Вот так и бывает… Спишь ты себе спокойной, а когда просыпаешься, то понимаешь ,что ты в комнате совершенно один. Кажется, утро уже давно прошло, хотя черт его знает в этом Тринадцатом. Здесь нет ни окошек, ничего, что могло бы хоть как-то предугадать время. Уже плевать! Я лениво поднимаюсь и начинаю потягиваться. На умывание мне отводится пять минут, а затем экскурсия по Дистрикту. До учебы меня пока не допускают, так как ножики мне решили не доверять (кажется, себя я покалечу намного быстрее), а всучили мне аптечку и книгу «витаминки для чайников», мол, изучай, деточка. Гадость, мерзость! Авена – красный крест. Прямо позывной какой-то! Моя школа начнется только через пару дней, поэтому я могу слоняться по всем лабиринтам совершенно официально, если следовать моему расписанию на руке.
Решив воспользоваться возможностью, я выхожу из нашего сектора и иду в сторону в сторону тренировочного зала, где, как я думаю, сейчас занимается Пит. Уверена, что трибутов пока до автоматов не допускают, а лишь «10 прыжков на правой ноге, 10 раз подтянулись» занимает всю тренировку, поэтому посмотреть мне, я думаю, разрешат.
Иду… Кажется, в Тринадцатом опять перебои с электричеством, так как лампочка стала светит намного хуже (ну вот интима только не хватало), а то и вовсе гаснет на пару секунд. И вдруг вижу, что передо мной  идет парень, очень похожий на Пита. Наверное, тренировку отменили, и теперь он направляется на какое-нибудь задание. В голове сразу же возникает план, как объявить о своем присутствии. Вариант первый: набросится на него сзади и повиснуть на шее, как обезьянка с фразой «а я тебя нашла!» Вариант второй: окликнуть. Скучно! Варианта второго не было и в помине. Тогда вариант два точка один: закрыть глаза и пускай он сам догадывается. Да, а что? Хорошо же!
Чтобы осуществить свой план, я перестаю шаркать ногами и начинаю идти на носочках, насколько мне позволяет местная обувь. Благо где-то слышится топот, поэтому меня и не слышно. Я, как истинный шпион, прислоняюсь спиной к стеночке и, помогая руками, перебираюсь, то прислоняясь к одной стороне, то к другой.  Горе шпион на вылазке после вечера, проведенного с Хеймитчем. Затем этот театр одного актера мне надоедает, и я практически начинаю бежать за молодым человеком, а когда догоняю, я крепко обнимаю его за плечи, а лицом зарываюсь ему в волосы. Немного романтики в наших сложных отношениях не повредит.
Пит останавливается, но не поворачивается. Либо он специально, либо он удивлен. Да, Авена, да ты просто сама очевидность!
- Я проснулась, а тебя нет. Думала, что на тренировке, а ты здесь, - говорю я тихо, крепче прижимаясь к Мелларку. Только странно… этот Мелларк как-то выше. – Представляешь, я уже соскучилась.
Кажется, на этом месте должна быть милейшая сцена поцелуя, но нет же…  Интересно, можно ли еще хуже опростоволоситься?

Вот мы и в Тринадцатом. Нас осталось немного, но зато хоть какая-то часть из всех трибутов выжила, а это означает, что теперь у Триннадцатого появились сильные союзники против Капитолия, ведь кто как не трибуты готовы разорвать Сноу, сделать из него шашлык и выкинуть переродкам, чтобы те отправились и передохли. Кажется, мы тут как раз не лишние, да и уверена, что нам найдут применение… и даже без оружия. Мирта расстроится, я уверена. Кажется, что показуха что в Тринадцатом, что в Капитолии – это норма жизни. Но наверное нужно благодарить судьбу за то, что подарила нам возможность хоть немного, но пожить… и эти моменты нужно на самом деле беречь и ценить.
И даже сейчас, идя на цыпочках, я радовалась как ребенок, которые играет в очень увлекательную игру. А затем я обнимаю и лепечу слова… милые слова, которые должны понравиться Питу, но в ответ я слышу совсем не его голос. Этот голос звучнее, веселее, хотя нет, он ироничнее. На мою теперь уже дурацкую реплику я получаю весьма интересный вопрос в ответ. Мы? Черт возьми, да кто ты? А затем таинственный гость поворачивается ко мне лицом, и я вижу ментора Дистрикта-4 Финника Одейра. Я тут же начинаю красней, бледнеть, розоветь. Стыдно? Еще как! Если бы можно было провалиться сквозь землю, то давно бы это сделала. От неожиданности я даже теряю равновесие и, оступившись, падаю на землю с диким выражением лица. Это так глупо выглядит, но со стороны должно быть смешно. Черт, Авена, ну ты вечно вливаешь в истории.
Финник помогает мне подняться на ноги, а после этого я одергиваю свою руку и сделаю шаг назад. Я помню его по Голодным Играм. Самый молодой победитель. Сколько ему было? Четырнадцать? Господи, а ведь когда мы обсуждали игры ,я всем подругам говорила, что выйду замуж за него ,а на выходных мы будем летать на нашем личном планолете в Четвертый, чтобы поваляться на берегу и покупаться.  И так было каждый год. А теперь Финник  стоит передо мной, а я как последняя клуша падаю на свою прекрасную, хотя да, обнимашки и заманчивое приветствие было куда хуже
- Эм… что? – как последняя полоумная отвечаю я, с трудом выдавливая из себя фразы, а Финник еще пуще распаляет комичную ситуацию. Он бережно проводит рукой по моему лицу и продолжает говорить.
- Прости… те, я слегка перепутала тебя… вас? Со своим другом… то есть соседом… Ну, нас просто поселили в одну комнату, поэтому я и сказала такую белиберду. Знаешь, не обращай внимания. Это так, а… ну, ты понял, да? – Я прикусываю губу и смотрю на собеседника. Да, Авена, тебя в разведку точно с собой лучше не брать, а то мало ли, пойдешь еще и миротворцев обнимать будешь, да в любви признаваться.
Но парень не отступает. Он все больше и больше начинает меня смущать, говоря, что видел меня на страницах модного журнала. Вот оно влияние Капитолия.
- Надеюсь, там хоть фотографии приличные были? – решаю я пошутить. Даже как-то не замечая, я начинаю накручивать прядку волос на палец и улыбаться, будто я кот, который наелся сметаны. Эх, детство золотое!  Хотя да, такие комплименты на самом деле приятно слышать… Хотя стоп, это же Финник Одейр! Местный бабник всея Капитолия, который каждый новый сезон с новой девочкой водится. Я резко опускаю руку и делаю невозмутимое лицо. Бейкер, только сухие факты, помни об этом. – Я имею в виду, что меня точно не было ни в каком журнале. Кстати, я Авена Бейкер, трибут из Третьего, - представляюсь я, протянув свою ручку собеседнику. - И кажется ,что я слегка потерялась. Не побудешь моим навигатором? Вариант «поверните направо, сделайте пять шагов и поверните налево» меня не очень устроит.
Так и хочется добавить «красивым навигатором». И вновь на лице дурацкая улыбка, а в глазках пляшут какой-то африканский танец  чертики.

Вот так забавная встреча в лесу. Кто же знал, что Питом Мелларком окажется Финник Одейр, который на ночь глядя решил прогуляться по темному да еще и вдобавок мрачному лесу?  Правильно, только сам Финник. И от этого мне невесело, а стыдно. Господи, что должен подумать нормальный человек, если его посреди леса кто-то обнимает, а затем бросает двусмысленные фразочки? Хм, маньяк бы из меня вышел крайне некудышный. Почему? а) неуклюжая, б) безыдейная, в) совершенно не умею убивать – а это разве важно? Интересно, а почему я задумалась об этом, пока Финник смеется? Я хмурю брови «а-ля упала и мне больно», а затем начинаю до жути говорить страшные вещи. Диагноз: слабоумие на почве странных мыслей при виде милого парня. Надо бы показаться к доктору, а то мало ли, вдруг отправят в Капитолий с аптечкой всех залечивать донельзя, а там я со своей маниакальной беспардонностью.
- Прости, я с собой веник не захватила, чтобы песочек подметать, - я оглядываюсь по сторонам, а затем пытаюсь сдержать смех. – Ладно, хорошо, тебя , - как бы подытоживая эту часть разговора говорю я, скрестив ручки на груди. Следующую часть разговора я пропускаю… и вовсе не из-за того, что не хочу говорить с ним, а потому, что мне до сих пор до одури стыдно. Это же надо было так! Но судя по виду собеседника, его это вовсе и не заботило. Похохотали да и хватит с нас.
- Очень приятно. Правда, я наслышана,  - говорю я самую общую фразу, которую вспоминаю в свое арсенале. Нет, ну а что мне еще сказать? Что я и так знаю все, что говорили по телевизору? Или же что я когда-то в древние времена… Ох, чушь все это! А Финник пытается быть галантным. Он целует мою ручку, улыбается, а затем говорит про Вайресс – моего ментора на Голодных Играх.
- Да-да, Вайресс меня специально спрятала, а что же я тогда ночью в лесу делаю? Прячусь от нее, разумеется, - говорю я в шутку. На самом деле Вайресс хороша, да и перед Играми она давала мне столько дельных советов, которые переводил мне Бити. Сломанный телефон в этом случае не работал, а только правильный, верный.  – А ты тут какими судьбами? Не думаю, что вышел посмотреть на ночное небо, - я раззадориваю Финника, потому что мне дико любопытно чем он действовал, что раз решил подышать свежим воздухом в лесочке около Тринадцатого.
И вот вопрос дня: какого лешего ты бросаешься обниматься.  Можно сказать, что через тактильный контакт познается мир или же рассказать теорию хорошего настроения, которая также перекрещивается с обниманиями. Нет, в душе я определенно психолог, а не изобретатель. Главное не ляпнуть это, а то точно подумает, что сумасшедшая вышла на прогулку поговорить с бабочками и попеть песенки с белочками.
- В последнее время я не замечала за собой такое. Я так понимаю, с чего-то надо было начинать. А вообще через тактильный контакт мир познается, - вдруг ни с того ни с сего закручиваю я фразу, которую так боялась сказать. – Смотри, в следующий раз комнатой ошибусь, так придется тебе рассказывать забавные истории, чтобы я ушла.
В голове красочно рисуется картинка, как я уже под утро мучаю Одейра фразой «А еще веселую историю?» А в ответ получаю, что он меня свяжет, да веревку еще двойным морским узлом закрутит и в ванной закроет, чтобы дала человеку спокойной поспать. От этого я начинаю дико смеяться, и, увидев недоумевающее лицо Финника, я еще больше хохочу. – А ты морские узлы знаешь? – спрашиваю невпопад я, заранее запасаясь нужной информацией. Кто владеет информацией – тот владеет миром,  как говорил Натан Ротшильд.
- А знаешь, я никогда не гуляла в лесу в грозу и практически с незнакомым мне человеком, поэтому я составлю компанию. Куда-то целенаправленно направляешься или так, просто? А то лично я была на поверхности единожды, когда пришла в Тринадцатый, да и то толком ничего не помню.
Я немного ускорила шаг, чтобы поспевать за Финном. Как ни странно, но он мне показался крайне приятным человеком. Смешной, милый, забавный, заботливый – эти качества всегда симпатизируют людям.
- Ладно, чтобы не идти и не молчать, расскажи мне, пожалуйста, о том, чем ты занимаешься в Тринадцатом помимо ночных прогулок, - я мило улыбаюсь, а затем перевожу заинтересованный взгляд на Финника.

Новые знакомства – это всегда весело! Нет, я серьезно! Тебя человек еще толком не знает, поэтому есть шанс просто здорово провести время. Можно дурачиться, смеяться, рассказывать смешные истории, да и вообще быть тем, кем ты хочешь, чем, например, тот, кто тебя знает – на тебе клеймо. Лично на мне печать «Мать Тереза Дистрикта-4» , которая только что и умеет, так это слушать да помогать, а я ведь и веселиться умею! Это противоречие меня всегда доставляло. И вот сейчас здесь с Финником Одейром я смеюсь, подкалываю его, хохочу над собой – мне хорошо, правда, хорошо… Я давно так не веселилась… на Жатве маленькая забавная девочка просто перестала существовать, а сейчас она вновь со мной, да еще и управляет, заставляя делать милые глупости: смущаться, мило улыбаться, быть неуклюжей, краснеть.
- А вот тебе все скажи да покажи! – звонко сказала я, слегка прикусив губу. – Знаешь, а в этой идее есть рациональное зерно. Напишу книжку и издам после восстания. А ты готовься, на обложке будешь. – Я рисую в воздухе пальчиком круг ,а затем начинаю «обводить» его несколько раз. Выглядит крайне забавно. – Крайне популярная будет штука!
И действительно ,а что терять? Это шутка, на самом деле шутка, потому что никто из нас не знает, доживет ли он до завтра. Это восстание меняет людей… даже меня.
Вот разговор доходит до гостей и морских узлов. Финник не понимает к чему это ,а мой внутренний голос хохочет. Знал бы ты о чем я думаю, вот умора была бы.
- Даже рад? Прекрасно, загляну на огонек. Называй свой отсек и комнату, чтобы я запомнила. Правда, было бы лучше записать, но из подручный материалов у нас… - я опускаю взгляд вниз, - земля, кровь, - перевожу взгляд на руку Финника, - и все. Какой вариант устроит? -  мой взгляд становится крайне дружелюбным и игривым. Я даже склоняю голову набок и позволяю волосам упасть на одну сторону, а руки упираю в боки, мол, а у тебя есть варианты?
- А узлы… да так, полезная информация, - я отмахиваюсь. Нет, нельзя рассказывать истинную причину, а то точно буду ненормальной в его глазах. Мало того, что на меня нападают приступы нежности посреди ночи, так еще и планирую связать, а это может черт знает чем закончится. Хватит! Это влияние профи! Ладно, лучше переключим свое внимание на прогулку – она будет продуктивней, чем этот странный разговор про узлы.
- А мне что, тебя бояться? – Я приподнимаю брови и делаю удивленное личико. – Откуда ты знаешь, вдруг у меня в дамском ботиночке спрятана дубинка или какая-нибудь штука, которая мигом разъедает кожу? Уверена, Бити и Вайресс уже изобрели ее в милом баллончике.  – Я вытягиваю ножку вперед, показывая свою дамскую туфельку в виде сапога из грубой кожи, зашнурованный  аж до самой щиколотки. – Рукам не трогать, оружие ведь!
Я вновь встаю на две ноги и хохочу в тон Финну. Нам весело, непринужденно. С ним не так, как с Питом. Если Мелларк крайне серьезен, то Одейр везде ищет шутку, как я заметила.  Интересно, а что он такое делает для Тринадцатого? Я задаю вопрос, а Финн на него честно отвечает… ну, я думаю, что честно, правда, до этого дурачится.
- Да-да, это очень смешно, а еще очень правдиво. Помни про мой сапог, - я вновь указываю пальчиком на ботинок, в котором он прекрасно знает ,что ничего нет.
- Что, прости? – спрашиваю я, а в ответ получаю, чтобы я не брала дурную информацию в голову. Бомбы в Капитолии, казни… что за чертовщина тут творится? – Ну уж нет, сказал А, так говори и Б. Или это тайна под семью печатями?
Я начинаю играть в следователя, только в очень плохого, да и маленько истеричного следователя с замашками «а за красивые глазки скажешь?»
- А я все еще отдыхаю после Арены, - без шуток говорю я. – Кто-то тренируется, а мне сказали, что дадут бинт, зеленку и отправят в Капитолий всех лечить до смерти. Пока школа медсестер, а потом общая подготовка. Еще пару дней безделья и восстановление душевного здоровья, а там и можно дальше воевать, представляешь? Они считают, что лучше меня знают, что мне надо. Ну да ладно, не будем о грустном, правильно же? Ах да, а еще я хочу и всех  обнимаю. Хочешь, еще раз обниму? – я подмигиваю Финну. – Это, считай, мое первое приключение за все время пребывания в Тринадцатом. Весело, не так ли?

Вот так и бывает, что случайный случай, комичная ситуация и знак Всевышнего позволяют разобраться в том, а что за чертовщина вообще творится. Хотя нет, не помогает. Какого вообще я брожу по лесу непонятно с кем и пытаюсь даже казаться крайне милой? Авена, выключай «я несу добро в каждый дом» и становись, черт возьми, адекватным человеком. Тебя даже Арена не исправила. Что тебе еще надо? Убить пару раз, чтобы знала, что надо быть крайне внимательной, крайне осмотрительной и менее доверчивой, чем ты есть на самом деле. Этой девочке что в лоб, что по лбу – вот он мой внутренний голос, который уже кричит, чтобы я разворачивалась и топала домой – ничем хорошим прогулка не закончится, раз уж началась она так нестандартно. А что может быть? Бомбу Капитолий скинет? Животные решат нас слопать? Гроза стукнет в дерево, оно упадет и придавит?  Да, варианты самых нелепых смертей можно продолжать. И стоп, о чем я думаю? Вот она женская логика: начала с А и закончила той буквой алфавита, которой сродни и не было.
Я усмехаюсь и продолжаю идти. Мы говорим о его скромной персоне, и это хорошо – меньше времени на бредовые мысли.
- Правда, значит, – я останавливаюсь и, слегка наклонив голову набок, с интересом наблюдаю за своим спутником.  – Ну хорошо. – Я вижу, что Финник явно что-то скрывает, поэтому теперь пора разрабатывать план о том, как же его вывести на чистую воду. Узнаю же, даже если и не захочет сам рассказывать.
А после разговор о том, кто чем занимается в Тринадцатом вновь разбавляется шуткой. Финник делает серьезный вид и спрашивает, разве не похож он на инквизитора. А мне смешно. Поначалу улыбка и нервное подергивание плечиками, а потом хохот.
- А что моя проницательность? Она вполне еще в рабочем состоянии! Нет, даже так не похож, - я сощуриваюсь и, сделав шаг назад, выставляю вперед руки, сложив их в жест «самый модный фотограф», смотрю на него одним глазом. – Неа, даже так не похож.
И вот разговор переходит к погоде. Тут есть два варианта: либо все, труба и на самом деле все так плохо, либо же кое-кто на самом деле захотел поговорить о погоде, что случается крайне редко.
- Погода? Ты серьезно? – лишь выдаю я. Такой маленький вопрос, который имеет за собой большой пласт ответов. И вовсе не хочу никого обидеть… хотя я потом только соображаю. Финник, Дистрикт-4, а что там? Там вода. Напоминание о доме? Ведущая тема разговора? Проверка на вшивость? Ладно, по пути разберемся.
Хотя мы резко переходим от погоды к войне, которая уже явно не за горами. Он явно ошарашен тем, что я собралась на уровне всех остальных отправиться в Капитолий и показать, что такое быть трибутом в действии. А я и не спрашиваю тебя – сама пойду. Тем более в Тринадцатом эта мысль явно всем нравится, а особенно Койн. Да и толку там от меня будет явно больше, чем здесь. А что я могу сделать в этой чертовой консервной банке, которая располагается под землей? Чувствовать себя каким-то кротом? Если я могу принести пользу, то я этим и займусь, а все остальное – это так, предрассудки.
- И почему такая реакция? Что, думаешь, от меня толку будет мало? – я хмурюсь. – На крайний случай да, пойду всех обнимать. Может быть все подобреют и перейдут на сторону Тринадцатого. Ага, съел? – упираю кулачки в боки и по-детски улыбаюсь, будто получила желанную конфетку. Еще бы мне указывать! И кажется будто погода тоже против этого… Саундтрек добавляется раскатом грома, а к визуальным эффектам - молния. Вот точно хоть ужасы снимай. Я ойкаю, а затем боязливо осматриваюсь. Храбрость вся ушла в пятки. А затем полил дикий ливень.
- Ты хоть табличку сделай, что с тобой гулять опасно, - отвечаю я, а затем начинаю бежать за Финном. Он что-то говорит про тренировку, а я даже ответить не могу, так как все мысли заняты тем, чтобы унесли скорее ноги отсюда. Прямо мини-арена в действии, только здесь нет ни миротворцев, ни капсул, а лишь дождь.
- Ну хоть кто-то решил заняться моей подготовкой! – отпыхиваюсь я, уже находясь в странном помещении. Здесь мрачно, мигает свет, да и вдобавок от дождя уже начинает колотить. – Это что, тоже входит в экскурсию от Одейра? Смотри, так миллионы сможешь зарабатывать, – пытаюсь все перевести в шутку, когда свет резко тухнет. Несколько секунд ступора, и Финник говорит ответ, что за чертовщина здесь творится. Кажется, пора приготовить купальник, ведь пляжный сезон открывается вне очереди.
- Что? – задаю я вопрос, который уже и не слышно. Ледяная вода начинает потоком хлестать из люка, сбивая нас с ног. Я крепче вцепляюсь в Финника, успев набрать столько воздуха, сколько позволяют легкие. Растерянная, шокированная, явно неготовая к ночным плаваниям я пытаюсь держать себя под контролем, а не дико барахтаться в воде с криками «Помогите, тонем». Видя спокойствие Финника, я понимаю, что он, видимо, частенько вот так плавает, в отличие от меня, а это значит, он знает, что делать. Но нет, паника все равно берет вверх надо мной, и я со всех силы сжимаю его руку, чтобы не утонуть.
И вот вода уходит. Я начинаю дико кашлять, а затем жадно глотать свежий воздух.
- Жива, - хрипло отвечаю я. – Но в следующий раз куда-нибудь в другое место нужно бежать, а то пловец я не ахти.
Я пытаюсь фыркнуть, но от боли лишь стискиваю зубы. Нет, я требую другого тренера! Легкие разрывает изнутри, а от ледяной воды уже дико колотит.
- Хороший прогноз, знаешь ли. Нет, тебе определенно нужна табличка… или нашивка на форме, - я указываю пальчиком, где располагалась бы эта надпись. – Чисто любопытно, а если ты на свидание идешь с девушкой, то что, тут же цунами начинается? Определенно, стихии к тебе неравнодушны.

Прогулка под дожем – очень романтично, разве не так? Когда еще выпадет такая возможность вырваться на свободу, прогуляться по лесу ночью, попасть под ливень с самым очаровательным парнем? Правильно, никогда. Наверное, в этой ситуации стоит посмеяться, если бы я не  замерзла как цуцик, и от этого моя челюсть не стучала бы. Попытки выжать одежду скорее веселили, чем приносили толк. Что там говорят в таких ситуациях, чтобы не заболеть? Избавиться от мокрой одежды и сразу же в сухую, если вспоминать мамины лекции, а она у меня врач. Я осматриваюсь по сторонам… мда, не вариант. И вот мне на плечи шлепается мокрая куртка Финна. Мерзните еще, мадам.
- Спасибо, - отвечаю я смущенно. – Только в таких случаях наоборот, нужно от одежды избавляться. – Я снимаю куртку, а затем снимаю серую рубашку, типичную для всех, кто проживает в Тринадцатом, оставаясь в топе. Для того, чтобы волосы высохли быстрее, я тоже их отжимаю, закручиваю в жгут, а затем сажусь рядом с Финником, устало закрыв глаза. Адреналин, который в неимоверных количествах выбросился в кровь, уже начал утрачивать свои свойства, а вместо него вверх начала брать усталость, которая окутывала все тело. Кажется, теперь мы застряли тут до утра, благо, что хоть свет появился в этой консервной банке.
- Мадленн? А это кто? – спрашиваю я, даже не разлепляя глаза. Я подтягиваю ноги к груди и обхватываю их руками. От ледяной воды до сих пор трясет, но уже не так, как было с самого начала.  И вот я узнаю, что это его сестра. Конечно, а о чем я еще могла подумать? Я открываю глазки и смотрю на Финника – он улыбается, вспоминая о сестре. Видимо, эта особа крайне забавная, потому что, вспоминая всех своих друзей из своего дистрикта, я помню, с каким они пренебрежением говорили о своих родных. Вот оно влияние нормальной жизни в Дистрикте – вот оно наплевательское отношение. У меня никогда не было ни сестры, ни брата, поэтому я не понимаю Одейра. Я была из тех холеных деток, которых опекали мамочки, так как отца у меня не было. Куда он пропал? Радовался очередным играм, с упоением вел  уроки истории, акцентируя свое внимание на темных временах. Еще один победитель, который отказался от меня. Да, говорит на семейные темы мне тяжело. Я кладу голову на коленки и даже пытаюсь приулыбнуться Финну.
- А она здесь? Просто я еще мало кого знаю. Людей к нам практически не подпускают, потому что думают, что психика у нас еще нестабильна… особенно у таких, как я, - я усмехаюсь. Еще бы пару дней назад показала браслет с заключением врача, да вот незадача, совсем недавно срезали его. – Познакомишь с ней, когда выберемся отсюда? Может быть вместе и придумаем опознавательный знак специально для тебя.
Я хихикаю, а затем кладу свою руку на его плечо, мол, крепись, сударь, тяжелая артиллерия идет. Кажется, мы уже заочно спелись с его сестрой – посмотрим, как будет на самом деле.
На мою шутку про стихии Финник тоже отвечает шуткой, что да, эта штука работает. Я смеюсь в ответ.
- Определенно вечер удался. Нет, серьезно, когда еще такое случится? Главное, не заболеть после такой прогулки, а то в легкую можно получить воспаление легких, - говорю я в видом знатока. Для пущего эффекта я поправляю невидимые очки и складываю губки бантиком. – Ладно, все, не дурачусь. А меня если и хватятся искать, то только утром. Официально я сплю, забыл? Поэтому времени у нас много!
Я сажусь по-турецки  напротив Финна и складываю ручки в замочек. Реплику про то, что кому-то может быть хуже, я пропускаю мимо ушей. Не хочу сейчас думать о восстание. Пускай лучше этот вечер ознаменуется неудачной попыткой поплавать, а потом задушевным разговором на всю ночь. Благо, собеседник попался что надо!
- Ах первое свидание? Я думала, все это происходит как-то по-другому. – Хлопаю в ладоши и весело смеюсь, и это все эхом отдается по бункеру. – Все время забывают, что вокруг металл. И все же это была репетиция и проверка предрасположенности к тебе водной стихии. В следующий раз я выбираю место встречи.
Я говорю то, что первое приходит на ум. Пускай считает меня хоть кем, но это же весело. Что еще делать в запертом пространстве? Шутки всегда помогали.
- Прямо история для долгих зимних вечеров. Когда можно будет в следующий раз записаться на приключения? Глядишь, к старости и наберется багаж забавных сказок. А знаешь, здесь отчасти хорошо. Можно хоть немного отдохнуть, а то обстановка, которая царит в Тринадцатом, порядком угнетает.
- Что я сделаю? – я осматриваюсь по сторонам, будто стены мне помогут ответить на вопрос. – Сниму с себя эти тряпки, - я указываю на мокрую одежду и усмехаюсь.  – И что-то оригинальное мой мозг сейчас не выдаст, это точно. Хотя, у меня еще несколько дней отдыха, поэтому я скорее всего сразу же под теплое одеяло и спать. Ладно, раз у нас игра вопрос-ответ, то я следующая? Чем займешься после войны? Вариант, что построишь домик на окраине леса, разобьешь сад-огород не пойдет, потому что не поверю. 

Меня зовут Авена Бейкер. Мне шестнадцать… Что может сделать по сути ребенок в шестнадцать лет? А я вам скажу. Он может убивать, если конечно же вы не были участником Голодных Игр. Он может веселиться, если вы жили весьма неплохо в своем Дистрикте. Он может ненавидеть, если на вас не была пущена охота Капитолия. Он может все же оставаться тем, кто он есть на самом деле, если иногда забывать все, что с ним происходило. Так и со мной. Кто я по сути? Да никто. Что я могу? Да ничего. Зачем я здесь? А другого варианта нет. Все, что осталось от моего Дистрикта, давно уже разгромлено дорогим и всеми любимым Сноу. За что он так с нами? Правильно, провинившееся животное надо шпынять тапочком, бить по самому больному, не давая залечивать раны.
Мы все провинившиеся. Мы все отреченные.  Мы все в равных условиях.
Сейчас здесь, в этом бункере, я чувствую я себя в безопасности. Кажется, я даже забываю о тех проблемах, которые не давали покоя с самого того дня, как мое имя выбрали на Жатве. Я впервые искренне улыбаюсь, смеюсь, шучу, как только умеет мисс Бейкер «хохотушка всея Дистрикта номер Три». Я начинаю вроде бы оживать, не смотря на то, что сейчас взаперти. Парадокс, не так ли?
- Да ты романтик, я смотрю, - я хлопаю себя по лодыжкам и задорно улыбаюсь, а в глазах пляшут свой ритуальный танец чертики. Добро пожаловать в клуб тайных обожательниц Финника. Кто тут президент? И на этом поприще я сама заговариваю о свидании. Ну кто так делает, Бейкер? Хорошие девочки молчат, скромно улыбаются, кивают, краснеют, а ты что творишь? Эх ты, блондиночка совсем глупенькая. Да и плевать. Что, я повеселиться не могу что ли? – А я и не отказываюсь от своих слов, - я игриво подмигиваю Финнику, а сама улыбаюсь как хитренькая лисичка.   А затем наш разговор переходит к серьезным темам. Я перестаю быть веселушкой-хохотушкой Авеной и внимательно начинаю слушать речь Одейра, точнее, фразу, но очень важную. Я видела, что он устал, правда, старался держаться молодцом – шутил, пытался поразить, удивить, и со всем этим прекрасно справлялся.
- В этом мире никогда ничего не происходит просто так, - практически вторю я, уже уверенная, что Финн согласится с моими мыслями. – Даже если бы что-то не произошло сейчас, то оно бы обязательно случилось, например, завтра. Это, как бы я сказала, даже не судьба, а предзнаменование. Уже все давно известно, а мы лишь исполняем это. Это  как правила игры - играй, а иначе штрафные баллы, - заканчиваю я свою речь, наблюдая за Финником. Он внимательно слушает мой бред, явно пытаясь выбрать из него рациональное зерно.  Нет, его там, нет… да и не претендую я на звание самой умной. Это лишь попытка сказать что-то серьезное, не смешное, как это было до этого.
- Море, пляж, вечная зелень, - повторяю я с восхищением. Кажется, это рай, о котором мечтает каждый житель Дистрикта.  Мы соседи, только у нас все по-другому. У нас нет красоты в Дистрикте. Что мы делаем? У нас вечно электричество, микросхемы, кабеля. Это мой мир – мир созидателя полезных для ленивых людей вещей. – Наверное, это очень красиво. Если приглашаешь, то я обязательно приеду, когда это все закончится. Мечты нужно осуществлять , - последние слова я говорю тихо, даже шепотом, опускаясь на коленки и приближаясь к Финнику. Я беру его руку в свою и, сжав ее в своих ладошках, спрашиваю его, - О чем ты мечтаешь?
Мечты – это всегда одна из ведущих тем для разговора. Только мечтая мы становимся сами собой. Только мечтая мы осознаем ценность себе и другим. Только так мы считаемся человеком.
- Я немного не поняла тогда твой вопрос – каюсь. Чем же я собираюсь заниматься… Наверное, вернусь в свой Дистрикт и стану доктором в местной больнице. Лечить людей у меня получается неплохо – намного лучше, чем калечить, - я смеюсь, так как только что дала установку на Голодные Игры. Это не смешно, но отнюдь не должно нагонять тоску. Что это? Спортивный фестиваль… И вот я ловлю его взгляд у себя на руке, там, где была бирка. Я инстинктивно скрещиваю руки на груди, закрывая этот позорный след, тем самым отпускаю руку Финна. – Если вместе попадем в Капитолий, то я тебя спасу, обещаю, - я киваю в знак согласия, подтверждая значение своих слов. Это вновь смешно, и я даже не собираюсь скрывать это. Все утрированно, слишком утрированно. Вариант, что мы окажемся вместе, крайне мал, если только Койн не решит отправить всех победителей и участников общим скопом. А что, фурор!
И вот Финник отвечает, что он собираешься делать после войны. Шутки, как обычно шутки, но это уже привычно.
- Даже женишься, - я растягиваю последнее слово. – Уже есть варианты? Если их много, то за всю ночь все успеем пересмотреть. – Я расправляю ручки. – Доктор Бейкер к вашим услугам.
Что с нами? Смех всегда был защитной реакцией, а умение показать «кто кого тут перешутит» было отражением этого мира. Но кажется нам это нравится. И вот опять с веселой темы на серьезную.  У нас получается кривая разговора. Если до этого одна шутка плавно перетекала в другую, то сейчас это кардиограмма, где серьезность наряду граничит с шутовством. Оно и правильно – это наша жизнь. Финник говорит ,что вместе со своей семьей сразу же уедет, и я понимаю, что домой. Я вижу, с какой он теплотой говорит о своем Дистрикте, даже могу представить его улыбку, когда он видит море, слышит шум воды. Наверное, в реалии это завораживает.
- Меня дома больше никто не ждет. Мама погибла во время бомбежки – я это слышала, пока нас осматривали доктора, а отец наверняка в Капитолии, - я говорю правду, даже не боюсь, что Финник посчитает меня чокнутой. Мои глаза тускнеют, когда я вспоминаю о маме. Еще в первые дни я слишком переживала, а теперь свыклась – сама могла умереть на арене, а она бы хотела, чтобы я внесла свой вклад в развитии революции. А про отца я говорю бесцветным голосом, будто его и вовсе нет. Хотя его никогда и не было. Он сам отказался от меня, а это значит, что он уже мертв… сгнил под гнетом Капитория… сдох в любви к Голодным Играм.  – Я его не знала, поэтому мне плевать на него. Ладно, я не хочу тебя этим грузить. Вообще вернусь домой и, как говорила, стану доктором. Пожалуй, это единственное, что я умею. Скорее всего стану детским доктором. У нас их катастрофически не хватает. В основном же в больницу попадают только из-за серьезных ожогов или же ударов током. Господи, ты так смотришь, будто я ерунду несу, - я заливаюсь краской и слегка ударяю Финна - дурачусь, не более.
- Ты если устал, то лучше поспи. У тебя слишком замученный вид, правда. До утра все равно ничего не случится, а там уже «да здравствует свобода».
Я ласково улыбаюсь, поправляя волосы, которые налипли на щеки. Слишком много эмоций за этого день… и слишком этот день хорошо заканчивается.

Историю нельзя изменить. Историю нельзя исправить. Все мы являемся частью этого бренного мира, в котором творится хаос, смешивая мелкие частички нашего счастья с большими валунами нашего несчастья, не сортируя каждый в определенный ящичек воспоминаний. Все всегда идет так, как мы сами и хотим: кто-то побеждает в конкурсах, кто-то поступает в академию, а кто-то женится. У каждого из нас своя грустная или наоборот, веселая история, которая связана со всеми окружающими нас людьми… Но а что, если бы историю возможно было изменить? Изменили бы Вы что-то в ней, в своей книги жизни? Многие из людей сказали бы, что они обязательно подправили бы что-нибудь, какую-нибудь мелочь или вовсе что-то ненужное. Но именно такая крупица нашей истории меняет всю нашу жизнь с ног на голову, заменяя старые проблемы новыми, захламляя наше сознание еще больше ненужными вещами. Любая мелочь может разрушить или наоборот, восстановить нашу жизнь, делая ее все более красочней, разукрашивая ее желтым, красным и фиолетовым маркером.
Пожалуй, и этот вечер можно было занести в историю Авены Бейкер. Почему? Весьма памятная дата, которую девушка запомнит до конца своих дней, будет выжжена на сердце вместе еще с одной, но это уже совсем другая история. Что сейчас мы имеем? Авена и Финник заперты в бункере, будто кильки в консервной банке – весьма мило, весьма забавно. Им даже не до паник, не до молчания, ведь весьма оживленная беседа на базе шуток, подколов, ерничеств так и захватывает, уносит с собой, будто плывет по волнам. Оно правильно, так и должно быть. Кажется, Финник успокаивает маленькую девочку Вену, кажется, с ним она становится сильнее, прямо как на Арене с Мелларком, но если там ее сила проявлялась в том, чтобы только спасти его, то сейчас Авена доказывала, что она не простушка, что она тоже может со многим справится, особенно если учесть, как Одейр отреагировал на фразу, что девушка собралась на войну, в самое пекло. Маленькая слабая, но уже такая взрослая сильная Вена.
Историю нельзя изменить. Историю нельзя исправить. Так, значит, надо. Так и должно быть. Видимо зачем-то судьба свела этих двух, заставила открыться, заставила показать все хорошие стороны, заставила заинтересоваться друг другом, заставила хоть ненамного, но приоткрыть завесу тайн, что скрывались за этими молодыми и беззаботными улыбками.
- Это было к слову сказано, - говорит Вена, закатив глаза. Ну почему все так сложно? Нет, Финник не докучал, он наоборот, веселил, отгоняв все плохие мысли прочь: мысли о смерти матери, мысли об отце, мысли о том, что теперь нет дома, мысли о том, что теперь нечего терять. – Отлично! Жду приглашения. Ты только давай шустрее, хорошо? А то смотри, дожить не сможем, - девушка говорит про смерть с юмором. Конечно же все понимают, в каком каждый сейчас находится положении, поэтому времени у каждого осталось мало… слишком мало, чтобы растрачивать драгоценные секунды жизни. Даже Финник это понимал, Авена все это видела. И на этом разговор о женитьбе Одейра заканчивается. Оно и к лучшему, зачем думать о грустном? Дальше Бейкер рассказывает о семье, не так, как Мирте, но все же выдает достаточно много информации. Она всегда боялась этого, боялась сказать даже самой себе о том, что она из себя представляет и кем является. Этот страх обоснован – не каждому по силу пережить шестнадцать лет ада, который иногда перетекал в рай. В раю без изменений, верно? Но нет, не на этот вопрос мечтал услышать ответ Финник. Он спрашивал о молодом человеке, рьяно замаскировавшись за маской эдакого юморного чудика, которых всех веселит. Но вопрос дан, поэтому ответить на него надо. Бейкер лишь склоняет головку на одну сторону, загадочно улыбаясь.
- Если в этом смысле, то меня все равно никто не ждет, - Авена приподнимает брови, собирая пальчики в замок. У девушки явно удивленный, заинтересованный взгляд, но в любом случае его спрашивать о том же она не будет. Почему? Это Финник. У него всегда кто-то есть, даже если это Тринадцатый Дистрикт и против Капитолия идет война. Эти мысли веселят Аву, но засмеяться будет неуместно. Почему? Миллион вопросов об этом девушка просто не вынесет. И вот Одейр задерживает свой взгляд на руке Бейкер, на которой еще пару дней назад красовалась бирка с заболеванием, которое Вена даже прочитать не смогла. От нее остались синяки, правда, небольшие. От этого неуютного чувства, Авена убирает руку в сторону, обхватив себя за плечи , скрывая синяки под другой рукой. Легкие манипуляции, которые помогут избежать лишних вопросов, но Одейр решает не молчать, да и к тому же берет ее ручку в свою и начинает рассматривать, даже не трогая поврежденные участки.
- Заживет. Это так, ерунда, по сравнению с мировой революцией, - Бейкер одергивает ручку. – Но если будет беспокоить, то обязательно обращусь.
Девушка с благодарностью кивает, вновь собирая руки в замок – так намного удобней. И вот сон. Авена сама заводит разговор об этом, аргументируя тем, что Финник очень устало выглядит, но тот в свою очередь говорит, что вовсе не устал, а затем добавляет один из интересных фактов, что человек может весьма долго прожить без сна.
- Интересно, на какой день он сойдет с ума? – будто бы задавая вопрос в пустоту, говорит Вена. – Может не отвечать. Я просто предложила, как хочешь, - с улыбкой ответила светловолосая девушка. Сегодня она определенно много улыбается, наверное, это все Финник, именно он так магнетически воздействует на Бейкер, совсем не давая впадать в депрессию или хуже того, в панику. Одейр даже говорит ей комплимент на этот счет, а Авена смеется и даже позволяет себе шуточно ударить его по ноге в духе «ну что ты такого говоришь?»
- Все твердят это на каждом углу, а ты что, не слышал? – продолжая марафон кто кого переюморит, даже слегка язвительно говорит Бейкер. Нет, не из-за вредности, а просто потому, что она такая. И вот в бункер врывается поток воздуха. Свежего, чистого, ночного. Даже необычно как-то. Интересно, кто так решил героических их спасти?
Финник подает руку Авене, а затем они вместе выходят из бункера, который уже стал практически родным.
- Этот хор может прекрасно ждать за порогом бункера, - на радостях говорит Бейкер, глотая свежий воздух. От него начинается головокружение,  а на губах остается какой-то дикий смешок. Спасены. Спасибо, добрые люди. Но не люди спасли, а сбой в системе. Вот случится этот сбой, когда на самом деле будет опасно, и что  все будут делать? Но сейчас эта погрешность была на руку. Молодые люди свободны, а это значит, что уже сегодня они вернутся в Тринадцатый и быть может больше никогда не пересекутся.
Одейр предлагает проводить Авену до ее отсека, даже не спрашивая. Что остается делать Бейкер? Молча идти, чувствуя на своих хрупких плечиках его руку. Приобнял – как это мило.
- Боишься конкуренции? Ладно, веди давай, Сусанин-герой! – девушка посмотрела на Финника и, нагло поправив его руку, пошла вместе с ним. – Зато смотри, с невестами определяться не нужно. Без вариантов просто.
Знала бы Авена, насколько она была права. А пока молодые люди шли, даже не подозревая, что именно это встреча изменит судьбу каждого.