- А ещё она говорит: « Если ты сейчас же не замолчишь, я обстригу твои волосы!»
Громкий смех раздался на всю комнату. Артистично закатывая глаза, Хейли прошлась туда-обратно по обители Финника, изображая свою старшую сестру. – Вот её бесят мои волосы! Они такие яркие, так режут глаз светлой головушке. – продолжает говорить каким-то загробным голосом, теребя рыжие пряди волос. Сейчас разговор был настолько увлечённым, что прервать такую беседу было бы опасным для жизни, как минимум. Минимум-максимум, эффект будет одинаковым. Хейли звонко хохотала, заваливаясь на Финна, строя ему забавные рожицы. Последнее время у них давно не завязывалась именно такая беседа. Они обсуждали всё, так же смеялись, но именно сейчас разговор задался с особой искрой. Обсудить зануду Мэд было любимым делом Одейров. Безусловно, её любили. В семье все были дружны. А вечные капризы блондинки – это лишь особенность её характера. То, что делает её другой, отличной от всех их. И Хейли это любила. Ей нравилось язвить, заставлять сестру злиться, ведь для этого не надо было прилагать усилий. И делалось это не из каких-либо безумно чёрных, коварных помыслов. Нет, всё это было исключительно доброй шуткой. – А давай мы и тебя перекрасим. Ты только прикинь, Финник! – запрыгивая на кровать, и усаживаясь на колени, рыжая делает нечеловечески умное лицо. – Заходим мы такие, рыжие. И вышагиваем перед ней, а потом водим хоровод, танцуем. А Мадленн злится и орёт, а мы по-прежнему такие рыжие! – заваливаясь на спину, заканчивает свою болтавню Хейлз. На миг девушка задумалась, что же сделать дальше. Задница Финна оторвалась от кресла. Не понятно зачем, правда, но тем не менее. Неужели в голове родилось что-то коварное, новая безумная идея. Сядет на Хейли и раздавит? Что же, вполне, это же они. Если просто сядет – будет слишком просто. А того, гляди, ещё попрыгает задницей на коленках. И вообще неважно, больно тебе или нет. Главное, что это забавно. А там ори-не ори, пройдёт время, и ответишь, отомстишь. Так было всегда. Так будет. Но что же задумал Финник в данный момент? Или же его голова была пуста, а все шальные мысли Хейли были ложными. А что если…Прочь догадки, нужны действия! Думать над очередным планом по захвату Финна рыжая не станет, она не делает этого никогда. Всё рождается само. Сейчас ей стукнуло в голову сказать брату, как она его ценит и любит. Ей не свойственно это сказать откровенно (в мыслях этого много, да), но с целью поглумиться, пошутить, можно выдать и не такое. Подскочив на ноги, и заорав во всё горло, Хейли помчалась прямиком к Одейру. Толкнувшись ногой о край постели, дав тем самым толчок для прыжка, сиганула прямо на Финна. И как всегда, её действий никто не ожидал. От таких крепких обезьяничьих объятий все валились на пол. Сколько раз таким образом Хейли и разбивала себе коленки, но чёрт, это весело! – Финник, пусть ты сейчас и стукнулся головой о пол, и смотришь на меня таким непонятным взглядом. Но, я так тебя люблю! Вот правда, чтобы я без тебя делала! Ты даже сейчас не дал мне упасть на твой жёсткий пол. – сладко протягивая каждое слово, наполовину закрыв глаза, балаболила Хейли. Ей речам не было предела, если бы не одно НО. В комнату вошла Авена. Рыжая в один миг заметила, насколько колоритным были эмоции на её лице. Единственное, что сразу же заставляло напрячься это сущность каждой эмоции. Авена не была лучезарна, как всегда. Наоборот. Тревога отчётливо стучала, сменяясь невиданным волнением, тревогой. Слегка прищурив глаз, Хейли сползла с брата и села в кресло. Она приготовилась слушать увлекательный рассказ девушки о том, что же заставило её так волноваться, почему она так неспокойна. Интерес как всегда не давал покоя Браунсберг. Любопытство зашкаливало, но Авена выставила своё условие. Возмущение – вот о чём хотела бы сейчас сказать рыжая. Это было действительно впервые. Никогда прежде от неё не скрывали разговор. Что же могло произойти? А следом и наказ Финника сидеть в том самом кресле. Не делать ничего, можно только дышать, или попробовать не делать и этого. Но где указ Одейра, там и призыв нарушить его. Это было уже законом. Выждав минутную паузу, Хейли аккуратно слезла с кресла. Финник и Авена были рядом, но в тоже время далеко. А услышать её шёпот на грани невозможного. На цыпочках подобравшись к стене, которая отделяла её от них, рыжая навострила ухо. Информация, которая сейчас должна стать новостью для Финна, одновременно будет известна и ей.
– Мадленн… она… ее убили.
Видеть глаза Хейли, после услышанного – утонуть в них. В голове вмиг образовалась каша из всех мыслей. Они спутались, оттого в ней стало пусто. Взять что-то одно было нереально. Это была единственная новость, которую вот так-вот услышать не хотелось бы никому. Продолжать скрываться от Финника и Авена – не было смысла. Вернуться в кресло и глупо улыбаться им, когда вновь появятся в поле зрения. Ничего хорошего из этого уже явно не выйдет. Тем более, непонимание никого заставило бы рыжую, нагрузить вопросами каждого из них. Представ перед взором Финника и Авены, Хейли медленно качала головой, показывая своё отрицание услышанного. – Нет, Авена, это неправда. – а в мыслях было совсем обратное. Они сразу донесли до рыжей действительность услышанного. Разум отказался принимать, как должное, но, тем не менее, был согласен со словами Авены. Доверять ей – доверять себе. Она не могла шутить и донести ложные вести не в её правилах. Тихо, но тревожно Хейли повторяла одну лишь фразу. Медленными шажками она ступала назад. Мордашка, которая совсем излучала лишь улыбку, изменялась на глазах. Она верила Авене, и даже сам факт, что Мадленн больше нет, стал быстро укладываться в голове. Тут же тишину взрывает смех. Настоящий смех, с ноткой некой истерики. В нём нет ни радости, ни злобы. Он пустой, но будет понятен исключительно каждому. Хейли смеётся, пытается выгнать из головы достоверность услышанного, но тщетно, это правда, она привыкла доверять этой девушке, а значит, её сестры действительно больше нет. Безудержные порывы смеха сливаются с некими прерывистыми криками. Давление вокруг нарастает, всё вмиг становится лишним и ненужным. Хочется рвать и метать, но не сейчас. Самый, что ни есть истерический смех Хейли заканчивается, так и не достигнув своего «очага возгорания». Его быстро сменяет рыдание. Самое настоящее, каким только владеют девушки. Одно отличало Хейли – она не пользовалась этим в каких-либо целях, как это делали многие. Ей не удалось контролировать это лишь один раз – когда убили её мать. И вот, уже во второй раз смерть родного человека, заставляет кричать, лить слёзы ручьём. Девчушка, которая вечно хохочет и улыбается. Насколько страшно видеть человека в новом обличии. В том, которое не приносит радости никому. Не доставляет ни малейшего удовольствия. – Это неправильно. Почему всё так? Камнем свалившись на пол, стянула с головы шапку. Зажмурив глаза и вцепившись в неё зубами, Хейли вопила, напрочь забыв обо всём. Плотная материя отлично глушила её голос, пропуская лишь глухие звуки наружу. – Зачем всё повторяется снова!?

Почему это сложно видеть, когда близкие люди страдают? Почему ты чувствуешь, как сердце разрывается на миллион кусочков, и каждый при этом еще больше тянут, дабы причинить большую боль – лучше бы разбили; раз, и нет его вовсе. Это страшно и дико больно, но даже если Авене так тяжело, то какого Финнику и Хейли? Как она должна все это сказать, дабы не причинить той боли, какую испытала девушка, узнав о смерти своей матери, и хоть Мадленн и не была настолько близка с ними, но она семья, а семья – это самое важное, что есть у человека. И, зайдя с бледным лицом, новоиспеченная Одейр уже своим видом показывала, что сейчас не все хорошо, а уже через пару минут будет совсем плохо. И, попросив Финника отойти вместе с ней, она лишь выслушивает шуточки своего мужа, хотя в обычной бы ситуации ответила бы также шуткой, но нет, не сейчас, не то время, не то место. Девушка лишь смотрит на него каким-то потухшим взглядом, будто боится рассказать что-то очень важное. И вот он практически целует ее, и Авена говорит скомкано, быстро, будто боится, что забудет эти слова, такие важные, такие острые, как лезвие ножа, слова. От отстраняется, даже усмехается, а Вена смотрит, качает головой, что это не шутка и сжимает губы, будто чувствует, что виновата, дико виновата перед ним и Хейли. Упирается руками в стену, будто пытается за нее держаться. Авена знает, что сейчас будет, знает, что сейчас Финник на нее накричит, а Хейл не поверит и будет делать что-то очень странное, потому что именно это делала и сама Вена – смеялась.
- Мне очень жаль, - лишь мямлит девушка, еле сдерживая слезы. – Мне правда жаль, - говорит она, уже смотря на рыжую. Они поверили, они принимают реальность, надеясь, что сейчас Авена скажет, что это все шутка и она решила посмотреть на реакцию, но нет, с этим не шутят – это все правда, чиста правда, которая убивает похлеще ножа. Она не хотела, чтобы Хейли узнала все так, она не хотела, чтобы Финник услышал какие-то жалкие извинения, но не получается по-другому, и это все сделано, пускай так, но сделано. Одна фраза может разрушить все, может убить изнутри, может сжечь, оставив лишь пустоту, и именно так и случилось с каждым из них. Но вот Финник хватает девушку за руку и вновь обвиняет ее во лжи, а затем резко толкает ее, что та падает на пол. Удар – заслужила? Слышно хруст – точно вывих, но на это плевать. Девушка так и остается на полу, даже не поднимается, и душат, душат чертовы слезы, которые предательски бегут по щекам. Она не обвиняет, не ищет оправдания, а лишь смирилась с этим. Мадленн больше нет в живых, Финник и Хейли убиты горем, а что она? Что делать ей? Не всхлипывает, и лишь видно, как ее плечики предательски подергиваются, и вот стук, резкий стук дверей, быстрые и порывистые шаги, а затем голос Хейли. Это не ее горе, а их, поэтому Вена поднимается и, смахнув рукой слезы, подходит с рыжеволосой девочке и обнимает ее за плечи.
- Хейли, милая, прошу тебя, - говорит Авена, крепче прижав ее к себе. – Хейли, тише… все будет хорошо… они заплатят за это, милая. Каждый. Все, до единого. – Проводит по красивым рыжим волосам, успокаивает… и не по тому, что должна, так как знает, какого это потерять близких. Сейчас каждому нужно время – кому-то, чтобы побыть в одиночестве, а кому-то, чтобы немного разобраться в ситуации вместе.
Но время идет, а Финника все нет – что же именно случилось с Мадленн в этот день? Что он мог натворить, ведь в состоянии аффекта можно сделать все, что угодно! Бросить Хейли? Нет, Авена не сможет. Повести с собой? Это будет дикая пытка – проще будет сразу же забить до смерти камнями. Финник справится, он сильный, а Хейли нужна помощь… нужна помощь сестры, а не подруги. Она откидывает в сторону ее шапку, а затем тихо говорит. – Я не знаю… не знаю, почему все это повторяется. Я не хочу тебе лгать, Хейли… Я не знаю подробностей, и я не хотела, чтобы ты услышала это так – ты не должна была. Прости, - говорит девушка, сжимая в руках ворот куртки Хейл. – Может ты хочешь побыть одна, милая? – спрашивает Вена у нее, вновь проведя рукой по ее рыжим волосам. – Или мы можем найти твоего брата, - девушка помедлила, - чтобы узнать все. Хейли, тебе решать.
Вена перестает обнимать рыжую, и теперь берет ее за руку, второй же рукой поглаживая кисть девушки. Иногда жесты, прикосновения, даже молчание и то лучше всех слов вместе взятых. Это боль, это утрата, которую слишком сложно переживать в одиночку – заберите боль, хоть немного, но заберите и поделите на равные части, чтобы досталось каждому. И ожидая ответа – что скажет Хейли? А пока ничего не остается, лишь ждать и понимать, что жизнь слишком хрупкая, слишком хрустальная, чтобы разбивать ее вдребезги.
«Пожалуйста, только не наделайте глупостей…»

Прошёлся по кладбищу Монпарнас. Все — молодые и старые — строили планы на будущее. Больше не строят.
Эмиль Мишель Чоран

- А ты счастливый. Живёшь себе без забот, и всё у тебя хорошо. Хочу быть такой, как ты. – проводя по скользкой спинке ящерки, монотонно говорила Хейли.
Сеня, как она его называла (а официально Сэм), уже давно приручился, оттого и знал, когда нужно юркнуть в карман, чтобы никто не увидел его. А слова хозяйки слушал внимательно, словно понимал, о чём все эти звуки, какой смысл несут. Даже маленькие глазёнки, как казалось, наполнялись некой думкой, словно готовили ответ для диалога. Рыжая всюду таскала его с собой, он заменял ей собеседника, когда рядом никого не было. Ему можно было сказать всё. Он не обидится, не поймёт смысл сказанного. Даже сейчас. Ситуация не из простых, но молчать, к чему всё это? Хейли начала говорить. Произносить всё стенам было бы глупо, она вполне сошла бы за сумасшедшую. А вот рассказать о своих переживаниях маленькой ящерке уже  более адекватно. Это вроде того, когда дети разговаривают со своими игрушками, эти действия расцениваются всеми как адекватные. Но не век длиться всем разговорам. Хейли указывает своему питомцу, которого умело скрывает от всех, его место. Слегка направив руку, позволяет ему самостоятельно добраться до кармана куртки. Она осталась одна, а за пределами комнаты были Финн и Авена. Рыжая провела достаточно времени тут и была готова выйти к ним. Всё же, за пределами этого помещения можно узнать гораздо больше. Хотя, подробности данного происшествия не очень интересовали её. Поднявшись с пола и ещё больше натянув шапку и капюшон на голову, Хейли плетётся к выходу. Открывает дверь и тут же получает обратный толчок. Понять, что произошло не оставалось сил. Не было желания, ей ничего не хотелось. Она послушно рухнула на пол. Поднять глаза и поприветствовать гостя? А для чего. Может он принёс хорошую новость, может, опровергнет слова Авены? Нет, она бы не стала говорить, не убедившись на сто процентов. Значит, сладкие речи не лягут на слух. Чтобы то ни было – сегодня любая новость не способна изменить состояние, поведение Хейли. И всё таки, кто же был тот самый гость, чей толчок в плечи который заставил рыжую приземлиться на пол. Взор Хейли по-прежнему был устремлён в пол. Она уловила суету того, кто пришёл к ней, или к Финнику. Почувствовала, как чьи-то руки хватают её за плечи и не совсем аккуратно теребят за плечи. Своё имя, она слышит его, оно повторяется так часто, но разобрать голос не получается. Казалось, что вокруг образовался вакуум, которые не пропускал не единого звука, а точнее он всё смешивал. Голос, который что-то говорит о людях, находящихся вне комнаты. Слова идут отрывками и смысл их не понятен до конца. Это лишь обрывки фраз, нет полного предложения. Хейли молча поддаётся всему, не реагирует. Девушке абсолютно безразлично всё, что происходит вокруг. Она лишь чувствует. С головы падает капюшон, остаётся одна шапка. В это же время, она чувствует те же руки, но уже на лице. Они заставляют поднять глаза, увидеть в лицо гостя. Неспешно, даже слишком медленно, но Хейли узнаёт человека, который так настойчиво пытается вывести её из транса. Она улавливает его метающийся из стороны в сторону взгляд, проницая в него своими блестящими глазами. Вакуум, который не давал понять собеседника начал рассеиваться. Теперь Хейли поняла, почему ей не удалось покинуть комнату. Со слов парня, там, за дверью, уже многие были в курсе о том, что произошло. А идти мимо всех, слушать неброские вопросы, ловить взгляды. Она бы этого не заметила, нет, но слышала. А подрывать состояние глупыми людскими прихотями не самое лучшее, что можно сейчас совершить. Вот что значит бункер. Каким бы большим не был, но он закрыт, и ничто отсюда не выйдет, никакая новость. Все уже в курсе событий, а это не есть хорошо.
Ступор Хейли окончательно отступает. Она переходит в актив. Взгляд, разом переполненный всеми чувствами становится живым. Изображение снова плывёт, она снова чётко не разбирает силуэт напротив. В голове снова образ её сестры. Хейли молчит, ей нечего сказать в данной ситуации. Уже доверяя тому, кто рядом, она силой врезается  грудь парня, заключая его в крепкие объятия. Зарывшись в куртке, девушка что-то бормочет, сопровождая всё обрывистыми всхлипами и непрекращающимся рыданием. Но даже сейчас  в голове блуждает мысль о том, где находится её брат. Она знает, что рядом с ним Авена, а это уже плюс. Девушка не позволит ему натворить что-то неисправимое. Авена вернёт его, потому что не оставит Хейли одну. А собрать их двоих можно лишь там, где само безопасно для всех их. Т.е. именно тут.
- Алистер, нет, уходи! – мигом освободившись от объятий парня, говорит Хейли. Тут же читает непонимание на его лице. Сама же злится. Ей не удаётся себя контролировать, всё происходит слишком быстро. Поднявшись, она повышает тон, уже настойчиво прогоняя юношу из комнаты. В ответ же лишь одно недоумение. – Финн, он скоро вернётся. Я единственная сестра, которая у него осталась. У нас отняли Мадленн, и отнять жизнь у любого другого человека сейчас для него не вопрос. А ты вот тут, рядом, слишком. Он не остановится. – Хейли не договаривает до конца. Она донесла смысл, а понять до конца его легко. Алистер знал, о чём она говорила. Да, он не хотел оставить её тут, но трезво оценивал всю суть происходящего. Хейли младшая и теперь уже единственная сестра Одейра. А, следовательно, уберечь её станет одной из его главных задач. А подпустить к ней кого-то, к кому у него открытая неприязнь, увы.  И уже оставшись наедине со стенами, рыжая снова села на пол, уставив взор к коленям. Её не пугала реакция Финника, нет, это не было главным. Пусть, это и немного эгоистично, но она действительно не знала, насколько бы их душевный «разговор» с Алистером повлиял на неё. Оценить своё состояние она уже не могла, а визжать и рыдать в порывах истерики, дабы хоть как-то угомонить брата выбило бы из колеи окончательно.

Каждый день мы теряем близких нам людей. Каждый день мы ведем борьбу с самим собой, со своей истинной сущность, со своими демонами, но мы не успеваем насладиться тем временем, которое нам отведено для любимых – мы теряем его впустую, забывая самое главное, что жизнь – это хрустальная ваза, которая может в раз упасть и разбиться на миллион маленьких кусочков… или же наоборот, остаться целой и невредимой, будто бы и не падала. Но от чего это все зависит ? От того, как решит судьба? Как скажет Всевышний? Надо жить одним момент, не задумываясь о том, что нас ждет завтра, послезавтра или же через год. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее впустую… чтобы тратить ее на злость, обиду, негодования. Нет, не надо так делать… просто закрой глаза, а я побуду рядом с тобой, помогу пережить все это. Надо продолжать жить дальше, даже если и не хочется. Не забывать – ни за что! Всегда помнить, ведь человек жив до тех пор, пока память о нем жива. Просто подумай о Мадленн, ощути ее объятия, вспомни, как она забавно ругалась на тебя, ее серьезное лицо с кривоватой усмешкой, ее светлые лоснящиеся волосы, ее лучезарную улыбку и большие глаза – вспомни любую малейшую деталь, с которой у тебя ассоциируется она, и запомни ее такой. А я пока побуду с тобой, побуду рядом…
Уже наступила зима. Пушистый снег крупными хлопьями ложится на сырую поверхность и не тает. На улице сыро, промозгло, дует пронизывающий ветер, но ни ты. Ни я не чувствуем этот холод. Эта зима надолго запомнится, эту зиму мы никогда не вычеркнем из истории… этот день никогда не забудется, и он будет повторяться раз за разом в голове.
Ты стоишь, не поворачиваешься ко мне, смотришь куда-то вдаль. О чем ты думаешь, Финник? Прошу, поведай мне, скажи мне хоть что-то, чтобы я слышала тебя, знала, что мой Финник еще здесь, а не ушел с Мадленн. Прошу, хороший мой, останься с нами, ведь у тебя есть Хейли, у тебя есть я и Мэгз. И вот ты обнимаешь меня. Я чувствую твое тепло, и еще крепче прижимаюсь, дабы не отпустить никогда, ни за что. Я хочу, чтобы ты знал, что мы переживем все – сильные, разве не так?
- Пойдем, - тихо вторю я. У Хейли было предостаточно времени, чтобы побыть одной, чтобы подумать. Быть может я даже уйду из комнаты, чтобы не мешать вам, чтобы оставить вашу семью хоть ненадолго, но вместе.
Мы спускаемся вниз, проходим по запутанным узким коридорам, и вот уже стоит перед комнатой. Что нас ждет там? Никто не знает. Я захожу первая, и мне сразу же бросаются в глаза клочки волос, ножницы, валяющиеся раскрытые на полу, и Хейли, которая сидит на полу совсем одна… убитая жизнью, горем. Совсем маленькая девочка, совсем крошечный ребенок, который пережил смерть близкого, родного человека. Ты подходишь к ней, садишься рядом, обнимаешь ,а я чувствую, что сейчас я лишняя. Вам нужно побыть вместе, вы – семья.
- Я пойду, - тихо говорю я, а затем выхожу из комнаты, плотно закрывая за собой двери. Далеко не уйду…