Если твоя мама умрет, у тебя будут разные чувства. Сначала ты почувствуешь, что могла сделать больше, чтобы помочь ей, но это неправда, ты сделала все, что могла… И тебе будет больно думать о ней, но со временем все меньше и меньше. И однажды ты подумаешь о ней, и будет почти не больно. (с)
Весь день прошел более чем спокойно. Она ходила гулять в сады, читала книги, попала на грустный романтичный фильм, что немного огорчило ее, от нелюбви к экранной романтике. Да и просто, представления Капитолийцев о том, как должны быть устроены отношения, часто повергали ее в шок. Хотя ее рассуждения делали тоже самое только наоборот. Может это она не права? Может это правильно, когда твоя жизнь насыщенна ссорами, интригами, вечными попытками прижучить свою половину. Подловить, зло подшутить, сделать вид, что уходишь, громко и эффектно хлопая дверью. Летти покачала головой. Нет, она уверена, ее понимание отношений вернее. Чистые, светлые, где есть доверие, понимание, поддержка, любовь. Хотя, что такое любовь именно в таком аспекте она не знала. Но в глазах встал образ ее матери, не тот, что грустный или болезненный, встал образ с фотографии, которую дал ей отец. На ней стояла сильная красивая и изящная женщина с золотыми волосами в белоснежном халате, она ослепительно улыбалась, излучая энергию. Это мама до того как узнала, что больна. Как потом Ники смогла понять, мама не грустила от того, что была одна, ей было больно оставлять дочь одну. Но девочка все равно помнила, когда одиночество грызло ее родительницу. И поэтому пришла к таким идеалам и пониманию отношений. В какой-то степени она понимала, что это вряд ли поможет ей кого-то полюбить, но все же твердо стояла на своем.
Она не заметила, как уснула с этими размышлениями, которые поглотили ее на весь вечер, что даже за ужином она вела себя на удивление тихо. Четырнадцатилетняя девочка, которая так мало видела, думала о столь высоком и непостижимом для нее.  Смыкая глаза, она на долю секунду уловила последнюю мысль, скорее вопрос самой себе. А чем же занимаются дети ее возраста, о чем думают?  Что они делают, у нее ведь практически нет сверстников друзей. Только те, кого она знает по школе, и то, не ладилось у них. Но Морфей уже забрал ее в свои владения. В тишине раздавалось равномерное дыхание, одеяло поднималось и опускалось.
59.. 00.. Три часа ночи, нигде не звука, только ветер шелестит тюлем, пробираясь через небольшое отверстие в оконное раме. Рука поднимается, пальцы шевелят в воздухе, не встречая преград, вторая рука отодвигает одеяло. Садится, ноги свисают, обе ладони лежат на коленях, она дышит тяжело и рвано, будто устала и ей теперь нужна передышка. Зрачки под закрытыми веками перемещаются то вправо то влево, словно она все видит вокруг. Она резко оборачивается и вскрикивает, словно что-то видит позади себя, срывается с места и начинает метаться по комнате, опрокидывая напольные вазы и пуф, будто загнанный зверь в клетке, который не понимает, что здесь делает, за что ему это, он лишь хочет вырваться. Ее ладонь касается сенсорной панели на двери, и та отзывается, нет привычного блока, потому что Летти забыла его поставить, и вот оно, выход на свободу, шанс сбежать от преследователей, которые вот-вот настигнут ее. Она мчится по коридорам, стараясь меньше шуметь, выбегает на лестницу, не закрывая за собой дверь. Она спотыкается и падает, кричит, кожа на коленке содрана об ступеньку, кровь постепенно расползается в незамысловатом узоре по лодыжке. Но надо вставать, надо бежать дальше, снова оглядывается, на лице застыла маска ужаса. Она прикрывается рукой, словно это может ей помочь, но опомнившись, пытается бежать дальше наверх, будто там есть спасение. Там свет, там ее защитят, там будет тепло, и ничего не будет болеть.
Ветер бьет ее по ногам, с каждой ступенькой становится тяжелее. Сорочка сплетается вокруг ног, словно тоже против своей носительницы. Преследователи не отстают ни на шаг. Снова крик, будто он поможет ей их отпугнуть или привлечь помощь. Она стоит у самого края карнизы. Большие пальцы ног смотрели в кромешную темноту ночи. Волосы закрыли лицо, но ее улыбку все равно можно было отчетливо различить. Она раскинула руки сторону, пошатываясь то вперед то назад. Она знала выход, надо шагнуть лишь вперед, и больше никто не будет ее преследоваться, больше здесь никого не будет. Только она одна.
А внутри что-то беспокойно стало повторять одну и ту же просьбу, не делать этого. Но там же они, преследователи, они сделают что-то ужасное. Она оборачивается, пытаясь проверить как близко те от нее, но их не видно. Это не убавляет решимости, она отрывает одну ногу от бетонной поверхности  и заносит над обрывом, желая шагнуть вперед. Воспарить над всеми этими ужаса, оставляя их позади.

Ей кажется, что она все же шагнула, потому что летит, и свет из бездны поглощает ее, даря тепло и спокойствие, за ней больше никто не гонится. Здесь хорошо, здесь все заполнено солнечным светом, который окутывает, ведет ее туда, где больше не надо ничего бояться и ни от чего бежать.  Она слышала голос, но не могла разобрать слов, но он приносил ей умиротворением лишь одним звучанием, он был неуловимо знаком ей.  Но нить понимания ускользала каждый раз, как только она пыталась прислушаться.  Но все меркнет, усиливающийся из ниоткуда звон вырывает ее из этого мира, она моргает, снова темно, она вернулась обратно? Ей страшно, Летти не понимает где она и что делает. Взор затуманен, она лишь только частично понимает, что рядом кто-то есть, ей по-прежнему все еще кажется, что она от кого-то бежит, но не видит преследователей, только серый мелькающий силуэт. Она мотает головой, ползет почему то мягкому назад, пока не упирается в холодную стену. Ей страшно, но она не кричит, словно боясь привлечь остальные тени. Снова голос, знакомый, но она не может найти ту грань, где есть реальность и все остается позади. Она закрывает ладонями лицо, чтобы не видеть, усиленно надавливая пальцами на лоб и виски.
- Оставьте меня, пожалуйста, - ее шепот едва различим в ночной тишине, все ее тело раскачивается из стороны в сторону, - я никому не расскажу. - Дыхание сбито, она цепляется, а последнюю надежду, что ее слова смогут возыметь действие, но это же глупо, разве тени можно уговорить? Ей страшно, ей хочется плакать, но она старается держаться, пока слеза предательски не скатывается по ее щеке вниз.
Это называется сонной инерцией, потому людей страдающих сомнамбулизмом врачи советуют лишний раз не будить. Это не опасно для жизни, но человек застревает на грани, он не находится во сне, но и не чувствует реальности, от чего может пораниться с испугу или поранить других. Так и Ники не могла найти ту самую нить, ей было проще забиться в угол кровати и не пытаться найти что-то, что могло бы помочь. Она всеми силами держалась за то, что видела во сне, хотя все больше понимала, что уже теряет эту нить, образы начинают забываться, она уже совсем не помнила лица тех, кто пытался за ней гнаться, видя их теперь единой тенью. Отняв ладони от лица, она вгляделась в очертания серой дымки, и просыпающееся сознание все больше делало их узнаваемыми. Но что-то заставляло ей не доверять прорисовывающемуся образу. Ей было легче поверить в то, что тени играют с ней, подменяя восприятие вещей.
Но Ники смелеет, она больше не может бояться, она устала, и протягивая руку к тени, она удивляется. Пальцы не прошли сквозь плотный воздух, они наткнулись на что-то мягкое и теплое. Разве так может быть. Она снова мотает головой, слезы размывают предстающую перед ней картину, она уже узнает того, кто сидит рядом. И лишь спустя минуту промедления, прижимается к брату, который все это время сидел подле нее. Она утыкается носом в его плечо, закрыв глаза, и ждет, пока слезы высохнут с ее щек.
- Снова? - ее голос дрожит, она не помнила давно, чтобы такое повторялось, а может просто не знала о всех тех случаях, потому что ее всегда успевали привести и уложить обратно до того, как она сама проснется, - прости.- Ее голос дрожит, ей стыдно от того, что снова не дает Дему спать, вынуждая его постоянно быть начеку. Но ей все еще страшно и она не хочется его отпускать, сильнее прижимаясь, изо всех сил обнимая руками.
- Останься сегодня со мной, пожалуйста, - ей стыдно поднимать голову и смотреть ему в глаза, она понимает, что он вряд ли сегодня выспится, а это было нехорошо для того, кто пытается стать хирургом. В конце концов, где вы видели хирурга с трясущимися руками.
Она пытается вспомнить, что ее так напугало, почему она увидела брата не сразу, но не может. Словно кто-то услужливо прошелся тряпкой по доске, стирая все меловые надписи. Она не помнила ни сон, ни образы, которые преследовали ее после пробуждения. Только страх, страх наполняющий ее изнутри, заставляющий вжиматься в брата, будто он последнее, что может ее защитить и спасти от всего на свете. Но ведь не может же он караулить ее всю свою жизнь каждую ночь. Когда-нибудь это закончится, и становилось грустно, борясь с собой, Летти улыбнулась.

Отредактировано Nicolette Sanders (2013-08-01 02:25:55)

Какие шансы у лунатиков на нормальную жизнь? Как с ними жить, насколько это может быть опасно. Она читала так много мифов и выдумок, легенд, вся семья читала вместе с ней об этом.  Говорят, лунатизм встречается у однояйцевых близнецов, или если родственник первой степени имеет историю лунатизма, это она уже прочитала, когда стала изучать генетику. Но какой шанс, что у нее мог быть близнец, по крайней мере, записей об этом нет, да и смысл скрывать от нее данный факт, а вот шанс, что это на генетическом уровне и поэтому нельзя вылечить был велик, но тогда почему до пяти лет не было ни одного признака. Ее больше обижало то, что она не просто тихо бродила по комнате, а старалась удрать из нее, да, причем куда повыше и чтобы опасно было, хотя сама девочка абсолютно не располагала склонностью к авантюрам и адреналину. Сейчас о ней могут позаботиться, а потом, что потом, как будут реагировать люди, которые захотят быть с ней на то, что им придется уже не столь крепко спать, чем прежде.
Дем всегда говорил, что виновата луна, может, просто так совпадало, что ходить начинала при ней, но его слова звучали столь убедительно, что Летти до сих пор в это иногда верила. Они вместе придумывали даже истории о том, что луна скучает по девочке и просто хочет побыть с ней вдвоем. С другой стороны, Ники понимала, насколько глупо это звучит.  Она была не согласна с тем, что ей не надо извиняться, чувство вины всегда в ней будет всплывать и всплывало, когда она замечала, насколько порой брат не высыпается. Он и сейчас не выглядел особо бодрым, но держался ради нее, и она знала и это, провожая его взглядом до окна. Когда плотные шторы скрыли лунный диск, наполнявший комнату холодным свечением, она ощутила, как к ней возвращается привычное спокойствие и уют, но слезы все еще катились сами собой по щекам.
- Ладно, - натянув на ладони рукава сорочки, придерживая их пальцами, чтобы те не сползли обратно, девочка принялась усердно тереть глаза, пока не почувствовала неприятное жжение грубой ткани о нежную кожу, - а может лучше свыкнуться, чем верить, тогда я буду меньше расстраиваться, - она серьезно посмотрела на брата, словно говорила о чем-то непостижимо высоком для него, - наверное, - улыбнувшись, Ники взяла подушку, взбила ее и бережно разгладила каждую складочку, после поправив уголки. Затем подложив ладонь под щеку легла, не желая закрывать глаза.
- Угум, - она кивнула, еще шире улыбаясь, и накрыла холодной ладонью большую теплую ладонь брата, словно боялась, что тот может куда-то испариться, и все снова окажется очередным сном, который она забудет через какое-то мгновение.
Чуть прикрыв глаза, Летти представила себя той самой принцессой, которой так надоело быть одной, и которой так хотелось найти принца. Вот она сидит и вышивает то самое полотно, которое затем повесит над окном, ей больно его вышивать, она то и дело колит себе пальцы, но забинтовав их, снова принимается за работу. А принца все равно нет и нет, Летти даже нахмурилась, про себя ругая всех бедолаг, которые никак не могли найти принцессу. Принцесса даже вышла из замка, поставила указательный столб, а ведь принцессы таким не занимаются, разве так должно быть. Ей уже хотелось, чтобы принц побыстрее пришел, а принцесса ему отказала, чтобы тому не повадно было так долго ходить. Но вышло все совсем наоборот.  Сандерс подняла белокурую головку,  и укоризненно посмотрела на брата.
- Выходит принцесса стала драконом? – она действительно была обеспокоена этим вопросом. – Дем, почему люди любят все усложнять, разве просто полюбить скучно, нужна всегда гора испытаний? – снова опустившись на подушку, девочка посмотрела на расписной потолок, это постаралась мама, которая в ней души не чаяла, хоть та и не была ей родной. Голубое небо днем, а ночью, вбирающая в себя цвет краска, преображала потолок в карту звездного неба. Мама в убранстве ее комнаты оторвалась на славу, если можно так сказать, но не забывала спросить Николетт о том, согласна ли та с ее идеями, и часто они совпадали, а потому проблем с обустройством и росписью стен и потолка не было. Вся ее комната была наполнена перламутровыми оттенками небесного голубого и жемчужного оттенка, что делало комнату невесомой даже при приглушенном свете ночника.
Почему люди любят сложности, испытания, почему им надо чего-то постоянно добиваться, ведь уже есть человек, который просто ждет тебя, просто хочет быть с тобой, просто так, ему не нужны подвиги в его честь, ему нужно, чтобы ты нашел его и был рядом. Ники повернулась к брату, -  когда-нибудь надо попросить тебя рассказать мне нормальную детскую сказку, - она снова улыбалась, будто еще совсем недавно ничего не произошло, слишком легко было ее чем-то увлечь новым, и все в семье, особенно Дем, этим пользовались, отвлекая ее от грустных мыслей или проблем. Да и какие серьезные глобальные проблемы могут быть у девочки в тринадцать лет, Ники всегда на жалобы одноклассников о жизни пожимала неоднозначно плечами, виновато улыбалась и отходила в сторону, потому что даже свой лунатизм, она старалась учиться воспринимать как факт, с которым просто надо научиться жить.

Отредактировано Nicolette Sanders (2013-08-06 12:46:51)