1. Название: Сводить людей с ума — мой талант.
2: Участники: Jocelyn Rynice, Jettery Burnwell
3. Место и время: 3320 год, театр Капитолия.
4. Краткое описание квеста: однажды талантливая Джослин решила стать звездой театра Капитолия, где главным режиссером была мать Джеттери Бернвелла. Но кто будет тратить свое драгоценное время на очередную богатую звездочку, которой стало скучно? Поэтому пробы поручили тому, кто абсолютно никак не завязан в этой сфере - Джеттери, ее сыну.
5. Очередность постов: Jocelyn Rynice, Jettery Burnwell
Сводить людей с ума — мой талант.
Страница: 1
Сообщений 1 страница 5 из 5
Поделиться12014-07-31 17:03:24
Поделиться22014-07-31 18:45:59
Я всегда хотела стать актрисой. Пока что не хватало времени, но вот оно освободилось более-менее. И я решила завести на эту тему разговор. Когда я вчера напомнила за ужином о том, что хотела бы пройти пробы на какую-нибудь роль, отец переглянулся с мамой и утвердительно кивнул, без пояснений. Сегодня утром позвонил и сказал, по какому адресу идти, на все остальные мои вопросы отмахиваясь. "Ну ты же любишь сюрпризы!" Люблю, несомненно, но мог бы хотя бы уточнить, что же предстоит. Я всё понимаю, но бросаться в омут без скафандра - увольте. Впрочем, я быстро себя успокоила тем, что какая бы студия это в итоге не оказалась, задания по перевоплощению в другого человека дают уже на месте. И заранее не нужно ничего учить и репетировать. Всё получится само собой, и я справлюсь. Если мне понравится будущая роль. А впрочем... не будем предвосхищать события. Сначала нужно увидеть, что это за проект, узнать его спонсоров и уяснить для себя, является ли он многообещающим и соберёт ли требуемое количество людей у экранов. Из того и исходить. Если что-то малобюджетное, то и делать мне там нечего. Вот ещё, стараться выглядеть лучше, чем кто-то ещё, когда эти кто-то и рядом со мной стоять не должны.
Сначала буднично поспорила с Руном. Вроде бы и хороший специалист, у него неплохие, даже интересные мысли, но если он и дальше будет так со мной препираться, придётся подыскивать другого стилиста. Впрочем, это мне всегда в радость. Я не люблю, когда вокруг меня вечно одни и те же люди вращаются. Это так скучно. Вот и Рун становится скучным. Я могу уже предвидеть, что он скажет, а это не есть хорошо. Вот и сегодня отговаривал меня от туфлей мятного цвета. Хотя не в том там было дело. Аргументы - что-то там о жаре, о том, что я уже в корсете изначально, и что мне будет сложно на каблуках. Вот возникает вопрос: ты заботишься о моём внешнем виде или о внутреннем благополучии? С последним я как-нибудь разберусь, спасибо. Главное - нормально выглядеть, я всё-таки иду к серьёзным людям, а не просто прогуляться вышла. Ну да ладно. После этого в сопровождении Астры (компаньонка моя) села в машину. Назвала водителю адрес. Мне показалось, что он брови как-то странно приподнял, да и в голосе что-то не то было. Надо было насторожиться уже тогда, но я оборвала себя на полумысли, решив, что слишком много придаю значения мелочам. Зря, как выяснилось.
Остановились мы у входа в большое здание под старину. Колонны и всё такое. Я люблю античность, должно быть, жить там было весьма занятно. Значит, съёмки проходят в театре? Это странно, но в чужой монастырь со своими представлениями лучше не соваться. Ищу вывеску о проведении проб на стенде около здания, но ничего такого не нахожу. Афиша театра плюс малюсенькое объявление о болезни двух артисток, пробежала его глазами, особо не вникая. Пожимаю плечами. Делаю знак Астре идти за мной, разворачиваюсь и захожу внутрь. Должно быть, там мне всё объяснят.
- У вас не написано, куда нам пройти? - смотрю на регистраторшу в её кабинку. Вопросительная интонация этой женщине непонятна, вот так странно. Одета она... хм, прямо скажем, не сильно хорошо, а таким реденьким волосам не помешал бы надлежащий уход. Я провожу указательным пальцем по одной из стенок кабинки, быстро озираясь вокруг, всё ещё в ожидании ответа. Вид удручает, но не так чтобы я вот прямо сейчас уехала домой. Всё же может быть, у киностудии так задумано.
- Простите? - ну наконец, какая-то реакция. Я поджимаю губы и с лёгким раздражением объясняю (хотя это, на самом деле, работа не моя)
- Здесь должны проходить пробы. Вот я и спрашиваю, где это будет иметь место, - я даже пока максимально вежлива. Хвала богам, теперь уже изображать незнайку перестали. Нам объяснили, куда пройти, это оказалось совсем недалеко. Но неожиданно. Переглянулась с Астрой, понимает ли она, в чём тут суть. Я ожидала чего угодно, возможно сцену снимают на каком-нибудь из этажей, наполненном соответствующей древности обстановкой и атмосферой. Но отправляют меня непосредственно в театральный зал, как какого-то зрителя. Я нечасто бываю на спектаклях, последний раз был лет пять назад. Тогда, единственным положительным впечатлением от похода осталась его быстрота. Представление оставило меня в лёгком недоумении, особенно наряды актёров, которые были хуже чем простыми. Но тот театр был побогаче и поизысканнее. Этот же, если рассуждать предельно честно, не лучшее творение Капитолия.
Я переступаю порог. Кстати, мои туфли производят довольно неслабый звук и не услышать меня, когда я иду, сложновато. Мне это совсем не мешает, даже наоборот - привлечение внимания то, что нужно в таких случаях, да и вообще по жизни. Но, вглядываясь в темноту, что я вижу? Сцена пуста, около неё беседует пара людей, ещё несколько человек сидят в первых рядах.
- И где камера, - вырывается у меня. Вроде бы тихо, но эха-то я не учла при этом, так что слышно меня, должно быть, далеко.
- Что это, Астра? - оборачиваюсь к компаньонке и теперь уже мы говорим шёпотом.
- Не знаю, мисс Лин. Должно быть, ошибка, нас послали не туда, - эта девушка со мной довольно давно. Мы привязаны к друг другу в той максимальной мере, которая возможна в обстоятельствах, подобных нашим. Уж по крайней мере, понимать друг друга за эти годы научились, и на её лице я читаю такое же недоумение, какое властвует сейчас надо мной.
Отредактировано Jocelyn Rynice (2014-07-31 18:56:50)
Поделиться32014-08-02 22:23:36
Мать всегда твердила, что талант есть у каждого человека, а уж талант перевоплощения у каждого человека в крови, приводя в пример обычную ситуацию с менторами и спонсорами Голодных Игр, которые друг друга ненавидели на ментальном уровне, но приходилось каждому что-то из себя строить, чтобы одни могли выбить деньги, а другие получить удовлетворение от того, что они достаточно оказались капризны. Люди всегда будут играть в игры, но не в те игры, которые привыкли играть. Каждый придумает свои правила, и они будут изощренней других, какие уже были придуманы до него. Мать Джеттери никогда не была мудрой женщиной, но тонкости театра она прекрасно понимала… и всегда могла с точностью сказать то, что на самом деле имеет в виду человек и говорит ли он правду или лжет. Театр был у нее в крови, но по крови это не передалось самому Бернвеллу.
Джеттери не любил ходить в театры, не любил даже бывать в кинотеатрах, считая, все это пустой тратой времени и средств, собственно, Игры он тоже к этому и относил, ведь в его жизни все было подчинено строгим указаниям самого себе – ему нужно было управлять и заправлять всем в его ресторанах, о которых знал каждый житель Капитолия. И просьба матери, которая позвонила поздно вечером, чтобы тот присмотрелся к какой-то талантливой девушке показалась ему крайне глупой.
- Джеттери Бернвелл, - строго причитала женщина по телефону, и Джетт представил, как она недовольно закатывает глаза и рассекает воздух худой рукой со вздутыми венами, украшенную миллионом, а то и двумя браслетами, которые при малейшем движении звенели как целая гвардия миротворцев перед домом президента. – Я тебя попросила единственный раз мне помочь! Я что, зря тебя растила, кормила и поила, да? Ты так решил отплатить своей матери за ее заботу?
Джеттери улыбнулся телефону, и эта улыбка была больше похожа на вымученную, будто он весь вечер таскал мешки с углем в Двенадцатом. Его мать была весьма экстравагантной женщиной в Капитолии, и даже вот эта выходка говорила о том, что ей абсолютно плевать на других людей – лишь бы ей было хорошо.
- Ты прекрасно знаешь, что я не могу выполнить твою просьбу хотя бы потому, что я абсолютно ничего не понимаю в театре. Надеюсь, что так разговор пойдет куда лучше, если мы начнем друг друга понимать? – рассудительно, пытаясь добавить в голос немного меда, чтобы не показаться резким, начал говорить Джетт, откладывая ручку в сторону. Перед ним на столе лежала кипа документов, оставленных девушкой, которая собирала отчет за месяц. Его следовало просмотреть, сделать пометы и внести кое-какие коррективы в управлении. Корректив номер один – поднять заплату официантам. Отец им платил слишком мало для такого элитного места.
- Ты умеешь играть на скрипке! – парировала женщина, повышая голос до практически ультразвука. – Все, меня этот разговор очень расстраивает, а мне еще через час на премьеру этого недотепы Кэлла. Ненавижу я его причитания. Завтра в 12.00 в моем театре, - она сделала акцент на слове «моем», потому что считала, что раз она в театре главный режиссер, то он полностью ее. – Джослин-фамилию-не-помню. Надеюсь, что она тебе понравится. Ее семья очень, -слышишь? – очень богата. Если ты не придешь, то ты не мой сын. И да, билеты пришлет Офелия. Я поставила «71 Голодные игры!» Это будет ШЕДЕВР!
Не успел Джеттери что-то сказать, как неугомонная мать выключила телефон, а Бернвеллу лишь осталось записать, что в 12 часов его ждет какая-то Джослин. Неугомонная мать всеми фибрами показывала, как ей плевать на дело сына. И, сделав несколько звонков, он продолжил работать, попросив администратора приехать к нему в 9 утра, чтобы та забрала необходимые документы. Он доверял ей как самому себе, поэтому он точно знал, что за день ничего не случится ни в одном его ресторане.
И на следующий день, когда стрелка часов подходила к половине одиннадцатого, Джеттери уже сидел в зале, сложив руки домиком, будто он активно думал. Может быть так оно и было, только вокруг снующие туда-сюда люди этому мешали.
- Не ходите. Вы мешаете, - строго сказал он, беря в руки планшет. Люди переглянулись и сели, ведь Джохейн сказала, чтобы все слушались ее любимого сына, а вылететь с работы никто не хотел. Чертовая комиссия, которая и понятия не имеет о том, что делать и зачем, даже и сам Джеттери.
Но тишину, в которой едва различался чей-то шепот, нарушает молодой голос. Девушка, которая явно удивлена всем происходящим. Джеттери поднимается, оставляя планшет на столе, делает несколько шагов навстречу Джослин – вроде бы ее так зовут?
- Камера? – спрашивает он, поправляя пиджак черного цвета. – Увы, здесь камер нет. Это театр, мисс Джослин, - говорит он, слегка кивая светловолосой девушке. – Джеттери Бернвелл. Я так понимаю, что я должен взглянуть на ваш талант. Вы до этого играли в театре?
Стандартный вопрос, пока Джеттери провожает девушку к сцене, помогает ей подняться по ступеням для выступления.
- Вы можете присесть на любое удобное для вас место, - говорит он сопровождающей ее девушке, показывая рукой на пустой зал, где лишь в центре столпились люди в ярких нарядах из перьев – типичный Капитолий.
- Итак, Джослин, что вы бы могли мне сейчас показать? Вы что-то приготовили?
Джеттери остается на сцене, убирая руки в карманы. Он ни разу не проводил слушания, поэтому ему лишь остается узнать то, а готова ли эта девушка вообще? Он переводит взгляд на толпу из нескольких человек, которые уселись смотреть на новую звезду Панема.
Поделиться42014-08-05 23:03:36
Умение вовремя собраться - штука сложная. Такому не научишь, особенно того, кто изначально не собирается учиться. Мне не кажется, что нужно включать в список моих достоинств и это весьма интересное качество. Меня устраивает нынешнее положение дел. Хотя кого обманываю? Дело в том, что не всё выходит по моему желанию, и это жутко непривычно. Некоторые вещи, которые не вполне себе материальны, зачастую мне неподвластны - и тогда, приходится успокаивать свою самостоятельность. И так или иначе, искать учителя. Вот как раз такого профессионала по части выдержки мне не хватает. Может быть, я плохо ищу. Но скорее всего, простая непоследовательность. Гром не грянет, как известно... Проблемы видим лишь когда они являют себя, особенно если они касаются тебя непосредственно.
Я смотрю на того, кто взял на себя труд подойти и ознакомить меня с обстоятельствами. Где-то внутри по нарастающей закручивается напряжение вкупе с раздражением - необходимый спутник в таких случаях. Совсем не люблю быть не в курсе чего бы то ни было. Потому что в непредвиденных ситуациях что-то бьёт в мозг, и он не хочет адекватно из ситуации выпутываться. Начать вообще с того, что я к этому не привыкла, в моей жизни всё распланировано, и, что важно, именно мной. Исключаю неприятности, вот как это называется. Но вот сейчас... Да, папа, удружил, спасибо тебе огромное! Помещение душное, и я чувствую, что начинаю неудержимо краснеть. И тому причиной не только нехватка свежего воздуха, хотя - сказать по чести - предусмотрительные люди обычно знают один простой термин: проветривание помещения. Не хотят же они, в самом деле, чтобы зрители на спектакле благополучно отошли в мир иной из-за избытка углекислого газа в атмосфере. С другой стороны возможной логики, если они денежные обязательства выполнили (читай, билеты оплатили), значит и в расход можно пускать... Да, это бы объяснило безлюдность отдельно взятого театра.
Чувствую, как рука компаньонки сжала плечо. Она-то меня не первый год знает... в курсе, что устраивать выяснения отношений я буду потом и в другой обстановке, а пока буду отчаянно стараться не потерять лицо. И пусть оно уже окрашено в неприемлемый цвет, пока полумрак вряд ли даёт это заметить. - Да, разумеется, - запоздалый ответ на замечание о камере. Пока лихорадочно думаю, как бы извинить свою неосведомлённость, мужчина представляется мне. Ах да, зовёт по имени. Ну хоть это отец предусмотрел. Ещё не хватало, чтоб на меня глядели, как на незнакомую странную особу, явившуюся на закрытый приём. По крайней мере, здесь меня и впрямь ждали, и я чувствую себя обязанной выдавить подобие улыбки: - Приятно познакомиться. Как вижу, мне представляться не имеет смысла - равно как и идти на попятную. Мне совсем небезразлично, что обо мне думают люди, как бы я ни пыталась это отрицать. В данную минуту внимание обращено на меня, что автоматически приковывает к полу и не даёт возможности куда-нибудь сбежать. - Играть... нет, не приходилось. Захотелось попробовать, знаете ли, - по пути к сцене мне обязательно нужно найти выход. Получается, что работу, которую союз мышления и памяти выполняют за минуты в самом лучшем варианте, надо произвести в считанные секунды. Секунды эти нужно бы растянуть, но в том-то и дело, что мне ничего верного в голову не приходит. Меня как обухом стукнули, так состояние и продолжается. Иду машинально, вертится много мыслей в голове, и все как крик SOS. Хотелось бы мне предусмотреть этот вариант, но теперь... Поднимаюсь, да. - Мм... а куда мне встать? - на самом деле, вопрос глупый. Но освещение весьма мутное, и хотя меня это устраивает из-за краски на лице, всё же хочется чего-то более яркого. Парадокс, однако. Который быстро разрешается местным осветителем. Мне кажется, или от сознания того, что всем теперь видно моё лицо, я покраснела ещё больше? Будем надеяться, спасёт слой пудры, хотя... я бы не была так уверена. Скорее всего, она ещё и блестит.
Несколько мгновений я просто стою, сложив руки. Мне и не хочется выставлять себя полной идиоткой, и мучениям этим конца нет, ведь я не готовила ничего, не ожидала... Уже хочу сдаться и отступить. Но приходит спонтанное решение, и я начинаю читать по памяти:
- Сравнить ли мне тебя с дыханьем лета?
Получится грубей сравненье это:
Случается и буря в тёплый день,
И время ускользает незаметно.
Лучи от солнца летом опалят
Иль спрячутся за грозовою тучей,
И никакую красоту живучей
Не назовёшь: ведь время ей как яд.
Твоя ж зарница в прах не обратится,
Пари над миром, смерть и тлен презрев,
Свободною, безудержною птицей,
В душе которой вечности напев.
Твой образ мой пергамент сохранит
Так верно, как не сможет и гранит.*
- Уильям Шекспир, сонет восемнадцатый, - запоздало и уже совсем другим, более тихим тоном добавляю. Нужно было сказать раньше, но тут уже не поправишь ничего. Хоть под конец вспомнила, и то хорошо. Номер назвала, опять же... правильным бы он ещё оказался. Моё счастье, что интересуюсь стихами. В своё время увлекалась такой великолепной стихотворной формой, какой является сонет. Писать в этом стиле пыталась. И кто же мне в этом помог?.. Конечно, прародитель наиболее каноничного варианта.
Именно сейчас для меня нет ничего лучше старой доброй классики. Отсылки на современность хорошо получаются у тех, кто эту современность творит и может шлифовать её соответственно собственным предпочтениям. Это называется импровизацией, хотя понятие мне не до конца понятно. Скорее всего, и я сейчас к нему невзначай обратилась, но не из-за избытка воображения, наоборот. Проблема в недостаточном количестве вариантов. Изо всех возможных я выбрала именно этот спасательный круг, и хотя бы что-то в итоге вышло. Уж не знаю, соответствует ли ситуации... Что читают обычно на театральных прослушиваниях - хороший вопрос. Но иначе бы я совсем молчаливым истуканом вышла. Точно знаю, что начинала весьма скованно, но по мере того как память быстро подсказывала строчки, мне словно легче становилось. А когда это происходит, когда я меньше волнуюсь, что-то может и получиться. Уж по крайней мере, с голосом я вроде бы справилась, было громко и, с моей субъективной точки зрения, проникновенно. А уж верные движения... дело десятое.
*
попытка своего перевода
Отредактировано Jocelyn Rynice (2014-08-05 23:06:12)
Поделиться52014-08-08 20:53:27
Театральное искусство дается не каждому, и это не только умение играть на сцене, правильно говорить или же умение заворожить собой, влюбить в себя, сделать все, лишь бы только тебя обожали, но и умение понимать то, что творится на сцене, умение слушать, делать правильные выводы и позволять или отрицать манипулирование собой. Когда-то театр мог заставить толпу людей взяться за оружие и начать революцию, когда-то театр мог подарить надежду на прекрасное будущее, когда-то он мог задавать стандарты жизни, но не сейчас. Театральное искусство мало кто понимает, считает, что это что-то весьма обыденное, посредственное, то, без чего нельзя прожить и вечера – набить живот едой и алкоголем и пошло смеяться над тем, как на сцене очередной пьянчужка пытается охмурить девушку легкого поведения, которая всячески пытается от него сбежать, прячась за разные декорации домов, машин, даже за фонарным столбом. Капитолийцы смеются, хлопают, лезут на сцену, абсолютно не понимая того, что все это аллюзия, которую предоставляет нам театр на несколько часов, чтобы все могли снять с себя маски глупых жителей и посмотреть на себя со стороны. Они не понимают этого искусства, как и не понимал его Джеттери, да только он не был тем Капитолийцем, который воспринимал это как настоящую картину, а считал все это фарсом, который негоже ставить на подмостках Капитолия. Он не понимал постановок своей матери, ведь театр совсем потерял смысл сейчас и стал просто увеселительным местом. А ведь пьесы, которые Джеттери находил в кабинете своей матери в доме, которые ставили еще до темных времен, совсем отличались. Они были наполнены смыслом, показывали всю сущность человека в ее хороших и плохих чертах, показывали реальную ситуацию, давали людям надежду на то, что все изменится или же рушили ожидания, которые строили.
Театральным искусством сейчас мало кто владел, да и если и владели, то скрывали это. Манипулировать людьми нельзя, нельзя сеять зерно рационализма в их светлые головушки, нельзя устраивать революцию, нельзя делать людей умными. Это так не по-капитолийски, так отличается от устоя. Лучше уж они будут пить, прожигать свои деньги, пропивать и проедать того, что и так в достатке. Развлекательная часть всегда будет слишком развита здесь, пока не начнется новый этап в жизни. И сейчас Джеттери видит Джослин. Девушка яркой внешности, но весьма скромной натуры, которая совсем не хочет показаться грубой из-за некой неприязни к этому месту. Она уважает Капитолий, уважает то, что здесь есть, а главное, так уважает саму себя. Джеттери отметил в девушке все те качества, которые редко встретишь в лицах жителей столицы. Все они пусты, многим хватает для жизни умения лишь глупо хихикать всем подряд шуткам, а затем хлопать глазками в знак того, что девушка еще здесь и пытается вслушаться в не менее пустую речь, обращенную к кому-то. Вся эта чернота, вся эта показушность пробивалась в каждом третьем, но не в Джослин, которая хоть и была явно недовольна тем, что в зале нет камер, но старалась всячески это не показывать. Она, быть может, тоже не владеет искусством театра ,а, быть может, она новое спасение людей Капитолия, людей, которые привыкли жить за счет других, а Джеттери, который прекрасно понимал потребности людей, использовал это на руку.
- Я о вас наслышан, - говорит Джеттери, провожая девушку на сцену под свет софитов. Свет практически сбавляют до минимума, чтобы он не слепил девушку и не напугал, как это было обычно, если судить по рассказам матери. Тут работают намного опытнее люди в этой сфере, чем сам Джетт. – Точнее, был осведомлен, пожалуй, только этой информацией.
Он помог Джослин подняться, а сам остался стоять на сцене на всякий случай, если ей понадобится реквизит в виде человека. Впрочем, он мог бы и сыграть на скрипке, если бы это хоть как-то помогло ей, но только вот оценщик сегодня он, поэтому максимум, что он может, так это подыграть в диалоге, если такой будет сегодня иметь место быть.
- Похвально, что вы решили попробовать, Джослин. Путь к самоопределению идет через пробы и ошибки, - комментирует фразу Джетт, слегка улыбнувшись ей. Он не посчитал ее дурной, нахальной, испорченной ,как многих девушек ее возраста. У нее есть все шансы.
- Как вам будет удобно, туда и встаньте. Если вам нужна моя помощь, то я буду рад помочь.
Джеттери скрещивает руки, приподнимая одну бровь, будто задает девушке немой вопрос «и?» Он ждет, что же она ему покажет. Самое первое – любопытство. Ему интересно то, на что она способна, да и будет ли вообще стараться, если это не то, о чем она думала и мечтала. Но как только девушка начала читать отрывок, Джеттери сразу же понял, что она решила не сдаваться. Подумала, что это может быть шансом? Безусловно. Постановки миссис Бернвелл часто посещают многоуважаемые режиссеры, которые снимают кино, которые ставят пьесы в других театрах. Быть может Джеттери еще не до конца разглядел потенциал юной леди, но он решил, что матери он посоветует приглядеться к ней и послушать ее чарующий голос.
Но девушка останавливается, тихо добавляя в конце автора сего творения. Тихо, будто боится, что делает что-то неправильное. Первым опомнился Джетт. Он поаплодировал девушке, а за ним потянулись и другие занудные слушатели-оценщики.
- Великолепно. Сейчас Шекспир особая редкость, особенно в стенах театра. Вы посмотрели, записали, а теперь, прошу вас, покиньте зал. Я думаю, что с мисс Джослин мы поговорим лично, прежде чем я дам рекомендацию, - попросил он остальных слушателей. Те, поднявшись на ноги, сразу же засеменили к выходу, толпясь около некогда пышной двери из темного дуба.
- Не считаю, что их мнение важно для решения основных вопросов, - слегка небрежно бросил он в сторону людей, выходящих из зала. Несколько человек, а устроили столько шума, будто вышла добрая дюжина зрителей. – Вы прекрасно прочитали сонет. Сами не пишите? Я бы хотел послушать что-то еще. И узнать то, какую бы роль вы хотели сыграть. Характер, настроение героя, поступки или отличительные черты. Детали очень важны для понимания, ведь понимание героя – это первая заповедь актера. Я понимаю, что вы думали, что это будет несколько другой вид театрального искусства, но на постановки всегда приходят уважаемые люди кинематографа… и не только, поэтому попробуйте, и если посчитаете, что это ваше. Итак, какую же роль?
Страница: 1