Я вижу как загораются его глаза и чувствую, что я все сделала правильно. Я думала, что он поутихнет с отцовством на некоторое время, пока у него есть мелкая, но Нерон загорается не меньше меня и оттого несет такую глупость, перемешивая ее с важными вещами. Я смеюсь, зарываясь пальцами в его волосы и думаю о том, что у нас обязательно должно все получиться. Мы так много херни натворили. Чужая женщина к которой я сама подтолкнула Нерона родила ему дочь, которая могла быть моей. Столько всего хорошего могло случиться с нами, если бы мы не ебали друг другу мозг с самого начала наших безумных отношений. А теперь мы там, где мы есть.
- Как мой муж, тебе придется выплачивать неустойку за любое нарушение мною контракта, ты не думал об этом? – я приподнимаюсь на нем, освобождаясь от шорт и белья. – А как боссу, возможно, придется мириться, что я буду таскаться с ребенком на съемки и нянчится с ним придется именно тебе.
Это как-то даже забавно, что нас связал контракт, а теперь мы еще и супруги. Все как-то странно и это больше чем служебный роман.
Корнелия напоминает нам о своем присутствии и я разочарованно постанываю. Может быть я даже рада, что не могу забеременеть прямо сейчас. Я еще не насладилась полностью браком и этими свободными отношениями, когда мы свободно перемещаемся по дому, устраиваясь так, где придется.
- Вот теперь я чувствую конкуренцию. – шепчу я, целуя его и выпуская к дочери.
Колыбелька смотрится гармонично в гостевой, хотя ни разу не подходит по дизайну. И мне кажется, что эта комната и правда станет прекрасной детской в перспективе. Во всяком случае, я уже вижу легкие очертания будущих перемен.
Мы смеемся с Нероном по поводу характерных черт дочери, которые она унаследовала от Нерона и вообще, нам невероятно уютно втроем. Да, Корнелия – не моя дочь, но я совершенно определенно хочу ребенка, когда смотрю на то, как Нерон ластится к малышке, а она смеется узнавая его и тянет к его лицу пухлые ручонки.
Когда мы лежим в постели и Нерон язвит по поводу моего веса, я с силой ударяю его в бок. Мне не нравится этот его разговор, хотя я и понимаю, что он шутит, даже со своим серьезным тоном.
- Найду того, кто выдержит мой вес. – шикаю я, обиженно утыкаясь взглядом в потолок. Нерон ржет, а мне вот не смешно.
Меня и правда беспокоит перспектива поправиться. Я всегда была стройной, я работала над этим каждый день, над своим телом, чтобы стать первой. И вот так лишиться этого я не хочу, это слишком страшно. Может я и помешана на своей внешности, но если уж говорить откровенно, то именно благодаря ей я сейчас рядом с Нероном. Будь я дурнушкой, он бы и не взглянул на меня. А он стебется. Я хочу ребенка, но не хочу жертвовать собой ради него, иначе ничем хорошим это не закончится.
Покряхтев от удара, Нерон продолжает свою речь и я не понимаю, за что мне такое счастье в жизни? Я не уверена, есть ли в этой фразе сарказм или нет, но Нерон – мое счастье и это действительно звучит двусмысленно. Он меня раздражает как никто. Но я так сильно люблю его. И он делает меня самой счастливой и самой нервной женщиной на свете.
- Ты бы не был в браке с Юлией. – говорю я, забираясь на Нерона и вытягиваясь на нем, оставляя легкие поцелуи на его шее и лице. – Даже если бы я вышла замуж за Октавиана, а ты был бы с Юлией и у тебя была бы Корнелия, я все равно бы не отпустила тебя надолго. Можешь считать меня сукой, но я увела бы тебя даже из семьи с ребенком, я бы даже бросила своего мужа. Я слишком люблю тебя.
Не знаю, насколько бы я решилась на это, ведь я понимаю, что Нерон все же был бы счастлив с Юлией и Корнелией и если бы я это увидела, я бы отступилась бы, на время. Не надолго. Потому что в итоге, все равно мы были бы вместе.
Я начинаю лечение и мы с врачом долго подбираем мне необходимые таблетки, от которых меня не раздует. В какой-то степени это удается, хотя я все-таки начинаю понемногу набирать, чутко отслеживая свой вес и чуть что, прекращая есть любую калорийную еду. Я просто с ума схожу от этого.  И в какой-то момент даже шикаю на Нерона, когда он смеется над моей паникой.
- Если ты не перестанешь ржать, я запихаю в тебя пачку таблеток и рожать будешь сам. – огрызаюсь.
Меня и правда бесит тот факт, что я начинаю жирнеть. Жирнееееееть! Хотя я набрала всего пару кило, которые и отразились то только в груди и ногах. Только разве меня это как-то успокаивает? Мне достаточно того, что я не могу влезть в свои супер узкие платья и чуть ли не верещу в голос, когда в тазу застреваю и не могу натянуть платье на талию. Или когда в груди слишком давит. И волосы готова на себе рвать. И ведь не напьешься даже с горя. Алкоголь теперь под запретом и на каждой вечеринке, я мало того, что в новом платье, которое по размерам больше прежних, так еще и с бокалом сока, который мне любезно подает Нерон, каждый раз невинно улыбаясь и целуя меня, чтобы хоть как-то приглушить мой гнев.
Вообще не понимаю, как Нерон выдерживает, когда я срываюсь на него без повода. Но он как-то умудряется перенаправить все в шутливое русло и я успокаиваюсь, даже начинаю ластиться к нему, будто заглаживая вину. Меня шатает, будто я уже беременная.
Хуже становится только когда курс таблеток уже закончен и приходит время хирургического вмешательства. Небольшая операция по восстановлению тканей, рядовая процедура в клинике и весьма болезненная. И это жжение внизу никак не унять и это бесит меня еще больше. И я несколько дней валяюсь в постели, скрюченная, в непонятную позу и никакие таблетки не помогают. Мне говорили, что будет больно, но не настолько же. Но заживает там все, конечно, дольше, чем на открытом участке кожи. И от этого никуда не деться. Так в общем-то нам и запрещают с Нероном заниматься сексом. И проходит немало времени, прежде чем наступает обведенный красным день календаря, когда я наконец встречаю Нерона с работы, в постели, ласкающая себя и глядя на него голодными глазами.
Так завершается первый курс лечения. А таких всего три. Время летит и мы не замечаем, как Корнелии уже почти год. И Нерон предвкушал ее день рождения. Празднование планировалась небольшое, в кругу семьи. Юлия не хотела громких фанфар. И Нерон был вполне с ней согласен.
А пока мы развлекаемся на одной из вечеринок для самых-самых сливок общества, которая не обделила прессу новостями. Юлия появилась в компании Октавиана с кольцом на безымянном пальце. И пара объявила о своей помолвке.
Я сталкиваюсь с Юлией только потому что Нерон с ней разговаривает. Я подхожу к ним и на секунду повисает неловкая пауза. Мы с Юлией редко пересекались и старались не разговаривать.
- Поздравляю. – улыбаюсь я, глядя на Юлию. – Я очень рада за вас.
- Спасибо. – отвечает Юлия и я вижу, что ее глаза загораются счастьем. Она и правда хочет замуж за Октавиана. А вот подходит и он и мы встречаемся с ним взглядами. Конечно, он все еще обижен на меня, поэтому он обнимает Юлию крепче.
- Поздравляю, Октавиан. – коротко говорю я, все так же улыбаясь и он так же коротко благодарит меня, но без улыбки. Лучше я ретируюсь, что-то мне здесь не нравится. – Я отойду за новым бокалом… сока. – без энтузиазма говорю я и целую Нерона.
- Регина. – внезапно зовет меня Юлия и я оборачиваюсь. – Спасибо за подарки для Корнелии. Они очень красивые.
Я не нахожусь, что ответить, поэтому просто улыбаюсь и киваю.
- Это все Нерон. Он пригрозил, что убьет меня, если я не буду этого делать. – зачем-то отшучиваюсь я, без тени улыбки и ухожу.
Нерон найдет меня и мы будем подальше от Октавиана и его обвинительного взгляда и благодарность Юлии. Я не хочу всего этого. И не надо меня благодарить, я просто делаю то, что мне кажется правильным. Вот и все.
- Здравствуй, Регина.
Я этот голос узнаю где угодно и когда угодно. – я оборачиваюсь и знаю, кого увижу. – Ты стала еще прекраснее.
Виктор берет мою руку и целует, задерживая губы на моей коже дольше, чем нужно, не сводя с меня взгляда и мне кажется, что я сейчас растаю от этого прикосновения. Злость и раздражение как рукой снимает и я вся обращаюсь в сплошное спокойствие и улыбка расцветает на моих губах. Я не могу не улыбаться, когда вижу его.
- Виктор. А ты не меняешься. – и в моем голосе звучат нотки ностальгии.
- Я скучал, Регина. Я много вспоминал нас. В Четвертом, помнишь?
О, черт, как же я могу забыть об этом времени? Конечно, я помню и я опускаю глаза, чуть краснея. Я краснею! Я опускаю глаза! Но Виктор всегда на меня так влиял, под его взглядом я становлюсь не собой. Он приручает меня, подавляет. И по сути вся фишка Виктора в том, что он говорит женщинам то, что они хотят слышать. И у него это получается очень убедительно. Он любит себя, обожает. Но ты об этом даже не догадываешься. Я до сих пор не догадываюсь.
- Помнишь?
- Помню, конечно.
- Я бы многое отдал, чтобы повторить это. – он так настойчив, что я просто не могу устоять перед этим магнетизмом. – Ты одна здесь?
- Нет, я с мужем. Ты же знаешь, что я в браке, Виктор.
- Да, я знаю. Но по ночам я все еще вижу нас, тебя со мной. И не могу представить, что ты достаешься кому-то другому. – он поправляет мои волосы, легко касаясь шеи и я замираю. Это гипноз.
- И поэтому ты не нашел ничего лучше, как рассказать ему про наши отношения? – спрашиваю я, стараясь чтобы мой голос звучал холодно.
- Регина, прости меня. – он берет меня за руку и взгляд его чистый и виноватый. – Я дурак, что так поступил. Я не хотел сделать тебе больно, но едва я узнал, что ты вышла за него замуж, у меня сорвало крышу. Я понял, что потерял. – он целует мои руки и смотрит на меня. – Может, мы поговорим в более тихом месте?

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-06-23 13:00:54)

Я не была готова к его предложению уединиться, да и есть ли в этом толк? Я теперь замужем, я люблю Нерона больше всего на свете. Но мне и так хочется на секунду вернуться в прошлое, вспомнить как хорошо и беззаботно все было. Даже при том, что у Виктора была жена, я никогда его не ревновала. Он как будто полностью был моим, хотя оглядываясь назад, понимаю, что это я была полностью его. Он вертел мной как хотел, а я радовалась тому, что было. Мне нужно было только его внимание.
Нерон спасает положение, хотя по ходу сам об этом не догадывается. Его жест, его слова, его взгляд, я вижу, что Сцевола определенно недолюбливает Виктора. И мне искренне не понятно, почему. Конечно, Виктор рассказал Нерону о моих абортах, о наших отношениях, но ведь мы все уладили с ребенком, а мои бывшие никогда не занимали Нерона. Он не из тех, кто ревнует. Эта привилегия всегда доставалась мне. Хотя, не с этого ли все началось?
Я тяну руку к Нерону, чтобы он подошел ко мне. Надо бы его удержать от резких действий, которые сейчас крутятся в его голове и не языке.
- Вы наделали немало шумихи в прессе. – смеется Виктор и от него не скрывается тон Нерона, и он вполне готов выставить шипы в ответ. – Я бы никогда не подумал, Регина, что ты будешь с кем-то вроде Нерона. Он невероятно вспыльчив для твоего характера.
Конечно, Виктор помнит меня тихой малышкой, которая и слова поперек не говорила.
- Ты открылась мне с новой стороны. Ссоры и интриги никогда не были твоей сильной стороной. А тут такое шоу. Ты изменил Регину, Нерон? Что ты сделал?
Ему не нравится то, в какую сторону я изменилась. Но по сути он меня настоящую никогда и не знал.
- Просто влюбил меня в себя. – улыбаюсь я, утыкаясь носом в щеку моего милого. Чувствую, как он напряжен.
- Мы с тобой редко ругались…
- А чего с тобой ругаться? Ты же в лучшем колледже учился, чтобы профессионально лапшу на уши вешать.
В наш разговор вмешивается Мессалина, которая появляется из ниоткуда. Как всегда громкая и стремительная и я закатываю глаза. Только не она.
- Когда-нибудь ты не сможешь выкатить глаза обратно. – шикает она на меня с улыбкой.
- Вот счастье привалит. Я смогу тебя развидеть. – кидаю в ответ.
- Удачи. Так, а ты чего пристаешь к моему братику? – обращается Мессалина к Виктору и он заметно мрачнеет. Еще один, который терпеть не может сестрицу Нерона и по ходу у них это взаимно.
- Добрый вечер, Месс…
- Здаров. – отмахивается она и начинает вести беседу с Нероном, рассказывая про какого-то своего нового мальчика, совершенно мешая нам с Виктором вести беседу. Нам подают шампанское, но я отказывают и прошу принести мне бокал с соком. – Боги всевышние, ты наконец-то беременна!
Я не прослеживаю взгляд, который кидает Виктор на Нерона, многозначительный и ублюдский взгляд. Я слишком занята тем, что пытаюсь парировать ее выпад. Она, конечно, в курсе, что мы с Нероном обращались в клинику, но больше в детали мы ее не посвящали.
- Угомонись. Даже если я рожу, ты к ребенку и пальцем не прикоснешься, ведьма.
- Он – мой племянник или племянница. Буду делать с ним, что захочу! – возвещает она.
Я фыркаю и поворачиваюсь к Нерону, имитируя капризный всхлип.
- Нерон, твоя сестра опять угрожает нашему ребенку! Угомони ее!
- Как ты меня раздражаешь, дура! – фыркает Мессалина и я показываю ей язык.
Внезапно из всей этой кучи выпадает Виктор, откровенно не понимая о каком ребенке идет речь, да и я забываю о Викторе и его неосведомленности о моих детородных функциях.
- Никогда не представлял тебя матерью, Регина. Настолько хорошо и профессионально ты выглядела в качестве модели.
В этот момент смех и вообще шумиха затихает и я вижу в глазах Виктора злость. Они заметно потемнели и он смотрит только на меня, как будто знает мою страшную тайну и вот-вот ее расскажет. Только вот не ему рассказывать о тайнах.
- А ты судя по всему и Минерву матерью не представляешь. Хотя она твоя жена. И Венеру ты матерью не представлял. И Лукрецию. А как там звали твою последнюю, что была полгода назад? Кажется Эмилия? Может это ты себя отцом не представляешь? Лукреции пришлось стать приемной матерью по твоей прихоти.
Мессалина не тормозит ни на секунду, пока говорит это. Она хорошо осведомлена. Это вот я не так хорошо знаю, что Мессалина взъелась на Виктора именно из-за Лукреции, ее ближайшей подруги, которая стерилизовала себя в молодости по приходи Виктора, а теперь расхлебывает. И уж конечно, я не в курсе таких интимных подробностей жизни моего бывшего любовника.
Он бросает недобрый взгляд на Мессалину.
- Верно. Я – не отец года. Но стоит ли разводить этот фарс? Правда, Нерон? Или Регина тебе так и не рассказала всю историю? – он смотрит на меня и я впервые не узнаю в этом мужчине того, кого я так сильно любила в молодости. – У тебя очень убедительно получается врать, Регина. Не помню, чтобы ты гналась за удачным браком, но думаю тебе пора быть честной со своим мужем. – я прижимаюсь к Нерону и до последнего надеюсь, что Виктор одумается и не скажет то, что хочет. Но он слишком зол на Мессалину. А козыри у него есть только против меня. – Скажи же ему, что ты никогда не сможешь иметь детей. Что ты как и те, про кого сказала Мессалина – стерилизована. Бесплодна. Бесполезна.
Стакан с соком все еще в моей руке, хотя вот содержимое уже давно стекает по начищенной физиономии Виктора. А меня трясет от злости.

Я участвую в происходящем не больше, чем мой пустой бокал из-под сока. Я просто молча взираю на Виктора и не узнаю его. Неужели это тот человек, с которым мне было так хорошо, которого я любила когда-то как девчонка. У меня остались о нем самые приятные воспоминания, несмотря на очевидные недостатки половой жизни, из-за которых я теперь расхлебываю свои проблемы. И Нерон расхлебывает, хотя не заслужил этого и мог быть сейчас счастлив с Юлией и ребенком. Да, не так счастлив как со мной, но разве семья без ребенка – это семья? Я не представляю, что Нерону всегда будет со мной хорошо, даже без малыша. И чем больше я об этом думаю, тем больше я впиваюсь в эту идею вылечиться.
Мессалина и Нерон кружат вокруг Виктора как акулы, и сестрица даже умудряется меня похвалить и выразить ожидания ребенка, как будто никто сейчас и не говорил, что я бесполезна в этом плане. Мессалина оставляет нас и уходит. Может, позже я оценю ту честь, которой она меня одарила, выпивая за меня, а скорее набираясь за меня, не понимаю, как в нее все это вмещается. Хотя я тоже сейчас не отказалась бы выпить, потому что горло пересохло.
Я провожаю Виктора взглядом и вполне вероятно, что я бы так и застыла на месте, если бы Нерон не расшевелил меня. Я люблю его так сильно, что даже сказать сейчас об этом не могу. Поэтому просто слушаю то, что он говорит, не находя ответа. Потому что мне безумно нужна его неуклюжая поддержка. И я целую его так же горячо и ничего больше не существует в мире, кроме моего милого.
Я люблю его. Только он мое спасение от этого безумия.
- Сдается мне, - копирую его тон, - ты был не против сделать из него живую мишень прямо сейчас. – тихо смеюсь и беру его под руку. – Пойдем потанцуем.
А на самом деле мне безумно хочется домой. Виктор как-то пошатнул мое духовное состояние. Трудно оставаться железной после того как узнаешь, что твой бывший, которого ты любила, на самом деле – сволочь и ублюдок. То ли дело мой муж. Я его таким полюбила, он никогда из себя не строил другого, лучшего себя. Нерон с самого первого дня обозначил свои планы на мой счет. И боги, я не устану повторять, как сильно его люблю, потому что это переполняет меня.
Я обнимаю его, прижимаясь так тесно, как только можно. Я люблю его, люблю, люблю его.
- Я люблю тебя. – и почему-то я цепляюсь в него, словно в спасательный круг, обвивая его шею руками и закрывая глаза. – Люблю тебя.
Небольшой остаток вечера, мы проводим в компании наших друзей, смеемся и развлекаемся. Но очень скоро я прошу Нерона увезти меня домой, потому что эти любопытные взгляды на сок меня начинают доставать. У всех так и вертится этот вопрос про беременность на языке, а я не хочу на него отвечать отрицательно. Я просто уже хочу закончить лечение и чтобы все было хорошо и все получилось.
Мы валяемся в ванной, Нерон позади меня и мы разговариваем о каких-то глупостях и серьезностях, перемешивая все в одну кучу.
- Я подобрала для Корнелии подарок. Думаю ей понравится. Она вполне претендует на статус модницы. – в этот раз я не стала оригинальничать и подобрала платье для девочки, правда на вырост. Так на глаз, я поняла что оно немного больше малышки, но она растет постоянно, так что скоро сможет вырядиться на какой-нибудь из вечеров. – Нерон, я не думаю, что мне стоит идти на день рождения. – приглашение от Юлии было, официальное и так, на словах. Была приглашена и я, как жена Нерона, но все же мне казалось, что это не совсем уместно. Я могла бы нацепить холодную маску безразличия, что мне плевать что обо мне думают по поводу того, что я увела Нерона прямо из-под венца, почти, но рядом с мужем я не могла этого сделать. Но и вид родителей Юлии и Октавиана меня напрягал. И я не думала, что мне там есть место. Это меня не особо задевало, скорее спасало от неловкости. Отвратное чувство. – Все-таки это праздник твоей дочери и там будут родители Юлии и Октавиан, - я не скрываю, почему не хочу идти, - будет как-то странно, если я приду.
Но муж ничего и слышать не хочет по поводу моего отказа. Он настроен решительно и я должна идти вместе с ним. Я помню, что мы – семья, но все же, мне не очень уютно в той другой семье, счастье которой было долгое время под вопросом.
- Придется тусоваться весь вечер с твоей сестрой. – бурчу я и разворачиваясь к Нерону, целую его и заканчивая наш небольшой спор, потому что все мои вялые протесты муж так и не воспринял.
Но на самом деле все проходит весьма неплохо. Корнелия радуется каждому гостю, потому что всех знает и помнит, в какой-то момент даже оказывается на моих руках, когда Нерон передал мне ее, чтобы якобы отдохнуть, но на самом деле, как мне кажется, он хотел, чтобы я не чувствовала себя лишней. А я и не чувствовала. Просто весь вечер я избегала разговора с теми, с кем не надо, пару раз перебросилась парой фраз с Юлией и собачилась с Мессалиной, но не громко, чтобы не увлекаться.
Мы с Корнелией изображали скачку на кочках и падали в ямку и она каждый раз смеялась, весело болтая ногами в пустом пространстве, потому что я всегда ловила ее в нужный момент. Вечер прошел шумно и уютно и в постель я завалилась уставшая, но довольная с еще большим желанием и уверенностью, что когда-нибудь у меня будет и свой ребенок. У нас с Нероном.
На момент свадьбы Юлии и Октавиана, я прохожу второй этап лечения. Трехмесячный курс таблеток, но прежде меня ждала очередная мини операция, после которой я вновь валялась в постели, пытаясь не реагировать на чертову боль. На этот раз таблетки были направлены на восстановление и заживление тканей, еще каких-то мышц и вообще они вроде как были продолжением операции, поэтому жить приходилось с постоянным ноющим жжением, что вновь начало меня выматывать.
И при этом еще и не заканчивалась работа. Контракт на Нерона никто не отменял и еще побочные съемки, коллекции и прочее. В этот раз меня уже не ждал набор веса, напротив, меня рвало первый месяц как ненормальную. И на все мои вопросы, доктор разводил руками и говорил, что таково побочное действие лекарства. Великолепно! И конечно, к вечеру я падала в постель замертво.
Мы с Нероном стали реже выбираться в свет из-за моих нестабильностей физического состояния, но больше проводили наедине. И пока он лазил в планшете, работая, я нередко могла заснуть у него на коленях, даже не замечая этого. Но он всегда был рядом, когда я совсем охреневала от происходящего.
- Попроси Юлию оставить малышку у нас, пока они с Октавианом на медовом месяце. – шепчу я ему в шею ночью, лежа без сна. Сегодня был последний день приема таблеток и впереди 3 месяца отдыха. Мы с Нероном пока не можем предаваться любовным утехам, поэтому живо компенсируем это обнимашками и поцелуями, как гребаные девственники. – У меня перерыв в съемках и я вполне могу за ней присмотреть, пока ты на работе. Да и тебе будет веселее по вечерам.
Я вижу, что Нерона тоже выматывает происходящее со мной, это ожидание, неизвестность, будет или нет, получится ли. Так что ему не помешает немного детской любви. Юлии все равно нужно отдохнуть.
Мы вдоволь гуляем по парку с мелкой, она шагает неуверенно и неуклюже, но по ходу ей нравится, когда папа всегда встречает ее на том конце длинного для ее маленьких ножек пути. Мой милый раньше возвращается с работы, когда может и мы идем гулять. И у меня внутри разрывает все острое чувство тоски по собственному малышу, но и щемящее счастье от того, какой Нерон счастливый с дочерью.
Третий этап лечения переживается легче, хотя и там была какая-то финальная операция. Таблеток не меньше, но уже нет того жжения, которое изводила меня и заставляло лезть на стенку. И так мы постепенно проживаем еще один год, празднуя второй день рождения Корнелии. И мы с Нероном тихо, между собой празднуем завершение моего лечения. Без алкоголя, без тортов или красивых нарядов. Мы просто проводим всю ночь в постели, занимаясь любовью и надеясь, что все у нас получится с первого раза, мы же вроде как счастливчики, разве нет?
Только я отсчитываю недели, делая тест за тестом, но результатов никаких. Но я не теряю надежду, пока однажды Нерон не приходит домой с неожиданными новостями.

Вообще день прошел очень даже удачно, быстро, суматошно, в работе. И к вечеру я пришла уже хоть и уставшая, но довольная. Все же жизнь текла своим чередом и состояла не только из надежд на ребенка, но и маленьких прелестей. Когда муж возвращается с работы и я встречаю его поцелуем.
Мы с Нероном неплохо жили и вдвоем, хотя маленького не доставало. Но все же процесс зачатия стал не только приятным, но и полезным. А еще появилась веская причина, чтобы вырвать Нерона с работы или заявиться к нему в офис. За время лечения я жутко по нему соскучилась, а он терпел мои капризы и все время был рядом, не обвиняя меня ни в чем, не высказывая недовольства моим поведением. Он просто молча сносил все. И я даже не знаю, как сказать ему спасибоза все это. Внезапно, мужчина, в котором никогда не было терпения, вел себя куда терпеливее, чем я.
Я расправляю волосы, втирая в них бальзам после душа для блеска, пока Нерон переодевается. Я не замечаю, что он задумчив, с ним такое бывает после работы, если день выдался тяжелым. Пожалуй, сделаю ему небольшой массаж на ночь, а то опять будет ругаться матом во сне на своих подчиненных. Сколько раз уже схлапатывал от меня за то, что я просыпалась посреди ночи от его брани. Еще и жаловался потом, что я ему рабочий процесс обрываю. Зато зараза, как только шлюшки ему всякие снятся, так он только бессвязно мычит от удовольствия.
А потом Нерон заговаривает. Он действует ловко, скрадывая новость о беременности Юлии за возможностью побыть с Корнелией. Как будто изначально он хотел рассказать именно о малышке, а не о беременной матери. Я замираю и чувствую, что внезапно меня накрывает злость. Я закусываю губу и в комнате повисает пауза, которая в общем-то должна быть заполнена моим ответом по поводу предложения скататься в Четвертый. Только вот на языке ничего хорошего не вертится.
Я злюсь и не могу понять на кого. На Юлию, что она беременна уже второй раз, а я и одного ребенка не могу родить. На себя, что от меня больше ничего не зависит. На врачей, из-за которых я столько всего пережила и они все равно не гарантировали абсолютный результат. Даже не Нерона, который попытался сгладить новость о беременности, как будто знал, что моя реакция будет неадекватной. А у меня вообще нет никакой реакции. Внешне.
- Не хочу. – мой голос звучит резче, чем я хотела и выходит, будто меня досталиэти поездки с Корнелией и вообще все меня достали.
А по сути, мне просто немного больно и очень завидно. И я не знаю, что с этим делать. Я кладу расческу на столик медленно, чтобы не создать лишний шум, а потом выдыхаю, сжимая переносицу двумя пальцами до боли и жмурясь, как от яркого света. Мне просто надо выдохнуть, только терпения уже не хватает. Мы стараемся завести ребенка не так давно, я относительно недавно закончила лечение, но у меня уже все внутри ноет. А тут еще Юлия, к которой я всегда не питала симпатию.
- Может в этот раз вы поедите вдвоем, без меня? – уже мягче говорю я, разворачиваясь к Нерону. – Оторвитесь уже вдвоем. А то от солнечной радиации я скоро светиться начну. – смеюсь и встаю со стула направляясь в ванную. – А потом мы могли бы съездить вместе в горы. Я что-то соскучилась по морозному воздуху.
Я закрываю за собой дверь в ванную, я не хочу слышать сейчас ответ Нерона, потому что мне страшно, что он скажет. Что он подумает, что я настроилась против Корнелии. А ведь все совсем по-другому. И Корнелия прекрасная девочка и от того, что он не моя, мне и больно. Я просто хочу своего ребенка, разве это плохо?
Фен работает в холостую пока я сижу на полу и думаю о том, как разобраться со своими мыслями и происходящим вокруг. Ничего уже не изменить, Юлия беременна, она не допускала таких ошибок, как я. Она – идеальная мать и где-то внутри, меня грызет совесть, что я не должна была уводить Нерона у нее, так эгоистично отбирая у него возможность быть отцом двух прекрасных детей.
Я выхожу спустя какое-то время и волосы у меня нихрена не сухие. Нерон сидит на постели и смотрит на сеня, едва я появляюсь. Я забираюсь к нему на кровать, когда Мелита жеставми сообщает, что ужин подан. Я отпускаю ее, а сама смотрю на мужа.
- Прости, я вспылила. День сегодня был нервный. – вру я, хотя знаю, что Нерон слишком хорошо понимает причину моей вспышки. – Дело не в Корнелии. И даже не в Юлии. Просто , не знаю… В какой-то момент мне кажется, что все хорошо, а вот ты сказал мне, что Юлия беременна и я вдруг подумала:  а что если у меня не получится? Нам говорили о худшем варианте развития событий, но я не думала, что могу задуматься о том, что сдамся… - я не знаю, зачем все это говорю. Мы как-то негласно условились не обсуждать эту тему, но поддерживали друг друга молча. А сейчас эта беременность всплыла наружу и я не могу не высказать свои страхи. Их слишком много. – Хотя я и склоняюсь все же к варианту, что это ты отлыниваешь от работы. – отшучиваюсь потому что… потому что тема слишком тяжелая. Не могу на нее говорить вот так и запросто, зная, что это все моя вина.

Я закрываю глаза, чувствуя, как пальцы Нерона скользят по моим волосам. И то что он говорит, очень важно, бесконечно важно для меня. Хотя я подсознательно знаю, что должна была промолчать, не должна была поддаваться на эти эмоции. Но сравнение ситуаций идет так легко. У нее будет еще один ребенок, а у меня – нет. Неизвестно. Может было бы даже легче было бы, если бы мы точно знали, что это невозможно, что у нас никогда не будет детей. Но мы даже этого не знаем. И это убивает сильнее, эта гребанная неизвестность.
Он говорит даже о том, что я не произносила вслух и в который раз я удивляюсь этому человеку. Мы можем ругаться из-за его разбросанных вещей по дому, из-за того, что он кидает свои джинсы на мои платья, мы можем долго молчать, не произнося ни слова после секса, а потом он ляпнет какую-нибудь гадость или гадость ляпну я. Большую часть времени мы изводим друг друга, отрываясь по полной, прикрываясь пакостями, когда чувствуем, что нас переполняет безумная привязанность друг к другу, о которой как раз и молчим. Но в сложные моменты, он все равно умудряется быть тем, кто успокоит мою панику, закроет меня от моих мыслей, убедит в обратном, чтобы я себе не надумала.
Я больше всего на свете боюсь, что со мной Нерон не будет счастлив, как мог бы. И положении Юлии так хорошо мне показывает, чего лишается Нерон, живя со мной. Я так сильно его люблю, но не могу сделать того, чего он хочет, не могу ему родить. И когда он говорит, что хочет прожить со мной всю жизнь, что я прекрасная жена и была бы отличной матерью, я будто, нет, не отпускаю свою боль, но выплескиваю ее. Я обнимаю его, утыкаясь в шею и беззвучно реву. За зависть которую испытываю к Юлии, за ребенка, которого не могу родить, за прожитое лечение, за надежду и безнадежность, переплетенные, сквозившие в словах Нерона. За все.
Мы долго так лежим, ожидая, когда я успокоюсь, а потом спускаемся вниз, на ужин, хотя в горло ничего не лезет. Мне стало легче, скорее всего, потому что Нерон предложил отпустить ситуацию и остановить погоню за положительным результатом теста. Это не меняет моего желания и моего чувства вины, но все же, мне стало легче.
Нерон уезжает с Корнелией в Четвертый, как мы и договорились. Не знаю, чем он объяснил Юлии мое отсутствие, но проблем это не вызвало. На время пока Мелиты и Нерона не было дома, я переехала к себе. Я скучала по своему пентхаусу и совершенно уже не могла находиться одна в лофте мужа. Да и все же, мне нужно было немного побыть наедине со своими мыслями. Я взяла себе отпуск на работе, отдых от контрактов и на целую неделю объявила внешнему миру бойкот.
- Я вспомнила, что такое холостятская жизнь. – смеюсь я. – Наконец-то можно не скрываться и брить бороду, когда я захочу. – у нас с Нероном видеоконференция и я показываю ему его пену для бритья, которую он оставил у меня в ванной и с тех пор она там и стоит. Кира ничего не убирала. – А ты на бороду вообще забил? В Четвертом кризис с гелем для бритья? – Нерон оброс и Корнелия теперь сидит и ковыряется пальцами в отцовской бороде, а он морщится временами, когда девчонка щипается или слишком тянет. – Нерон, ты мажешь ее кремом от солнца? Детская кожа очень нежная. Если она сгорит, Юлия тебя прибьет, а потом это сделаем мы с Мессалиной.
Корнелия смотрит в экран и видит меня и весело смеется, потягивая ко мне ручки и я улыбаюсь ей в ответ, приветствуя и задавая ей совершенно простые и обыденные вопросы, на которые она отвечает односложно, не переставая дергать отца за бороду.
Кстати о Мессалине. Мы пересекаемся однажды в ресторане во время обеда. Я как раз закончила встречу с Марком Антонием, о чем отчиталась Нерону, сообщив, что Марк принес мне восхитительные синие розы и это навевает приятные воспоминания, когда я была не замужем и могла ходить на свидания в бордель с кем угодно.
Так вот мы встретились с Мессалиной случайно, но почему-то она подсела и мы разговорились. Это был почти последний день моего затворничества и ни с кем, кроме Нерона я не разговаривала, так что, хотя мы и кусали друг друга, но все же разговора было больше. О разном, кроме детей. Оказывается, это немного больноватая тема и для нее.
А потом мы и правда поехали с Нероном в горы, только вдвоем. И это были потрясающие две недели, в которые мы уместили и активный отдых и пассивный. Мы играли в снежки, катались на лыжах, Нерон отрабатывал виражи на сноуборде. Я коряво тормозила на своих двух, в этих глупых сапогах, в которых даже не двинуться нормально.
- Хватит ржать. Походил бы на 15-ти сантиметровой шпильке, я бы на твою изящность посмотрела.
Мы валялись в снегу, не спали всю ночь, проводя ее у камина, болтая или занимаясь друг другом. Мы были предоставлены сами себе и мне так нравилась эта изоляция, что я не хотела возвращаться.
А Юлия крупнела и круглела, Октавиан носился с ней, везде ходя с ней и пресса ловила из с удовольствием прогуливающихся по парку. Корнелия часто оставалась у нас, чтобы Юлия немного отдохнула.
Ситуацию с ребенком мы и правда отпустили и положились на судьбу. Старались мы не меньше, а может даже больше, особенно в горах, где горный воздух очень положительно влиял на наше самочувствие.
В этот день был мой день рождения. Мы с Нероном собирались в ресторан вечером, отпраздновать вдвоем, а большое торжество перенесли на выходные. Совсем недавно мы справили третий день рождения Корнелии, так что праздников было достаточно.
Нерон причитал, что я долго собираюсь, опять. Но я вытолкнула его вон из комнаты, чтобы он ждал меня внизу. Мне еще нужно было надеть платье, так что я бегала в одном нижнем белье и чтобы мой милый не трепал мне нервы, мне проще его послать вниз. Вообще, состояние не до гулянок, меня как-то подташнивает после вчерашних креветок, которых я переела во время обеда на съемках. Так и знала, что с этими креветками что-то не так.
Я бегаю по ванне, когда натыкаюсь на коробку с тестом на беременность. В свое время я их много закупила, но с тех пор как мы отпустили ситуацию, я перестала с такой частотой делать тесты. А сейчас решила просто удостовериться, что ничего не изменилось. Только вот хрень какая-то… Две полоски. И у меня горло перехватывает. Нет, такое бывает и надо сделать еще один. Две полоски. Я не понимаю, что со мной происходит, потому что я как дурак достаю третью коробку и не верю, что такое возможно в принципе. Я так долго ждала, что в итоге и ждать перестала. Я сижу на кровати, сжав тест в руках и не глядя на него, медленно отсчитывая секунды до часа Х. Я опускаю взгляд.
Две полоски.
Две.
Две полоски.
Не одна.
Две.
Я резко выдыхаю и понимаю, что это больше похоже на всхлип. Хотя нет, я вообще нихрена не понимаю в своих ощущениях и реакции. Я только слышу, как из моего рта вырывается крик. Я не могу понять я плачу или смеюсь, потому что у меня истерика. И когда Нерон вбегает в комнату, он застает меня именно в таком состоянии, в истеричном.
Я встаю на ноги, в одном белье, макияж растекся по лицу и руки у меня дрожат, но я все сжимаю этот тест. И смотрю на Нерона, не видя его сквозь слезы.
- Я беременна. – голос срывается и дрожит, но я продолжаю повторять. – Я беременна. Я. Беременна. Ты станешь отцом, Нерон. – я смеюсь, хотя сил у меня в теле никаких и я как будто сейчас упаду на колени, потому что обстановка вокруг кружится. – Я стану мамой. Настоящей мамой. Нерон…

Сумасшедшие ощущения, когда вот нет-нет и тут вдруг бац и есть. И я настолько в шоке, что не могу даже слов адекватных подобрать для своего состояния, я теряю все интеллектуальные способности, когда понимаю, что это случилось. Я наконец-то беременна и теперь все будет хорошо. У меня будет ребенок. Я стану мамой. Не мачехой, не женой папы. Я стану самой настоящей мамой. Боги, и сейчас я понимаю, что ожидание, слезы, боль – все это того стоило.
Нерон тоже на секунду замирает, не понимает, что происходит и я потом не буду этому удивляться, потому что трудно что-то понять, когда твоя жена стоит с потекшим макияжем и лепечет что-то сквозь смех и слезы. А потом и до него доходит и он кидается ком не, обнимает, кружит. И я чувствую абсолютное счастье. Мы столько всего пережили ради этого момента. И я зарываюсь в его волосы, когда он целует мой живот, пока еще плоский и мне бы задуматься, что скоро я стану толстой, но этих мыслей пока нет. Есть мысль, что внутри моего живота живет маленькая жизнь, которую зародили мы с Нероном.
Нерон требует врача и я соглашаюсь. Тесты тестами, а мне нужно подтверждение специалиста. И когда доктор показывает нам эту крохотную точку, я сжимаю руку Нерона и смотрю на моего милого.
- Наш ребенок. – я как будто и сама не верю в то, что это происходит. Как будто я брежу и все это нереально.
Но все реально и доктор заверяет нас, что все хорошо и что завтра мне нужно приехать в клинику, встать на учет и пройти обследование. Обязательная процедура, учитывая то, что я проходила лечение. Но это мы оставляем на потом, а сейчас доктор уезжает и мы с Нероном остаемся дома, вдвоем, праздновать это событие. Никаких ресторанов или гостей. Это только наш праздник, именно сегодня. И лучшего подарка на день рождения у меня не было.
Хотя… Нерон протягивает мне небольшую коробку и я заглядываю внутрь. По виду майка или я чего-то не замечаю? Нет, я не ошибаюсь. Это майка с изображением мордахи моего мужа и я смеюсь, напяливая ее тут же на себя и растягивая на животе.
- Знаешь, меньше чем через полгода, она будет мне маленькая. – говорю я довольным голосом и застегиваю браслет на руке. Безумно красивый, бесценный, потому что все, что дарит мне Нерон – бесценно. Как и ребенок внутри меня. – Хороша? – я смеюсь демонстрируя браслет на фоне майки. Жуткое наверно сочетание, но мне все равно. Я так счастлива как никогда.
Я тянусь к Нерону, заваливая его на лопатки и садясь сверху.
- Этот подарок, - я задираю слегка майку и касаюсь пальцами живота, невесомо, будто мне страшно коснуться сильнее. – сделал мне ты. Без тебя все это потерло бы смысл и я никогда бы не была так счастлива, как сейчас. Ни с кем и никогда. И самое дорогое, что есть в моей жизни – это ты и твой сын. Я знаю, что это будет мальчик. Я чувствую, хотя я только сегодня о нем узнала. Вы – самое ценное в моей жизни. – я прикладываю руки Нерона к животу и чувствую тепло его ладоней. – Ну и еще эта майка. Тебе пора податься в «петушиный отряд», как ты его называешь.
Я смеюсь и наклоняюсь к мужу, чтобы поцеловать его. Я хочу его прямо сейчас, в мой день рождения. Хотя он, кажется что-то говорит про то, что можно ли и что-то по поводу лечения.
- Сегодня мой день. Ты будешь делать то, что я скажу. – шепчу я, избавляя его от рубашки и скользя губами по его шее.
От одного неторопливого и осторожного раза ничего не будет. Ведь мы чрезвычайно аккуратны и Нерон такой нежный как никогда. Не знаю, что на него повлияло, ребенок ли или внезапный факт моего материнства или все вместе, но все же секс у нас был разный, но сегодня он какой-то особенный.
А на следующий день мы едем в больницу, вместе, Нерон хочет присутствовать при вердикте врача и поддерживает меня, пока я сдаю кровь и прочую приблуду. А я как накачанная идиотка постоянно улыбаюсь и ничего не могу с этим поделать.
- У меня сейчас лицо треснет. Сделай что-нибудь, скажи какую-нибудь гадость, чтобы я на тебя разозлилась. – я целуя мужа, обнимая его. Мне так хорошо и так радостно, что я не могу справиться с этим дурацким порывом не отпускать Сцеволу ни на шаг. – Я люблю тебя. – моя рука скользит к его груди. – Здесь, - спускаюсь ниже к молнии его брюк, - и здесь.
Врач говорит о том, что сейчас с ребенком все хорошо и что я должна регулярно наблюдаться в клинике. Половина дела забеременеть, важно еще и сохранить беременность в норме, дожить до родов, чтобы все было хорошо и с ребенком и с мамой. Доктор не забегает вперед, но все же говорит о возможности, положить меня на сохранение ближе к родам. И я готова сделать все что угодно, лишь бы с малышом все будет в порядке. Однако врач говорит, что это скорее для безопасности матери, чем ребенка. Курс лечения был интенсивный, направленный на зачатие, а вот как организм среагирует на беременность предугадать пока трудно. В любом случае, пока все нормально и не стоит опасаться.
А на выходных, в небольшом кругу своих друзей, родных, Нерон объявляет гостям, что мы в ожидании малыша. Нас поздравляют, искренне, без натянутых улыбок или ужимок. Мессалина возникает за моей спиной неожиданно, хватая меня то за задницу, то за грудь.
- Скоро толстой станешь, мамочка. – она ржет и тут же выхватывает у официанта стакан с виски. – А вот мне уже ничего не страшно.
И несмотря на то, что Мессалина говорит это с каким-то безумным восторгом, я слышу в этом нотки одиночества. И не позволяю сказать себе то, что вертится на языке.
- Передашь ребенку гены вечной печени? Я была бы благодарна. – отвечаю я беззлобно, а Мессалина только фыркает и принимается трепать Нерона за щеки, словно хомяка, называя своего маленького братика, маленьким папочкой.
- Передам ему гены своего роста. Может по солиднее выглядеть будет, не то что папашка, да братик?
Так проходит время. Токсикоз застает меня врасплох и даже вода надолго не задерживается в организме и в итоге мне выписывают лекарство, подавляющее рвоту. Ежедневные уколы, вся задница в дырках, но я могу есть, а значит, малыш может расти. И растет он хорошо, правильно, как говорит нам врач. Нерон бывает на каждом узи, хотя я совершенно не тащу его за собой, наоборот говоря, что скоро у него облучатся мозги, если он будет так много ходить со мной по больницам.
На четвертом месяце нам запрещают заниматься сексом, потому как надо поберечь плод и мышцы матки не такие крепкие как хотелось бы. А лишний стресс для организма может усугубить ситуацию. И вообще мне прописывают максимальны покой, лучше всего длительный отпуск на период беременности. И эта новость ставит меня в тупик. Ведь у меня куча контрактов, но их-то еще можно отменить. А вот контракт с Нероном…
- Что скажет мой босс по поводу моей неспособности отработать заплаченные деньги? – я смеюсь, полусидя на кровати, пока Нерон гладит мой живот.
Нерон отвечает и я шутливо толкаю его в бок, а потом резко вздыхаю, хватаясь за живот. Это был первый раз, когда малыш подал сигнал, что он жив и он нас слышит. И мой милый тоже это почувствовал, так как его руки были на моем животе в этот момент. Мы переглядываемся и я целую Нерона, прежде чем он наклонится к моему животу.
- Кажется, власть в доме сменилась. Теперь и у тебя есть босс. – я забираюсь в его волосы и мне нравится чувствовать его дыхание на моем слегка округлом животе. – Мы пойдем узнавать пол ребенка? Знаешь, мне еще все-таки детскую планировать.

Выяснение пола ребенка – не тот вопрос, в котором Нерон может проявить терпение, поэтому как только подходит срок очередных узи, мы спрашиваем врача о том, кого нам стоит ожидать. И доктор торжественным тоном объявляет, что это мальчик. Нерон не сдерживается и высказывается, хоть и кратко, но весьма самоуверенно, как будто он с самого начала знал, что будет пацан. Я фыркаю.
- Великий предсказатель.
Я ни на секунду не сомневалась, что будет мальчик. Но черт возьми так приятно видеть глаза моего милого. Он безумно счастлив, что у нас будет ребенок, а теперь с новостью, что это мальчик…
- Мне уже нужно начинать ревновать? – смеюсь, пожимая руку Нерона и обращаю внимание на врача. – А малыш?
- С ним все в порядке. Он развивается согласно норме, так что у нас все основания полагать, что все пройдет хорошо.
Самое главное я слышу, что с малышом все хорошо, а с остальным можно как-нибудь разобраться.
- Прости, мой дорогой, но называть сына мы в твою честь не будем, если только ты не хочешь, чтобы я превратилась в твою сестрицу. – меня как будто передергивает, но я просто шучу. Хотя, в каждой шутке есть доля правды. – Наш сын будет лучше тебя, потому что в нем буду я. И он будет лучше меня, потому что в нем будешь ты.
Время идет и я уже не такая шустрая, как раньше. Мне на время прекращают давать лекарство от рвоты, но и токсикоз вроде отпускает, так что я вздыхаю спокойнее, когда понимаю, что могу хоть немного прожить без лекарств. Правда, переедать я тоже не спешу, ведь на пятом месяце важно не перекормить малыша.
Я начинаю потихоньку заниматься детской, пока могу, катаюсь по магазинам в поисках необходимых товаров, обоев, кроваток и прочего. Пока мой живот еще позволяет. Периодически ругаюсь с дизайнером. Нерон, конечно, ворчит, что я беру на себя лишнюю работу и мне нужен бы покой.
- Мой покой ничем хорошим для тебя не закончится. – отвечаю я мужу, целуя его и краем глаза наблюдая за тем, как химичат дизайнера с расстановкой мебели в комнате. – Мне нужно хоть чем-то себя занять, раз уж я не могу занять себя тобой.
Юлия с пониманием относится к моему положению, еще бы, она пережила такое два раза. Так что Корнелии, видимо объяснили, что я теперь не могу с ней играть так часто как раньше. Но все же, это не мешает нам обсуждать кукол и историю их жизни, которую девочка им выдумала. Нерон тоже относится с пониманием к моей усталости и, если видит, что я утомляюсь от общения, переключает внимание Корнелии на себя.
Муж вообще окружал меня заботой, как никогда и с такой любовью комментировал, как я взвешиваюсь, переедаю сладкого, критично щупаю себя за ягодицы или мну грудь, когда мне кажется, что она стала еще больше в размерах. Зато вот по ночам, когда я толкаю Нерона ногами во сне, потому что будучи беременной, раскидываю их на полкровати, мой милый уже не такой довольный. Или если мне не спится и я бужу его, чтобы мне было не так скучно и прошу его принести мне что-нибудь поесть.  Хотя вижу, что ворчит для приличия. Но как только еда попадает в мои руки и малышонок начинает толкаться, благодаря папу, Сцевола сразу теплеет на глазах, и растекается лужей от счастья. Мне нравились такие ночи.
Мне нравилось, что Нерон теперь может полноценно почувствовать, как его ребенок растет внутри меня. С Юлией у него не было такой возможности, да и отношения тогда между ними были напряженными, но сейчас мой милый полностью в процессе и мне доставляет удовольствие то, как он переживает. Он еще даже не держал своего сына, но уже так его любит.
А что касается моей фигуры, то я старалась выбирать вещи, которые будут скрывать живот или выгодно его подчеркивать. Руки поправились заметно, поэтому я теперь все носила с рукавом. Да и вообще, даже при том, что я вот-вот должна была стать мамой, модель во мне не умерла, это уже в мозге костей. Сколько бы мой муж и его сестрица не смеялись над этим.
На восьмом месяце меня кладут на сохранение и дата родов уже назначена. Спустя несколько дней после дня рождения моего милого.
- Кутить будешь долго. – фыркаю, глядя на Нерона. – Еще и сына приучишь. Зато мне не придется париться с подарком. – показываю язык и смеюсь. А внутри зарождается паника. На самом деле, я безумно боюсь рожать.
Хотя врач заверяет меня, что у них лучшие специалисты и все будет хорошо. Да, да, именно тоже самое мне говорили, когда я подписывалась на лечение. А в итоге сколько нервов было потрачено. Но все не зря, ведь теперь я скоро, совсем скоро увижу своего сына.
Несколько раз Нерон приходит ко мне с Корнелией. Сам Сцевола вообще практически не вылазит из больницы, хотя я каждый раз отправляю его домой, чтобы он выспался. Но он прекрасно высыпается и здесь, когда мы лежим на одной койке и я засыпаю у него на плече. Корнелия с интересом смотрит на то, как меня раздуло и говорит о том, что у нее живот тоже большой, когда она переедает. Но все же не настолько. Мы с Нероном смеемся.
- У твоего папы такая же большая голова, когда он слишком много думает. – отвечаю я.
- Правда? – она удивленно смотрит на Нерона, с ноткой восхищения. – Я никогда не видела.
- Я тоже. – поддакиваю я и подмигиваю мужу.
Наступает долгожданный день родов, хотя схватки начались не когда-нибудь, а именно в день рождения Нерона. Врач говорит, что это нормально и нестабильность срока родов на один-два дня – это абсолютная норма. Только вот схватки то затихают, то вновь начинаются. И так продолжается несколько дней. Ложные они или нет, мне уже как-то плевать, я просто хочу родить по скорее, потому что боль адская. И я ворочаюсь в постели, постанывая от боли, сжимая руку Нерона и дожидаясь, когда же наконец-то раскроется чертова матка.
И эти несколько дней проходят в каком-то мутном состоянии, потому что я практически не сплю и не ем, и сил у меня никаких, на первый взгляд. Но когда меня забирают в операционную, во мне открывается второе дыхание. Нерон присутствует на родах. Мы не особо обсуждали этот вопрос, просто я спросила хочет ли он увидеть это ужасное зрелище, а он сказал, что видал и похуже, когда я была без макияжа. Он получил свой втык, но все же мы решили, что он будет присутствовать при рождении сына.
И вот сейчас это происходит. Врач мне без конца велит тужиться и я, черт, я работаю как могу!
- Это сложнее, чем ходить на шпильках. – говорю я срывающимся голосом, морщась от боли и сжимая зубы. – Черт, черт, черт.
Мой крик слышно наверно даже Сноу в его башне, потому что мне, черт возьми, больно и это продолжается уже многие часы. А ребенок все не идет.
- Черт, неужели твоя сестрица все-таки передала ему ген роста. Нерон, я сейчас умру тут! И сына будешь воспитывать сам! И не дай боги, ты научишь его этим грязным вещичкам, которые ты вытворяешь со мной в постели. Я восстану из мертвых и убью тебя!
Я несу откровенный бред, но мне просто нужно хоть как-то спрятаться от этой паники и слез, которые текут из глаз и я не могу остановиться. Это просто безумная боль.

Я не понимаю, я уже ничего не понимаю, потому что что все мое тело – один сплошной нерв, который разрывается от боли. Я уже не чувствую даже прикосновений Нерона, мне просто больно и воздуха не хватает. Я скоро к чертям сознание потеряю. Я не сдерживаю рыданий и просто прошу врачей, чтобы они что-нибудь сделал, я хочу чтобы все поскорее закончилось.
Я чувствую, как меня трясет, но не потому что я дрожу. Дрожит каталка подо мной. Я смотрю на мужа непонимающим взглядом, озираясь в панике по сторонам и он успокаивает меня, что все будет хорошо. И мне не нравится эта его фраза. Что происходит? Почему меня куда-то везут? Что с малышом? Только я не успеваю задать все эти вопросы, потому что мне дают вдохнуть газ и я забываюсь сном даже не знаю на сколько.
Но к тому времени как я просыпаюсь, на улице едва светлеет от рассвета. Окна зашторены, но я все равно вижу пробивающийся розовый свет солнца. И в палате так бело и тихо, что я не хочу нарушать эту тишину, застывшую не только в комнате, но и у меня в голове. Потому что как будто все еще слышу отголоски своих криков.
Тишину нарушает только легкое подхрапывание и я поворачиваю голову, чтобы увидеть моего милого, чуть ли не пускающего слюни на кровать. Бедный мой, он все это время был как в клетке и не знал, что сделать, чтобы хоть как-то облегчить мою боль. Я знаю, как он теряется, когда не понимает, что происходит, когда не знает, что делать. Но то что он был рядом так много значило для меня, он даже не понимает, как это было важно. И с каждым днем я люблю его все больше, хотя больше кажется уже некуда.
Я провожу рукой по его волосам и он просыпается, а я улыбаюсь ему.
- С добрым утром, папочка. Что я проспала?
В горле пересохло и я жестом прошу Нерона налить мне стакан воды. А еще я как будто своего тела не чувствую, начиная от шеи. Но бросая взгляд на свой живот я понимаю, что я больше не беременна, что ребенок родился. Но только я совершенно не помню, что произошло.
- С малышом все в порядке? Я не помню, что было. Ты видел его? Что говорят врачи?
Нерон рассказывает мне о произошедшем и меня отпускает тревога. Я боялась, что из-за меня и моих болячек с сыном может что-то случиться, но кажется пронесло. Но это было так страшно, что я никогда этот ужас не забуду. Как женщины терпят это несколько раз, не понимаю.
- Спасибо, что был рядом. Без тебя мне было бы не с кем поболтать. – я глажу мужа по щеке и не могу перестать улыбаться, хотя я безмерно устала. – Я люблю тебя.
Я немного двигаюсь на кровати и Нерон забирается ко мне. И удобно устроившись в его руках, я снова засыпаю на несколько часов. Ровно до того момента, пока не приходит врач и меня не увозят на какой-то плановый осмотр. А я говорю моему милому, что ему не мешает съездить домой и переодеться, пока я буду наводить марафет к его возвращению. Узи, мазки, снимки. Меня практически не двигают, но зато процедур дохрена.
- А как там малыш? – спрашиваю я у доктора.
- Его состояние стабильное. Мы привезем вам его через пару часов.
Когда меня возвращают в палату, Нерона еще нет и я позволяю себе насладиться тишиной и покоем. Тело неприятно ноет, но если занять правильную позицию и не дышать, то вообще отлично лежится. Я проверяю телефон и вижу сообщение от Мессалины, которая громко орет в трубку и возвещает, что мне нельзя было рожать так долго, потому что она спилась, как свинья. И я отправляю в ответ ей сообщение с предупреждением, что с перегаром она к сыну даже на метр не подойдет. И пусть старушка выбаливается.
А потом в палату заходит медсестра и на руках у нее маленький сверток. А у меня дыхание перехватывает. Вот это он? Это мой ребенок? Сестра отдает мне дитя и я боюсь крепче прижать его, ведь он такой крохотный, особенно в моих пожирневших руках.
- Эй, кроха, - я шепчу, потому что на нормальный голос у меня нет сил. У меня вообще не сил, настолько горло перехватывают чувства любви и привязанности. А еще счастья, что все наконец закончилось, что вот он, в моих руках, мой сын и больше не будет никаких тревог. Мой сын, сын Нерона. Наш. И я прижимаюсь к нему щекой, аккуратно, нежно, а малыш недовольно кряхтит, но не шевелится. Он очень тихий. Пока что. - сегодня твой день рождения. Ты еще не знаешь, но мы с папой тебя очень любим.

Это великое счастье, видеть как Нерон возится с мелким. И оба такие счастливые, хотя сын еще и толком не понимает, что вокруг него происходит и кто все эти люди. Мне пока нельзя кормить его грудью после операции, так что нам приносят бутылочку и мальчонка снова оказывается в моих руках, пока я его кормлю, а Нерон наблюдает за этим зрелищем. И этот момент запечатлевается в моей памяти как еще один самый счастливый в жизни. Два самых дорогих мне мужчины в жизни, оба мои, оба родные и обоих я люблю безумно.
- Аврелий. – шепотом говорю я, пока мелкий присасывается к бутылочке. – Давай назовем его Аврелий.
Я смотрю на Нерона с вопросом в глазах и муж соглашается, целуя меня в лоб, а я вновь смотрю на маленького бесенка, который крутится у меня на руках, как только ему что-то не нравится.
- Мессалина была права. Он – копия тебя. – смеюсь, заглядывая в голубые глаза сына. – Глаза так и бегают в поисках к чему бы присосаться. К бутылке ли или к женской груди.
Момент хрупкий, но мне не страшно говорить такие глупости, потому что они очень личные и очень интимные. Вот такая мы семья не способная на нежности в душещипательных ситуациях. Мы вообще все рушим на своем пути, выжигаем дотла, себя и других. Ради вот такого комочка счастья, который смотрит на нас оценивающим взглядом, приглядываясь, чего от нас можно ожидать.
Когда врач сообщает нам новости, что я больше не смогу иметь детей… В какой-то степени я еще не отошла от этих родов, чтобы думать о следующих, но с другой стороны, а ведь я могла родить Нерону еще одного малыша. Сына и дочь. И любви бы у него было больше. Я знаю, как он с детьми по свойски. И нет в мире ничего прекраснее, чем зрелище, как мой милый укачивает малыша.
- Не получить тебе пособие как многодетный отец. – вяло отшучиваюсь я в тон ему. Немного поболит и пройдет, ведь так? Потому что сейчас нам есть о чем думать, о ком думать и это самое важное.
Мессалина встречает нас с фанфарами, обменивая свой букет на моего сына и тут же укачивая его, ведь сама же и растревожила малыша. Нерон ржет, что сама сестрица не затыкается ни на секунду.
- С другой стороны, - говорю я отдавая букет водителю и подбирая подол длинного размашистого платья, - у сына будет иммунитет к бабулиному пустому трепу. Ему не придется тратиться на бир уши, как мне.
- Ты мне руки целовать будешь, умоляя сделать так чтобы я успокоила его плач через неделю. – парирует Мессалина и мы садимся в машину.
Она все не выпускает малыша из рук всю дорогу пока мы едем и задорно агукает ему в тон, плачет вместе с ним и тут же успокаивает.
- Ну точно, как будто Нерона на руках держу.
- Только не предавайся воспоминаниям о смене пеленок.
- Нет уж, это твоя забота, с тех пор как вы в браке. А я расскажу вам все, что нужно знать молодым родителям. – наставляет она.
- У нас вроде уже есть молодой родитель. – я хлопаю по плечу мужа, который сидит на переднем сидении.
- Корнелия – ангел по сравнению с этим исчасдием Ада.
- Перестань так называть моего сына! – фыркаю я, но не обижаюсь. Мессалина как никто понимает, каким может вырасти Аврелий.
- Он и мой племянник, если ты не забыла. Так что мне лучше знать. Я все-таки папашку его воспитывала.
- Ага, до воспитывалась, что он в жены выбрал вторую тебя.
- Тебе до меня, как до космоса.
- Правильно, я слишком терпелива и красива, чтобы быть тобой. Только поэтому Нерон и живет со мной.
Сцеволы сидит себе и гикает на переднем сидении и мы с Мессалиной тут же переключаемся на него, словно по команде.
- Лучше бы на мою защиту встал. – я отвешиваю Нерону легкий подзатыльник.
- Я тебя умоляю. Он даже на защиту твоей несуществующей чести не станет. То есть на честь-то встанет, но не он, а у него.
- Ты виновата.
Мы препираемся всю дорогу и Аврелий постепенно привыкает к нашему разгоряченному тону и засыпает на руках у Мессалины. Она не может выпустить его и я вижу, как скользит что-то очень материнское в ней, когда она смотрит на племянника. Что она в нем видит, я не рискую предположить, но совершенно точно, что он уже имеет для нее особое значение.
Мы стоим в детской и я укладываю малыша спать, я только что его покормила и укачала. Мессалина возилась с Аврелием весь день и хотя видно, что она немного устала, но все же она довольна. И она молча наблюдает за тем, как зевает это маленькое чудо и легкая улыбка трогает ее губы. Мы выходим втроем из детской и наконец усаживаемся в гостиной, чтобы немного отдохнуть. Нерон и Мессалина наворачивают виски, а я как придурок, сижу со стаканом молока.
- Аврелий Сцевола. Хорошо. Но все же для этого ребенка – слишком мягкое имя.
Я смотрю на Нерона и он кивает. Еще в больнице я рассказала ему, что хотя я и терпеть не могу его сестрицу, но все же я благодарна ей за то, как она заступилась за меня в тот вечер перед Виктором. Она – тоже часть нашей семьи и я хотела выразить ей благодарность. Но, конечно не словами. Нерон одобрил мою задумку и как мне кажется, был даже доволен, что мы с Мессалиной вроде начинаем ладить. Только нифига подобного, она все равно старая ведьма. В семье не без урода.
- Именно поэтому мы с Нероном подумали, что мальчику понадобиться твердость характера в имени. И раз уж так получилось, что я хочу увидеть тебя в слезах, сестренка… В общем, мы решили дать Аврелию второе имя. И теперь полностью оно звучит как Аврелий Мессал Сцевола.

Реакция Мессалины неожиданная. Честно говоря, я не ждала, что она разрыдается, но похоже ее и правда цепанул тот факт, что Аврелий был назван в ее честь. И ее объятия неожиданные и немного неловкие, но искренние и теплые. И к счастью Нерон скрадывает эту неловкость гадким комментарием, который разряжает обстановку, хотя Мессалина и собирает вещи, чтобы покинуть нас и пойти порыдать себе в уголочке.
Я знаю ее не так хорошо, как Нерон и ладим мы очень странно. Но постепенно из ненавистной мне стервозы, которая из кожи вон лезла, чтобы свести Нерона и Юлию, она превратилась, не то что в сестру, а в сестру, которую я никогда не хотела, но все же и не против, что она есть. Как бы то ни было, но для меня было в свое время важно, что она не подняла шумиху из-за слов Виктора, что она поддержала меня и встала на защиту. Мне никогда не приходилось рассчитывать на ее помощь, но тогда она все же спасла меня в некотором роде, не продолжив тему и просто доверившись. Если бы я знала больше об их разговорах с Нероном, когда новость о том, что мы с ним разъехались гремела на весь Капитолий, то возможно, я бы больше ее поняла. Но я ничего такого не знала и поэтому принимала ее вот такой, закрытой, всегда громкой, скрывающейся за этим шумом и нахальством. В конце концов, они с Нероном родственники и было слегка парадоксально, что я любила Нерона до безумия, а ее – ненавидела.
Тем не менее, мы – семья, этого никто уже изменить не может и мы такие, какие есть. Остается только надеяться, что Аврелий все-таки будет поприличнее своего отца и поумнее, чем его мать, которая когда-то толкнула любимого человека в объятия чужой женщины. Впрочем, на то нам и даются наши ошибки, чтобы мы уберегли сына от них, чтобы он смог вволю делать свои собственные.
Время летит, пока Аврелий подрастает и стаж Нерона в отцовстве приходится как нельзя кстати. Потому что я этому навыку только учусь и Нерон помогает мне, в шуточной форме, но помогает. А скоро и я набиваю руку и начинаю на каком-то подсознательном материнском уровне чувствовать Аврелия. Мальчонка много кричит, плачет и со временем я начинаю понимать, что это не просто капризы, а суровое мужское недовольство той или иной ситуацией. Такое нужно просто перетерпеть, перемолчать и сын постепенно успокаивается. И я в который раз удивляюсь, откуда во мне такое терпение, которого никогда не было. А мой милый говорит, что дело все в том, что я ведьма и просто так влияю на всех мужчин, кроме него самого.
- Да, потому что у тебя мозги вечно не в ту сторону повернуты. – целую его, передавая сына ему в руки, чтобы папочка погулял с сыном.
Я начинаю восстанавливать фигуру, потому что скоро нужно будет снимать новые ролики для компании Нерона, да и кроме того, готовится к подписанию новый контракт. Надобность в смотринах для моделей отпала и мой муж не желал менять лицо своей компании.
- Знаешь, - шепчу я, листая журнал, лежа в постели, - люди могут подумать, что я получила второй контракт через постель с боссом. – отбрасываю журнал в сторону и поворачиваюсь к моему милому. – А я уже и потеряла счет, за что я с тобой сплю.
Постепенно мы втягиваемся в норму жизни и сын растет у нас на глазах. Мы ловим его первые шаги, первые слова, первые детские капризы, когда что-то идет не так как он хочет. Первые восторги от проделанной работе по разламыванию какой-нибудь игрушки. Первые рабочие неудачи, когда он не может эту игрушку собрать обратно. И конечно, в такие момент, я не могу не пройтись по техническим генам своего мужа, которые наш сын не унаследовал.
- Я чувствовала себя так же после нашего первого близкого знакомства. – смеюсь, глядя на то, как тщетно Аврелий пытается собрать в кучу свою игрушку. – Я едва встала с кровати.
Мессалина обожает мальчишку и даже хорошо успевает за ним, когда пацан достигает четырехлетнего возраста. Да, может старушка уже сама не такая шустрая, но приглядывает она за Аврелием очень даже. И любит его настолько, что даже прощает ему его к ней обращение «бабушка», «бабуля», которые появились с легкой руки Нерона. А однажды, не без моей помощи, естественно, мой дорогой сын приходит к своей бабуле с вопросом:
- Ба, расскажи мне про динозавров.
- С чего это? – Мессалина привыкла рассказывать Аврелию какую угодно чушь, но только не историческую.
- Мама сказала, что ты видела динозавров.
Я отправляла ребенка гулять с тетей с таким вопросом на свой страх и риск, конечно. Но сестрица слишком любила ребенка и могла и правда простить ему все что угодно. Что не избавляло от вины нас с Нероном. Сцевола, всякий раз, когда Авредий называл тетю бабулей, просто ссылался, что имя для такого мальца слишком сложное, но всячески отвергал предложения Мессалины называть ее «тетя Месс», говоря, что это вроде как не эстетично и паясничая при этом. А я… Ну я открыто утверждала, что Мессалина такая старая, что видела динозавров и вообще жадина, раз зажала такую историю, как от нее вымер столь редкий вид животных.
Мы не самые идеальные родители. Особенно по сравнению с Юлией и Октавианом, чьи дети растут воспитанные и красивые, правильные, ловкие. Кажется, Корнелия загорелась балетом, а мелкий Гай, который был старше Аврелия на год, проявлял интерес к рисованию. Да, на фоне них, наш мелкий пакостник был точной и усовершенствованной копией отца, потому что на некоторые вопросы взрослых отвечал так, что ставил в тупик всех присутствующих, которые затем громко смеялись, но понимали, что малец растет бойким и ему палец в рот не клади - откусит голову сразу.
А мы с Нероном сражались с этим бесенком, как могли и воспитывали его, как умели. И несмотря на то каким сорванцом рос наш сын, но в то же время я видела как он добр. Корнелия была старше его на три года, а он все равно защищал ее от насекомых, от монстров, которых он сам выдумывал. И не было ничего приятнее, чем видеть, как дети играю друг с другом, не зная об ошибках их родителей и стирая их своими искренними отношениями.
- Знаешь, я сожалею о многих своих поступках. – однажды говорю я Нерону, пока мы сидим на скамейке в парке, наблюдая, как играют дети. Октав и Юлия отошли ненадолго прогуляться вдвоем, оставив потомков на нас. – Но я ни секунды не жалею, что позволила тебе затащить меня в постель на первом свидании, поставив под угрозу свой статус динамщицы богатых и красивых. И спасибо тебе за то, что ты такой дурак. Будь ты меньшим дураком, чем я, ты бы не примирился с моей глупостью и ничего бы этого у нас не было. Ты мой самый лучший мужчина, мой милый, и я безмерно рада, что удостоила тебя чести быть моим мужем.
С самого начала мы не задумывались, что наша интрижка должна стать чем-то большим. Мы отвергали отношения, как таковые, отвлекаясь на чужих, ненужных нам людей. Я оттолкнула Нерона и он повелся, чуть не женившись на другой. Возможно, всего этого можно было избежать. А возможно, то, где мы сейчас находимся, происходит именно благодаря нашим ошибкам. Но какая теперь разница, если я люблю этого человека больше всего на свете. И я абсолютно счастлива, когда вижу как мой сын поднимает панику среди других детей, разрушив чей-то замок, «во имя великого и грозного Мессала». Я закатываю глаза и выдыхаю, глядя на Нерона.
- Твоя очередь разбираться с недовольными родителями.
Я хлопаю усмехающегося мужа по плечу и вижу, как он нацепляет на себя притворно суровый вид. Нет, будь все по-другому, я не была бы так счастлива. И я довольна тем, что моя семья ни разу не вписывается в рамки идеального общества. Зато, мы – живые.