставить девушке, которая уже подарила ему столько прекрасных мгновений настоящее наслаждение. Он сам изнывает от нетерпения и желания. Он чувствует, как Камшира все ближе и ближе подходит к грани, как её вздохи становятся все более глубокими, частыми и одновременно прерывистыми. Пальцы победительницы бездумно погружаются в мокрые от пены и воды волосы капитолийца и он готов довольно улыбаться, если бы не был так увлечен процессом. В ход идет не только язык, но и пальцы, ласкающие плоть, которую, наверное, не даром возвышенные натуры поэтично сравнивают с бутоном цветка, так она нежна и податлива.
Если бы ладони Лоуренса не были влажными, они бы уже вспотели от возбуждения и нервного напряжения. Художник и сам изнывает одновременно с Кашмирой. Он отпускает одну руку под воду и начинает ласкать свой член длинными медленными движениями. Ему не нужно много, достаточно просто судорожных движений девушки, её стонов, её сладкого помутнения, когда она достигнет оргазма.
Краем глаза Тринсби замечает, что победительница уже сводит колени, готовая зажать его голову в тисках невыносимого наслаждения. Ону судорожно вдыхает и... вдруг, находясь почти на самом краю обрыва, скользит в ванную, обламывая их обоих.

Лоуренс растерянно хлопает ресницами - что он сделал не атак? В этот раз он даже молчал! Он точно не мог ничего ляпнуть, чтобы обидеть Кашмиру!

-Нет. Я... Если хочешь, давай, как обычно - предлагает она смущенно.
И по всему видно, что это она из вежливости.
- Если не хочешь, давай никак... - Отзывается в том же тоне парень, отплывая к противоположному краю гигантской ванны. Если она действительно не хочет секса, то последнее, что ей сейчас нужно - это чувствовать его возбуждение.
Капитолиец закусывает губу и, положив ладонь себе на лоб, погружается под воду - Лоуренс-Лоуренс, ну почему тебе всегда везет как утопленнику?!
Не нужно быть знатоком характеров, маститым психологом или знатоком человеческих душ, чтобы понимать - стена между победителями и покупателями в голове у Кашмиры очень прочна. Она не всегда непреодолима, как мог убедиться уже неоднократно Тринсби, но, видимо, не в этот раз. И худшее, что он может сделать - это продолжать настаивать на своем.
Хотя, он ничего от неё не требует и никогда не потребует. не будет преследовать или хватать нагло за руки, оставляя синяки. Но и делать вид, что они незнакомы, конечно, тоже не станет...

От недооргазма и погружения под воду, у художника жутко шумит и стучит в ушах и он, отфыркиваясь выныривает, приглаживая волосы ладонью.

Кашмирино "извини" словно падает булыжником в воду. Она выходит из ванной и Лоуренс даже рад, что она не остается, продолжая держать лицо и делать вид, что все в порядке... продолжая играть свою роль.
Это, на самом деле, худшее, что она могла бы сделать.
Потому что возбуждение распаленного художника никуда не девается, даже когда он ныряет с головой. Вода не холодная, она, наоборот, своим теплом лишь подстегивает жар в крови.
Когда за девушкой с громким звуком захлопывается дверь, Лоуренс снова обхватывает свой член и вбивается себе в кулак быстрыми рваными движениями, расплескивая вокруг себя пену. Кончает со стоном, оставляя след от укуса на собственном запястье, лежащем на бортике ванной.

Звон в ушах усиливается и звучит стоккато. Обессилевший художник откидывается назад, прикрывая глаза тыльной стороной ладони.
Худшего завершения вечера представить себе невозможно...
Но, милый Лоуренс, уж тебе ли не знать, что за деньги любовь невозможно купить?! Деньги - это желания джинна с тремя ограничениями - никого не воскресить, никого не влюбить и... никого не сделать счастливым.
Так чего ты ожидаешь и ждешь каждый раз? Любовь, доверие, счастье - три волшебных кита, придуманных древними философами, которые точно смотрели на мир сквозь ореол розового цвета, всего лишь рекламный фейк для тупых домохозяек! Ты - умный мальчик, ты должен понимать, что ничего этого не существует в мире.
Так почему ты каждый раз надеешься?!...

Тринсби выходит из ванной победительницы, завязывая на себе стандартный махровый халат светло-бежевого цвета. Он оставляет после себя полный порядок - вода спущена, средства расставлены по местам...

-Будешь? - Кашмира встречает его с бокалом коньяка.
Кажется, хуже может быть.
"Отлично"!.. Секс с Лоуренсом настолько плох, что после него можно только напиться вдрызг, чтобы забыть об этом позорище?!
- Дурацкая идея... - вздыхает художник, забирая предложенный ему бокал и отставляя его на столик.
- Иди сюда... - Он притягивает к себе девушку и... подхватывает её на руки. До кровати-то пару шагов он вполне способен её донести - все-таки мужское население планеты.
Укладывает её, бережно укрывая одеялом и заправляя уголки. Усаживается поверх покрывала и гладит её по волосам, нежно целуя в лоб:
- Спи... сегодня был долгий день. Никто тебя не потревожит...
- Спокойной ночи... - он выходит из её комнаты, по-детской привычке засунув ноготь большого пальца в рот.

Ничего страшного не произошло. Он не перестанет заботиться о Кашмире. В конце концов, именно для этого он её и купил, и ей придется "терпеть" это.
И, к тому же, у них впереди еще много дней, чтобы притереться друг к другу и стать хотя бы хорошими знакомыми.
Стена между покупателем и победительницей никуда и никогда не денется, но не стоит забывать, что они оба - просто люди, пусть и по разные стороны баррикад.
И сложно видеть в Лоуренсе врага и чудовище, когда он относится к тебе совершенно по-человечески.....