Новые голодные игры. Новые игры, за которые я в ответе как никто другой. Жалею ли я о своем решении? Частично, но не полностью, ибо много кто попали сюда из-за того¸ что когда-то радовались, увидев на экране как маленькая девочка добивает огромного бугая в целях своей самозащиты, как мальчик со страху пытается отравить компанию профи, как девочка пытается защитить мальчика даже не из своего дистрикта. Я это видела своими глазами. Это мои игры.
Поправив черное платье, клином шедшее книзу, я прощаюсь со спонсорами, которые решили поучаствовать в этих играх. Милая улыбка и обязательный показ невзначай шрамов со своих Игр, с Революции, которые остались на руках, шее, ключице, мол, смотрите, я выжила, поэтому и мои трибуты тоже выживут… точнее нет, не так… выживет лишь Деалла, ведь именно на нее я делаю акцент, говоря про своего мальчика, что он совершенно не способен ни на что, как девочка, в свою очередь, прекрасно владеет знаниями о травах, как я когда-то, и это помогло мне выжить. Также я делаю акцент на том, что за несколько дней есть вероятность научить девочку некоторым приемам обращения с ножом и то, что я все же изобретатель, а своих на арену я пустыми не пущу. На моей Арене у меня был кулон из серебра, который обеззараживает, и я даже показываю буковку А на шее. Мои знания – ее знания. И, заручившись поддержкой, я на прощание обнимаю каждого. Все прекрасно знают, что я буду второй леди Панема (после нашего президента), а ей никто не хочет отказывать.
Быть ментором не такая уж сложная работа. На завтрак встреча со спонсорами, на обед встреча с трибутами, на ужин встреча со спонсорами. Голодные игры не могут быть веселыми или утомительными – они несут только боль, страдание и новый страх новых детей. Эти игры пошли не по моему плану, эти игры пошли не так, как должны были идти – выбирались все дети Капитолия, и неважно кем были родители и за кого они были, поэтому часть, меньшая, конечно же, но попали из числа людей революции, и я, как никто другой, виновата в этом.
Делаю глубокий вдох. Нажимаю кнопку лифта и доживаюсь, когда он спустится на нулевой этаж. Все трибуты и менторы проживают на этажах в соответствии дистрикта ментора. Мои ребята живут на третьем, ибо я родом из третьего дистрикта. Я прекрасно помню комнаты там, прекрасно помню обстановку, роскошь, которой одарил нас тогда бывший президент Панема.
- Авена Бейкер собственной персоной, - вдруг слышу я за своей спиной голос Финника Одейра. Когда-то мы даже играли свадьбу ради того, чтобы спасти Энни от глаз Сноу и отвести весь огонь в мою сторону ,а не в сторону сумасшедшей девушки. Финник по-дружески обнимает меня, слегка приподнимая меня над полом, ибо ростиком я намного ниже его.
- Повелитель рыбешек, сейчас покажу свой фирменный захват. Я тоже рада тебя увидеть здесь. Встреча со спонсорами? – провожу пальцами по щеке, стирая алую помаду. – А как же жена? Я думала, что мы не такими способами добиваемся помощи на арене. – Елейная улыбка и ехидный взгляд. Впрочем, у каждого из нас свои рычаги давления.
- Энни все понимает. Как твои трибуты? Слышал, что тебе достался мальчик, который ненавидит тебя и Китнисс. Как же так получилось?
Одейр нажимает на кнопку с цифрой 3, а затем на кнопку с цифрой 4. Нет-нет, Финник, я отправляюсь к вам в гости.
- Он тоже когда-то хотел вытащить Пита с арены, - отшучиваюсь я, хотя делаю себе галочку о том, что все слишком много знают о наших отношениях внутри команды подготовки.
- Авена, не привязывайся к трибутам. Ты не была ментором, поэтому не знаешь этого. Помни, что из двадцати четырех выживет лишь один, и не факт, что это будет трибут. Просто даю совет другу.
- Я поняла. Спасибо, - говорю я достаточно резко. – Я могу поговорить с Олимпом? Мне надо извиниться перед ним за… игры, - последнее слово я произношу сдавлено, будто боюсь его. Финник кивает, сбрасывая третий этаж со счетов. Мы сразу же едем на четвертый, сразу же едем к тому, перед кем я дико виновата.
Этаж четвертого дистрикта практический такой же, как и наш. Такие же стулья, только если у нас они цвета фуксии, то здесь они цвета морской волны, даже расположение мебели в точности такое же, и безгласая девочка пытается убирать со стола, хотя Энни всячески пытается ее отговорить от этого дела, чтобы девочка могла отдохнуть. Панем на некоторое мгновение опять стать тем Панемом, которого все боялись.
- Доброго вечера, Энни, – здороваюсь я девушкой, проходя мимо нее к комнате, где живут мальчики. Стук в дверь. Слышу механический звук открывания затвора, а затем дверь складывается в гармошку, впуская меня в жилище мальчишки… хотя какой он мальчишка… мы с ним ровесники.
- Олимп, верно? Авена Бейкер, ментор ребят, которые живут этажом ниже. Я могу с тобой поговорить? – спрашиваю я, держа в голосе немного стальных ноток, чтобы показать, что разговор будет крайне серьезный, поэтому отказа я не приемлю. – Твои менторы разрешили нам поняться на крышу тренировочного центра, поэтому жду тебя там через пятнадцать минут.
Я киваю в подтверждение своих слов, а затем, закрыв двери, прощаюсь с Энни и Финником. Сейчас у нас будет серьезный разговор с Олимпом, сейчас я должна в очередной раз принять удар и попросить помощи. Сейчас или никогда.
Я спускаюсь этажом ниже, и, пока позволяет время, я переодеваюсь в более удобную одежду, а затем оставляю на голосовой почте Грея сообщения о том, что постараюсь исправить свою ошибку любой ценой. Он почтет его после торжественного приема, на котором меня не будет, он поймет то, что я решила сделать ради тех детей, которые заслуживают нормальной жизни, он поддержит меня.
Обращаю внимание на проекцию часов на стену. Ядовито-зеленый цвет режет глаза, напоминает о помпезности Капитолия и о том, что когда-то я считала минуты до своей смерти по ним. Семнадцать минут двенадцатого. Он должен будет подняться через десять минут, если захочет, конечно же, поэтому немедля, я сама поднимаюсь на крышу центра. Прохладный вечерний воздух приятно обдает кожу, темно-синее небо красиво гармонирует с развалинами Капитолия, которые остались после Революции. Мир отстраивается заново… мир, на крови новых детей.
- Я знала, что ты придешь, - оборачиваюсь, вижу, что около лифта, ведущего на крышу, стоит молодой человек выше меня ростом и намного крупнее. – Присядешь? Или мы постоим немного?
Я указываю головой в сторону лавочек с обвивавшим их плющом, на которых искусственно были выращены какие-то светлые небольшие цветочки.
- Когда меня первый раз вытащили на крышу, я возненавидела эти лавочки и своего стилиста, который нарядил меня в платье из старых дисков.

Игры невозможно забыть, также невозможно забыть революцию, невозможно забыть лица всех тех, кто был убит по твоей вине… недоглядела, не вылечила, не спасла, защищалась. Можно придумать слишком много оправданий своим действиям, но ни одно из них не будет реальным, настоящим, ибо реальность в этом мире означает одно – кровь. Мы, дети нищеты, дети революции, уже давно поняли, что за жизнь надо не бороться, а за нее необходимо страдать, проливать кровь, убивать, и это не борьба, а условия, которые жизнь от нас требует. Я не могу представить день, когда я бы не держала в руках оружие из холодного металла, острый шпиль, который использую в виде заколки до сих пор или же крови на моих руках. Кровь, копоть, жар смешались воедино, и теперь это стало той направляющей, за которой я шла, чтобы отвоевать мир и спокойствие для моих детей, для детей ни нищеты, ни революции, а детей свободы.
Эти последние игры символичны. Эти последние игры являются местью за тех, кого убили на Голодных Играх, за наших братьев и сестер, друзей, товарищей, одноклассников и соседей. У меня Игры отняли тетушку, а из отца сделали фаната Капитолия  и тирана – победителя Игр, которого слепил сам Сноу, тонко манипулируя сознанием мальчишки. Игры должны были забрать и меня, но я здесь, я дышу, я оказываю помощь, но, увы, еще пока не живу. Я чувствую вину перед детьми, которые не должны были здесь оказаться, которые из-за глупости своих семей остались в Капитолии. Я виновата перед каждым из них за то, что вдохновила многих сказать «ДА» Играм. Это мой крест, и мне его нести.
Я одергиваю вниз майку синего цвета, от которого уже воротит. В дистрикте-13 у всех была такая форма, поэтому это тоже своего рода символ, но только Дистрикта-13, Дистрикта, который всех поработил. Олимп не придет. Зачем ему приходить ко мне? Не к своему ментору? Быть может Финник и отправит его, но, опять же, зачем? Финник знает, как вести тонкую игру со спонсорами, на какие нужно надавливать кнопочки и какие рычаги потянуть, чтобы слепить своего победителя, а я, как Китнисс и Пит, новички в этом деле.
Вдруг слышится жужжание тросов лифта, а затем шаги. Олимп. Он не понимает что происходит, какая сейчас ведется игра за его спиной и кто готов вонзить в его спину нож, провернув в ней рукоять, ощущая теплую струйку крови на руках.
- Что? – спрашиваю я, слегка нахмурившись. – Нет-нет, Олимп, на «ты», хорошо? Мы с тобой в одинаковых условиях, мы с тобой даже ровесники, - говорю я мягко, без тех ноток стали, что были до этого. То было, чтобы показать его менторам, что я не привязываюсь к трибутам, что я выше этого, но не сейчас. Нет, мы не также уязвимы, как и они, мы также до сих пор боимся друг другу доверять в полной мере, только теперь нами не управляет Сноу, только теперь мы должны не выживать, а делать все, чтобы выжили другие.
- Тогда подойдем к краю. Там вид намного лучше, чем здесь. Когда Капитолий был окружен силовым полем, то небо казалось пластиковым, а звезды будто не сияли. Теперь силовые поля только возле дома президента, помощника президента и тренировочного центра.
Я опираюсь руками на перила, говоря все эти слова куда-то вдаль, даже не смотря на Олимпа. Мне стыдно за свое решение, за то, что чувство отмщение взяло вверх над разумом.
- Это было тяжело. Я шла на Игры, зная, что умру за мальчика из другого Дистрикта. Моя подготовленность составляла из знаний о ядовитых и лекарственных растениях. Я нашла союзников, точнее, их нашел Пит, а уже затем и я, ведь знала, что они его убьют когда-то. Союзы на Арене – это очень интересное дело… тут каждый может совершить удар в спину, убить близкого человека, ударить по самому больному.
Я закусываю нижнюю губу, дабы только не показать слабину в своих словах. Кто я? Все та же маленькая девочка, чье имя когда-то было вытянуто на Жатве. Эти воспоминания вновь и вновь накатывают, и я опять чувствую тот страх, ту слабость в руках и ногах, сжимая длинными пальцами рукоять ножа, врученного мне Миртой.
Я чувствую, как начали дрожать мои руки, поэтому резко убираю их с перил и, скрестив руки на груди, сжав пальцы в кулаки, я опять улыбнулась дежурно улыбкой. Слабости нельзя брать над собой вверх.
- Я хотела извиниться за то, что ты здесь. Мы голосовали за проведение последних Игр, и я была за Игры с детьми Капитолия, но только дети должны быть спонсоров, всех главных шишек Капитолия, которые травили нас все 74 года. Ты не должен быть здесь, Олимп, здесь не должна быть и Деалла и еще некоторые дети. У меня были свои причины, почему я согласилась. Капитолий сломал всю мою жизнь, все воспоминания, убил всю мою семью… но разговор не об этом, верно? Я могу помочь тебе на Арене, я могу помочь тебе сейчас, если ты защитишь Деаллу, если поможешь убежать с бойни у Рога Изобилия.