Хеймитч бывает слишком импульсивен, чем привлекает к себе лишнее внимание. Но он единственный победитель из Двенадцатого. Был еще кто-то, но это было так давно, что никто не вспомнит даже его имени. Эбернати не самый желанный гость на популярных в Капитолии вечерах. Капитолийцы стараются избегать его общества, и Хейм не пытается их переубедить. Ему так даже удобно.
В Капитолии он не чувствует себя своим. Никогда не чувствовал, и вряд ли что-то изменится в будущем. Он чужой, среди своих. Не умеет улыбаться, как это делает Смарагдус или Одейр, не умеет быть молчалив, как Брут или Блеск. Он ничего не умеет, кроме того, чтобы пить. Шутка о том, что крови в алкоголе не обнаружено, это про него. Хеймитч защищается от этого мира таким образом.
Эбернати знает все бары Капитолия, и его там тоже знают, в некоторые даже не пускают. Его не покупают уже очень давно. Эбернати привык не обижаться. Вряд ли бы он смог контролировать себя, если бы это случилось. Он заходит в дверь со знакомой вывеской. В баре полно народу, что удивительно. Вероятно, это тот слой общества, который отрицает необходимость светских вечеров, как занятное время препровождение. Хейм продвигается сквозь толпу к барной стойке. Возможно, к нему присоединится Рубака и Сидер, особенно, когда им надоетс играть правильную парочку на рауте. Рубака, должно быть, уже в стельку пьян, но верная Сидер ни за что не отпустит его руку, чтобы это стало заметно остальным. Хеймитч не помешала бы такая поддержка. Но он один. И куратор Двенадцатого снова ушла, подняв настоящий бунт. Теперь рядом с ним какая-то нелепая девочка, которую ему заранее жаль. Выжить рядом с ментором Двенадцатого почти невозможно.
- А я все думаю, где я мог видеть копну этих волос, - без приглашения Эбернати садится рядом с Джулай на свободный стул. Блондинка выглядит великолепно в своем туалете. Хеймитч даже думает о том, что она выглядела великолепно, даже если бы на ней был надет мусорный мешок. Существует сорт людей, которые обладают такой способностью. В ее руках стакан с отличным виски. Хейм ощущает приторный запах манящих паров. Она улыбается, словно видит в нем старинного друга, с которым можно скоротать вечер.
Но Хеймитч знает ее нутро. Знает, что с ней нужно быть осторожным. Кассандра Джулай еще та гламурная стерва, от которой необходимо держаться подальше, если не хочешь, чтобы она растоптала тебя своими каблучками. – Не рановато ли?
Ментор заказывает себе бурбон. Стоило бы пройти мимо, но сам Айдан просил быть с ней милее, по его словам она не заслужила отвращения и осуждения. В который раз можно подивиться идиотизму Первого, но это его выбор. Кроме того, иногда Хеймитча посещают мысли, что он это делает специально, чтобы позлить блондинку. Хотя это больше в духе Эбернати, но как говорится, с кем поведешься, так тебе и надо.

Хеймитч не жалует Капитолий. Он его ненавидит. Ненавидит, потому что столица всея Панема отравляет его существование. Эбернати уже давно не живет, а существует. Подобные мысли для него не в новинку, но каждый раз от них становится все грустнее. Хеймитч Эбернати разрушается изнутри, не оставляя за собой положительного послевкусия. И моральное разложение здесь далеко не причем.
Эбернати не расположен к общению. С каждым годом становится только хуже. Черные пятна на его душе разрастаются, поглощая весь свет, на который он только способен. Эбернати остается один. У него есть друзья. Хочется, чтобы так было. Рубака и Сидер стали для него семьей. Рубака победил за год до его победы. Сидер много позже, но только они понимали его без слов. И дело не в алкогольное зависимости, которой страдают оба мужчин, а женщина закрывает на это глаза. Айдан. Между ними сложные отношения, и каждый раз Хеймитчу приходится бороться с собой, выбирая между тем, чтобы разбить ему лицо и уткнуться ему в плечо. Что не происходит в его жизни, Айдан проявляется чудеса общительности и принятия. Ну, и Кассандра. Языка не поворачивается назвать ее подругой. Скорее они  приятели по несчастью. У каждого есть свои причины, по которым они здесь, у каждого есть свой повод напиваться с самого утра, но за последнюю переживает едва ли не весь Панем.
- Ты напрасно тратишь свою молодость и красоту, - замечает мужчина, не отказываясь от налитого виски. Пару дней назад они с Рубакой похоронили своих трибутов. Это неправильно, но, кажется, уже неизбежным. Кажется, что каждый год все будет повторяться. Кейси помогает, старается, но ничего не выходит. Дальние Дистрикты обречены терять детей. Будто их кто-то проклял. - Он того не стоит. Ты молода, красива, а выглядишь...
Стоит сказать, что с женщинами у Эбернати не ладилось еще больше, чем с трибутами и государством. Мало кто адекватно воспринимал прямолинейность мужчины. По-прежнему Джулай хороша собой, но употребление алкогольных напитков откладывает свои следы на теле и лице. И это, не правильно. Кейси красивая женщина, которая заслуживает лучшего мужчину. Жаль, что под этим званием она воспринимает человека, который отдал свое сердце другой. Хеймитч не понимает Смарагдуса, но никогда не осуждает его вслух. Хеймитч не верит в вечную любовь к женщине, которая жила своей жизнью, была замужем, воспитывает сына. Не добавляет доверия к этой истории еще тот факт, что когда у Айдана появилась возможность войти в ее жизнь, он этого не сделал, выискивая оправдания собственной робости и трусости. Ей как никогда нужна была поддержка, но это их личная жизнь.
- Не могу больше находиться в тренировочном центре, - признается блондин в ответ на ее вопрос. - Никак не могу к этому привыкнуть. Я фактически их не знаю, но каждый раз как будто умирает часть меня.
Она капитоллийка, вряд ли она меня поймет, вряд ли оценит мое положение. Но в ней Хеймитч видит человека, способного слушать,хотя бы тогда, когда ей самой это удобно. Эбернати не хочет думать, что в этой очаровательной головке может созреть какой-нибудь коварный план по порабощению мира.