The Hunger Games: After arena |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » The Hunger Games: After arena » Архив игровых тем » Брось меня, я умираю.
1. Название: Брось меня, я умираю.
2: Участники: Indina Banks, Marcus Heine
3. Место и время: Госпиталь в 13, после того, как к ней вернулась память
4. Краткое описание квеста: Если Ваша невеста потеряла память и чуть не зарезала Вас, прикиньтесь умирающим лебедем. Женщинам тоже должно быть стыдно!
5. Очередность постов: Инди, Марк
Отредактировано Marcus Heine (2014-08-26 21:32:57)
Я не могла поверить в то, что Марк выжил. Наверное, я столько раз повторяла одну и ту же фразу на разный манер:
- Неужели он выжил, правда? - после сотого раза, кажется, все в тринадцатом подумали, что я не рада тому, что мой женихжив, и я действительно хочу, чтобы он умер.
Но это не так! Я просто не могла поверить в своё счастье. Когда я вспомнила, что хотела убить Маркуса, хотела лишить себя единственного человека, без которого я жить не могла. Я точно была не в себе. Наверное, в реке ударилась о камни и мне все мозги вышибло. Спасибо Авене, которая мне их обратно вставила. С того момента, когда я вспомнила, что же всё-таки произошло, я не могла успокоиться: я терзала себя, терзала других, искусала себе ногти.
Я узнала, что Маркус лежит в госпитале. Он где-то рядом со мной. Я металась по комнате, в которой меня держали. Я кидалась к каждому, к туда заходил лишь с одним вопросом:
- Где он?! Где Маркус Гейне?! - наверное, меня принимали за полоумную и считали, что я попытаюсь опять убить своего жениха, а я лишь хотела увидеть его, хотела попросить прощения и узнать. что он всё-таки простил меня.
Меня несколько раз проверяли, и в конце концов сделали вывод, что я нормальная, а это значит, что меня можно подпустить к Маркусу Гейне. Ко мне пришёл лечащий врач Марка:
- Мисс Бэнкс, Вы можете пройти к мистеру Гейне, только должен предупредить, что его состояние оставляет желать лучшего, - я в испуге вскочила со своего места. - Всё не настолько плохо, как я уверен, Вам представилось. Вас сейчас проведут к нему. Только пообещайте мне, что не будете его как-либо беспокоить.
- Хорошо.
Этот врач провёл меня до отделения, где лежал Маркус, но там я наткнулась на преграду. Медсестру. Эта девушка сказала, что состояние Марка ухудшилось, а это значит, что меня к нему не пустят.
- Я хочу его видеть, - в моих глазах блеснуло что-то не хорошее. - Пожалуйста.
- Нельзя.
Я глубоко вдохнула и развернулась, но совсем не в ту сторону, в которую от меня ожидали. Я пошла в сторону палаты Маркуса. Он там был один. Он лежал с закрытыми глазами. лицо в испарине. Я тихонько подошла к кровати и опустилась на колени на пол. Рядом со мной оказалась рука моего жениха. Я чуть помедлила и взяла её в свою ладонь. Рука была не тёплой, как я привыкла, она была горячей от жара. Почему ему не дадут жаропонижающего? Я коснулась руки губами, а потом переплела свои пальцы с пальцами мужчины.
- Маркус, не уходи от меня, пожалуйста.
Я словно в бреду. В бреду, я иду, и моя одежда цепляется за ветки. Я в каком-то очень странном, неестественно зелёном лесу. Здесь так жарко, что я бы предпочёл снять с себя рубашку. Одёргиваю ворот одной рукой, второй рукой пытаясь расстегнуть пуговицу. Но меня останавливает то, что мои ноги словно подкашиваются. Я боюсь упасть здесь. Упасть и пропасть. Ведь, похоже, о том, что я здесь, не знает никто. Я брожу в этом непонятном лесу уже около двух суток. Точно не помню, как здесь оказался. И точно не помню, сколько здесь пробыл. Мои два дня это так, на вскидку. Я хватаюсь руками за ветки дерева и смотрю себе под ноги. Там только черви, земля, истоптанная мной и зелень. Я не рад тому, что происходит. Но во мне странным образом расцвело какое-то умиротворение здесь. Принятие того, что этот лес - моя судьба. Моё назначение. Поначалу, я исследовал здесь каждый уголок, по крайней мере, старался это сделать. Я был полон сил. Но между тем, как шло время, так я и слабел. Но это всё было не важно, ведь растения и деревья этого места отвлекали меня. Моё разум, мысли, и всё внимание было отдано им. Уж слишком интересные виды. Такие, которые я бы и сам не додумался вывести. Скрестить орхидею с лилией только лишь для того, чтобы избавить себя от этого противного запаха? Да, я думал об этом, но не помышлял о том, чтобы воплотить эту задумку. Я отдался этому лесу, забыв обо всём на свете. И как бы я не отрицал, я просто сдался. Позволил себе не продолжать бороться.
Но сейчас я думал не об этом. Сейчас я с удивлением обнаружил, что передо мной сидит кролик. Это странно, ведь прежде в самом лесу я встречал только птиц. Вернее, слышал их пение. Оно словно вводило меня в некий транс. За те два дня, я ни разу не подумал о еде. Я слабел, пил росу, но мне было невдомёк, что это может быть истощение. И только теперь я вспомнил о своих обычных потребностях. Мне нужно поймать этого кролика, зажарить и съесть. А потом я подумаю над тем, как можно выбраться из этого чёртового леса. Но для начала, мне нужно догнать это мелкое создание, а для этого я должен отцепиться от дерева, от своей опоры. Какая сложная логическая цепочка. Выдыхаю, стараясь вспомнить что-нибудь о поведении кроликов. Мне его не догнать. Разумнее было бы сделать какой-нибудь кол и охотиться с ним на крольчатину, но у меня нет и такой возможности. Чем я буду его точить? Усталость затмевает все остатки рассудка, которые могли бы мне помочь. Я просто пускаюсь бегом за этим диким зверьком. Но собственно, кто может осудить меня за то, что я хочу выжить? Мы бежим, не останавливаясь. Похоже, моя жертва об этом даже не помышляет. Но меня радует, что я хотя бы поспеваю за ней. Мои ноги начинают заплетаться. И единственной мыслью, проносящейся в моей голове, становится желание не упасть. Я хмурюсь, не понимая, в чём дело. До этого весь лес был словно соткан из зелёных полос разных оттенков. Я слышал, что похожее восприятие окружающего мира у стрекоз. Они видят мир из множества кусочков, словно, через прожектора. Так и я, как это дурацкое насекомое, не мог сейчас собрать всё изображение воедино. Вокруг меня всё светлело. Кто-то хотел добавить яркости в моё видение этого места. Мои глаза следят только за бегущим кроликом. Такая узкая специализация, которая ограничивает моё восприятие.
- Маркус, не уходи от меня, пожалуйста.
Чей это голос? Я совсем ничего не понимаю. Гром среди ясного неба. Словно, я опять на Голодных играх и организаторы пытаются меня запутать. Я знаю этот голос. Но откуда?
Открываю глаза, делая усилие над собой. Тяжело осознать, что всё это время ты находился у себя в голове, а не в реальности.
- Где я? Индина... - осознание того, что это голос Индины, больно бьёт меня. Буквально ударяет по моему затылку так, что он начинает нестерпимо ныть. Прокручиваю глаза, пытаясь осмотреться, и память потихоньку начинает восстанавливаться. Я в больнице. И всё это из-за того, что меня ранила Индина. Ранила... но в тот день я не хило простыл, а рана загноилась. Меня лихорадит уже второй день. И этот лес лишь иллюзия. Спасение, сказка, которая помогает мне переживать это. Интересно, Инди пришла за тем, чтобы добить меня? Я решаю, что лучше уточнить. Тихим, хриплым и слабым голосом интересуюсь:
- Ты пришла сюда, чтобы добить меня? - бросаю взгляд на девушку, ухмыляясь.
Видимо, это продолжение моего бредового сна. Но если она рядом, то я не против.
Не знаю, сколько бы я ещё так просидела. я потеряла счёт времени, так что даже примерно не могу предположить прошёл час, два или всего лишь пять минут. Я чувствую шевеление Маркуса и поднимаю голову. Поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на глаза любимого. Взгляд потухший и больной. Совсем не тот, к которому привыкла я. Такой взгляд я видела у него пару раз за все одиннадцать лет наших отношений. Маркус сильный и крепкий, он почти не болеет. И в этот раз он бы не заболел, если бы не я. Если бы мне в мою ушибленную голову не пришла идея убить Маркуса Гейне.
- Да? - я смотрю на Маркуса, ожидая его просьбы или желания.
Я привыкла исполнять всё, что пожелает Марк. Я не считаю, что я таким образом плачу ему за что-то, просто мне это приятно, мне это приносит удовольствие. Я не знаю, как бы существовала без этого, ведь в моей жизни нет больше людей, ради которых я бы что-то делала. Только родители, но они есть друг у друга, и я им для этого так не нужна, в принципе. Да и вообще, Марк - именно тот, кому я готова отдавать всё, что у меня есть. Любовь, нежность, тепло и даже ненависть.
- Нееет, что ты. Наоборот, - я встала с пола и села на краешек кровати.
Кровати в Тринадцатом узкие, рассчитаны на одного человека, который из-за болезни будет занимать не слишком много места, но я кое-как умудрилась присесть, всё так же не отпуская руки Гейне.
- Я не знаю, но догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь, - я смотрю прямо перед собой, сейчас я просто говорю именно то, что думаю без каких-либо словесных изысков. Делаю я так очень редко. - Что я сумасшедшая. Что я не люблю тебя. Что я видеть тебя не хочу. Но это не так. Медики диагностировали у меня сотрясение, наверное, поэтому я забыла всё то, что было. Мне жаль. Правда. Я знаю, что нанесла тебе неизлечимую рану, но... я хочу её тебе попробовать залечить, даже если это можно сделать только моими слезами. И я говорю сейчас не о физической ране. там я уверена всё будет нормально. Ты сильный. Ты справишься. Я знаю. Я верю в тебя. И ты можешь сейчас пинать меня ногами, но я отсюда не уйду.
Я выпустила руку Марка из своей и пристроилась рядом с ним на кровати. Я почти падала, но с милым рай в шалаше, правда ведь? Я чувствую жар тел мужчины, даже через тонкое одеяло и одежду. Беру с тумбочки салфетку и смачиваю её холодной водой, стоящей в плошке там же, потом прикладываю эту салфетку ко лбу, надеюсь, что ещё жениха.
- Прости меня. Это я виновата. Но теперь я тебя никуда не отпущу.
Ухмылку становится всё тяжелее удерживать на своём лице. Она говорит только то, что по сути мне неприятно слышать. Каждое её слово злит меня ещё больше. И не потому, что где-то есть её вина, а потому, что она считает себя виноватой.
- Пинать я тебя не собираюсь. Да и плакать незачем, - я грустнею за несколько мгновений, понимая всю свою беспомощность и никчемность. Я причина страданий Индины Бэнкс. Что может быть хуже? Для меня ничего. Я, пожалуй, предпочту сам гнить где-нибудь под деревом, лишь бы избавить её от этого. От мучений совести, от ненужного чувства вины. Я всё это проходил и сам знаю, что это может довести до сумасшествия. Но злость отпускает меня, как только я чувствую, что Инди ложиться рядом со мной. Как раньше. Как всегда. Я уж думал, что этого больше не будет. Что всё потеряно и невозвратимо. Мне больно, тесно, но я терплю. И нет, в действительности, Индина не причиняет мне сейчас физической боли. А стеснение только радует меня. Просто моя рана не заживает. А ещё я не могу переключиться на что-то другое, потому что она всё время ноет и дёргает. Такое ощущение, что мне втыкают туда иголки. Не глубоко в кожу и медленно, я бы мог это вытерпеть, если бы не одно "но". Всё это продолжается бесконечно долго, и я должен уснуть. Но как я могу это сделать, если рядом со мной Индина? И должен ли я её прогонять? Нет, я никому и ничего не должен. И в данный момент я хочу побыть эгоистом.
- Я и не прошу тебя отпускать меня. Может быть, мне осталось всего пару дней, и их я хочу провести с тобой, - я даже пытаюсь шутить. Но шутки выходят уж слишком чёрными. Наверное, ей это не понравится. Но сейчас я весь, насквозь пропитан темнотой, чернотой и возможными ядами. От боли мне хочется приносить всем только раздражение и ответную боль. Если плохо мне, то и остальным должно быть плохо и больно. Чувствую, как мои кишки отчаянно сопротивляются тому, чтобы прилипнуть к стенкам желудка. Я почти ничего не ел. Мне не хотелось. Только пить, пить, пить. Говорят, когда больной просит поесть, то он идёт на поправку. Только вот суть в том, что мне не хочется есть. Вообще. Только пить. В горле настолько пересохло, что если провести легонько чем-нибудь по моей глотке, то это бы повредило её. Мне неловко просить Индину, но очень хочется пить. Нестерпимо.
- Инди, если тебе не трудно, то дай мне воды...
Мой голос звучит не так, как прежде. Сиплое подобие. Хочется совсем не говорить и не шевелить языком. Мне кажется, что мой жар только нарастает. Хорошо, что я не могу навредить ей. Я бы не простил себе такой оплошности. У меня горят щёки, лоб, всё тело и моя пульсирующая рана заставляет меня немного вздрагивать. Странно, но прикосновения салфетки не избавляет меня от боли, но дарит умиротворение. Я перестаю дрожать и, приоткрыв немного глаза, что до этого были закрыты, я с благодарностью смотрю на Индину. У меня не остаётся сил, чтобы держать веки на уровне, не мешающем моему обзору. Приходится прикрыть глаза и ждать, пока Индина принесёт воды.
- А потом. Ложись со мной рядом.
И я надеюсь, что никто не посмеет выгнать из палаты мою единственную отраду. Это будет выглядеть так, словно у умирающего отнимут его возможность на последнее желание. А мои желания всегда связаны с ней.
Отредактировано Marcus Heine (2014-09-11 21:37:15)
С одной стороны, если Маркус способен шутить, значит, не всё так плохо, значит, он, если не идёт ещё на поправку, то скоро пойдёт, но с другой - мне такие шутки совсем не нравятся, я их не люблю, и Марк это прекрасно знает. Что ж, ещё одна хорошая новость: если у него есть силы меня злить, значит, всё не так страшно. Однако, вид моего жениха говорит о прямо противоположном, и я стараюсь выдавить из себя хотя бы подобие улыбки, и это получается плохо, если не сказать отвратительно, это кривое подобие больше напоминает звериный оскал.
- Нет, - я покачала головой. - Я проведу с тобой вечность, ещё успею надоесть. И большую часть из этой вечности ты будешь живым. Понял? Я ж тебя и с того света достану!
Всё хотелось обратить в шутку. И это возможно, но вся серьёзность ситуации меня пугает больше, чем что-либо. Наверное, даже на Арене я не была напугана так, как сейчас. Тогда у меня был шок. Сейчас я в здравом уме и при твёрдой памяти. И я вижу, как мой любимый человек собирается умирать, хуже этого только увидеть его мёртвым. Я на мгновению прикрываю глаза и действительно представляю Марка мёртвым. Интересно, среди препаратов, которыми меня здесь пичкают, есть какие-нибудь галлюциногенные? Я очень надеюсь, что всё это - их побочные эффекты. Я открываю глаз и смотрю на Маркуса, просящего у меня воды. Вода? Это вообще хорошо или плохо? Надеюсь, что хорошо, иначе я не переживу и сама себе харакири сделаю. И будет здесь лежать два хладных трупа. Эта картина, возникшая в моей голове, оптимизма мне не прибавила, зато скорость моих передвижений заметно возросла.
- Да, конечно, сейчас, - я осмотрелась и нашла возле двери кувшин с водой и чашку.
Интересно, это специально так сделано, чтобы больные вставали и самостоятельно пили, чтобы у них был стимул поправляться? Или больные в дистрикте Тринадцать владеют телепатией, а потом у них эту способность отключают. Я уже наслушалась о местных умельцах, так что ничему не удивлюсь, даже такому. Я быстро пересекла палату, благо размещение Тринадцатого не даёт им возможности делать комнаты просторными, поэтому это всего лишь пару шагов и столько же обратно. Руки у меня дрожат, поэтому больше половины содержимого кувшина осталось на полу, но сейчас меня это не слишком волнует. Бедному Гейне и так тяжело делать глотки живительной для него влаги, а из-за моих трясущихся рук это ещё тяжелее. Я представляю, как он шутливо прогнал бы меня, если бы были на это силы, если бы были силы выпить эту воду самостоятельно, но таких сил нет, поэтому мы оба мучаемся: он от боли и моей бесполезной помощи, а я от безысходности и своей бестолковости, от того, что ничем не могу помочь.
Когда в куржке ничего не осталось, я не стала её относить, просто поставила рядом на пол, мне хотелось исполнить желание Марка, и я устроилась рядом с моим будущим мужем. Он будет моим мужем. Он станет им. Я провожу рукой по волосам Марка.
- Ты должен поспать. После сна тебе станет легче. Я буду здесь и никуда не уйду, - я всё так же глажу его, мои пальцы запутываются в волосах, и я напеваю какую-то мелодию, которую слышала очень давно, не помню, где, моя потеря памяти всё ещё сказывается. Кажется мы с Маркусом где-то гуляли, услышали песню, которая нам понравилась, потом Маркус пел мне её, когда я просыпалась от кошмаров. У него на руках я всегда быстро успокаивалась, эта песня помогала быстро уснуть. Я хочу, чтобы она так же подействовала и на Гейне.
Я слаб, измотан. В моей душе появляется желание одиночества. Будто бы, кто-то вкинул в меня, как в копилку проклятую монету - чёрную метку. Она отнимает у меня всё: способность бороться, противостоять действительности. Я не могу уже держаться, смотря на этот снующий Ад вокруг меня. Это уже не я. Кто-то другой, точно. Он не хочет и не может держаться. Единственное моё желание найти покой. Закрыть глаза и вернуться в тот лес. Не чувствовать голода, страха и не возвращаться в реальность. Она слишком жестока. Она слишком часто била меня наотмашь по лицу. Я сглатываю, прикрывая глаза, и начинаю быстро-быстро дышать. Кажется, что сейчас моё сердце остановится и всё плохое закончится. Но я улыбаюсь. Улыбаюсь, скрывая то, что мои глаза взмокрели. Я всё так же держу глаза закрытыми, не отвечая никак на реплику Индины, и жду, пока мои глаза станут сухими. Приходится их открыть, когда Инди так забавно пытается помочь мне, напоив при этом не меня, а мою майку.
- Ты ведь целуешь меня в губы, да? - улыбаясь, спрашиваю я, после того, как она облила меня всего, - А поишь ты почему-то только мою нижнюю губу, - я становлюсь таким ворчливым, что на месте Инди ударил себя, - Но от воды мне стало легче, спасибо.
Не хочу быть таким. Резким, немного грубым. Не знаю, заметила ли во мне это Индина. Но надеюсь, что не заметила. Потому что я не хочу быть неблагодарным по отношению к ней. Только не к ней. Ведь она единственный человек, знающий обо мне гораздо больше, чем я сам о себе. Единственный человек, кому я открылся полностью и ни разу не пожалел об этом. Я вроде бы успокаиваюсь, стараясь не думать о плохом. Даже, скорее о неизбежном. Но она просит меня поспать. А что, если я не проснусь? Я больше не увижу её. Лихорадочно начинаю смотреть по сторонам, вновь дыша не так, как должен. Сбивчиво. Быстро. Моя голова начинает кружиться. Я словно потерянный ребёнок. 28-летний, потерянный ребёнок, который боится потерять свою последнюю надежду. Мне страшно. Страшно засыпать. Наверное, всё это нервное и психическое истощение. Но моя психика должна всё это выдержать. Должна не подвести меня в самый ответственный момент. Я хочу быть рядом с Индиной. Но что я смогу, если буду такой размазнёй? Ещё не хватает открытого рта и капающей слюны изо рта. Я злюсь и выдуваю очень громко из носа воздух.
- Я боюсь не проснуться... - выговариваюсь я, стараясь зажмурить глаза посильнее, - Я всего боюсь, Инди. Я боюсь потеряться в своих снах и не найти дорогу к тебе. Я злюсь из-за своей слабости. Слабости, которую ты видишь. Это уже не я. Какой-то озлобленный овощ, не способный сам себя напоить.
Мне стыдно. Ведь я порчу этот момент. Она напевала мне ту самую песню. Скорее всего, чтобы успокоить меня. Только она подействовала обратным образом. Я не могу это перебороть. Пожалуй, вся ненависть, копившаяся во мне все мои 28 лет, вырвалась наружу. И у меня нет моего самоконтроля, нет возможности сдержать всё это в себе. Сердце начинает ныть, а я кряхчу отчего-то. Я не могу делать это с ней. И мягко, стараясь говорить, как можно нежнее, произношу:
- Может быть, ты пойдёшь? Я не хочу причинять тебе боль. И этим самым причинять боль себе. Я не смогу с этим жить. Если я буду жить, - усмехнувшись, я всё же сдаюсь и подставляю сам свою голову под её руку.
Я хочу чтобы во рту оставался
Честный вкус сигарет
Мне очень дорог твой взгляд
Мне крайне важен твой цвет
Я умираю, когда вижу то, что вижу
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не разрыдаться от обиды, собственной беспомощности и безысходности. Я знаю, что я причинила ужасную боль любимому человеку, не только физическую тем, что ударила его ножом, но и моральную тем, что забыла его, ненавидела его. Я чувствую эту боль сейчас. Такого я даже врагу не пожелаю, честно. Но зачем же вот так? Он наверняка знает, что это больно и неприятно, и всё равно делает вот так. Ну и ладно, я заслужила это.
- Прости... - инцидент с водой совсем выбил меня из колеи.
Но то, что происходило дальше, начало пугать меня. Это всё больше походит на паранойю, чем на что-либо другое. Или бред. Я не знаю, что хуже. Бред пройдёт, как только Марк пойдёт на поправку, а вот паранойя - это на всю жизнь. С этим надо жить. И это страшно. А ещё ужаснее осознание того, что ты не тот, что сейчас происходит с Марком. И на какую-то секунду я отворачиваюсь от Гейне, чтобы вытереть слёзы, выступившие на глаза. Комок в горле стоял давно, но всё, что говорит Марк сейчас и опрометчивая фраза о воде, сейчас это сложилось как два плюс два, только арифметический пример равняется четырём, а все слова и действия Маркуса равняются моим слезам. Я не хочу плакать, ведь я сильная. Я победительница. Я не должна плакать. Я не могу плакать на глазах у Марка. Ему от этого может стать только хуже, ведь, скорее всего, он поймёт, что причина моих слёз - он. И самая последняя причина - врачи, они решат, что я не до конца ещё оправилась от своей потери памяти, и решат, что я сошла с ума. Хорошо, если просто в одноместную палату отправят. А то ещё опять все свои осмотры устроят. Пилюли там всякие. И никакой спокойной жизни не будет. И нормальной тоже.
- Марк, не надо так. Пожалуйста. Я не хочу этого даже слышать от тебя. Я верю, я знаю, что ты справишься, ты выкарабкаешься, ты выздоровеешь. И ты тоже должен верить. Слышишь. Ты всё тот же Маркус Гейне. Победитель Голодных Игр. Мой любимый. Мой жених. И просто хороший парень из Дистрикта номер десять. Просто ты это должен пережить. Вместе мы переживём всё.
Не знаю, что именно так подействовало на Марка: мои слова, или что-то щёлкнуло в его голове, но, похоже, он немного успокоился.
- Марк, вспомни, если нам посылаются испытания, значит, мы их выдержим. Главное, не сдавайся. А я всегда буду рядом.
Я прижимаюсь плотнее к Маркусу, как-будто он действительно от меня уходит, а я его таким образом пытаюсь удержать. Теперь я не перебираю его волосы, просто держу его голову в своих руках, как самое ценное, что есть у меня. А так оно и есть: жизнь Марка - самое ценное для меня. И часто она даже зависит от меня. Как, например, совсем недавно, если бы моя рука дрогнула и нож вонзился бы куда-нибудь в другое место. Теперь я не сдерживаю слёз. Говорят, что слёзы очищают, может, и мне станет легче. Мои слезинки падают на висок Маркуса.
- Марк, я хочу, чтобы ты просто знал. что я тебя люблю и очень сожалею о том ударе ножом. Я не хотела. А ещё я хочу, чтобы ты знал, что я не уйду от тебя. А если и уйду, то только по одной причине: ты сам этого попросишь, сказав, что разлюбил меня.
Я приподнялась на локте и дотронулась губами до горячих от жара губ Марка. Больше это похоже на прощальный поцелуй, но если мой жених дейстивтельно изменился так, как он говорит, то поцелуй и в самом деле может стать прощальным.
Андрей Леницкий - Мне очень жаль.
Она всегда была такой упёртой и самонадеянной. Неужели, она думает, что в таком состоянии я не смогу попрощаться с ней? Нет, конечно, я никогда не смогу соврать ей, сказав о том, что разлюбил. Но всё же. Морщусь, пытаясь подавить отвращение к её неиссякаемому оптимизму. Я душу это в себе. Душу, понимая, что не могу потерять её из-за собственной глупости. Она перестаёт гладить мои волосы. Мне это не нравится. Мне хочется ещё, хоть я как вредный ребёнок упирался этому. Как только Индина терпит меня? Как только она смогла столь долго, находится со мной и все эти годы не разлюбить меня, не бросить, не уйти куда-то. Я корю себя за то, что вообще поспел так думать о ней. Индина не смогла бы предать меня. Ровно так же, как и я её. Этим самым мы и отличаемся от окружающих нас людей. Мы преданы друг другу. Только вот, даже слушая её слова сейчас, я пропускаю все их мимо ушей. Главное для меня наши движения и её поведение. И Инди целует меня. Так нежно...Наверное, ей кажется, что от любого её прикосновения я могу рассыпаться. Я уже не могу ответить на её поцелуй и просто сдаюсь в её плен.
- Я люблю тебя. И всегда буду любить, - хриплю я, вживаясь в свою роль смертника.
Для неё больно и неприятно видеть меня таким. А я просто устал. Может быть, Индина права и мне стоит поспать. Только этот лес. Он может стать моим последним пристанищем. А я бы хотел умереть, видя её глаза. Но я уже не могу использовать свою возможность. Какой же я дурак. Каким болваном я был всё это время. Мой язык уже тоже не слушается меня. У меня только и осталось сил на то, чтобы уснуть у неё на руках. И знаете, если мне суждено умереть так. То я умру на руках у Ангела. У моего любимого ангела. И это по истине самая лучшая смерть для просто хорошего парня из Дистрикта номер десять. На пару секунд перед моими глазами всплывают образы счастливого отрочества.
Как там моя девочка? Моя сестрёнка? - вспышкой проносится в моей голове и я вновь возвращаюсь всё к той же картинке.
Маленькая Рамона, родители и... Голодные игры. Именно они свели меня с ней. И, чёрт возьми, я благодарен им. Играм, что убивали невинных детей. Пусть это и эгоистично. Пусть это звучит так, словно я сошёл с ума. Но я люблю её. Я хочу заботиться о ней и жить рядом с ней. Проживать самые счастливые моменты именно с ней. Я хочу делать с ней абсолютно всё, как и прежде. И никто не в праве у меня это отнять. А пока. Пока я засыпаю. Я погружаюсь в ту самую темноту, из которой так старался вырваться, выпутаться. Я бежал навстречу ей. Всегда. Каждый раз, готовый разорваться на куски, но дать ей то, что она просит. И единственное, на что я способен, это повторять, как мантру пересохшими губами слова любви к ней. Немного несвязные и немного неуместные. Хотя, кто знает, что сейчас будет уместно, а что нет? Вдруг, это мой последний вздох_выдох. Мои последние прикосновения к ней. Так хочется укрыть её. Забрать с собой. Но она должна жить, даже, если что-то случиться со мной. А я помогу ей. Помогу всеми силами, хоть это и будет уже за гранью нашей реальности.
Любить тебя, даже если не помнишь.
Любить тебя, даже если не веришь.
Любить тебя, даже если не знаешь, любить тебя.
Квест завершен. Перенос - 27.09.
Вы здесь » The Hunger Games: After arena » Архив игровых тем » Брось меня, я умираю.