Я видела как Нерон оживал. Впрочем, Гней это называл взрослением, ссылаясь на то, что Эмилия хорошо влияет на сына и потомок наконец задумался о работе, о деле, а скоро может и о семье.  С характерной остротой: «Совет им да любовь, где-нибудь на задворках Двенадцатого, подальше от меня», я пропускала его комментарии  и воспевания будущих внуков мимо ушей, понимая,  что никаких детей от Нерона у Эмилии не будет. Но Сцеволе-старшему, конечно, об этом лучше не знать.
Проблема была в том, что последнее время муж стал слишком радостным. Его так радовал прогресс во взрослении сына, что невольно и я урывала эту толику счастья. Именно от этого, часы с Нероном стали еще больше необходимы. Он как будто стирал своими прикосновениями к коже все прикосновения его отца и даже несмотря на то, каким извращенским иногда был наш секс, я все равно чувствовала себя чище, чем после ночи с Гнеем.
Поэтому чем дальше все заходило, тем больше мы с Нероном старались встретиться, тем больше я теряла голову, пытаясь выдумать способы пересечься. И чем больше я теряла голову, тем больше понимала, что ничем хорошим это не закончится. Время не то, что поджимало, просто уже невыносимо было быть в этом браке, безумно скучно было без Нерона. Тоска читалась и в его действиях, потому что все чаще он встречал меня у лифта без слов, сразу загребая в свои руки и утаскивая в спальню. И дело было не в желании или возбуждении, которые несомненно всегда зарождались между нами, окажись мы в опасной близости, но в этой невозможной близости, когда становились одним целым, единым.
Я начала понимать, что продолжаться так дальше просто не может. Мне катастрофически надоел этот бардак в моей жизни, тем более, что надоело делить себя на двоих Сцевол. Это оказывается утомительным в мои года. Мужчинам, в свою очередь одни приятности доставались, а мне, порой, больная спина и абсолютно мертвецкий сон. Тут и без тренировок загнать себя до смерти можно. Как только мои курочки-подружки умудряются себя на троих делить?
И конечно, как бы я не проявляла фальшивый интерес к работе своего мужа, более всего мне было интересно, что же представляет собой Нерон на работе. И то, что я увидела, превзошло все мои ожидания. Закатанные рукава, то, как он опирался на стол, вглядываясь в непонятные мне знаки и схемы, сосредоточенный взгляд, которого я никогда не видела, это все только еще больше привязало меня к нему. Полумрак играл нам на руку и только то, как оба замерли, едва встретившись глазами, могло выдать нас. Впрочем, Гнею было не до этого, он и сам с удовольствием наблюдал как его сын работает на благо компании и будущей семьи с Эмилией. И конечно вечно об этом намекал Нерону.
Все намеки вылетали из моей головы, едва я ловила искру в голубых глазах. Не будет никакой семьи с Эмилией. Буду только я и он это знает. И муж тоже должен скоро об этом узнать. Только страх и невозможность подобрать слова меня отталкивали от решительных действий. Я постоянно думала о том, что пора разорвать порочный круг, по которому я хожу, но никак не могла начать действовать.
В один из дней, когда я поехала к Нерону на пару часов, я стояла в лифте и думала о том, что хочу сказать ему. А я хочу сказать, что пора уже заканчивать этот бред и рассказать все его отцу, потому что если не расскажем сейчас, потом уже будет поздно. И я хотела сделать это сама. Не знаю почему, но мне казалось, если Нерон будет рядом, то что-нибудь обязательно сорвется и оба съедут с катушек, зная их отношения. Думаю, Гней будет в ужасе, когда поймет, что 1) Нерон не встречается с Эмилией; 2) Нерон вообще ни с кем не встречается из благополучных семей; 3) я изменяю мужу; 4) я изменяю мужу с его сыном. Я могла предположить, что Нерон не согласиться с такой позицией, зная своего отца лучше, чем я, но тем не менее, я не собиралась прятаться под хвост Сцеволы, рассказывая о каких-то чувствах и изображать из себя жертву. Понимание – не самое лучшее качество Сцевол.
Едва двери лифта открываются, я вижу Нерона и уже открываю рот, чтобы объявить ему о своем решении. Но меня бесцеремонно забрасывают на плечо и уносят в комнату. Раздражение пополам со смятением выливаются в смех. Ну что за мужчина? Ну ладно, с объявлением хороших новостей можно и подождать, раз кому-то так не терпится.
- А ведь всего два дня прошло, Сцевола! Тебе надо провериться у врача на предмет гиперактивности. Это подозрительно! Ты что-то венерическое подцепил?
Но разве меня кто-то слушает? Потому что как только меня опрокидывают на кровать, то уже все остальное становится неважным. Потому что отдаемся бешеному ритму, выученному наизусть, но ни капли от этого не тускнеющему. Всего пара часов, для кого-то вечность, для нас – секунды. Пара часов в день, около 27 часов в неделю и с каждым разом время летит все быстрее. Поэтому не могу больше ждать, скажу прямо сегодня. Или завтра. Я подумаю еще над этим.
Только времени на раздумья оказывается не так уж и много, потому что слышу не характерный для нас звук резкого удара о стену чего-то тяжелого. Это либо кровать разваливается, чему я бы не удивилась, либо у нас очень большие проблемы. Я не знаю, каким чудом мне удается сфокусировать до безумия затуманенный взгляд, потому что движения Нерона доводили до сумасшествия, до такого состояния, когда уже ничего не видишь, кроме родных голубых глаз. Но сквозь стоны я поворачиваю голову в сторону двери и картина ужасает меня настолько, что я резко подрываюсь, забывая напрочь, что Нерон не только на мне, но и во мне.
- Черт! Нерон. Нерон! – голос срывается на истерику и хотя я обращаюсь к Сцеволе- младшему, взгляда на могу оторвать именно от старшего, чьи глаза потемнели от злости. – Твой отец…
И я вижу как перекашивается лицо Гнея от моей фразы, от происходящего. И не удивительно. Даже представить трудно сейчас размеры его злости. Но и того, что я вижу мне достаточно, чтобы внутри похолодело. Я никогда еще не ловила на себе такой взгляд. Поэтому инстинктивно я прикрываюсь простыней, хотя и понимаю умом, что увиденного уже не прикрыть.
- Отец? И всего лишь твой муж. – цедит он сквозь зубы, глядя на меня холодным взглядом. Это семейное, я поняла.
Судорожно пытаюсь подобрать слова, но что тут скажешь? «Это не то, что ты подумал?». Глупость какая! Тут и слепой бы все понял. Но все же я не оставляю попыток наладить ситуацию. Гней ведь меня не любит, ему плевать на меня, чувств-то нет. Но все был ничего, если бы это не был его собственный сын и если бы престиж и репутация семьи Сцевола не летели к чертям.
- Гней, прошу тебя, не поднимай шум. Я хотела тебе все сегодня рассказать…
- Рассказать что? Что ты чертова шлюха, дешевая подзаборная мразь, которую я приютил в своем доме, купившись на фальшивый блеск? Спишь с моим сыном, пока я обеспечиваю тебя деньгами?
Я тихо хренею от такого потока грязи, внезапно на меня свалившегося. Нет, я не питала иллюзий, что он поймет-простит, но и не ожидала таких оскорблений. Он казался мне скорее тем, кто проглотит сейчас, но бомбанет потом. Но все это было из ряда вон. Но и я не фарворовая. Я не собиралась от него такое терпеть.
- Держи себя в руках, Сцевола! – шиплю я, подавая вперед и сжимая кулаки.
Но у старшего конкретно сносит крышу от моих слов. Черт, я хоть кого-то могу тут напугать своими угрозами? Кажется, что только не этих двоих, оба всегда не обращали на меня внимания, стоило мне поднять шум. Гней срывается с места, крича на ходу и я понимаю, что вот он - истинный ужас. Я никогда не видела мужа таким рассерженным. И это меня не на шутку пугает.
- Ты хоть понимаешь, как ты меня опозорила, дрянь? Ты даже представить не можешь, что я с тобой сделаю!
Муж уже замахивается рукой, чтобы меня ударить. Я тут же пытаюсь спрятаться и отворачиваюсь, ожидая, когда будет больно. Но нового ничего не ощущаю. Разворачивая голову обратно, я вижу, что Нерон перехватил руку отца, которая теперь дрожала в воздухе, пытаясь противостоять сыну и дойти до цели. Я вижу взгляд Нерона, холодный и опасный, почти как у Гнея. Разница только в том, что муж распалился не на шутку, а в Сцеволе наоборот была скрытая угроза, направленная не на лишние движения, а на одно конкретное. Словно змея, затаившая в кустах. Черт, они оба меня пугают.
Гней отдергивает руку, внезапно успокаиваясь и глядя на нас сощуренным взглядом. Я чувствую напряжение повисшее в воздухе, чувствую злость Нерона и чтобы хоть как-то опустить градус и успокоить саму себя, я касаюсь руки Сецволы, напоминая и возвращая его в реальность. Не поддавайся, ничего он мне не сделает, потому что ты – рядом.
- Одевайтесь. – шипит Гней.
Я начинаю искать свое платье, но нахожу его только тогда, когда муж любезно кидает его мне на кровать с таким пренебрежением на лице, что хоть детишек им пугай. Я беру платье и отворачиваюсь, потому что Гней этого делать не намерен.
- Какая прелесть, что ты еще умудряешься изображать из себя невинность. Но свое блядство ты ничем не прикроешь. Я об этом позабочусь. – сколько угрозы звучит из этих уст и каждой я верю.
Только вот чем больше стараешься меня задеть, тем больше во мне просыпается упертость. Я разворачиваюсь к мужу и сбрасываю с себя покрывало, выворачивая платье и одевая его.
- А и правда, чего скрывать? Только смотри внимательнее. Вдруг чего в темноте упустил, с твоим-то зрением. Нерон ведь меня наизусть знает.
Не стоит пытаться меня задеть, потому что я тоже прекрасно умею это делать. И если он думает, что мне стыдно, то ошибается, и его попытки опустить меня до статуса шлюхи не увенчаются успехом, потому что никогда себя таковой не считала. Нерон только однажды поставил меня с ними в один ряд, но потом и сам пожалел об этом. И все же моя гордая осанка и прямой взгляд быстро слетают, когда муж делает резкое движение, складывая руки на груди, но изображая, будто хотел на меня кинуться. Я отхожу от него на шаг, понимая, что это была уловка. Я все же боюсь его.
Он выходит из комнаты, а я смотрю на Нерона.
- Я полагаю, находить подходящие моменты, это у вас семейное? – я говорю с насмешкой, но пытаюсь скрыть тревогу в голосе. Да, черт, что он может мне сделать? Ударить? Опозорить перед Капитолием? Лишить Нерона? И любой из этих вариантов страшен. Особенно последний.

Нерон старается вселить в меня по больше храбрости, только я же вижу его взвинченное состояние. Меня не пугают высказанные угрозы мужа, меня пугают те, которые он утаит. Зная, как бессовестно Гней спускает Нерону с рук его проколы, я понимаю, что мой пасынок как раз огребет не так много. Да и Нерону палец в рот не клади. Тем более что его фраза, что мы справимся говорит не просто о том, что он рассчитывает на прощение отца, до которого ему конечно насрать, но и еще о том, что Нерон готов не дать отцу навредить мне. Интересно, Нерон вообще понимает, что если его отец захочет, то меня уже завтра не будет в Капитолии? Я думаю понимание и даже очень хорошо. Но тогда откуда эта шальная уверенность, что мы справимся? Или он себя уверяет?
Спускаясь вниз, я уже слышу как нервно меряет комнату мой муж в гостиной. Едва он видит меня и тут же пускает в ход свой разгневанный язык. Ладно, я уже в спальне этого наслушалась, теперь еще и здесь должна. Я может и боюсь Гнея, но не настолько, чтобы пропустить мимо ушей его оскорбления. Нерон, впрочем тоже не молчит, угрожая и заставляя отца успокоиться. А я смотрю на всю эту картину и сама завожусь. Чувства вины во мне не было, как и стыда, но чем больше эти двое распаляются, тем больше и я сержусь на обоих. Почему? Да потому что во всей этой перепалке я проскальзываю просто как причина, которой им давно не хватало, чтобы вот так пособачиться.
Проблема отцов и детей… Запереть бы этих двух в одной комнате и оставить на пару деньков. Ведь по убивают друг друга. Хотя я конечно знаю, что Нерон выживет, может поэтому я так хочу их запереть, а сама схожу в те спа, до которых не дохожу уже почти год. Отпуск, мне определенно нужен отпуск.
Реплика Гнея про измену в очередной раз направлена против меня, в то время как Нерон остается за кадром. Ну то есть все логично, это я насиловала Нерона, а не он меня. Ага, ведь с младшим Сцеволой всегда именно так. Он у нас жертва насилия как будто, вечного, пожизненного, всеми теми шлюхами, что у него были. Черт, ну почему такая несправедливость жизни выпала именно мне. вот впервые встречаешь человека, который заставляет тебя рвать на себе волосы от злости, для которого подбираешь наряды, для которого ищешь каблуки по нижу, в которого влюбляешься и тот не может оказаться милым парнем с переулка. Обязательно, какой-нибудь больной наркоман, с отцом которого я сплю и чьей женой являюсь.
- О, ты еще не представляешь, сколько ты не знаешь. Берегла твое сердце, ты последнее время стал сдавать позиции. – огрызаюсь я.
За свою следующую реплику Нерон получает удар в почку, ощутимый.
- Эй, я вообще-то здесь. Мог бы и помягче!
Ну что за грубость от обоих? Один называет шлюхой, второй утверждает что трахает меня, а я все это слушать должна. Просто прекрасная семейная обстановка. Нет, я знала, что нормальной семьи у меня никогда не будет, но эти двое просто переходят все границы.
И я могла бы еще долго выставлять себе глупой курицей, безрезультатно пытаясь разрядить обстановку между этими двумя своим тупизмом и фальшиво несерьезным отношением к ситуации, пока муж не достает из закромов очень опасную тему. Я моментально переключаю все свое внимание с Нерона на мужа, хотя тот на меня не смотрит. А вот это уже против правил, задевать Нерона прошлым.
Тема прошлого и мести между мной и Нероном возникала только дважды. Но я никогда не спрашивала что произошло, меня не волновало что там у них случилось, меня волновали совместные часы с Нероном, которые мы должны были проводить, наслаждаясь теплом друг друга, но никак не ковырянием во внутренностях. И ничего не изменилось с тех. Я по-прежнему не хочу быть посвященной в эту тему.
- Для меня это не тайна, милый. В конце концов, ты не претендуешь на звание Отец Года. – мой голос моментально меняется, как и взгляд. Я выхожу чуть вперед из за спины Нерона, отказываясь и дальше быть под прикрытием. – Я не знаю, что там у вас произошло, но мне на это абсолютно наплевать. Да, я изменила тебе. Да, с твоим сыном. И знаешь что, милый? Мне вообще не стыдно. Ты так усердно заебывал мне мозг разговорами о Нероне, что я решила его проверить. И мне понравилось. Потому что он заебывает отнюдь не языком. – я притворно щурусь, задумываясь и цокаю. – Ну по крайней мере не мозг.
Рука Гнея уже в который раз дергается. Знаю, вижу, как ему хочется стереть с моего лица злую ухмылку. Но ему не нужно было заводить тему прошлого. И не следует ее продолжать. Но Сецевола старший не имел бы сейчас такой репутации, если бы не был таким жестоким.
- Я пытался спасти тебя от опрометчивого решения. И вот она благодарность! – кричит муж в запале на своего сына и искренне не понимая, за что ему такое наказание. - Моя вина. Не думал, что эта шлюха будет по характеру как та девчонка. Я забыл, как ее звали. Кажется, Ирис. Она тоже огрызалась первое время нашей беседы. – говорит Гней, переводя взгляд то с Нерона на меня, то обратно. – Знаешь, дорогая, он был влюблен в нее.
- Знаешь, дорогой, мне похуй. – огрызаюсь я, хотя внутри неприятно холодит и нет, мне далеко не похуй. Я бросаю взгляд на Нерона. Он зол и… растерян? Сколько сейчас эмоций сосредоточено в его взгляде и куда он вообще смотрит? На отца или далеко в прошлое?
- И мне пришлось позаботиться, чтобы мой сын не совершил глупость. Я оказал ему эту услугу и она долго не сопротивлялась. Видать, не так крепка была ее любовь к нему, как она это выставляла на первый взгляд. А он купился, наивный сопляк, был тогда молод и ничего не понимал в жизни. – он не отрывает взгляда от Нерона, пока я каменею от его слов. – Мне просто нужно было выдать ее замуж, подстроить брак, чтобы обезопасить тебя, сын. Я сделал это ради тебя. А ты как дурак расклеился и повесил на себя ее смерть. Она не была достойна Сцеволы, не  была достойна быть нашей семьей. А те, кто не достоин – выбрасываются.
Последние слова автоматически обращаются на меня вместе с потемневшими от азарта и злобы глазами. А я стою как идиотка, прикованная к полу и перевариваю. Значит, вот как все было. Вот за что Нерон ему мстит. Нет, я по-прежнему не считаю себя орудием мести, но грызет, что изначально все было именно так. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Важно, то что я начала понимать, какие могут меня ждать перспективы, какие могут ждать перспективы Нерона. Нас обоих, но по отдельности. Думаю было бы легче справиться, будь мы вместе, но Гней после такого позора точно разорвет между нами связь. Он действительно внушал ужас, глядя на меня этими блестящими глазами.
- Думаю, мы все понимаем, что для своей жены, я сделаю особое исключение. – медленно произносит он в повисшей тишине. – Не усложняй ситуацию, сын. Таких шлюх как она – пол Капитолия. Я оценил злую шутку, мы квиты. А раз так, то давай мы попробуем найти тебе потенциальную жену вместе. Я готов выслушать твои варианты, раз тебе не понравилась Эмилия. Хотя жалко терять такую возможность.

Ситуация настолько взрывоопасная, что инстинкт самосохранения велит бежать из этого места, как можно быстрее. Бежать и не оборачиваться, потому что эти двое разрушают все вокруг себя. Пока Гней пытается сделать из сына достойного Сцеволу, преследующего ничего кроме престижа, сам Нерон закапывает свою жизнь все глубже и глубже в землю. Отец роет сыну могилу и как будто не видит этого даже спустя столько лет. Любовь ли это? или это любовь к себе и своему роду? Потому что насколько Гней вырастил сына сильным, настолько он теперь ломает его.
И Нерон срывается. Срывается так, как я никогда не видела, обнажаясь перед отцом, кажется, до костей, силясь сорвать с себя кожу, мясо и показать, что внутри за всем этим набором для живого тела по сути нет ничего. Пустота. Абсолютная, долгая, в которую Нерон падал все это время после смерти этой самой Ирис, которую я никогда не встречала.
И странно я не знаю, почему, но каждое слово которое произносит Нерон очень больно ранит, хотя знаю, что меня это никак не касается, не должно задевать, что все направлено на отца. Но все же задевает и больно. Я никогда не видела его таким. Для меня существоваао только два Нерона: тот который зол и тот который был нежен и колюч, словно еж, скрывая боль за подколками и юмором. И оба были моими с самого первого дня. Внимание обоих я смогла сфокусировать на себе, хотя вообще ни разу не хотела этого делать. И он тоже привлек мое внимание и так получилось, что без этого нам обоим оказалось трудно жить.
- Что ты придумаешь для Регины, чтобы отобрать ее у меня? Чтобы снова лишить меня единственного человека в этом сраном городе, которого я люблю?! Знаешь, единственное, за что я тебе благодарен, это за то, что ты сунул меня в клинику. Это было единственное твое решение ради моего блага! Потому что иначе я бы никогда не был так счастлив, как сейчас! С женщиной, которую ты привел в дом, но которая стала моей! Моей, слышишь?
Меня колотит. Я смотрю на него, не обращая никакого внимания на Гнея, который ошарашен не меньше меня. Наверно, за все годы их жизни это их первый откровенный разговор. Но по большому счету разве можно такое назвать разговором? Потому что каждый муж хочет, чтобы сын признал его правоту, перестал идти по своему собственному пути и наконец «образумился». А все, чего хочет Нерон – это жить. Жить своим крохотным физическим умом, совершать свои ошибки, нарываться на мои пинки и подзатыльники, просыпаться рядом любимым человеком и целовать ее в плечо, чтобы разбудить. Просыпаться со мной.
Я цепляюсь в голову, убирая волосы с глаз, подобно Нерону и выдыхаю. В легких катастрофически не хватает воздуха, и сама комната кажется вакуумом. Нерон любит меня, как и я его. Черт возьми, наши отношения точно не могли стать такими. Не должны были! Но стали, такими чертовски больными, но огромными отношениями, когда не можешь дышать без человека, когда чувствуешь его отчаяние как свое собственное, что горло перехватывает. Но дело даже не только в том, что он любит меня и я безоговорочно ему верю, а в том, что Нерон наконец понял, что не хочет больше так жить. Пропуская наставления отца мимо ушей, лениво противясь его планам на будущее, вспоминать прошлое и мстить ему, коверкая свою жизнь и спуская ее в унитаз. Он был именно таким, когда я его встретила. Но сейчас Сцевола и правда хочет жить по-другому. Не из-за смерти Ирис, не из-за угроз отца, не из-за себя или меня. Из-за нас, обоих, как единое целое. Потому что и сам знает, если всего день друг без друга тяжело выдержать, то о целой жизни и речи не идет.
Я подхожу к Нерону, удерживая его от наступления на отца и хватаю лицо Нерона в ладони, стараясь сфокусировать его взгляд на себе.
- Эй, эй, Нерон. Успокойся. Ты не один, слышишь? Не один! И не будешь больше один. Я здесь. Посмотри на меня. Нерон, пожалуйста, милый, посмотри на меня. – голос срывается, но я только сильнее собираю себя в кучу. – Останься со мной, не падай, пожалуйста, не опять. Не смей падать, ты не один! – я целую его то в губы, то в лоб и щеки, глаза, шею. Я просто не готова его отпустить, я не хочу, не могу, не теперь. – Ничего твой отец нам не сделает. А даже если попытается, то кто сказал, что мы его послушаем?
- Ты видимо плохо понимаешь, с кем связалась…
Слабая, очень слабая попытка восстановить свой статус хозяина положения в этой комнате. Так вот пытается привлечь к себе внимание Гней Сцевола, очередными угрозами, которые меня уже вообще не касаются.
- Это ты видимо плохо понимаешь, что если не остановишься, то все, ради чего ты так старался, все попытки устроить жизнь своего сына, все пойдет прахом. И ты и правда останешься один. Наедине со своим гребаным статусом и дерьмовой фамилией. – выплевываю я глядя на Гнея, но быстро переводя взгляд снова на Нерона. – Я шучу, тебе эта фамилия очень даже идет.
- Я все делал для тебя, ты не можешь меня в этом упрекать. Я всегда исходил из интересов семьи. А мы – семья. Ты и я, Нерон. И никого больше, кроме нас двоих.
- И если ты через пару секунд не уйдешь отсюда, то останется только Нерон и все станет гораздо проще. – Он уперт, до безобразия уперт и это тоже течет в жилах Сцевол. Эта ненормальная упертость. Как хорошо, что я такая же больная на голову, как и они.
Но за всем напускным, что произносил Гней определенно было понимание, что сын на этот раз не бросит слов на ветер. Отец слишком хорошо знал своего отпрыска. И такого взгляда Гней Домиций не видел уже давно. Нерон всерьез намерен бороться за эту шлюху, с которой он спал и которая считалась женой его отца. В голове главы Сецвола вертелись две мысли: возможно, если дать Нерону то, что он хочет, то постепенно запал по утихнет и они разбегуться. Сучка сама допустит ошибку, сын поймет какая она дура и тогда Гней сможет избавиться от нее, отомстив и за свою гордость. Вторая мысль была менее приятна, но полностью подходила под слова Нерона, который так просто не швыряется признаниями. Он действительно любил Регину и пойдет до конца, чтобы ее не потерять, а если потеряет, то разрушит себя до основания.
Я не обращала внимание на задумчивое лицо мужа, потому что с этого момента он был никем, он не пугал, не наводил страх. Все, что было в голове и перед глазами это Нерон, которого я не хотела терять, ради которого собралась в кучу, вместо того, чтобы поддаться панике, потому что больше не для кого, потому что больше не хочу видеть его таким... слабым. Он – мой мужчина, я – его женщина и мы – целое, которое разрушается по отдельности и собирается благодаря силе притяжения. Притяжение. Все дело именно в нем.
Я обнимаю Нерона.
- Ты станешь сиротой, но я тебя не отдам. – нашептываю ему на ухо. – Потому что очень сильно тебя люблю.
Да, все дело в чертовом притяжении. И еще в том, как сильно я люблю Нерона Сцеволу.

В какой-то момент мне кажется, что этот вечер не закончится никогда. Нерон выглядит таким растерянным, что мне с трудом удается словить его ответный взгляд. И когда Сцевола отзывается, я облегченно выдыхаю, улыбаясь и целую его.
- Это предложение?
Вот уж и правда, менять не придется и запомнить не трудно. И пусть фамилия не изменится, зато разница в жизни будет огромной и начнется она с того, что я люблю мужчину, стоящего напротив меня, держащего меня за талию и огрызающегося на своего отца. Я обессилено опускаю голову на плечо Нерона, целуя и понимая, что Гней сдался. Так или иначе, с каким-то своими дурацкими замашками по поводу моих вещей и всего лишь часа, по поводу Капитолия, который поднимет тему нашего развода и мою измену на уши уже завтра. И правда, а понимаю ли я, на что иду? Я ведь тоже всегда волновалась о своей репутации, о своем внешнем виде об отношении ко мне других людей. Только вот, несмотря на угрозу раскрытия, все равно прибегала к Нерону при любой удобной возможности, не заботясь, что папарацци могут словить меня возле его дома.
В конце концов, сейчас я не хочу об этом думать, потому что меня утомил этот скандал, меня утомило скрываться и бояться чужого гнева. Нерон прав, я остаюсь здесь, с ним, а Гней отправляется домой сам. Без жены, без сына, один. Вопрос не в том, на сколько нас с Нероном хватит, а на сколько хватит старшего Сцеволу игнорировать сына и упускать возможность хоть как-то наладить отношения. Если бы он только не пытался прикрыться своим очередным планом столь широкий жест, как позволить нам жить вместе, если бы только он перестал уже бегать вокруг Нерона как курица-наседка и оставил его в покое, с тем человеком, с которым Нерон хочет быть, тогда перемирие хрупкое, но было бы возможно. А так, старик бросает кость, на которую никто не бросается.
- Да иди ты ради всех богов. – посылаю его вежливо, прощаясь с мужем. Мне ничего от него не нужно и уезжать я никуда не собираюсь. Даже на час. Тем более, что единственную вещь, то бабулино кольцо, я так и не забрала у Нерона, оставив словно в залог, что в любом случае вернусь. – А впрочем…
Я оставляю Нерона ненадолго, догоняя мужа на полдороги к лифту.
- Возьми назад. Фамилия – это единственное, что останется между нами общего. – вручаю ему обручальное кольцо, которое последний год грузом висело на мне. Встречаю равнодушно холодный взгляд будущего бывшего мужа. Но не могу сдержать себя от пакости. – Скоро мы станем родственниками.
Первая разворачиваюсь и возвращаюсь к Нерону, обвивая его шею руками и ухмыляясь. По крайней мере ничего нового меня не ждет в плане знакомства с семье и прочего. Гней станет мне отцом, какая прелесть, хотя и попахивает извратом.
Нерон устал, я вижу это по его глазам и слабой улыбке. Едва его отец покидает лофт, как Сцевола будто опускает плечи, давая себе возможность передышки. И его слова, до этого звучащие в запала и адресованные скорее его отцу, теперь целиком и полностью направлены на меня. Я провожу рукой по волосам Нерона, не в силах сдержать счастливой улыбки. Все теперь будет совсем по-другому. Ну, почти все.
- Конечно, ты меня любишь. Иначе как объяснить твой стояк? – закусываю губу и смеюсь. – Это точно венерическое. – касаюсь губами его щеки и обнимаю, испытывая столько нежности внутри, что удержать невозможно.
Прижимаясь к бывшему пасынку, я полностью отдаюсь ему в руки, свою жизнь, свою репутацию, свое доверие и веру в него, с ошибками прошлого, с отношениями с его отцом. Вот вся как есть отдаюсь ему.
- На чем нас так грубо прервали? – я притворно задумываюсь, отклоняя голову назад. – У нас ведь теперь много времени, да? Можно не торопиться.
И мы возвращаемся в спальню и не знаю, то ли наше признание так повлияло нас, то ли раскрытие правды, моя свобода, наша потенциальная жизнь вместе, а может все это в целом собралось в кучу и встряхнуло нас, но наш секс еще никогда не был таким удивительным. Таким плавным, неторопливым и свободным. В движениях была и страсть и тоска. Страсть по новым ощущениям и тоска, такая, которая выворачивает руки, потому что наконец-то получили свое, тоска по той жизни, которая будет. И засыпая вместе, я думала о том, что наконец-то не нужно никуда ехать, не нужно врать, не нужно оставлять дом, ради какого-то другого места. Не нужно оставлять Нерона, ради Гнея.
Тем же утром я просыпаюсь от кошмара, вздрагивая, но тут же приходя в себя. Сон был мутный, но ощущения не самые приятные. Меня словно зажали в тиски и не желали отпускать, последнее время у Нерона появилась такая привычка. Я шарю рукой в полутьме, пытаясь найти часы.
- Который час?..
Я пытаюсь подняться с постели, но едва спина отрывается от простыни, как меня грубо возвращают назад.
- Ау! Ты с ума сошел? Мне идти надо. – сонно отнекиваюсь я, пытаясь сбросить его руки. Я совсем не понимаю, что происходит.
- Ты что-то попутала? – такой же недовольный голос доносится из-под подушки. – Ты никуда не пойдешь. Ты теперь только моя.
Я не сразу понимаю, о чем он говорит, и только спустя мгновение до меня доходит вечерний скандал, наше решение и мой окончательный переезд без вещей к Нерону. Я расслабляюсь, закрывая глаза и понимая, что эта привычка жить на двоих крепко въелась в мозг, раз я даже после столько громкого шума, все еще автоматически просыпаюсь по ночам к тому времени, когда должна быть дома у Гнея. Но теперь мой дом здесь.
- Дура. Совсем оборзела. – снова недовольный шепот, но уже чувствующийся где-то возле уха. Сцевола соизволил вытащить голову из-под подушки и уткнуться носом мне в шею.
- Заткнись. – огрызаюсь я беззлобно и улыбаясь, снова позволяю себе уснуть.
А через неделю я сижу перед своим мужем и смотрю, как он подписывает документы. Все формальности должны быть соблюдены, согласно брачному договору. Нерон не присутствует, он обещал приехать с работы и повести меня в ресторан. Черт и как же приятно было, что теперь не Нерон встречает меня каждый день у порога, а я его. И ничего между нами не остыло, мы все так же хотели друг друга, любили друг друга и наслаждались приятным бонусом в лице 24-часового проедания друг другу мозгов. Грызня-то ведь тоже не прекратилась, только теперь она могла начаться тогда, когда мы этого хотели, а не когда папочка стоял над головой.
Я снова стала Региной Люцией, свободной моделью. Я кстати вернулась на работу. О, это было великолепное чувство, вновь стать самодостаточной. Благодаря скандалу и разводу, моя популярность сыграла мне на руку, пусть и негативная. Пусть я слышала себе в спину кучу подколок, которые меня порой задевали так, что дома приходилось отрываться на овощах, готовя себе салат вместо прислуги. Я ничуть не жалела о своем уходе от Гнея и понимала, что скандала не избежать, но эти едкие комментарии приводили порой в бешенство, что хотелось головы людям по отрубать. Поэтому отрывалась на огурцах.
- Увидимся на свадьбе будущий папочка. – усмехаюсь я, выходя из кабинета и оставляя Гнея скрипеть зубами.
- Сначала поженитесь.
Да плевать. Я смотрю на часы и понимаю, что у меня вагон времени до вечернего ужина. Поэтому я заскакиваю в один неплохой бар и решаю устроить себе мини праздник в честь развода, заказывая шампанское. Как чертовски приятно почувствовать себя Люцией. Собой, никому не обязанной, свободной и чертовски сексуальной. Последнее чувствовалось только последний год, благодаря Нерону. А сейчас, конечно молодые люди не стремились заводить со мной какие-либо беседы, зная какая я шлюха, изменила мужу с его сыном. И я вижу эти презрительные взгляды дамочек с соседних столов. И заказываю себе еще шампанского.
Домой я вваливаюсь на 3 часа позже необходимого, не представляя, что меня ждет. Сумка за плечом, каблуки торчат из сумки, я босиком, в узкой юбке в которой и ступить трудно. И мой пьяный хохот доносится с порога и этот по истине магический звук тут же вызывает Нерона. Взгляд настолько мутный, что не могу разобрать его эмоций. Он зол? Или весел? Я даже понятия не имею, сколько времени, меня так укатало, что вообще не ориентируюсь в ситуации.
- Я свободна! Я разведенка! – смеюсь я, опуская сумку на пол и опираясь на стену, иду к Нерону. – Смотри что мне подарили на это великий праздник. – я выуживаю из сумки щенка добермана и заливаюсь снова смехом в умилении, когда псинка начинает облизывать мне руки. – Если бы я знала, что разведенкам дарят подари, я бы развелась раньше.
Голова кружится и меня немного укачивает. Сколько же я выпила?..

Я уже давно так не напивалась. Наверно с самого девичника, на котором были только самые «любимые» мои подруги, с которыми кутили всю ночь и у которых в заднице зудело, такая сильная зависть была ко мне. Я была на вершине, о боги, как мне это нравилось. Эти завистливые взгляды, эти сжатые губы и жалкие попытки задеть меня. Это продолжалось очень долго, пока я была в браке с Гнеем. Когда начались наши отношения с Нероном, то постепенно всеобщая зависть как-то перестала меня волновать, потому что весь мир сосредоточился только на этом мужчине и попытках скрыть свою измену, как можно дольше.
Внезапно мир раскрылся в новых красках, о которых я подозревала, но никогда не думала, что встречусь с ними, едва прогремела новость о том, что мы с Гнеем разводимся и я уже в продолжительных и бурных отношениях с его сыном. Да, трудно было не прочитать по сухой фразе бывшего мужа, что моя интрижка началась во время нашего брака и уж конечно Сцевола выступал хозяином положения, давая всем понять, что это я сильно облажалась. Но по первой это не кажется таким страшным, осуждение окружающих. Это не кажется страшным, когда Нерон крепко держит за плечи, оставляя легкий поцелуй на шее и отвлекая от мыслей, каждый раз, как видит, что я немного уплываю в свою шумную гавань, где звучат сотни голосов и насмешек о том, как я проштрафилась.
И вот сегодня хотелось напиться. Сильно, до одури, когда увидела, как на меня смотрят. Скользкие взгляды, от который наверно никогда не отмыться, ухмылки , надменные и грязные. Да, теперь у них есть все, а у меня – ничего, так они считали. Капитолий всегда с пеной у рта рвался оправдать униженных и наказать виновных. Гней был богат и я все равно умудрилась ему изменить с его сыном. Какая странная-странная эта Регина. Что это с ней? Не смогла удержать интрижку под контролем?
Шампанское было только началом, потому что потом в ход пошла текила, но уже на работе. Старые коллеги, фотографы, местами неплохие люди, потому что творческие. Исключительно мужская компания. Волноваться за приставания не стоило, эти люди видели меня обнаженной, а еще были нетрадиционной ориентации. Нет лучше подружки, чем геи. Боги знают, как мы накатили, во время фотосета одной из моделей с животными. Котята, щенки, шиншиллы и прочая тварь.
Нерон не кричит и не ругается. Молча подхватывает на руки мое мертвецки пьяное тело, которое стало ватным и уносит в спальню. Что за мужчина? Ну хоть бы наорал для приличия, я все-таки ужин наш продинамила. А он молчит и даже легкая улыбка трогает его губы. Или мне кажется сквозь затуманенный взгляд? Меня укладывают на постель, раздевают. Я даже не сопротивляюсь, потому что не осталось ни гордости, ни желания восстановить свое положение стервы-подружки. Я чертовски пьяна и даже глаза закрыть страшно, потому что тут же начинаю будто плыть в огромном море и волны качают так, что возникает морская болезнь. Поэтому фокусирую взгляд на Нероне, который сидит у меня в ногах.
- Отлично. Пусть твой отец подавиться этим заголовком. – шиплю я при мысли, что по большому счету все из-за Гнея, потому что сволочь, не способная принять поражение. Легкие стон вырывается из губ и я покачиваю головой. – Ты – бог массажа.
Мне трудно контролировать речь. Я в стельку. Наутро у меня будет болеть голова и меня будет тошнить от любого вида еды. Текила мне давно противопоказана, с тех самых пор, как я однажды слишком увлеклась ее распитием с одного симпатичного стриптизера на уже другом девичнике.
- А я вот удивляюсь, как ты мог променять Эмилию на меня, учитывая, что она ниже, чем ты.
Я смеюсь своей собственной шутке истерическим хохотом, приравнивая рукой рост Эмилии к высоте прикроватной тумбочки.
- Ты видел моего песика? – подрываюсь с подушки и тут же падаю обратно. Вот это я очень зря. – Мне его подарили на работе. Не знаю, что с ним делать, я не особо с животными. Тут и с людьми-то не ладишь…
Я закрываю глаза руками, чтобы хоть немного привести голову в порядок. Снова поднимаюсь и на этот раз заваливаю Нерона на постель. Утыкаюсь ему в шею, зависая в этом моменте. Так тихо, так хорошо тишина немного давит на голову и в ушах еще остаточный шум смеха и криков. Голос немного сел, от того, как я вопила, каждый раз объявляя тост за свой развод и свободу. Как моно быть свободной, когда все, чего хочется, это привязать себя к человеку и никогда от него не отходить. Эта неделя была восхитительной, при том, что мои бывшие подружки донимали при встречах, которых я старалась избегать. Чем дальше все зайдет, тем быстрее уляжется, но вот этот критический момент в неопределенный срок, который мне нужно вытерпеть. Да и Нерону тоже, его поливают грязью не хуже меня, но он так спокоен. Ему всегда было плевать на отношение окружающих.
- Они так смотрят… - шепчу я ему в шею. Моменты моей искренности можно пересчитать по пальцам одной руки и парочку из них Нерон умудрился запороть своим сволочизмом. Но от этого я не переставала ему открываться, подставляясь под удар словно специально.
Проблема в том, что стерпеть осуждающий взгляд Гнея было легко, и его крики, что я шлюха тоже я принимала спокойно. Но когда на тебя так смотрят сотни и шепчут за твоей спиной, это так давило, что приходилось сквозь сцепленные зубы прибивать к позвоночнику доску и стоять ровно.
- Ты же понимаешь, что псинка полностью ляжет на тебя. Я даже понятия не имею, кто это, мальчик или девочка. Пусть это будет мне поблажкой, что я испортила нам свидание.
Я чувствовала некоторый стыд, понимая, что Нерон весь вечер меня прождал, чтобы в итоге встретить в таком состоянии. Что ж, не секрет, что у пьяных чувство вины всегда особо острое.
- И я бы с удовольствием еще попыталась исправить свою ошибку, - шепчу я, целуя его  шею, однако быстро бледнея и срываясь в ванную.
Нет, так пить нельзя.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-03-12 00:11:33)

Мне нельзя столько пить. В конце концов не ради вот таких пьяных вечеров я разводилась. Хотя Нерон и не сказал ни одного плохого слова, не упрекнул, не поднял скандал, я же адекватно, даже в таком состоянии понимаю, что не будет терпеть, если я сорвусь. Он в глубокой завязке уже два с лишним года. Одни боги знаю, как ему удалось не вернуться к прошлому образу жизни, едва ступил за порог папочкиного дома. Поэтому Нерону пить нельзя, как бы сильно не хотелось.
В честь этого я наклюкалась за двоих. А еще потому что Нерону плевать на слухи, а мне нет, и тоже в том плане залила горе за двоих. И еще… довели. Достали. Алкоголь не избавляет от проблем, но делает их несущественными. Поэтому когда после 5-ой рюмки начинает косеть взгляд и отражение в стойке бара становится мутным, то автоматически и чужие взгляды становятся ерундой. Поддалась слабости, расклеилась, всего-то через неделю после большого скандала. Но ведь дальше будет хуже, легче не станет. Я навсегда в капитолийском обществе буду слышать шлюхой, изменившей мужу с сыном и неважно как сильно мы с Нероном любим друг друга и как мы счастливы. А мы счастливы. Да, суки, счастливы и вам просто завидно! Но только легче мне не становится от этой мысли. Я должна собраться, взять себя в кучу. А сегодня я побуду немного пьяной.
Впрочем, как только спазмы прекращаются и едва прохладная вода касается лица, как я тут же перестаю чувствовать себя пьяной. Скорее, уставшей. Нерон видит это как никто и наверно уже давно понял, что я так мертвецки укатана не столько из-за долгожданного развода, сколько из-за того, что довели. И все, что он мог сделать, он сделал. Поддержал, убедив меня, что не нужно думать о тех, кто думать не умеет. И он бы прав, эти шавки могли только слегка прикусить кожу, а пробьются они дальше или нет, зависит уже от меня.
- Тебе досталась лицензионная версия. – бурчу я ему в плечо, пока меня несут к кровати.
Я словно безвольная кукла, позволяю себя раздеть, одеть, уложить, напоить. Ни дать ни взять, маленькое дите в руках заботливого отца. Как же они все-таки не похожи: Нерон и Гней. Я невольно их сравниваю и понимаю, то они до безобразия разные. Конечно, Гней не питал ко мне нежных чувств, в отличие от Нерона, но все же мужская забота – она должна быть в каждом, наверно. Может быть, я чего-то не знаю о бывшем муже. А по большому счету я много о нем не знаю. Каким он был с матерью Нерона? Мне так интересно. И я хочу спросить, но выдаю лишь слабое:
- Меня по крайней мере к молодым кобелям. А тебя вот к перезрелым пенсионеркам тянет.
Подушка кажется чем-то мягким и невесомым, в отличие от моего головы, которая весит тонну. Глаза закрываются сами собой и я успеваю выхватить ухмылку Нерона.
- Но я все равно тебя люблю.
Следующий день обещает быть коротким и полностью посвященным сну. Я просыпаюсь только к позднему обеду, чтобы закинуть в желудок тосты с маслом, приготовленные Мелитой и апельсиновый сок. Успеваю поиграть со щенком, который вчера внезапно был мне подарен и с которым я совершенно не знаю, что делать. Я знала, что доберманов нужно воспитывать, натаскивать. Этим займется Нерон, он в этом плане должен быть подкован. Или нет. Я без понятия. По логике вещей Нерон должен был в отличие от отца иметь жесткую руку в плане воспитания. Не знаю, будут ли у нас дети, но пусть потренируется на псине. Хотя щенок очень даже милый. В руки просится, но в игре у него срывает башню и он начинает кусаться. Зубки молочные, острые, поэтому скоро все руки покрыты красными царапинами. Фантастика.
Так же я обращаю немного внимания на свежую прессу. Журналисты разошлись на предмет моей пьянки. Есть даже фото с места преступления. Боги, каких только вариантов они не предполагали. Я заливаю горе развода, я заливаю счастье развода, я заливаю свой позор, меня оставили нищенкой и заливаю свою бедность, я поняла вой прокол, что ушла к младшему Сцеволе и теперь опять же заливаю горе. Были даже намеки, что Нерон споил меня, вспомнив свое прошлое и меня затянув, так что типа скоро мы будет пить вдвоем и светить пьяные лица в журналах. Особо борзые утверждали, что стоило Гнею объявить о разводе как Нерон получив свое и отомстив папочке (никто не знал за что, но отношения в семье ни для кого не были секретом), тут же начал мною швыряться, пытаясь выгнать и вообще потерял ко мне интерес. Ни в одной статье я не была жертвой, ни в одной - Нерон не был в меня влюблен и везде – Гней Сцевола – бедный рогатый богач. Грязь, какая же грязь! Я с отвращением выбрасываю газету и заваливаюсь спать, едва не разрывая подушку напополам.
Вечером приходит Нерон, садясь на постель и привлекая мое внимание. Хотя может показаться, что я сплю, это совсем не так. Я до безумия зла, но просто этого не показываю.
- Что ты так орешь? – осипшим голосом спрашиваю я, выныривая из-под одеяла и глядя на Нерона. На его мордахе ухмылочка. Ну конечно, он вкушает этот момент с аппетитом и от этого ощущения что-то внутри меня успокаивается. – Я все помню. – резко вскидываю обвинительно руку и глядя на него притворно сурово. – Ты назвал меня пенсионеркой. – затем я щурусь. Я вообще плохо помню наш разговор. Но пенсионерку точно помню, а такое мог сказать только он и адресуя мне. Наверно.
Бесстыжий мужчина взирает на меня голубыми смеющимися глазами, а меня пронзает такой стыд, что он видел меня в этом мертвецки пьяном состоянии, слабую, безвольную. Мы вместе всего неделю, а он уже так много видел компромата. И конечно, меня это немного раздражает.
- Хватит ржать, Сцевола. Как будто у тебя никогда не было похмелья. – огрызаюсь на него. – Сам надирался каждый божий день. Откуда только здоровье взял? Весь в папочку. – провожу рукой по волосам и выдыхаю. – А впрочем, не весь. Есть пара выдающихся частей тела. – кидаю на мужчину лукавый взгляд. Ему конечно понятно о чем я говорю. – Мелкий мозг, крохотное сердце.
Сладко потягиваясь я беру Нерона за руку. Ладонь прохладная и я прикладываю ее ко лбу и щеке.
- О дааааа. Боги, даааа.

Ну допустим, то что он кобель, я и не сомневалась. Молодой, не молодой, но вечный. Мне казалось, что это одна из тех черт, которую Сцевола никогда не потеряет. Ничто не изменит тот факт, как он ходил по девкам в своем время, ничто не изменит факта, что он – самец, черт бы его побрал. Была в нем эта мужская черта, к которой тянулись, несмотря на то, что Нерон был опасен как огонь. Плохие мальчики нравятся хорошим девочкам. Я, впрочем полюбила его не за это. Да и трудно вообще было сказать за что. Порой я смотрела на его сосредоточенную на книге морду и размышляла о тщетности бытия. В том смысле, что если я и планировала выйти замуж, то обязательно, это должен был быть кто-то в роде Октавия или да, Гнея. Но так безбашенно влюбиться в Нерона – это уже шутки природы. И все же ведь любила, так, как никогда и никого, потому что роднее человека не найти, потому что только он возбуждает желание жить и крыситься на него всякий раз, как он подкалывает меня.

Нерону в кайф меня мучить. Вижу это по бесстыжим глазам и хитрой ухмылке всякий раз, когда морщу лицо от резкого звука его голоса. Голова побаливает, но то, как Нерон реагирует на мои выпады, обзывая пьянчужкой и вываливая байки о своем прошлом, отвлекает меня от последствий похмелья. В этом была его удивительная способность отвлечь меня от неудобств окружающего мира, с ним просто это все было неважно. Забавно, но порой, когда мы валялись в постели о чем-то болтая, в бытность моего брака, мне и в голову не приходило, что я несвободна. Это потом, о звонком будильника память возвращалась и я ловила себя на мысли, что не хочу ехать к Гнею.
Нерон поднимает с пола прессу, которую я туда зашвырнула именно для того, чтобы эти грязные заголовки не мозолили глаза. Конечно, Нерону тоже это все не нравится, но нам ничего не остается, как мириться с происходящим. Вчера я дала слабину, а сегодня размышляю о том, как сам Нерон это все отпускает. Как ему удается не замечать всего потока брани, обрушивающегося на нас, словно лавина. Но наверно, дело просто было в том, что Нерон всегда умел концентрироваться на словах, которые исходят из уст важных ему людей, а таких не много было в его жизни.
- Готова поспорить ты так сколотил половину своего капитала. – я щурусь, глядя на мужчину и покачиваю головой, предлагая ему отпустить произошедшее.
Нерон просит меня больше не пить, тут же маскируя тревогу очередной пакостью. Летящая в него подушка тоже прикрытие, но на этот раз стыда. Раньше я была сильнее. Но одной как-то легче переносить эти побои от папарацци. А зная, что помимо меня достается еще и Нерону… я конечно, понимаю, что ему плевать и что от него критика, как горох от стенки, но это не меняет того факта, что я терпеть не могу, когда на него льют грязь. Наверно об этом говорят все философы и романисты, когда говорят, что рядом с любимыми мы становимся уязвимы.
- Я же не жалуюсь, когда от тебя несет сигаретами. – кривлюсь ему в ответ, полностью заведенная этой репликой и не замечая, как его рука скользит по бедру. – Хам. Ты это всем своим девушкам говорил? Не удивительно, что в итоге тебе досталась я.
Меня освобождают от белья, хотя оно мне не мешало и я как бы об этом не просила. Но его действия заводят постоянно ноющий моторчик внизу живота. Нерон невыносим, как и я. Наверно, поэтому никогда не перестанем собачиться. Да и у нас какое-то странное до безумия чувство друг к другу, когда и пары часов не можешь прожить без прикосновений, голоса, взгляда. Странно, что мы вообще еще одеты.
Кто-то соскучился, но, тем не менее, Нерон позволил себе сначала надо мной поиздеваться, а потом уже снять с меня белье.
- Рисковый ты человек, Сцевола. Тебе нужно было начать с этого сразу, чтобы потом не опасаться, что за храп тебя лишат сладкого.
Тема псинки проходит между делом. Я пожимаю плечами, глядя на царапины. Пожалуй, Нерон прав, в нашей семье пополнение и раз я не разбила голову этому существу за ранения, значит, как минимум, мы с ним поладим.
- Прости, я пыталась извиниться, но у меня появились неотложные дела. – огрызаюсь в ответ, но тут же замолкаю, едва Нерон одевает мне на палец кольцо. Молча, без всяких преклоненных колен и обещаний сделать меня счастливой. Романтика так и прет, но впрочем, он и не скрывает этого, пряча столь важный момент за очередными пошлостями.
Я всерьез задумываюсь над его словами. Он не мог! Это было бы ужасно! Мозг не подкидывает мне ни отрицаний, ни подтверждений, я понятия не имею, врет ли Сцевола или не врет. Но все же мелькает в голове мысль, что не мог он такого сделать, потому что какой смысл в сексе со мной, если я лежу бревном? Нет-нет, я знаю, что нравится Нерону и это знание идет врознь с его словами. Гаденыш. Я ему еще припомню.
Но по большому счету, шутка меркнет в сравнении с теми долгожданными словами, которые он произносит следом. Он хотел сделать предложение еще вчера, а я так неудачно все просрала со своей пьянкой. Еще вчера. Стоило мне развестись, Нерон уже собирался сделать меня вновь Сцеволой. Теперь мне еще больше стыдно. Я упустила такой шанс романтического ужина, первого свидания, на котором мы бьем все рекорды по романтике и обручаемся. У всех на глазах? А вот теперь я радуюсь, что никто этого не видел.

Выбираюсь из своей конуры и усаживаюсь на Нерона, наклоняясь к нему и целуя. От болезни не остается следа, я готова совершить прыжок веры.
- Ладно. – шепчу ему в губы и вновь целую.
Руки быстро скользят по его рубашке, расстегивая пуговицы и спускаясь к брюкам. Не церемонюсь, поэтому едва расстегиваю молнию брюк, как запускаю туда руку.
- Раз мне теперь нельзя пить, мне нужен новый способ снять стресс. – спускаюсь поцелуями по шее к груди и животу, не отнимая руку от Нерона. – Есть идеи? – мой язык скользит вдоль вены,  вслед за рукой в медленном темпе. Не долго мучая будущего мужа, захватываю его возбуждение губами. И как только понимаю, что будущий муж готов кончить, возвращаюсь к его шее. – Давай уточим, тебя возбуждают пенсионерки или бессознательные пьянчужки? Мне нужно знать, как удовлетворять мужа.
Мы не устанем друг от друга. И даже если бы Нерон не сделал мне предложение, я бы все равно оставалась с ним, даже без штампа в паспорте. Потому что чувствую, что вот этот человек – мое, и не отпущу.
А через пару дней, когда я совсем отхожу от забойного празднования, мы наконец выходим с Нероном в свет, демонстрируя кольцо, нашу помолвку и совершенно хищные улыбки на лице.  Мне просто нужно собрать себя в кучу, я выросла в этом мире и он меня не сломает, потому что я не одна, не теперь.

- Регина, Нерон, как мы рады наконец вас видеть вдвоем. – сверкает белозубой усмешкой Гликерия, глядя на нас с Нероном. – Вот уж вы мастера играть с другими в прятки. Удивили так удивили.
Она встречает нас ос своим мужем практически с порога. Белокурая, с зелеными глазами как у меня и смуглой кожей. Ее муж старше ее в два раза.
- Какая жалость, что мы не старались сделать ни того, ни другого. – парирую в ответ.
- А вот это мы как раз заметили.  - сучка, конечно намекает на все сразу, что нас застукали, что мы работали на публику. - Мы с Виктором даже хотели поспорить, что вы еще годик продержите в тайне свои отношения. – смеется она. – Чтобы это не слишком сильно отразилось на родственных отношениях.
Взгляды этой парочки тут же устремляются на Нерона.
- Как ты, Нерон? – спрашивает Виктор, с которым у Гнея были когда-то общие дела. – Тяжело наверно, теперь вести дела с собственным отцом, у которого ты отбил столь очаровательную искусительницу?
- Нет, нет, милый, это скорее Регина отбила Нерона у его отца. – тут же подхватывает Гликерия.
Эти двое были, что называется «одна сатана». Она в свои 22 года уже успела сделать столько подтяжек, что ни одна 80-летняя не могла похвастаться такой пластикой. Дочь богатого врача, не глупа и остра на язык. В свою очередь Виктор, не упускает ни одной юбки. Гликерии это конечно не нравилось, но Виктор был из ряда «сила есть, ума не надо». Пару раз Гликерии неплохо досталось за скандал по поводу измен. Пару месяцев провела у пластического хирурга в клинике и больше не возмущалась. А Виктор продолжа кутить. Эти двое сошлись, удивительно, но на основе взаимной симпатии. Им нравилось обсуждать и осуждать. Они могли сказать что угодно и кому угодно в лицо, будучи абсолютно уверенными, что на них это не распространится.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-03-13 02:02:14)

Безусловно, я могла бы хоть обвешаться этими обручальными кольцами до смерти, но это все равно не изменило бы моего положения в обществе. Они все еще смотрят на нас, кося взгляды и я уже подумываю, что скоро у половины Капитолия будет косоглазие. Но и я и Нерон в свою очередь держимся вполне спокойно, как бы сильно нас сейчас не изводила стоящая перед нами парочка зарвавшихся супругов. Им бы следовало держать язык за зубами, учитывая, что всем хорошо известна репутация Нерона, который может макнуть в унитаз как буквально, так и фигурально.
Он как раз занимается последним, попеременно прохаживаясь то по Гликерии, то по Виктору, несомненно задевая по самому больному. Бедная Гликерия так оскорбилась, что у нее нервно начала подергиваться пухленькая верхняя губа, словно у нашей псинки, когда у нее отбираешь игрушку. А Виктор вот, наоборот подсобрался, концентрируя всю силу в руках, сжимая стакан с выпивкой и явно желая этот стакан разбить о голову Нерона.  Да, да, Виктор, как не странно, но я тебя понимаю. У меня когда-то тоже было такое желание. Кто знает, может, если бы долбанула по голове своему пасынку сразу и не пришлось бы нам так долго затягивать с разводом. Надо было схватить, пока мозги еще живы.
Я с удовольствием смотрю как Нерон распускает язык, вместо меня. Мой мальчик всегда знает, как обласкать светскую тусовку и при этом умудряется остаться с целыми зубами. Ловкий черт. Раньше я так злилась на эту его манеру живучести. Как странно все изменилось.
- А Гней был так же сентиментален, как Нерон, Регина? Я вот не знаю, но ты то точно должна знать, все таки с обоими была так близка.
О боги, да, все знают как сильно я была близка с обоими, куда же без этого намека, моя дорогая. А еще все знают, как ты была близка с Клавдием, который сейчас стоит за твоей спиной и совершенно не обращает внимание на тебя. И еще с кучей отбросов ты была близка так же, как я была близка только с Нероном и Гнеем.
- Отнюдь. Мой бывший муж не страдает воспоминаниями о былом.
- С ним наверно было безумно интересно, пока не было Нерона. Не хочешь вернуть то время брака?
- А ты не хочешь вернуть время до брака с Виктором? Я слышала пластика лица – процедура дорогостоящая.
Милая женская перепалка, пока мужчины разговаривают о бизнесе. Выхватываю у официанта бокал с шампанским с подноса и делаю глоток, немного успокаиваясь.
- Ох милая, видела твой недавний праздник. Отметила ты громко. – ухмыляется она, поднимая и смакуя новую тему, чтобы меня подстебать.
- Прости, что отняла у тебя место на первой странице. Но видимо твои целюлитные ноги, торчащие из машины уже никого не интересуют.
А тем временем Нерон отстреливает реплику про неудавшиеся дела Виктора с Гнеем. Я была мало посвящена в дела компании бывшего мужа. А бизнес Нерона интересовал меня в весьма ограниченном плане.  Мне с некоторых полюбилась настольная физика. Поэтому я даже не пыталась понять, чем занимается Сцевола, а он в свою очередь, не пытался мне объяснить. А если пытался, то ничем хорошим это не заканчивалось. Хотя как раз наоборот, именно хорошим.
Я вижу как темнеют глаза Виктора и как он сжимает зубы. Он из тех, кто не умеет проигрывать и каждый свой фэил вспоминает со злостью. Печально. Что теперь дела с ним ведет только узкий круг компаний сотрудничающий с его отцом, который гораздо умнее сына.
- Ты посоветуй, друг, может для того, чтобы снова заиметь с ним дела, надо заиметь как следует твою сучку? А то она наверно заскучала только с одним партнером.
Его реплика не нравится никому, даже Гликерии, которая так трепетно относилась к его изменам, но ничего не могла с этим поделать. А тут прямое предложение в лоб, которое у меня даже слегка почву из-под ног выбивает. Но больше всех меня волнует Нерон, который бывает очень опрометчив в своих действиях. Вспомнить хотя бы ту ночь, с которой все началось. Ведь не было еще тогда между нами ничего, кроме злости, и все же он защитил меня от своих дружков. А сейчас, он может тысячу раз понимать, что Виктор сказал это, чтобы спровоцировать моего женишка, но все же повести себя резко. Виктору удобно, он выигрывает в физическом плане, ему проще свести перепалку в драку, чем в умственные игры.
Моя рука скользит под пиджак Нерона и сжимает его рубашку. Не смей реагировать. Неожиданно подключается Гликерия.
- Простите моего мужа. – говорит она с неловкой кривой улыбкой. Ну хоть на что-то сучка горазда. Понимает что эта драка не нужна ни ему ни ей, пострадает репутация. – Он бывает не сдержан, когда речь заходит  о женщинах легкой доступности.
Я не выдерживаю и цокаю языком, поспешно запивая этот жест шампанским и не сводя глаз с подруги. Она прекрасно знает, как меня это выводит. И ей в кайф, видимо, Нерон ее так задел, что она даже готова немного потерпеть драку мужа.
- Тогда это объясняет, почему он так быстро женился на тебе. Совсем, бедняга не выдержал, ослепнув от доступности. – скалюсь я в ответ на ее заявление. Как же они оба достали. – Мы пожалуй пойдем. Нам еще нужно отпраздновать помолвку. – широкая улыбка и холодный тон.
- Не стесняйся, Регина. – вдруг из кармана пиджака Виктор вытаскивает визитную карточку с его именем и номером телефона. – Мы же оба понимаем, что это ненадолго.
Я в таком шоке, что даже сказать ничего не могу и все намерения увести Нерона внезапно куда-то деваются. Такой наглости я еще ни разу не встречала. А главное, что и Гликерия настолько опозорена, что я слышу, как вертятся ее шестеренки в пустом мозгу.

Это был тот момент, когда уже кажется, что пронесло, но нифига не пронесло. Виктор и вправду бестолковый, раз сует мне эту карточку прямо под носом у Нерона, которого и так трясет от еле сдерживаемого порыва вдарить этому придурку. Я в свою очередь тоже чувствовала себя не лучим образом, потому что ошалев от такой наглости, я просто онемела. Он протягивает мне визитку, как какой-то последней бляди, ставя меня в одну шеренгу с прошлыми своими шлюхами. Нерон-Виктор. Виктор-Нерон. Еще год назад вы бы поладили, мальчики, цепляя меня. Сейчас Виктор допускает очень большую ошибку.
Я пытаюсь увести Сцеволу, но он замирает и внутри меня сердце падает и укатывается куда-то в холодный угол зала.
- Нерон, не надо. – шепчу я, цепляясь в него еще больше.
Но в ответ Нерон огрызается и уже совсем не так завуалировано как до этого. Хотя Виктор сам пересек все границы допустимого. И теперь я только с ужасом представляю, какие последствия его ждут. У Нерона легкая рука, в смысле, ему завести драку, как дунуть, то есть плюнуть. И Сцеволу трудно остановить, даже мне. Черт бы его побрал, я даже была бы не против, если бы откуда ни возьмись, появился его папочка и надавал сыну по голове за то что устраивает сцены в приличном обществе.
Нерон отходит от меня немного в сторону и я понимаю, что это края, он действительно решил нарваться. Идиот считает, что если не он заведет потасовку, то ему сойдет с рук. Да на такие комментарии разве что глухой не отзовется.
- Остановись. – одними губами молю я будущего мужа, но у него срывает крышу и вслед за этим оргазмирует и Виктор, срываясь на Нерона и попадая в толпу почтенных людей, куда затесалась и хозяйка вечера.
Встревоженные вскрики и охи от дам, презрительные смешки мужчин, но никто не лезет разнимать эту парочку. Всем так нравится, так интересно наблюдать, как собачатся двое взрослых мужчин. Всем так забавно наблюдать, как Нерон отстаивает честь своей будущей жены, которая облажалась по полной. Или он просто решил удариться в прошлые воспоминания бурной молодости? И все равно это безумно интересно.
-Я тебе так завидую, Реджи. Нерон такой мужчина, наверняка пошел в отца. – снова эти намеки, и Гликерии видимо совсем по барабану, что ее муж позорится. У нее тоже сорвало крышу, что бьются за меня, не за нее.
- И правда. – оборачиваюсь я презрительно хмыкая и уже не сдерживая гнева. – А ты с половиной Капитолия по переебалась, но все равно лучшее досталось мне.
Звон разбитого стекла не слышится в общем гуле, а Гликерия, гордо наступая на осколки своего разбитого бокала, который она «случайно» уронила, удаляется прочь. Мне-то на нее по барабану, по большому счету, меня интересует не набили ли еще Нерону физию. Но когда я оборачиваюсь, меня пронзает вселенский ужас, потому что вижу как моего жениха схватили в тиски и поднимают над полом словно игрушку. Спустя секунды до меня доходит, что это его друзья. Даже у Нерона должны быть друзья. Хотя почему даже? Но с другой стороны, насколько же они страшные люди, если зная характер Нерона умудряются с ним дружить.
Германик очень странный, но до безумия обаятельный мужчина. Он рассыпается в недвусмысленных комплиментах с таким азартом, что я не то что краснею я не знаю, куда деться от такой навязчивости. Он мне не нравится. Слишком громкий, слишком экспрессивный. Но ему стоит отдать должное, он уберег Сцеволу от дальнейшей потасовки.
- Вам стоит подхватывать на руки моего жениха почаще. Может тогда он вспомнит, что такое инстинкт самосохранения. – саркастично замечаю я, бросая взгляд на Нерона и все еще на него злясь.
- Нерон-то? Вот на это я бы на вашем месте не рассчитывал, милейшая. У Нерона длинные руки, но короткое терпение.
Оставшаяся часть вечера проходит более менее тихо, пока я стараюсь успокоиться. Отчасти мне это удается. Дома я не устраиваю ему ни истерик, ни скандалов, просто, когда мы оказываемся в постели я щелкаю его по носу, но тут же обнимаю.
- Если тебе попереламают ноги, пока ты стараешься вернуть мою утраченную навеки репутацию, я тебя брошу. – шиплю я  куда-то ему в шею, как у меня это уже это было принято, когда я откровенничаю. – Если тебя покалечат… Это сделает мне больнее, чем их жалкие попытки задеть словами. Постарайся сдерживаться. А я постараюсь больше не реагировать так сильно.
Следующие месяцы были посвящены приготовлениям к свадьбе. Я порхала из магазина в магазин, из салона, в салон, подбирая салфетки, цвет дерева стульев, на которых будут сидеть гости и на которых будем сидеть мы с Нероном. Цветы, скатерти, приглашения, шатры, меню. Я занималась этим денно и нощно, в основном не привлекая Нерона. Ему хватало хотя бы того, что я засыпала завалившись каталогами расцветок  и узоров посуды, образцов почерка для наших имен в приглашениях. Предсвадебная лихорадка будоражила так же, как и утомляла. И за всеми этими несусветно тяжелыми журналами и папками, на кровати меня можно было не отыскать.
Кроме того за два месяца до свадьбы был введен закон о воздержании. Я решила, что нам необходимо обозначить день свадьбы не только обменом колец, но и вроде как первой брачной ночью пусть и впервые за два месяца. Впрочем, мой запрос на рассмотрение решения был отклонен в ту же секунду, как я заикнулась. С Нероном было в этом плане трудно спорить. Даже мне, даже спустя столько времени. Однако за месяц до назначенного дня, я все-таки забраковала наши любовные игры и тут уж была непреклонна. Да, через две недели, пришлось сбежать в гостевую спальню, чтобы самой не нарушить свое же слово. Но зато это работало, потому что даже легкие прикосновения и взгляды обжигали огнем. А ведь терпением не отличаемся оба.
До всего этого единственное, чем я мучила Нерона в плане магазинов, это свадебное платье. Исходя из приметы, что не к добру видеть жениху невесту в свадебном платье до брака, я придумала свой вариант развития событий. Потаскав как следует Нерона по салонам свадебных платьев, я показала ему сотню самых лучших вариантов, после чего мы остановились на определенном. Но на церемонии я появилась в том, которого Нерон ни разу не видел. А все дело было в том, что я решила, что Сцеволе надо принять участие хотя бы в чем-то, кроме подписывания счетов. Я предложила ему самый простой вариант.
- У меня есть сто самых лучших. Твоя задача посмотреть все и выбрать одно. Больше ни с чем другим я тебя не трогаю.
Выгодная сделка, не так ли? При условии, что он полностью сосредоточится на деле. И в итоге так смешно было видеть его лицо, когда он понял, что я давным-давно выбрала платье, и напрасно водила его по магазинам и ослепляла белыми нарядами. Впрочем, он не так уж и прогадал, потому что в некоторых салонах приятным бонусом шло белье к платьям, которые будущий муж мог лицезреть исключительно в примерочной кабинке.
Празднество было устроено в центральном парке Капитолия. Долгая фотосессия до самого торжества – моя прихоть. Нерон фыркнул, прокомментировал, но согласился. Клятвы мы делать не стали, для нас обоих это было уже слишком. На свой страх и риск я отправила Гнею приглашение, но ни на церемонию, ни на банкет он так и не явился. Его можно было понять, ведь когда-то мы с ним так же праздновали нашу свадьбу. И ни он, ни я не предполагали, что все может закончиться моей с Нероном свадьбой. Что думал Нерон по этому поводу, мне было не известно и я даже не спрашивала. Если я однажды и заметила его взгляд, направленный в пустоту, что означало задумчивость, то тут же попыталась вывести его из этого состояния, громко целуя в ухо и оглушая тем самым мужа.
И моя идея с воздержанием прокатывает, потому что мы чуть не опаздываем на поезд до Четвертого, в котором должны были провести медовый месяц. Но и там скучать нам не приходится. Мы наслаждаемся всеми благами нового свежего брака, как будто и не было между нами насыщенных отношений до этого.
Жизнь течет своим руслом и какие бы ставки не делал Капитолий на долгосрочность нашего брака, мы продолжали не обращать на это внимание. Я отпустила все склоки и игнорировала подколки, которые кидали мне в спину и постепенно их стало совсем мало. Тем более, что долго Капитолий не мог мусолить одну и ту же тему. А с того самого вечера, мы с Нероном ничем не подкрепляли пикантную заинтересованность общества к себе.
Щенок постепенно рос и стал приличных размеров. Нерон натаскивал его как и подобает строгому хозяину и псина души не чаяла в Сцевола, так же, как и боялась его. Мне доставались лишь излишки внимания, когда муж убегал на работу и оставлял псину дома.
Я даже не помню, с чего начался наш разговор и как мы пришли к такому решению, но однажды мы захотели ребенка. Ну как захотели… Понятное дело, что не сидели в комнате и внезапно оба поняли, что хотим малыша. Тема сквозила и раньше, в легких шутках или намеках. И в какой-то момент мы позволили этой теме перерасти в идею, а идее в конкретные действия. Не то чтобы мы рассчитывали, планировали, просто решили, что как пойдет, так и будет. Во всяком случае оба хотели ребенка, а раз хочешь, значит пора заводить.
Я почти проморгала симптомы. На самом деле работы было так много, что усталость была в порядке вещей. Тошнота беспокоила редко, что можно было списать на пищеварение. Но когда я начала поправляться, о боги, только не это! я побежала к врачу.
Тем же вечером я ждала Нерона с работы, будучи шокированной и взволнованной. Внезапно стало страшно. Ведь одно дело хотеть ребенка и совсем другое быть беременной, носить его под сердцем и понимать, что ты уже не одна и несешь ответственность за двоих. Чудовищное ощущение давления легло на плечи и свесило ноги, озорно покачивая ими, словно непоседливое дитя. Смотри, ты хотела ребенка, теперь он есть, и что ты будешь делать дальше, а? И я понятия не имела что делать дальше. Моя мать была ужасна, отец – еще хуже. Отец Нерона был мне слишком хорошо знаком, а учитывая что с ним никаких контактов мы не держали после того скандала, то можно было догадаться, что помощи мы не дождемся. Помощи или внимания. Мать Нерона была мертва и о ней я ничего не знала. Каким отцом будет Нерон и какой матерью буду я? Шлюхой, которая изменила мужу с его сыном? А Нерон – сыном, который увел жену у отца? Вот уж мы здоровские родители. И все же, я не могу сдержать взволнованной улыбки, когда Нерон заходит в спальню и я подаю ему снимок с узи.
- Я беременна. Что будем делать?
Что мы будем делать?

Это настолько невероятное и наполняющее чувство эйфории, что я не могу снять эту улыбку с лица и унять дрожь в теле. Нерон отзывается практически мгновенно после того, как приходит в себя от испытанного шоке. Я могу его понять. Когда мы задумались, почему бы не завести ребенка, то никто из нас обоих так до конца и не понимал, как это будет. Не было далеко идущих планов, не было разговоров, едва ли мы вообще когда-то разговариваем с Нероном о проблемах пока не сталкиваемся с ними нос к носу. Ребенок – не проблема, нет, ни за что, но это ответственный шаг. И все же пока мы есть друг у друга, потому что вокруг больше никого не осталось, я могу верить, что все у нас будет нормально.
Я смеюсь, когда он подхватывает меня на руки и кружит по комнате. Ни дать ни взять, счастливые молодожены, но никак не прожженные жизнью наркоман и шлюха.
- Сцевола, если только ты и выбор имени сбросишь на мои плечи, то моя шутка с платьем покажется тебе детским лепетом.
Нерон смешной и ведет себя как дитя, а впрочем, в отдельных вопросах он всегда был ребенком. А теперь он стал отцом и мне  не терпится видеть, как он будет меняться под влиянием этого важного понимания. Потому что как я буду больше осознавать ответственность, так и Нерон поймет, что теперь мир не ограничивается только нами.
- Не скоро. – говорю я, встряхивая волосы мужа, пока он силится что-то услышать в моем животе. Чудак. – Есть крохотная надежда, что с моим животом вырастит и твой отцовский мозг к рождению малыша.
У нас впереди столько всего интересного и нового, пугающего и забавного. Я с грустью кидаю взгляд на свой шкаф с вещами. Со многими теперь придется попрощаться и это печалит, что даже сердце немного сжимается от тоски. Я буду большой и толстой, с каблуками тоже распрощаюсь. А я только вошла в кураж сочетания семейной жизни и работы. Все начало налаживаться и шепот за спиной уже не причинял неудобства.
Мы с Нероном во всю наслаждались браком и друг другом. И удивительно как сильная неприязнь до тошноты и ломоты в теле, которая была между нами столько лет назад при первом знакомстве, вдруг сменилась такой острой зависимостью друг в друге. Мы могли не увидеть друг друга по утрам, когда то он, то я убегали на работу. Если раньше вставала я, то непременно измазывала его мордаху кремом, чтоб проснувшись он понял, что я пожелала ему доброго утра. Понятия не имею каким взглядом он смотрел на себя в зеркало, видя абсолютно зеленую застывшую маску, которая снималась только после нескольких споласкиваний, ведь по консистенции она была как глина.
Общем, мы развлекались как могли. Теперь наши развлечения могут включить в себя смену подгузников, ночные прогулки в детскую, кормление малыша. Впереди было столько всего.
- А мне интересно, кто это будет. – шепчу я, закусывая губу и глядя в небесные счастливые глаза мужа. – Ты кого хочешь? Потому что если будет девочка, то тебе придется сменить планы на покупку вертолетов и машинок и пересмотреть свои интересы, переключившись на платья и куклы.
Я смеюсь, представляя Нерона, сидящим за детским столиком с игрушечной чашкой в руке, в компании кукол и нашей девочки. А если будет мальчик.
- А если будет мальчик, то у меня будет два ребенка.
Несомненно мальчишка пойдет в Сцеволу. Эту породу ничем не искоренишь, остается только надеяться, что он возьмет мои мозги. Потому что Сцеволы своей горячностью могут спалить случайно весь город. И к слову о Сцеволах…
Мы так больше с Гнеем и не виделись. Вечеринки на которых мы бывали не в счет, там было не больше чем взгляд мельком, но ни приветствий, ни поздравлений мы с Нероном конечно не дождались. А Нерон и вовсе не ждал от отца каких-то подачек. Я в свою очередь, не слишком была довольна размолвкой, ведь до меня они хоть как-то общались. Меня тяготило, что Гней так и не ответил ничего толкового на откровенные слова мужа. Понял ли старший что-нибудь о своей жизни или нет? В конце концов, его план вручить Нерону то, что он хочет, надеясь, что мы быстро разбежимся – не сработал. Мы не собирались и только пошли дальше.
- У меня есть к тебе просьба. Ты знаешь, я бы просто так не попросила, если бы не считала это важным. – я заботливо поправляю воротник рубашки мужа, скрадывая волнение от просьбы. – Твой отец должен узнать о внуке не из газет.
Я не заставляю Нерона говорить Гнею на прямую, что я беременна. Но все же и не хочу, чтобы его отец узнал о столь радостном событии в семье из желтой прессы. Хотя мы и хреновая семья, но суть это не меняет. Гней – отец Нерона и у него будет внук. Он должен знать.
Время летит быстрее, чем растет мой живот. Хотя я замечаю его рост каждый божий день, плача по плоскому животу и страдая по потерянной фигуре. Руки тоже стали больше, как и ноги и лицо округлилось и приходилось ходить в безразмерной одежке дома и шить на заказ наряды у лучших мастеров. Шел седьмой месяц беременности. Я во всю занималась детской, иногда показывая Нерону достигнутый результат и придумывая какие-нибудь интересные вещи. Борясь со жгучим желанием лечь и не вставать, я все-таки выползала на прогулку то с мужем, то без него, то проходилась по магазинам детской одежды и игрушек.
Все чаще муж стал уделять внимание не столько мне, сколько моему животу, постоянно беседуя с ребенком. Но мне нравилось. Мы решили не раскрывать пол ребенка, подумав, что кто бы это ни был, но малыш все равно будет любим. А интрига только подогревает желание скорее родить. Уж я-то точно хочу родить по скорее, потому что хочу вернуть свое тело и работу, и хочу любить смотреться в зеркало. Нет, мне нравится видеть свой живот, но ограничить зеркала я же не могу сфокусировав их ТОЛЬКО на животе. Но больше всего мне хочется уже подержать это чудо в руках.
Выбравшись однажды в центральный парк со Сцеволой я мерно покачивалась из стороны в сторону, сложив руки в карманы и осматривая территорию словно свои владения. На самом деле, скорее озиралась, чтобы ненароком не попасть на какую-нибудь свою любимую подружку. Восьмой месяц, нервничать нельзя, тем более что со дня на день ждем ложных схваток, к которым меня готовили лучшие врачи Капитолия. И Нерон так смотрел на это, что мне казалось, скорее у него начнутся схватки, чем у меня.
Странно было видеть мужа таким рассеянным. Каждый раз, как я хваталась за живот, прислушиваясь к себе не спутала ли я пинки малыша с началом родов, он тут же напрягался весь, будто готовясь сорваться в бой в любую секунду. У меня была мысль подшутить над ним, притворившись, что время пришло, но я быстро себя отдернула, зная, что он искренне переживает и возможно, для него это стресс в квадрате, ведь наши с малышом жизни сейчас взаимосвязаны как никогда. Такова сущность мам. А папам приходится ходить рядом и догадываться, что происходит с мамами. Бедные папы.
- Какой была твоя мать? Я никогда не слышала о ней ни от твоего отца, ни от тебя?
Нерон шел рядом, но подхватывал за руку только в крайние случаи, если меня заносило резко в сторону из-за головокружения или если я уже уставала идти. Тогда я скорее опиралась на него, дотаскивая тяжелое тело до машины, чтобы поехать домой и завалиться на кровать.

Тема родителей – вообще сложная тема. Не знаю, как у других, но у меня с Нероном точно. Наверно, мне в каком-то плане было легче, оба моих предка мертвы, а Нерон вынужден мириться с холодностью отца, который всегда выбирал за него: жизненный путь, любимую женщину. И ничем хорошим это не заканчивалось. Порой я с ужасом вспоминаю тот день, когда Гней нас застукал. И самым страшным моментом спустя годы мне кажется не тот, когда бывший муж попытался меня ударить и выливал столько грязи в мою сторону, что уши сворачивались. Нет, самой страшной и долгой мне показалась речь Нерона, когда голос срывался на крик, когда удерживал себя в руках, чтобы не кинуться в омут, но все говорил, говорил, говорил. Рык раненного животного в пустой местности и никого рядом, кроме охотника с ружьем.
Порой я задаюсь вопросом, что было бы с Нероном, если бы Гней не женился на мне. Продолжал бы он закидываться белым порошком или отец все-таки все равно отправил бы его в клинику? А что потом? Очередной год пассивного мятежа и наркоманы дружки вечером вторника. И не было бы никого, кто вызвал бы огонь этих утырков на себя, никого, кто нарвал бы на драку. Только Сцевола-младший, один в пустом лофте с мешочком прозрачных кристалликов. Теперь мне и подумать страшно  том, каким бы стал муж, вновь подсев на дурь и прожигая жизнь в мутном угаре. Потому что так привыкла видеть его безмятежное нахальное лицо, губы растянутые в усмешке для всех и улыбке только для меня. Со стороны могло показаться, что Сцевола совсем не изменился и остался таким же гадом, как и прежде. Но была одна существенная разница: теперь этот гад мой и со мной, он был таким же невыносимым, но любимым и главное, он это знал.
Нерон начинает с ее смерти и пожалуй это логично, последнее воспоминание. Смерть всегда западает в душу и становится ярчайшей звездой, среди прочих огоньков. Я тоже помнила свою мать только как висящее тело под потолком, с бледным лицом и синими губами. И никакие фотографии не могли исправить положение. Отчасти поэтому я их не храню. А еще потому что она сломала меня, сделала той, кем я стала. Зависящей от всеобщего мнения моделькой, помешанной на деньгах и статусе. Осталась ли я такой и Нерон принимает меня или я просто изменилась, как только наши ночи стали чем-то больше чем просто перепихон за папочкиной спиной?
- Сильная женщина. – я усмехаюсь, но на самом деле в сердце зарождается уважение. Женщина, которая была центром жизни Нерона и Гнея. Она точно должна была быть сильной, иначе Гней бы так не заботился о единственном, что она оставила после себя, иначе Нерон не был бы таким сильным, не стал бы тем, кто может ломать себя долго, преданно отдаваясь делу. – Он любил ее?
Я присаживаюсь на скамейку и думаю о том, что я хочу знать о матери Нерона. Но понимаю, что и того, что у меня есть – достаточно. Нерон и Гней – вот показатели влияния этой женщины, их отношения друг с другом, взаимные ошибки и невысказанные слова. Я помню, каким пришел Нерон и какое было у него лицо, после того как сообщил, что отец знает о внуке. Помню, каким уставшим и пустым был его взгляд. Ответом ему был легкий поцелуй и объятие. Потому что больше ничего не нужно было, потому что не знала, как заполнить эту пустоту в его глазах. Меня не учили оказывать моральную поддержку и, едва ли я вообще когда-то могла таковой блеснуть. И одни богам только ведомо, как я собралась в кучу в тот день скандала. Просто ради него, ради человека, которого я люблю.
Я присаживаюсь на скамейку не без помощи мужа и наблюдаю за нашим сумасшедшим доберманом, который гоняет голубей по парку. Псина вымахала будь здоров и была в расцвете сил. Мне казалось, что характером пес вырос в папочку, в смысле в Нерона. Этот мужчина тоже производил иногда впечатление человека, желающего разогнать голубей. Только вместо птиц должны быть люди.
- Каким был твой отец с ней? Я никогда не замечала в нем заботы. Но ты же ее должен был откуда-то взять. Случайно подглядеть.  – я шутливо целую мужа в щеку. – Просто ты говоришь о тех временах так, будто вы были семьей. – и этот вопрос автоматически подводит меня к тому, за что я действительно постоянно беспокоюсь. – Думаешь, мы будем так же хороши? Мы оба знаем, что мачеха из меня вышла никудышная. Я даже поразвлекаться с твоими друзьями тебе не позволила.
Шутка скрывает главное, как всегда. Но только Нерон мог уловить мое истинное настроение. Я наблюдаю, как какая-то девочка лет 5 радостно пищит от того, как наш доберман облизывает ее лицо. И так хочется увидеть это счастье на лице и своего ребенка.

Я никогда еще не видела Нерона таким. Обычно, если он погружался в воспоминания, то его взгляд пустел и он мог долго молчать, взирая в одну точку. Не было сомнений, что он вспоминает не самое счастливое время своей жизни. Иногда мне казалось, что такового вообще не было в его прошлом, ведь воспоминания об Ирис стерлись поступком его отца, сам Гней был жив и зачем его вспоминать, если вот он, живой и здоровый мозолит глаза своим холодным видом. Воспоминания зачастую гнетут нас об ушедших, но я ни разу не слышала и слова о матери Нерона. И мне не хотелось верить, что с той стороны семьи все было так же плохо, как у меня.
Но Нерон раскрывается и рассказывает очень много важных вещей. По большому счету мелочи, но от того что произнесены они впервые, они кажутся мне очень значительными. Брак по расчету – это не ново. Истинные капитолийцы едва ли воспринимают какой-то другой вид брака. В любом союзе, партнерстве, сделке должна быть выгода. Деньги, репутация, популярность, секс, зависть, спасение своей собственной шкуры. Причин так много, кроме тех, которые описаны в романах, что так не популярны в нашем городе. И правда, мне трудно представить Гнея разгульным и шумным парнем, хотя Нерона я знаю вдоль и поперек, но тем не менее я всегда сетовала на их различие. А теперь из того что рассказывает муж, оказывается они не такие уж и разные. Понимает ли это Нерон? впрочем, даже если и не понимает, то не мне ему об этом говорить. Их отношения с Гнеем – только их отношения. Всунуть свой нос я могу только в крайнем случае, когда это касается ребенка, но в остальном, Нерон волен поступать, как он хочет и какое бы решение не принял, я его приму. Не мне их мирить, не с моими родителями.
Июльское солнце греет своим теплом, поэтому мы сели в тень, чтобы не слепнуть. Голос Нерона спокойный, он будто рассказывает не воспоминания, а сказку, под которую я не хочу засыпать. Наверно в этом и есть состояние любви, когда хочешь знать о человеке все не потому что должен, не потому что так принято, не потому что хочешь использовать это в своих целях, а потому что просто хочется. Чем дальше заходят воспоминания мужа, тем больше и он раскрывается с новой стороны. Это будто разворачиваешь конфету, которая завернула в старую обертку, но ты чувствуешь, что вкус должен быть совсем другим. Нерон останется гадом и возможно я увижу своего гадкого мужа уже через 5 минут, но вот сейчас я полностью растворяюсь в моменте его откровенности, смеясь над его словами про вторую жену.
- Просто я сорвала джек-пот. – похлопываю его по щеке, и тут же получаю новую порцию приятных гадостей. – У тебя нет сына на стороне? Лет через двадцать мне нужна будет твоя молодая копия. А тебя я брошу, милый мой.
Легкий удар в бок становится ему доказательством, что шутка одобрена и принята к сведению, а затесавшийся между делом комплимент услышан.
Нерон быстро переходит с одной темы на другую, возвращаясь к моему вопросу. И я его понимаю. На такой вопрос тяжело ответить, когда и сам-то с трудом понимаешь, что такое любовь и в чем она выражается. У каждого она своя. Это сейчас мы сидим на скамейке и мило воркуем, неплохо попадая под некоторые критерии любящей пары. А взглянуть на нас дома, за чесанием языков и взаимными подколами, так и не скажешь, что любим друг друга. И не исключаю, что кому-то наш брак до сих пор кажется злой шуткой, вызовом не столько обществу, сколько Гнею, ведь все трое настолько упертые, что сунуть руку в огонь готовы, лишь бы не уступить. А Гней уперт за нас двоих и наверно мы неплохо его компенсируем, поэтому еще держимся.
Я опускаю руку мужу на колено и слегка сжимаю, когда он говорит о смерти матери. Это действительно много говорит о его отце. И хотя я по-прежнему не могу сказать, любил ли Гней свою жену или нет, но совершенно точно он ею дорожил. Недоверие другим, кто мог одеть ее перед церемонией, признание ее решений, такая щемящая забота о ней, даже после ее смерти, все это раскрывает бывшего мужа совсем с другой стороны. Сколько же в нем пустоты осталось после потери любимого человека и ведь все попытки заполнить эту пустоту хоть кем-то не увенчались успехом. А последний раз попытка оказалась настолько фатальной, что он потерял сына. И да, можно было бы сказать, что Сцевола-старший виноват сам, когда решал за Нерона и Ирис, когда решал за меня, за наши с Нероном отношения, но все же родительская забота очень странная вещь. И возможно многое было продиктовано давней потерей, которую можно восполнить только тем, что осталось от жены. А может, Гней просто искал хотя бы подобие той женщины для Нерона, какой была его мать, забыв о том, что насколько Нерон – сын Гнея, настолько же он и сын своей матери. И с ним не сработает так же, как с отцом когда-то.
То ли от неловкости момента, то ли от тяжких дум, то ли просто от счастливых воспоминаний, Нерон подрывается со скамейки и начинает выделывать замысловатые па передо мной. Я не выдерживаю, заливаясь хохотом, прикрывая рот рукой, но не в силах сдержать истерики, настолько комичным я посчитала этот момент. И сколько в нем боли.
- Моя ты радость, прошу тебя, никогда не танцуй мне стриптиз. – смеюсь я, хватая его за лицо и в целуя в улыбающиеся губы. – Скажи, что больше ни у кого нет такого компромата.
Его слова о моих родителях меня немного приземляют и я не удерживаю улыбку на лице. И правда, зачем портить такие счастливые воспоминания о прекрасной  сильной женщине, которую любили двое самых прекрасных мужчин Капитолия историей о моей несносной семье, которая ничего толкового в своей жизни не сделала. Любовники из них были никакие, отец часто уезжал в командировки, часто не ночевал дома. Муж и жена… Хех, они едва ли разговаривали о чем-то существенном. Родители… Оба ушли из моей жизни не только толком не воспитав, но оставив шрамы на сердце такие глубокие, что до сих пор кровоточат.
Я глажу Нерона по щеке, качая отрицательно головой. Я не готова об этом говорить и вряд ли когда-нибудь смогу быть готова. Слишком живы воспоминания, слишком много ненависти сжигало меня из года в год, как только дума о матери или отце.
Слабо улыбаюсь комплименту о заботе о малыше и отворачиваюсь в сторону парка. Детишки бегают по траве, убегая друг от друга и от нянечек, которые сетуют на босые ножки, из-за которых малышня может простудиться. Мамочки гуляют с колясками, беременные под руку с мужьями или любовниками. Влюбленные парочки, скрывающиеся от родителей, но позирующие папарацци. Жизни вокруг так много, жизнь есть даже во мне, а я до сих пор переживаю из-за тех, кого больше не увижу.
Знаешь ли ты, мамочка, как сильно ты меня сломала? И наверно никто уже так не сможет, потому что сломанное не сломать. Благодаря ли тебе я такая, какая есть? Благодаря ли тебе я сейчас там, где хочу быть и с тем, кого люблю? Но почему тогда нету никакого чувства благодарности?
- Мы могли бы сходить на ее могилу. – говорю я тихо, поворачиваясь к мужу. – Если ты хочешь. После родов. – снова обращаю взгляд на оживление под большим дубом, кажется детишкам не в терпеж на него забраться. – Если бы моя мать или отец лежали в могиле, я бы, наверно, часто приходила к ним, чтобы сказать как сильно их ненавижу. – я закусываю губу, думая о том, какой могла бы быть моя жизнь, родись я в семье без суицидницы. – Знаешь, я не верю, что есть какие-то духи, которые за нами следят. Но важно не то, что они могут услышать, а то, что мы хотим им сказать, что не успели. Покойники всегда находятся там, где мы их оставили, где видели их в последний раз. – и моя покойница навсегда останется висеть под потолком, словно призрак. – И мне бы хотелось, чтобы наш ребенок знал хотя бы о лучшей части нашей странной семьи.
Но умом понимаю, что это не столько для ребенка, сколько для самого Нерона. Он не один и никогда не был. Просто Гней не научился без жены общаться с сыном, а сам Нерон может понять Гнея еще очень не скоро, пока сам не станет отцом со стажем. У меня нет никого, кроме мужа, но у него есть отец. У него есть шанс все восстановить. У них обоих. И как бы мне хотелось, чтобы это случилось раньше, чем Нерон развеет прах отца.
- Хочу, чтобы ты присутствовал на родах. – я вновь внезапно нарушаю тишину просьбой совершенно не к месту. А хотя кто знает… - Я помню, что я не хотела, это так мерзко. Но вот сейчас подумала, что ты как-то уже попривык ко мне беременной и нужно тебя встряхнуть. Расслабился, Сцевола. – я цепляюсь пальцами за его щеку и нагло издеваюсь над мужем. – Любишь кататься, как говорится… Тебе не отмазаться от этого феерического зрелища. Подзабыл наверно как звучит мой ультразвук?

Как бы насмешливо Нерон не давал обещание, что он будет рядом, но я все равно ему безумно благодарна, что он не вспомнил мне моих отказов и не начал допытываться из вредности, почему это я изменила решение. Взяла и изменила, потому что я беременная, боги, я вообще могу вести себя как захочу. У меня гормоны, мне простят!
Наверно, поэтому, когда Нерон заявляет мне, что могу поносить его как хочу, не боясь, что буду поставлена в угол, я пытаюсь громко и оскорблено фыркнуть ему в шею, но входит только протяжное мычание от боли.
- Я бы предложил вам лечь в больницу, миссис Сцевола, так как срок родов не совсем определен, поэтому чтобы не рисковать и максимально быстро оказать вам помощь, я настаиваю, чтобы вы воспользовались одной из наших лучших палат.
- Спасибо, доктор, но я воспользуюсь своей спальней и предлагаю вам больше не настаивать.
Я чувствовала себя хорошо и пара дней меня не пугали. Кроме того страшнее было бы оказаться в гордом одиночестве, если бы схватки начались ночью, когда Нерона не было бы в больнице. Поэтому мне было проще доехать до больницы из дома, но с мужем, чем ждать его приезда. Да, чертовски страшно было остаться одной, потому что я и представить не могла, что такое роды, какие это мучения и как оно все пойдет. И нахальная физиономия Сцеволы мне была дороже, чем все профессиональные и успокаивающие взгляды врачей и акушеров. Потому что родная.
Но утром, едва я поняла что шоу началось, я быстро поняла, что надо было оставаться в больнице и ставить в палату вторую кровать для Нерона. Ей-богу, такая адская боль и ощущения будто вниз тянут. Минуты уходят на сборы, но у мне кажется, что прошла вечность. Нерон держит меня, провожая к лифту и не отпуская ни на секунду. Он постоянно рядом и как бы я хотелось, чтобы это уменьшило боль, но ни на чем не могу сосредоточиться.  Малыш, все ли там с тобой в порядке, потому что я не понимаю, как можно появляться на свет, когда так больно? Меня предупреждали, что все так и будет, но жуткий страх перед неизведанным ковырял мозг чайной ложечкой. А вдруг все не так как должно быть? Как можно на словах рассказать про роды, про спазмы? Да никак. А полагаться на свои собственные эмоции я не могла, потому что самой страшно.
Нерон пытается меня отвлечь. Если бы он знал, как я благодарна богам за эту его попытку держать себя в руках, спрятать страх, который горит в его глазах и заставляет губы изгибаться в подобии улыбки.
- Ты угрожаешь матери своего ребенка? – шиплю я возмущенно сквозь дрожь, стуча зубами. – Я занесу это в список причин, - я стараюсь унять дрожь, глубоко дыша и прижимаясь к мужу, - развода, когда уйду к твоему молодому сыну. Этот пункт будет между маленьким мозгом и непомерной самоуверенностью. – рука крепко цепляется в футболку Нерона, а вторая лежит под животом, будто удерживая малыша там до приезда в больницу. Но ребенок ждать не хочет. – Боги, какой же ты наивный, если  думаешь… мммм… если думаешь, что я тебя когда-то боялась. А вот я устрою тебе разнос, если отпустишь меня хоть на секунду.
И все-таки схема Нерона срабатывает. Я начинаю отвлекаться на болтовню, рассказывая мужу, что даже в былые времена, когда между нами еще ничего не было, я все равно не боялась его. И как он мог об этом подумать, если даже в тот вечер, когда пришли его друзья, он был единственным чьей помощи я попросила. И кстати как там поживает этот полуслепой придурок?
Возле больницы меня уже ждет каталка, на которую меня укладывают и везут в родильную. Приготовления очень быстрые, ведь к моему приезду все уже было готова, Нерон позвонил еще из дома. Врачи мелькают перед глазами, акушеры сменяют один другого, а я только ищу лицо мужа в этой толпе и отыскиваю, когда он наконец появляется в палате, одетый по больничному и с болтающейся маской на лицо на шее.  А я уже во всю рожаю и внимание врачей приковано к моим самым интимным местам. Черт, если бы только я не была такой трусихой, Нерона бы здесь не было.
- Миссис Сцевола, ребенок идет правильно, роды не должны вызвать осложнений. Следуйте моим указаниям и тужьтесь, когда я скажу.
Я только мычу в ответ.
- Миссис Сцевола, вы услышали, что я сказал?
- Да поняла я, господи, я беременная, а не глухая. Начинай уже!
Я цепляюсь в руку Сцеволы мертвой хваткой не желая отпускать единственное что еще дает мне уверенность, что я в реальности, а не в аду. Я попеременно выполняю указы врача, то тужась, то отдыхая. Хотя о каком отдыхе тут вообще может идти речь? Время идет, превращаясь в вечность и я даже не знаю, когда это все закончится.
- Боги, я ненавижу тебя, Сцевола! Ты бы знал, как сильно я тебя ненавижу! – кричу я почти плача и щурясь от боли. – В следующий раз ты будешь рожать сам!
Как женщины это выдерживают? Я даже и представить не могла, что рожать – это так больно. В смысле, все же рожают и живут дальше, радуются и снова рожают. А я извиваюсь в кресле и не могу унять эту ноющую, раздирающую низ живота боль.
- Миссис Сцевола, вам нужно тужиться сильнее. Сосредоточьтесь.
Снова этот идиот. Его бы на мое место.
- Если я сосредоточусь, док, то первое что вы увидите, это звезды перед глазами, потому что пну вас прямо в физиономию, впечатав эти дорогие очки в ваши глаза.
Это выматывает, это раздражает. Почему это длится так долго?
- Я не могу, Нерон. Я больше не могу. Я устала. – меня шатает от злости к нытью, но я и правда уже так устала, что никаких сил нет. – Я хочу домой. Когда все это закончится?
Врачи будто и не обращают внимание на мое нытье, совещаясь между собой и приходя к выводу, что ребенок размерами немного больше, чем предполагалось. Поэтому и рожать так трудно.
Я даже не знаю, сколько проходит времени, когда я наконец слышу крик моего малыша. Я вся мокрая, мне жарко, но меня трясет и сил никаких, так же как и мыслей, а держу Нерона за руку уже просто на автомате. Туманный взгляд устремляется в направлении детского плача.
- Это девочка. – приподнято сообщает акушерка и протягивает мне сверток с ворочающимся малышом.
И как только беру девочку в руки, то меня сразу отпускает. Боги, вся боль, все нервы, крики, это все стоило того, чтобы сейчас держать дочурку на руках. Я смотрю на мужа и улыбаюсь, чувствуя как слабость постепенно накрывает тело.
- Она такая красавица, Нерон. Только посмотри на нее. – боги, и этот сверток – наша дочь. Такая маленькая, такая подвижная, крохотная и любимая. – Я люблю тебя. – шепчу Нерону, стирая все крики, которые обрушивались на него до этого.
А потом комната темнеет и я чувствую как у меня забирают мою малышку. И так не хочется ее отдавать, но тело будто растекается в кресле, а голова тяжелеет. Где-то отдаленно слышу пиликанье аппаратов и шумные голоса врачей.
- Давление падает. Где-то кровотечение. Уведите отца.
Нет, пожалуйста, не надо уводить отца. Я же пережила это все только благодаря тому, что он был рядом.

И все-таки роды – это нечто непередаваемое. Паника трубит во всю глотку, мозгом понимаешь, что пошли естественные процессы, но вот тело отказывается реагировать адекватно, как и нервная система. Последний раз я была так взволнованна, когда Гней застукал меня с Нероном. Тогда вопрос нашей дальнейшей жизни тоже казался на грани жизни и смерти. Тогда стояла цель удержаться вместе, вдвоем. А теперь стояла цель вдвоем удержать то единственное, что имеет для нас огромное значение, то, что наше и больше ничье, то, что мы сотворили и за что в ответе. Наш ребеночек, наша девочка. Девочка. Я боялась, что будет девочка, памятуя, как себя вела со мной мать.
Моя любимая мамочка с самых моих пеленок прогнозировала, что я стану значительной и прекрасной фигурой Капитолия. Мамочка сама все для этого делала. Одевала в самые красивые наряды, покупала лучшие игрушки, отлучала от сладостей и большого количества еды, ограничивая с детства. Меня баловали материальным, но в о же время, когда дело касалось эмоций и поддержки, я испытывала такое голодание, которое могла бы заедать едой, если бы не мамуля. И в итоге я компенсировала все подарками. У меня было все и даже больше. Куклы выбрасывались спустя пару дней игры, платья носились не больше 2-3 раз, выходные платья - не больше одного. Потому что настоящая светская львица никогда не покажется в одном и том же платье в свете дважды. Моветон, милочка.
Если бы был мальчик, я бы чувствовала себя не менее счастливой, но более расслабленной, потому что у Нерона не будет тормозов в воспитании сына. Отдастся с головой и только вылавливай потом мужа, чтобы и мне внимание уделял. А тут – девочка. И понимаю, что все будет совсем по-другому. Внезапно, понимаю, как Нерон будет ее баловать, как я буду строга, как в семье любимчиком будет папа, а не мама. Папы любят своих девочек, мамы, зная, как опасно спускать мужьям баловство дочерей, стараются компенсировать отцовскую любовь материнской строгостью. Не перегну ли я палку? И главное, даже спросить не у кого. Не с кого брать пример.
Когда я просыпаюсь, в палате светло. Приглушенный солнечный свет рассеян, но все же бьет по глазам, похлеще доступности Гликерии. Голова немного тяжелая и болит, но к счастью в палате тишина и покой. Я поворачиваю голову в сторону и вижу Нерона, внимательно следящего за моим состоянием. В  его глазах немой вопрос и даже кажется, он с недоверием на меня смотрит, ожидая подвоха. Но я только улыбаюсь в ответ и провожу вяло рукой по его щеке.
- Ждешь люлей за тощий зад и крики? – смеюсь я и тут же захожусь сухим кашлем. Прошу дать мне воды.
И все-таки я безумно ему благодарна и поэтому тяну его за руку, чтобы он меня поцеловал. Черт, мне казалось, его не было рядом целую вечность  и даже боль во всем теле уже не так меня беспокоит, как эти красные, уставшие глаза. Он не спал нормально с самого начала фейерверка. И усталости в нем не меньше чем во мне, даже после продолжительного сна. Но мы это пережили, вместе. Он был рядом и ни на секунду меня не отпускал, отвлекая своими пошлыми шуточками и нахальством. Боги, как я люблю этого несносного мужчину!
- Ты видел ее? Держал на руках? Видел, какая она красавица? – спрашиваю я, взволнованно дрожащим и осипшим голосом, пока усаживаюсь в кровати, чтобы удобнее было разговаривать. Как же ноет все внизу. Можно мне теперь закинуться обезболивающим и больше никогда не узнать, что такое боль?
Нерон взахлеб рассказывает мне, какая наша дочь красивая.
- Она еще и умная. Чувствую, что мозги – мои. Не физические. – смеюсь я, показывая мужу язык.
А между делом Нерон говорит о том, что Гней приходил в больницу. Вот тут я даже немного пугаюсь. Спустя столько времени объявить о себе в день родов. В нем что-то взыграло? И откуда он узнал, что я рожаю, ведь Нерон совершенно точно ничего ему не говорил. Хотя, для Сцеволы-старшего – не проблема узнать то, что ему нужно. Но все же пришел…
- Ты в порядке? – спрашиваю я, внимательно глядя на мужа и пытаясь понять, что крутится у него в голове при воспоминании о приходе отца. Но ничего опасного так и не замечаю. Гни стрессов, ни волнения, ни презрения. Значит, отчасти все прошло хорошо? Хотелось бы верить.
А спустя час нам приносят нашу малышку. Она лежит спокойно ровно до того момента, как ее передают мне в руки. Девочка проголодалась и ее пора кормить. Медсестра нас оставляет, и мы остаемся втроем, в нашей маленькой семье и я не могу оторвать глаз от малютки, пока спускаю с плеча больничный халат и подаю ей грудь. Странное, очень странное ощущение, как будто я снова беременна и она внутри меня, под моей защитой и нет ничего целее этого ощущения. Хотя, все же есть. Чувство, что Нерон рядом, положив голову ему на плечо и иногда поднимать на него взгляд, чтобы увидеть какими глазами он смотрит на свою дочь. И в одном только взгляде столько нежности, а голубые глаза стали таким яркими, как наверно только в день моей беременности и нашей свадьбы. Хотя нет, все же ярче. Потому что и сама понимаю, ни что в жизни не сравнится с моментом рождения своего ребенка.
- Она такая маленькая. – шепчу я. – Тебе теперь придется защищать нас обеих, папочка. Но и любви к тебе будет вдвое больше. Я знаю, извращенец, ты всегда мечтал о гареме.
Как только я заканчиваю кормить малышку, то отдаю ее Нерону. Муж берет дитя дрожащими руками, но все же вижу как нежно, но крепко он держит ее на руках. Самый ценный его груз, который он когда-либо держал в руках. Я наблюдаю с улыбкой, как муж ходит по палате, укачивая малышку и даже напевая ей какую-то колыбельную. И сама будто поддаюсь сну. Но как хорошо, что все это не сон, а реальность. Иначе я бы никогда не захотела проснуться.
- Ты не передумал по поводу имени? Все-таки звучит, как-то странно. – смеюсь я, припоминая этот странный парадокс имен.
А меньше чем через неделю нас выписывают. Мы наконец-то можем вернуться домой, к родным стенам и уложить малышку в ее по праву комнату с самыми лучшими игрушками и самой мягкой колыбелью. Ночные подъемы к кровати малышки становятся ежедневной традицией. Обычно Нерон подрывается первым, едва радионяня возвещает о плаче ребеночка.
- Куда ты несешься, несчастный? – шиплю ему в спину, зевая и еле продирая глаза. – Как бы ты не хотел от меня избавиться, но кормить ее все равно мне.
Впрочем, мое бурчание быстро тухнет, когда я захожу в детскую и вижу, как Нерон нянчится с ребенком, пытаясь успокоить малышку и убаюкивая ее в своих руках. И эти моменты – самые ценные в моей жизни. Нерон спит меньше нас всех, но сквозь сон все равно бежит к дочери, чтобы побыть с ней лишнюю минуту, чтобы сказать, что папа рядом, он всегда придет на помощь, всегда успокоит и наваляет любому, кто обидит его девочку. И в такие моменты, я могу подойти к Сцеволе, обнять его со спины и уткнуться губами ему в шею.
- Отец Года. – и это не будет звучать как сарказм или ирония. Это чистейшая правда, потому что лучшего отца, я еще встречала в своей жизни. – И как же мне повезло, что это именно ты.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-03-15 23:58:39)