Занавес пал – информация стала доступной и от того более опасной, чем во времена Кориолана Сноу. Меня, как совсем далекой от политики члена совета, отправили пересматривать архив документов, связанные со ставками и спонсорством на Голодных Играх. Одна из задач – это найти неаккуратных капитолийцев, которые больше всего требовали крови и зрелищ, а после передать все необходимые документы другим инстанциям. Все эти проверки и чистки свалились на голову, когда в голове у меня конспекты по нейрофизиологии и очередное сожаление, что я не смогу прийти на вечеринку одногруппника, ибо меня ждут а)государственные дела; б)сдача чертовых экзаменов (они не могли совсем сократить мне программу до «здравствуйте, вот ваш диплом»?); в)дом; г)больница. Этот бешенный ритм, от которого у меня уже было несколько нервных срывов, а затем парочка «уезжаю в Третий немедленно».  Именно поэтому мне и доверили такую рутинную работу, которая является для галочки. Мира не хотела, чтобы от Третьего был кто-то другой в высшем органе управления.
Всю документацию мне распечатала моя помощница, на которой настояли абсолютно все (мы разбили работу на двоих, и мне достались файлы с 50 Игр), а коробки с папками привезли домой, заставив одну из комнат полностью, оставив лишь небольшой островок посреди, чтобы я могла сидеть по-турецки и, попивая кофе, черкать в бумажках, выискивая тех самых людей, которые так стремились увидеть как можно изощрённей  убийства детей самими же детьми. Противно и пропущено через себя. Так и запишем.
Та неделя выходных и полное ограждение от социума дали достаточно плодотворный результат. Мне оставалось разобрать только МОИ Игры, и эта папка была самая незаполненная. Ну конечно, ведь Игры шли максимальные 2 дня – прямо побили рекорд! 75 уже не считались, и они оставались за рамками тотального контроля. Удивительно, но большинство спонсоров и игроков уже успели скрыться или замаскироваться под новые личности, и я в сотый раз понимаю, что мне доверили весьма глупую работу. Проверка всех проверок – так оригинально. И к вечеру, когда Грей в очередной раз задержится на работе допоздна, а я в миллионный раз подумаю, что если бы мы были адекватной парой, то уже бы давно вынесли друг другу мозг такими отсутствиями и вечной ревностью, я завершаю свой недельный труд, открыв последние документы. Сначала идут ставки. Ничего не меняется из года в год. Ставки делают глупые девочки и мальчики или же родители особ пубертатного периода. На это у меня уходит несколько часов, потому что все идет один в один как в прошлом году. Дальше идут покупки победителей. Там файл куда побольше, чем в ставках. Интересно, но именно покупки занимают куда больше места, чем другие варианты траты денег. И как бы я не старалась лояльней относится к толстосумам, которые просто не знали куда их тратить, я под коней слишком часто стала ловить себя на мысли, что Игры для их детей были слишком маленькой платой за все это.
Хватит, Авена!
Точно. Хватит. Открываю списки с трибутами и  именами тех, кто их спонсировал. Дохожу до Третьего Дистрикта и вижу несколько спонсоров. Кто-то хотел, чтобы я выжила? Вижу имя своей мамы, нескольких капитолийских особ, через которых мне пытались помочь люди выше всего этого и еще одно странное имя – Злата Джаспер. А это что еще за номер? И сумма нехилая для жителя Дистрикта. Проецирую на стену списки с победителями всех Игр и вижу эту женщину. Дистрикт-1. Какого черта? Какого черта ставить на меня, при этом зная, что из ее же Дистрикта детишки были куда смышленее, чем я?!
Я открываю кусок от картонной папки и записываю «З.Джаспер, Д-1. 40 ГИ», а после начинаю дальше надиктовывать свой отчет о проделанной работе, вычленяя всех игроков и спонсоров на Играх. Спонсоров не тронут – скорее всего у них будет определенный плюс к карме, а вот любителей тотализаторов…   
Отправляю в печать свой первый том продуктивной работы. В отчете одни фамилии, а адреса им припишут уже другие люди, кто так же останется неравнодушен к теме Игр, но будет входить в состав совета. И пока мой томик печатается, бронирую место на ближайшее рейс до Первого Дистрикта. Не могли же мне просто так доверить такое глупое занятие, когда все и так прекрасно знают кто виноват и зачем виноват.
Грей приходит уже за полночь и остается недоволен моей идеей о том, чтобы узнать причину такого невыгодного вложения. Он советует мне просто забыть Игры и наконец-то выспаться, а не жить на таблетках, которые заменяют сон. Если мы переживем этот безумный год вместе, то тогда все другое точно покажется ерундой. Но утром все же отвозит меня на рейс в 6:00. Наверное, именно это и называется безумством.
И как только я оказываюсь во вновь строящемся Дистрикте, я понимаю, что задание это было вовсе не ерундовое, а полезное для каждого. В каждой семье есть ребенок, которого убили или которого продали. За это нужно наказать даже через полгода, когда все закончилось.
Дом Златы Джаспер. Звонок. Мне открывает девушка, которая явно здесь следит за чистой.
- Здравствуйте. Я могу увидеть миссис Джаспер? – мой голос резок. В руках я держу документы, поверх которых лежит тот небольшой клочок с картонной папки, который я вырвала с обложки.
- Надеюсь, вы мне это объясните? – как только женщина оказывается передо мной, я вручаю через порог ей тот список с трибутами и спонсорами, которые пожертвовали деньги на выживание детей.

Все тайное всегда становится явным, как бы это старательно не скрывали. Я выжидаю время, пока на пороге не появится сама хозяйка дома, чтобы наконец-то обговорить с ней все эти документы, что я привезла с собой. Зачем она платила мне за жизнь на Арене? Никто никогда этого не сделал бы в адеквате, ибо я, совсем маленькая и хрупкая девочка, вряд ли очаровала всю капитолийскую знать своими умениями разбираться в травах. Это хорошо, но они хотят крови. Мой рейтинг был слишком низок, чтобы перечислять такие деньги. Тогда какого черта?
Девушка покидает прихожую, слегка кивнув мне, когда на ее месте появляется женщина в возрасте и... беременная. Видимо все были слишком рады окончанию войны. И, как показывает статистика и исторические документы, это было абсолютно всегда.
- Фамилия, особенно смена, не умаляет того, что вы сделали. Объясните?
Мой голос стальной. Как у такой милой девочки могут проявиться столько грубые и властные нотки в разговоре? Ответ прост – никогда не посылайте детей воевать, даже если они сами этого хотят.
Я прохожу по коридору в кабинет миссис бывшей Джаспер. Впрочем, фамилия не является важной частью разговора, но именно с того момента и началась та забавная история.
Вдох-выдох, Авена. Ты слишком многого хочешь.
- Если бы я не захотела получить ответы на свои вопросы, то я бы не стала бежать на первый поезд до Дистрикта. И… простите… я не знала о вашем положении. Вам стоит сейчас как можно больше лежать, а не проводить время в кабинете, - я уже явно говорю не на повышенных тонах, а добавляю некого официоза. Во мне просыпается врач… хорошо, начинающий врач. И даже без этого я понимаю, что на таком сроке опасно делать какие-то лишние движения и шаги.
Но женщина вместо этого села в кресло, давая при этом дополнительную нагрузку пояснице. Чтобы организму было удобно, кресло должно быть под достаточно большим углом, но с животом это просто невозможно. Нужно ее уговорить, чтобы та вернулась в спальню, а разговор мы могли продолжить в другой день, как Злата говорит, что это все из-за моего отца.
Моего отца.
Отца.
Что?
- Простите? – Я вскидываю бровь, а сумка, которую я держала в руках, падает на пол с характерным ударом металлической поверхности планшета об пол. Разбила, черт возьми.
- Каким чертом мой отец связан с вами? Он ментором был всего несколько лет, а затем всю жизнь потратил на то, что не принимал меня как дочь. И тут такая щедрость?
Или мой отец возомнил себя профи, когда сам был с дистрикта как раз НЕ ПРОФИ. Что здесь творится?
- Если вас не затруднит, я бы хотела узнать то, как вы связаны с моим отцом.

- Во-первых, я не врывалась, а во-вторых… - но толку спорить с этой женщиной не было. Раскладывать все по полочкам уже становится какой-то профессиональной болезнью, таблеток от которых не было и вряд ли они появятся в будущем. Хотя, что она хотела от меня, когда я вижу чужое имя в списке тех людей, кто спонсировал мои игры. И это у самой непопулярной девочки 74 ГИ. Ерунда? Вряд ли.
Мы проходим в комнату, пока я простраиваю странную логическую цепочку с беременностью Златы. Удивительно, что они в таком возрасте решились на ребенка. Хоть технологии и дошли до многого, но природа частенько берет свое. И сюда я пришла не чтобы обсуждать интересное положение, а некую странность в бумагах. Мне хватило одного, поэтому теперь я должна знать как минимум все…
Когда дело касается моей семьи, то мне хочется топать ножками, кричать и переходить на фальцет, чтобы все услышали в моем писке одно простое слово – прекратите. Моя семья – это то, что трогать нельзя ни при каких условиях и обстоятельствах. Злата предлагает чай, а я кротко киваю в знак согласия. В кабинет практически сразу же заходит девушка с подносом, на котором стоит две чашки, чайничек и некоторые сладости к чайному напитку. У них уже отлаженная система.
- Спасибо, - говорю я девушке, чуть-чуть улыбнувшись. Грей когда-то предлагал завести дома прислугу, чтобы, по его словам, уменьшить мне бытовых проблем, но даже на работе, когда вокруг меня бегает помощница, мне уже становится дико неуютно… впрочем, как и здесь. Хочется встать и помочь девочке, или же сказать, что я все это сделаю сама. И когда девушка уходит, Злата начинает рассказывать историю про тур победителей, ее сына, моего отца и… меня.
Когда она обращается в истории к своему покойному сыну, я перевожу взгляд на фотографию в рамке, чтобы получше рассмотреть мальчика. Но не он здесь был главной ключевой фигурой, а тот факт, что отец, которого я никогда не принимала, носил всюду мою фотографию.
«- Папа! Папочка, - кричала маленькая светловолосая девочка, держа в крошечных пальчиках рисунок семьи, который она нарисовала, когда была в саду при медицинском центре, где работала ее мама. Молодой мужчина нахмурил брови и сурово посмотрел на Авену.
- Я тебе не отец, - холодно ответил он, смотря на нее в какой-то степени отстраненно. – Возвращайся домой».
И после этого он носил с собой фотографию, да еще и показывал ее? Стоп…. Ведь он тоже указан в числе спонсоров этих чертовых игр.
- Ч-что? – я потеряла дар речи. Чашка выпала из рук и разбилась, а чай расплескался по полу. – Простите. Я сама… – Оупускаюсь на пол и начинаю собирать кусочки фарфора от чашки. Удивительно, но для девочки, которая прошла ужасы революции, сейчас эти осколки кажутся такими страшными. – Вы его с кем-то путаете. Или меня с кем-то путаете… Мой отец никогда не признавал меня. Его заменил Бити. Бити! Который сам еще был мальчишкой в то время и тоже прошел Голодные Игры.
Я хочу сорваться на крик, но мой голос работает по обратной реакции – он становится все тише и тише. Молчи, дура. Замолкни. Тебе не стоило ворошить эту историю.
- Вы помогли мне из-за своего сына?
Вопрос, который нужно было задать. Все мы будет проецировать свою жизнь на других.