Говорят, грех жаловаться на свою жизнь, ибо она покажется раем десяткам тысяч тех, кто в эту самую минуту прозябает в полуразрушенных лачугах, скрытых под тоннами пепла и грязи, кто соскребает жалкие остатки провианта с разбитых вдребезги витрин магазинов, кто безудержно рыдает над безжизненным телами родных и близких. Говорят, что попасть в Тринадцатый – будто выиграть джек-пот в лотерее, который обеспечит достойное существование на ближайшие годы. Говорят, что мы должны день и ночь молиться богам, уберегшим нас от ужасной и мучительной смерти и подарившим второй шанс, оставив тирана-всея-Панема с носом.
Но знаете, мне плевать, что говорят люди. Если бы я хотела прислушиваться к мнению окружающих, то уже давно прошла бы ускоренный курс лоботомии и добровольно вступила в отряд овощей-имбицилов, беспрекословно исполняющих волю Койн. Но, повторюсь, мне плевать на судьбы бедолаг из дистриктов, подвергшихся бомбардировке и массовому уничтожению. Мне плевать на всемирный кризис, революцию, войну и иже с ними. Я – бриллиантовая принцесса из Первого. Профи. Немного стерва. Эгоистка. Истеричка. Филантроп на публике и социопат по жизни. Красотка. Очаровашка. Ребенок в глубине души. Я – Диадема Гранде. И пусть хоть весь мир полетит к чертям, но я требую три шарика шоколадного мороженого с шоколадной крошкой и шоколадным сиропом!
Отшвырнув дурацкий поднос в сторону мусорного бака, бросаю гневный взгляд на чересчур заинтересовавшихся зевак и пулей вылетаю из столовой, осыпая всех и каждого ругательствами. Бездумно петляю по коридорам, едва не цепляясь за повороты и частенько ускоряя шаг. На лице, я чувствую, светится такая дикая злоба, что окружающие испуганно шарахаются в стороны, вжимаясь в стены, лишь бы не попасться под горячую руку. Да, я не Аллори, способная десятком ножей и одним легким движением руки обезглавить роту солдат, а затем спокойно пойти пить кофе и разговаривать с ручным ястребом. Но у меня есть свои методы воздействия. И поверьте, те, кто испытал их на собственной шкуре, лишь под убойной дозой морфлинга согласятся повторить свой «подвиг». Конечно, существует такая эксклюзивная категория смельчаков, коих я именую не иначе, как мазохисты-суицидники,  которые в упор не замечают смертельно опасного настроения а-ля «не-прикасайся-а-не-то-покусаю-и-бешенством-заражу» и пытаются выскочить прямо перед носом, стремясь обнять и безостановочно тараторя последние новости. Против последних ничего не имею, ибо главной сплетнице Тринадцатого нужен материал для шантажа, коварных планов и черного юмора. Но какого черта лезть, если видишь, что молнии, сверкающие в глазах, уничтожат тебя на месте? По-моему, специально для любителей острых ощущений и тех, кому жить надоело, нужно гранатами или отравленными дротиками запастись – чтобы ликвидировать сразу, издалека и надолго. Благо большинство идиотов ошибку свою скоропостижно понимают и, сконфуженно пролепетав с десяток извинений, улетучиваются прочь. Если бы еще дурное настроение столь же быстро растворялось в небытие, но нет – его как раз-таки с лихвой хватает часов на двенадцать, если не подкупить шоколадом, бриллиантами или радужным пони.
Раздраженно смахиваю с лица назойливые пряди волос и нервно покусываю губу, пытаясь понять, куда мою озлобленную тушку занесло на сей раз. Но чувство ненависти ко всему миру и каждому отдельно взятому человеку оказывается сильнее, причем настолько, что негатив плещется через края, угрожая очередным скандалом и порчей казенного имущества или чьей-нибудь смазливой мордашки. Эх, сюда бы Сноу и всех его приспешников, ибо не удивлюсь, если в подобном состоянии способна буду порвать на паззлы целый планолет с миротворцами. Так сказать, Бонни к труду и обороне готова, для полного боекомплекта только Клайда не хватает, но мужики, в числе прочих, ко мне на расстояние пушечного выстрела не подходят. Есть, правда, парочка счастливых обладателей иммунитета против неуправляемой агрессии Страза Сваровски, но их ветром сдуло в неизвестном направлении.
Кстати, я же так толком и не объяснила, по какому поводу весь сыр-бор, и отчего штормовое предупреждение эхом разносится по всему Тринадцатому. Честно говоря, ситуация не критическая. Более того, большинство жителей Панема даже за проблему ее бы не посчитали. Но, поверьте, мир сквозь призму кристально-голубых глаз мисс Гранде, меня то есть, выглядит совсем иначе. Так, неслыханной дерзостью я считаю тот факт, что в честь величайшей даты - три месяца и пятнадцать дней после моего дня рождения – мне отказываются подавать особый завтрак, на 90% состоящий из шоколада. Спрашивается, где мой горячий шоколад, хрустящий круассан с шоколадом и то самое мороженое три-в-одном-и-все-из-шоколада? Неужели так трудно хоть раз в этой чертовой жизни в этом проклятом бункере угодить почетному трибуту 74-х Голодных Игр?
И вот только попробуйте сейчас ляпнуть что-нибудь в духе «эта-истеричная-блонди-совсем-с-катушек-слетела-пора-бы-ее-усыпить-и-взять-пробу-мозгового-вещества-для-клонирования-и-опытов». Да, мы все здесь живем по канонам коммунизма, что подразумевает равенство бедных и богатых, труд ради всеобщего благоденствия и золотое правило «от каждого – по способностям, каждому – по потребностям». Ну, и где, в таком случае, удовлетворение моих потребностей? А работаю я исправно: снимаюсь в агитационных роликах, собираю всеми возможными способами любую информацию и распространяю ее в массы, приношу эстетическое наслаждение местным жителям – мой вклад бесценен! Меня просто нагло эксплуатируют, ничего не давая взамен. Это возмутительно! А раз так, то мстя моя будет ужасна. И начну, пожалуй, с веселой игры «разбери-по-кирпичикам-нервную-систему-первого-попавшегося-на-пути-неудачника-и-получи-приз».
Резко заворачиваю за очередной угол и случайно оказываюсь перед громоздким лифтом. В глазах мгновенно загораются сумасшедшие огоньки, начинающие отплясывать джигу-дрыгу. Проскальзываю в кабину и, заперев массивные двери, нажимаю кнопку последнего этажа. Время нынче свободное, так что суровые амбалы на выходе из бункера не предъявляют никаких претензий, а лишь хитро ухмыляются и предупреждают, что «такой красивой девушке опасно гулять на поверхности в одиночестве». Одариваю охранников очаровательной улыбкой и вылетаю на свежий воздух, тут же углубляясь в ближайший подлесок. Сознание атакуют миллионы истеричных вспышек и агрессивных мыслей, посылаемых внутренними демонами, которые жаждут крови, расчлененки и смерти – вот оно, пагубное влияние Мирты. Но я привыкла к ним и лишь весело усмехаюсь, ибо предпочитаю нечто менее омерзительное. Да и костюмчик пачкать не хочется.
Кстати о выпускании внутренностей ближнему своему. Пройдя каких-то пару сотен метров, начинаю отчетливо слышать за спиной негромкую поступь, явно женскую, отчего слегка остуженный пыл вновь закипает, принося очередную порцию ненависти и плохо скрываемого гнева. Ну, неужели так трудно оставить меня в покое хотя бы на пару часов? Какого черта здесь все обладают склонностью к мазохизму? Не в том направлении наша медицина работает. Что толку от залечивания колотых/резаных/жженых ран, если у людей в голове заложено стремление к самоистязанию? Предлагаю трепанацию всем. Ну, или смертную казнь путем отсечения головы. Как говорится, нет головы – нет проблем! Определенно, после свержения власти Сноу попрошусь в министры здравоохранения – мои идеи просто обязаны выйти в свет!
Тем временем продолжаю идти, мысленно моля об избавлении от назойливой фанатки. Но разве хоть раз в подобных ситуациях удача была на моей стороне? Ответ сугубо отрицательный. Что ж, мы люди не гордые, можем до последнего делать вид, что ничего не замечаем. Может, повезет еще. Так что следуя своим мыслям, изображаю невинную прогулку, разве что злостно пинаю ногами каждый камешек, встречающийся на пути, и мило насвистываю песенку Фредди Крюгера из старых страшилок. Еще и ягодки какие-то замечаю. Темно-синие. Точно не морник. С виду безопасные. Учитывая, что завтрак свой я вышвырнула в помойку, повинуюсь мимолетному желанию и срываю с кустика гроздь аппетитных плодов. Рассматриваю на свету и по одной начинаю запихивать в рот, медленно жуя и растягиваясь в довольной улыбке. Вкусно.

Отредактировано Glimmer Grande (2013-06-28 15:38:47)

Cтранный диссонанс мучает меня всю жизнь. С одной стороны, терпеть не могу людей. Одни мечтают меня убить с особой жестокостью, другие назойливо вьются со всех сторон, раздавая советы и читая нотации, третьи шепчутся за спиной и обсуждают каждый мой шаг. С другой же стороны, я не представляю свою жизнь без них. Мои преданные воздыхатели и поклонники, мои любимые подруги и сахарные парочки, жертвы моего физического насилия и истерических выходок – казалось бы, те же представители рода человеческого, но без них мое существование было бы лишено всяческого смысла. Кроме того, я просто нуждаюсь в новых знакомствах. А о моих припадках в духе «обожаю-весь-мир-всех-зацелую-до-посинения-затискаю-до-смерти-заболтаю-до-инфаркта» знают даже дети. Интересно, как бы охарактеризовали мой диагноз психиатры? Думаю, «доктор-Джекилл-и-мистер-Хайд-в-одном-флаконе» прекрасно подойдет. В любом случае, лишь очень близкие мне люди способны с первого взгляда определить, кто я и в каком настроении пребываю: то ли великодушный филантроп, источающий улыбки, лучи добра и милые безумства, то ли злобный двойник и законченный социопат, готовый перегрызть глотку любому, кто вторгнется в его личное пространство, и штампующий коварные планы, словно цыплят в инкубаторе. И сейчас я мистер Хайд.
Я столь зла, что каждую секунду вынуждена удерживать себя от кровожадного убийства в состоянии аффекта. Одному богу известно, что я способна выкинуть в следующий миг, ибо чувствую, как разум застилает алая пелена гнева, отчего последние капли адекватности уступают место животным инстинктам и желанию кровавой бойни. Странно, но подобные образы и мысли в последнее время посещают меня все чаще, уродуя искры человечности в душе. Я превращаюсь в истинную профи. Безжалостную. Высокомерную. Жестокую. Жаждущую лишь убивать. Но ведь я не такая! Да, владею оружием чуть лучше среднестатистического большинства и способна голыми руками вырубить взрослого мужчину. Но я слишком легкомысленна, алогична и брезглива для того, чтобы стать машиной-убийцей. Более того, я не хочу стать такой. Вот только внутренний демон редко предъявляет ордер на беспричинные вспышки злобы и агрессии. И сегодня он победил.
Едва шаги за спиной прекращаются, нервно выдыхаю, продолжая гореть от ярости и сдавливать в руках грозди чернильно-синих ягод, вмиг окрашивающих ладони в насыщенный оттенок. Некое подобие улыбки лишь мимолетно успевает мелькнуть на губах, как за спиной возобновляется шум. Напрягаюсь и крепко стискиваю зубы. Слышу, как моя безмозглая фанатка начинает бежать, отчего в голове рождаются десятки образов в единой замогильной тематике. Еле сдерживаюсь, но продолжаю идти, простодушно изображая круглую идиотку – благо, с актерскими данными у меня все в порядке, популярность обязывает.
Однако у каждого есть точка кипения а-ля «все-не-могу-больше-терпеть-убью-заразу-и-съем-с-потрохами». И я ее достигаю в тот самый миг, когда нахальная девчонка показывается мне на глаза и (вы только представьте себе!) вытряхивает все ягоды из моих рук. Я даже опешиваю на мгновение перед такой наглостью, а незнакомка, наивно принимающая мое молчание за благосклонность и желание выслушать ближнего своего, принимается драть голосовые связки и читать мне нотации + задавать идиотские вопросы, никоим образом ее не касающиеся. Но «размораживаюсь» я быстро. И еще быстрее завожусь, яростно сверкнув кристально-голубым пламенем в широко распахнутых от злобы глазах.
- Ты труп, припадочная истеричка, - цежу сквозь зубы и бью девицу наотмашь по щеке, а затем с силой толкаю ее на землю, нависая сверху. – Тебя мать в детстве не учила, что шариться по лесам и орать на старших нехорошо? Ты ведь не просто так за мной пошла. Значит, знаешь, кто я. И знаешь, что бывает, если докопаться до меня, когда я чертовски зла. Вот ответь мне, пигалица, тебе жить надоело или ты супергероем стать решила? – прожигаю нахалку ненавидящим взглядом, внимательно разглядывая ее миловидное личико с огромными глазами, а затем начинаю звонко и холодно смеяться, наблюдая за гримасой ужаса. – Первое я тебе устрою, а со вторым - не судьба. Но перед смертью хочется тебя помучить, слишком ты хорошенькая. Что ты делала в лесу совсем одна, деточка? Не боишься, что тебя покромсают на кусочки шпионы Капитолия? – едко усмехаюсь и замечаю сумку на плече жертвы, которую тут же хватаю и выворачиваю наизнанку, равнодушно глядя на разлетающиеся травки-муравки, добытые, возможно, после нескольких часов трудных поисков. Но мне плевать на растения. Гораздо больше внимания привлекает простенький нож, который оказывается в моих шаловливых ручках. – Ого, да ты опасна. С оружием гуляешь? Не поверю, что умеешь обращаться. Разве что, - внимательно осматриваю лезвие и раздраженно закатываю глаза, - ты им свои листья-цветочки-веточки резала. Все ясно. Спасибо за игрушку, она мне пригодится, - довольно ухмыляюсь и невесомо провожу острием по нежной коже на шее девчушки, не оставляя даже царапины, но заставляя ее заметно понервничать. О, это упоительное ощущение всевластия! Когда-нибудь оно сведет меня с ума.
На самом деле, появление этой незнакомки несколько остудило мой пыл, так что убить ее теперь хочет лишь половина моего изощренного сознания. Другая же половина требует игр и зрелищ. И я с ней согласна. Обожаю коварные планы. Особенно если жертва столь глупа, наивна и беззащитна. Хотела поиграть в мать-Терезу-всея-Панема? Что ж, я все устрою. Вот только играть будем по моим правилам.
- Вообще-то я знаю, что эти ягоды ядовиты, - неожиданно заявляю, незаметно сглатывая и спешно выбрасывая остатки темно-синих плодов. Ну, соврала я и по ошибке наелась какой-то дряни. Надеюсь, жить буду. А эта девица явно не распознала ложь, ибо раскусить меня способны лишь единицы. Так что нужно лишь поскорее провернуть мою задумку, а затем пулей мчаться в бункер и навестить Дема – он от любой гадости противоядие найдет. Сейчас главное – убедительность. – Между прочим, съела я много. Еще больше бы съела, если бы ты не прискакала меня «спасать». Какого черта? Не знаю, кто ты, но ты не имела права так поступать! – голосовые связки скачут по частотам, и я срываюсь на крик, смутно напоминающий всхлипывания. Проворачиваю в голове один нехитрый психологический фокус, и вуаля – прозрачные слезинки начинают струиться по щекам. – Если ты еще не врубилась, то да, я хочу умереть! Потому что мне нет смысла дальше жить! Меня никто не любит, все презирают, ненавидят и издеваются. Одна ножами швыряется без всякого повода, другая устраивает подлянки и старается уколоть побольнее, с парнями вообще одна сплошная безысходность. У меня больше нет дома, я никому не нужна! А ты все испортила! – театрально замахиваюсь на девочку, но тут же обессилено опускаю руки и прижимаю ладони к лицу, громко рыдая и причитая. Черт, да за такое актерское мастерство я просто требую высшей награды! Как минимум, памятник из шоколада. Она купится, я уверена. Посмотрим, что наш ангелочек предпримет, ведь она даже не подозревает, что мой спектакль лишь начался. Финал будет прекрасен!

Мое настроение под стать натуре – столь же напоминает красочный калейдоскоп из миллиарда эмоций, ощущений, желаний и чувств. Он гораздо шире, чем жалкая семицветная радуга или компьютерный круговой спектр. Это несметное число комбинаций, каждая из которых отличается от соседней лишь едва заметной цветовой нотой. Одной лишь мысли хватит, чтобы сменить полюса и координаты, чтобы лазурно-голубые или фуксиевые краски растаяли в небытие, передав бразды правления кроваво-алым и вороным. Одного небрежно брошенного слова, которому ни один человек на этой спятившей планете не придаст ни грамма значения, хватит, чтобы праведный гнев сменить на кроткую милость, а всепоглощающую ненависть – на горькие слезы и боль. Доля секунды способна разделять диаметрально противоположные состояния, сменяющиеся столь алогично и резко, что даже мне не под силу было бы составить собственный гороскоп событий и настроений не то что на день/неделю/месяц вперед, но и на ближайшие пять минут. Моя жизнь – синоним хаоса и сумасшествия. Но знаете, я уже давно к этому привыкла. А вот некоторым особо одаренным личностям лишь предстоит ускоренный курс «Как-не-лишиться-рассудка-после-общения-с-Диадемой-Гранде». Так что пакуй нервную систему, принципы и моральные устои, девочка, и вышвыривай их на помойку – они тебе больше не понадобятся. Добро пожаловать в мой мир, мать-Тереза-с-глазами-олененка-Бэмби.
Мы обе говорим на повышенных тонах, словно стараемся перекричать друг друга. Но я-то знаю, что будь моя воля, - ты бы уже на ремешке собственной сумки качалась, подвешенная за кисть над пропастью или бурлящим водопадом. Можно сказать, что я сегодня благородна и щедра – именно поэтому ты, моя преданная, но чересчур обнаглевшая фанатка, будешь не просто жить, но даже сможешь продолжить активную пропаганду своей секты космополитизма и филантропии. Правда, до сих пор понять не могу: неужто тебе настолько осточертела собственная ромашисто-васильковая жизнь, раз ты решила, руководствуясь откровенно мазохистскими мотивами и наклонностями, спасать от «самоубийства» практически незнакомую тебе девушку-профи-истеричку-с-синдромом-дефицита-внимания? Странная ты. Глупая, безрассудная, лишенная чувства самосохранения и снова странная. Быть может, именно поэтому я до сих пор тебя не убила?
- Мамочку убили? Какая жалость! – приторно всплескиваю руками, продолжая сжимать свою жертву, и старательно изображаю на личике гримаску сочувствия и печали, которая тут же сменяется издевательской усмешкой, искажающей губы. – И как жаль, что мне плевать на твоих родителей-родственников-и-иже-с-ними. Пускай их всех хоть танком миротворцы переедут, а потом нашинкуют и съедят за бутылочкой дешевого пойла. Детка, твоя жалкая судьба весьма печальна, но ничего другого я и не ожидала. Каждый второй в этом дистрикте имеет уйму кровожадно растерзанных родных и близких, - рентгеновским зрением наблюдаю за девчушкой, которая храбрится изо всех сил, стараясь не показывать, насколько неприятна ей тема Капитолия и его зверств. Меня, напротив, эти ужасы забавляют, подкидывая все новые темы для «беседы».
Я никогда особенно не интересовалась своей родословной, так что не то что о смерти, но даже о существовании троюродной бабушки по линии внучатой племянницы моей кузины понятия не имею. Одно я знаю точно: моя мать, трижды пришибленная деньгами и славой, отец, относительно адекватный, но чересчур занятый своим раскрученным бизнесом, и менторы, они же двоюродные близнецы Кашмира и Блеск, живы. Эти четверо слишком известны и богаты, чтобы погибнуть так скоро. Не удивлюсь, если они всех нас еще переживут, ибо достижения современной медицины, разве что формулу бессмертия пока не раскрывшей, способны полусгнивший труп на ноги поставить. Так что кого угодно, а меня темой семьи точно не задеть – и это моя алмазная броня. Сколько сильных личностей погибло лишь потому, что их противники умело играли на семейных узах. Слава богам, я никогда не буду в их числе. Надеюсь.
- Я смотрю, ты просто мисс Человеколюбие. Браво! Аплодисментов не хочешь? – с нотками недоумения рассматриваю шатенку, пытаясь понять, какую микстурку ей при рождении вкололи, раз она столь искренне верит в мир во всем мире и работает на благо общества, закрыв глаза на его неблагодарность и свинство. – Кстати, спешу тебя огорчить. Ребята в Капитолии еще не совсем идиоты. По крайней мере, те, что занимаются пытками и прочими прелестями жизни. Уж поверь, они найдут способ не дать тебе суициднуться и будут поддерживать жизнедеятельность организма до тех пор, пока самим не надоест разрушать молекулы твоих конечностей и лишать мозг остатков здравого смысла. Как-то так, - ехидно улыбаюсь, словно уже представляю девочку под газовым куполом или в саркофаге, изнутри покрытом сотнями игл. Вообще не знаю, как я отношусь к пыткам, ибо чересчур кровавое это зрелище, да и испариной покроешься, пока испанский сапожок закручивать будешь, но сама по себе процедура вдохновляет определенно. Эх, мне бы хоть на денек в годы Великой святой инквизиции. Мечты-мечты.
- Назови мне хоть одну причину, по которой я должна остановиться, - невинно вопрошаю, наблюдая, как травинки и листочки зеленым ворохом сыплются на землю, разлетаясь по сторонам. – Ах, прости, в твоей сумочке больше ничего нет. Опоздала ты со своей репликой, - явно наигранно вздыхаю, начиная играться с ножом и пугать девицу, которая переносит все со стоическим мужеством и терпением, лишь иногда срываясь и демонстрируя яркие эмоции. Неужели Аллори добралась до нее раньше меня? В таком случае, не удивительно, что эта невинная овечка не страшится моих угроз, которые должны бы показаться ей забавной шалостью по сравнению с изощренными пытками Мирты.
А вот теперь начинается самое интересное. Моя игра. Жаль, конечно, что для пущего эффекта пришлось выбить из себя слезы – не выношу я их. Просто не терплю подобных признаков слабости. Как по мне, так это пустая трата времени на саможаления или попытки разжалобить окружающих. Никто, включая меня саму, не видел, как я плачу. И это поведение, достойное уровня профи. Но ради фееричного шоу я готова переступить через себя и выдавить несколько капель солоноватой жидкости из уголков глаз. Я готова изобразить ноющую самоубийцу, решившуюся излить душу первой встречной, которую минутой ранее пыталась убить. Прощай, логика. Здравствуй, образ типичной блондинки с ветром в голове, врожденной дуростью и отсутствием гордости.
- Впервые вижу, чтобы кто-то был готов променять свою, пускай жалкую, но жизнь на жизнь другого человека. Здравый смысл еще на месте? Или ронял тебя аист по дороге? – за тонной сарказма и черного юмора скрываю неподдельный интерес и любопытство, не забывая при этом шумно вздыхать и давиться слезами, отчего голос совсем скоро осип и превратился в сдавленный шепот, перемежаемый всхлипами. – Согласна, что моя жизнь дороже твоей, но она моя. И только моя. Так что хоть ты душу продай Дьяволу, а органы – соответствующему мед.учреждению, но ты не имеешь права решать за меня, когда мне умереть. Тебе повезло, что я слишком устала от этой чертовой жизни, иначе давно бы уже покромсала тебя на фарш и сдала в местную столовую – ты как раз туда собиралась, - вымученно усмехаюсь и останавливаю пристальный взгляд на девчонке, которая прям-таки горит желанием меня спасти. Смешная, ей-богу. Решила, что может диктовать странички из моего дневника и учить меня уму-разуму. Поздно, детка. Ты опоздала лет на семнадцать. Так что сейчас лишь я решаю, кто и когда из нас двоих умрет. Чур, я первая.
- Надо же, как я угадала насчет убитых родственничков. Никого у тебя не осталось, как я понимаю? Не повезло. Откуда ты такая невезучая? – этот разговор начинает меня утомлять, но я хочу как можно сильнее рассредоточить внимание своей новой знакомой и отвлечь ее мнимыми слезами, чтобы нанести решающий удар внезапно и сокрушить психику мать-Терезы-всея-Панема полностью и бесповоротно. – Я тоже видела немало смертей. И все причинила я со своими друзьями-трибутами. Так что к крови и зрелищам мне не привыкать. Но завязывай уже с нотациями и пустым трепом. Все равно не сможешь убедить меня, что есть еще хоть какой-то смысл жить. Так что прощай, дорогуша. Скажи мне, что ли, имя твое – запомню и буду ждать на том свете. Глядишь, свидимся скоро.
Немного безумно улыбаюсь, взмахиваю рукой на прощание и резко выхватываю тот самый нож, что нашла в сумке незадачливой травницы. Не дав девочке опомниться, звонко смеюсь сквозь слезы и делаю глубокий надрез вдоль по линии вены, а затем еще несколько. Кровь бешеной струей начинает стекать по рукам на траву, окрашивая ее в благородный бордовый оттенок, а я лишь роняю спину на землю и блаженно закрываю глаза, отсчитывая последние секунды своей жизни, стремительно покидающей мое тело. Что ж, действуй, благородная ты наша. Посмотрим, способна ли ты будешь подручными средствами остановить обильное венозное кровоизлияние. И помни, что время ограничено – моя смерть уже маячит за плечами, методично затачивая косу и поправляя черный балахон. Удачи, фанаточка, она тебе понадобится.

Знаете, маленьким детям очень любят задавать извечный вопрос: кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Кто-то теряется, пытаясь выбрать из огромной кучи интересностей ту самую мечту, ради которой стоит жить и преодолевать тысячи преград. Кто-то судорожно перечисляет десятки профессий родных, близких и друзей, захлебываясь от волнения и боясь упустить хоть что-нибудь. Кто-то понятия не имеет и скромно потупляет взгляд, ковыряя носком землю. Кто-то просто хочет стать президентом - а что, продуманно и со вкусом. А есть я. Бриллиантовая принцесса, с детства привыкшая купаться в роскоши. Избалованная до безобразия. И потому никогда не мечтавшая ни о чем, кроме славы, богатства и всеобщей любви. На разных этапах своей жизни я хотела быть певицей, актрисой, дизайнером, телеведущей, редактором глянцевых журналов, моделью – увы, память у меня иногда, как у рыбки, так что всего не упомню. Но в моих мечтах неизменно присутствовали блеск, драгоценности, деньги и поклонники. Банальный набор богатенькой блондинки из Дистрикта-1.
И поверьте, мое мировоззрение и взгляды на будущее мало изменились с тех далеких пор. Даже Игры не сумели сделать из меня филантропа, великую мученицу или бескорыстного гражданина своего государства. Я все та же взбалмошная девочка, которую хлебом не корми, а шоколадками и мороженым – всегда пожалуйста. Я по-прежнему люблю флирт, дорогие побрякушки, шопинг и красивых мальчиков. Я ни дня не способна прожить без сплетен и крупномасштабной истерики. Я обожаю сказки и неустанно охраняю свое королевство радужных пони. Но у меня появились новые идолы – психиатры.
Правда, что может быть лучше их работы? Каждый день выслушивать поразительный бред, колеблющийся на грани шизофрении и аутизма. Встречать все новые образцы девиантного поведения от социопатии до параноидального расстройства личности. Ощущать себя королем психов и неврастеников. Жить в мире безумия и невероятных диагнозов. Мечта! Особенно для меня, свихнувшейся профи, по которой дурдом рыдает в три ручья. И чем чаще я встречаю людей, подобных тебе, любвеобильный-олененок-Бэмби-с-явным-отсутствием-логики-и-чувства-самосохранения, тем чаще я начинаю задумываться о медицинской карьере. Так что бойтесь, жители Панема. Скоро вас будет лечить бриллиантовая психопатка.
Я слушаю твои последние слова и лишь недоуменно пожимаю плечами, мысленно прокручивая наманикюренный пальчик у виска. Нет, ты определенно чокнутая. Столь неадекватных нотаций мне, наверное, никто и никогда в жизни не читал. Знаешь, ты надолго останешься серо-буро-малиновым пятном в моих воспоминаниях. И думаю, когда мы вернемся в наш осточертелый бункер (да-да, фанаточка, я пока умирать не собираюсь), я выпрошу у тебя разрешение на трепанацию и полное вскрытие после твоей смерти. До жути интересно, как выглядит мутация под названием «мать-Тереза-в-современной-модификации». Вот видишь, опять я заговорила о медицине!
Кстати, у меня для тебя две новости: хорошая и плохая, по традиции жанра. Первая – ты делаешь потрясающие комплименты. Мне это нравится. Люблю тех, кто меня ценит, даже если ошибаются. Вторая – ты, оказывается, честолюбива. Ну, или просто трясешься за свою шкурку – выбери сама. Хотя мне даже самой интересно стало, удостоилась бы я мести от моих друзей за свою смерть. Эх, жаль, что нельзя умереть на пару деньков, чтобы полетать по Д-13 в облике очаровательного привидения, посмотреть на собственные похороны, узнать, будет ли хоть кто-нибудь обо мне слезы лить. А потом ожить и задать жару тем, кто остался равнодушным. Безупречный план, если не считать первый пункт. Мечты-мечты.
Итак, я узнала твое имя. Свет, камеры, фанфары и шквал аплодисментов! Теперь и суициднуться можно со спокойной душой, что, в принципе, я и изобразила, начав хаотично пороть вены, разбрызгивая реки крови и безумно улыбаясь. Твою реакцию я предвидела наперед. Даже специально зажала пару болевых точек, чтобы не терять сознание как можно дольше и ощутить, что ты станешь делать с моей бренной полуживой тушкой. Трудно было, конечно, сдерживать улыбки и язвительные комментарии, но я, как хорошая актриса, не могла позволить своему сарказму испортить столь потрясающую игру.
Ах да, если ты еще не поняла и для всех тех, кто в танке, - самоубийство в мои планы на будущее не входило. Боже упаси меня от такого идиотизма! Может, я и кажусь иногда безмозглой дурочкой, но не до такой же степени, чтобы сводить счеты с жизнью в 17 лет, когда я только что пережила Голодные Игры и имею все шансы построить ту самую блистательную карьеру, о которой мечтала с самого детства. Я просто люблю издеваться. А еще всегда ношу с собой в кармане маленькую ампулу с чудодейственной сывороткой, разработанной в секретных лабораториях Капитолия и полученной мною в подарок от Миры – живи долго и счастливо, мой коварный гений. Пара капель этого раствора способны мгновенно заживить любую рану при условии, что человек не успел откинуть лапки. Учитывая, что с моими порезами жить мне оставалось примерно минут пять, времени оказывалось предостаточно, чтобы наиграться вдоволь, а затем устроить фееричное восстание из мертвых.
Но ты, Алоиза, оказалась умнее и собраннее, чем я ожидала. Не стала причитать и звать на помощь, прекрасно зная, что на несколько сотен метров вокруг живых человекоподобных существ не сыскать. Не упала в обморок при виде рек крови. Не убежала прочь от ужасного зрелища и даже не стала бить меня по щекам/делать искусственное дыхание/проверять зрачки, то бишь оказывать абсолютно ненужную в данном случае первую медицинскую помощь. Закрытые глаза не дали мне насладиться всласть картиной «Силы небесные, спасите Диадему», но, судя по ощущениям, деятельность ты устроила активную. А главное – результативную. Я, честно признаться, не сильна в подобных махинациях, но будто нутром чувствовала, что умереть ты мне дашь, даже если я на голые камни с обрыва прыгать начну. И знаешь, девочка, ты пробудила во мне уважение.
Прошло всего каких-то пару минут, а я уже была плотно перетянута ремнем, забинтована и стоически претерпевала сильное жжение в руке. До ужаса хотелось закричать и наброситься на тебя с ножом, который, увы, я выронила, когда падала в мнимый обморок. А еще лучше – сорвать все эти дурацкие повязки и унять острую боль. Плевать, что твои травки-муравки способны остановить кровотечение и спасти меня. Я хочу воскрешать легко и красиво, а не стискивая зубы и проклиная весь свет.
Терплю последние секунды, крепко зажмуриваю глаза, а затем резко раскрываю их и вскакиваю на ноги, пошатываясь и чуть не падая, но со злобным блеском в расширенных зрачках, обрамленных ярко-голубым пламенем радужки.
- Черт, ты меня добить решила?! Что за гадость ты мне на руку накидала?! – кричать не выходит, ибо голос совсем охрип, отчего из горла вырываются противные свистящие звуки; разъяряюсь еще больше и стремительным взглядом начинаю искать орудие самоубийства, дабы применить его на Алоизе. – Ага, какая хитрая! Спрятала свой ножик уже? Отдавай мне его сейчас, я окажу тебе великую честь и убью быстро! – начинаю надвигаться на испуганную моим странным поведением девицу и вижу пресловутую сумку на ее плече – вот он, корень зла! Делаю рывок вперед и в ту же секунду резко падаю на землю, хватаясь за изрезанную конечность, стремительно покрывающуюся кровью. По всей видимости, обилие неосторожных движений и недостаточно крепкая повязка заставили раны вновь раскрыться, принеся вслед за собой предсмертную агонию и отсчитывая последние мгновения до моей смерти. Настоящей смерти.
Испуганно дышу, хватая ртом воздух, и чувствую, как жизнь по капле утекает из меня, сочась багрово-алой жидкостью на изумрудно-зеленый ковер травы. Я не могу умереть. Это будет самая тупая гибель во всей мировой истории, учитывая, что в моем кармане покоится спасительная ампула! Но вся проблема состоит в том, что я не могу ее достать. Руки-ноги-и-прочие-части-тела немеют, я теряю сознание и смотрю на мир сквозь туманно-белую пелену. Слушаю стук сердца, невыносимо громкий и такой… медленный. Мне страшно. По-настоящему страшно. Ведь мой дешевый спектакль раскрыт, а значит, Алоиза запросто может посчитать, что я в очередной раз прикидываюсь. И она не поможет мне, если не поймет, что игра зашла слишком далеко.
Собрав скудные остатки сил, предпринимаю последнюю попытку. Язык отказывается подчиняться, но я поднимаю голову, такую тяжелую, и, словно обращаясь в пустоту, шепчу:
- Там… в кармане… помоги мне… - и падаю, потеряв сознание. А Смерть, довольно ухмыляясь, уже заносит свою косу над моей самонадеянной тушкой.

Отредактировано Glimmer Grande (2013-08-10 14:31:01)

Я никогда не задумывалась о смерти всерьез. Да и к чему мне эти бессмысленные бредни, забивающие голову напрасными страхами, миллионами предосторожностей и приступами паранойи? Мне, бриллиантовой принцессе, которая с самого рождения не нуждалась ни в чем, кроме внимания, и вольна была исполнять любые свои капризы, независимо от суммы на ценнике. Я росла, следуя алмазному правилу, которое привили мне родители: «Купить можно все». Абсолютно все. От самой дешевой плитки шоколада до высочайшего небоскреба в Капитолии. От неувядающей красоты и всеобщего обожания до… бессмертия. Да, я искренне верила, что совсем скоро величайшие умы Панема изобретут лекарство, которое дарует вечную жизнь. И я готова была отдать за него все, что когда-либо имела, чтобы стать единственной обладательницей этого волшебного снадобья. Чтобы навеки оставаться самой прекрасной девушкой на Земле и влюблять в себя все новые и новые поколения людей. Тщеславие и гордыня, подпитываемые родительской сладкой ложью, вскружили мне голову и ослепили разум, изгнав остатки здравого смысла.
К семнадцати годам я твердо верила в свою избранность, едва ли не богоподобность, а потому даже Игры не страшили меня. Сами посудите, чего бояться ослепительной красавице-профи, одним взглядом переманивающей на свою сторону сотни спонсоров и очередную орду поклонников? Я ни на секунду не сомневалась в своей победе и мысленно уже принимала поздравления, подарки и лучи любви. На «соперников» всегда смотрела свысока, одаривая снисходительными улыбками и лживо-подбадривающими комплиментами. Меня не смущали даже далекие от идеальности тренировки. Какая разница, с какого раза я попадаю стрелой в центр мишени? Серебряные парашюты лавиной будут сыпаться мне в руки, так что рано или поздно я обязательно получу огнемет и сожгу каждого, кто подойдет ко мне ближе, чем на полкилометра, дотла. Так я думала.
Но показательные выступления пошатнули мою наивную уверенность. Я до последнего не могла поверить, что не получила максимальных баллов, оставшись позади сразу нескольких трибутов, которых еще пару дней назад считала убогими ничтожествами с чересчур раздутым эго. Я доводила до белого каления менторов, забрасывая их многочисленными вопросами, основной сутью которых было: «Как? Как так получилось? Вы же все утверждали мне, что я уже победила!» Начались истерики и нервные срывы. Я с криками просыпалась по ночам каждые два часа, потому что мне снилось, как меня убивают. Сотнями разных способов от невинных ядовитых ягод до изрезанного ножами тела. И никакие спонсоры не помогали мне, словно я была нищенкой из отсталого дистрикта.
И чем ближе становилась столь заветная арена, тем меньше я хотела попасть на нее. Потому что чувствовала, что мой идеальный план трещит по швам, осыпаясь осколками несбывшихся надежд. И в тот самый миг, когда я увидела всех участников, нервно напряженных в ожидании стартового сигнала, я поняла, что не вернусь живой. Что я не стану победительницей 74-х Голодных Игр. И осознание этого, ледяной струйкой проникая в мое подсознание, принесло дикий ужас, балансирующий на грани безумия. Именно тогда я впервые узнала, что такое «задумываться о смерти».
С тех пор прошло совсем немного времени, едва ли больше месяца. События стремительно сменялись, подобно фильму в быстрой перемотке: арена, взрыв, побег, борьба с миротворцами, огненные шары, землетрясение и прочие прелестные  сюрпризы от распорядителей, многочисленные ранения, в том числе ядовитые, недоубийство Авены, встреча с аборигенами Тринадцатого, медицинский осмотр, лазарет, вновь побег, прогулка-триллер с Одейром, съемки агитационных роликов, недоубийство и разговор по душам с Эвердин, интрижка с Гейлом… Ну и, конечно же, очередное недоубийство (люблю я эти забавные зрелища), жертвой которого на сей раз стала мать-Тереза-которую-на-котлеты-пустить-надо-и-накормить-жителей-бункера-чтоб-исполнить-ее-заветную-мечту-помогать-всем-людям-на-этой-сумасшедшей-планете. Правда, тут спорный вопрос, кто же все-таки оказался жертвой, ибо пощечина и парочка оскорблений не идут ни в какое сравнение с моим театральным суицидом, который зашел гораздо дальше, чем я планировала. В своем стремлении к эффектной черной шутке я пересекла черту дозволенного. И поэтому я… умираю.
Я в предсмертном обмороке, но еще способна распознавать некоторые явления окружающего мира. Я слышу голос, какую-то возню, но все это так далеко, словно за несколько сотен метров от меня, и постепенно удаляется все дальше. Свет меркнет. Чувства отключаются одно за другим, лишая меня любых контактов с реальностью. Тело онемело. Ощущаю, как проваливаюсь в непроглядную тьму, бескрайнюю бездну, источающую невероятную тоску и одиночество. Кажется, я совсем близка к своему личному Аду. Забавно, ведь я всегда была уверена, что если все-таки умру (это представлялось мне маловероятным, но использовалось в качестве запасного плана), то стану очаровательным ангелом и продолжу свои мирские утехи на небесах. Похоже, боги решили иначе.
Но что происходит? Чувствую, как благодатный жар разливается по всему телу и заставляет пустоту отступать, сменяясь на тусклый огонек, стремительно разрастающийся и похожий на свет в конце тоннеля. Неужели меня все-таки пустят в Рай? Ликуя от переполняющего меня счастья, широко и умиротворенно улыбаюсь, готовая к торжественной церемонии вручения крыльев и нимба. Медленно, растягивая удовольствие, открываю глаза. Непривычно яркое солнце ослепляет, рождая слезы и заставляя часто моргать, но все это мелочи, недостойные внимания. Ведь отныне я – ангел.
Чуть-чуть приподнимаюсь на локтях, пытаясь осмотреться и оценить красоты Эдемского сада, но взгляд натыкается лишь на участливое лицо с большими каре-зелеными глазами. Слишком знакомое лицо, чтобы не узнать его с первой секунды и не поперхнуться от шока.
- Ты что здесь делаешь? – напрягая связки, отзывающиеся адским жжением в горле, кричу я и резко сажусь, упираясь ладонями в мягкую траву. Девушка что-то вопит, отскакивая в сторону, но я не слышу ее слов. Меня вообще не колышет, зачем она суициднулась и что ей, черт побери, надо. Я просто хочу от нее избавиться, да поскорее, а не то совершу ангельское убийство в состоянии аффекта. – Решила последовать за мной в мир иной и доставать своими замашками альтруиста даже в Раю? Нетушки, так дело не пойдет! Живо пошли к главному, я потребую, чтобы тебя вернули! – толком не осознавая, что происходит и где я нахожусь, вскакиваю на ноги, хватаю опешившую Алоизу под локоть и тащу в сторону… Стоп. А куда я, собственно говоря, ее тащу? Где здесь контора Бога, или как-там-зовут-самого-крутого-мужика-на-небесах? Круто разворачиваюсь, окидывая беглым окружающую меня местность, чересчур напоминающую ту самую поляну, на которой я и откинула лапки, что заставляет меня остановиться и недоуменно воззриться на Белоснежку, сверкнув недобрым огоньком в кристально-голубых глазах. – Я знаю, что это ты сделала. Куда ты меня перенесла? Отвечай, девчонка, иначе придушу. Где мы?! – злобно сжимаю руку своей назойливой пленницы, стараясь оставить на ней пару синяков или хотя бы царапины. Я ничего не понимаю. И я требую ответов. А если девица не захочет говорить, то я вытяну из нее правду любыми способами.