В казармах потенциальных миротворцев царил бардак и хаос, но надо заметить, беспорядок был особый. Стоит учитывать тот немаловажный факт, что в обучающем центре с дисциплиной было очень даже строго, так что атмосфера неповторимая, а то и попросту непонятная обывателю. Так в чем же было отличие нынешнего вечера от всех предыдущих? Практически и ничем, если бы только, не одно весомое «но»: завтрашнее утро должно было начаться с распределения на последний год. В течение нескольких месяцев каждый из курсантов будет еще считаться обучаемым, но при этом примет ответственность за собственные поступки. Любой, даже самый малейший, промах будет караться наравне с ошибками более опытных товарищей. Безусловно, страшно, но еще больше пугает неизвестность и ожидание. Даже самые, казалось бы, стойкие и бесстрастные не могли скрыть собственного волнения. Здравый смысл и знающие люди подсказывали, что не многим удается сменить место службы после распределения на практику. Страшно было подумать о том, что любого из них могут легко и просто отправить в самые отдаленные дистрикты, где так и придется прозябать до конца жизни. Джемме, растянувшейся на собственной кровати, было даже смешно тайком наблюдать за «коллегами по несчастью». Ее ровесники, которые, не моргнув глазом, способны преодолеть самую сложную полосу препятствий, взяться за любое, даже самое опасное задание, сейчас нервно бродили по помещению. Наверное, в другой ситуации это было бы даже и забавным, если бы саму Крауч не ожидала все та же неизвестность.
Утро не приносит облегченья, руки предательски дрожат от волнения, когда девушка торопливо стягивает длинные волосы в хвост, дабы не мешались. Еще хуже становится после того, как перед собравшимися в спортивном зале появляется тот, кого сейчас меньше всего хотелось бы видеть. Остается только надеяться, что за широкими спинами десяти парней ее, изящную и низкую, не так уж и заметно. От одних лишь звуков голоса человека, присутствие которого неизменно сулило неприятности, хотелось стать маленькой горошинкой и закатиться куда-нибудь в темный уголочек, где никто и никогда не сможет отыскать. Только вот сейчас все это было совершенно не реально. Какой бы своевольной не была Эмма, а дисциплину нарушать не следовало. Но вот претенденты на распределение в элитный отряд разбредаются, и девушка чувствует себя слабой под взглядом командира отряда охраны. По правде говоря, она никогда не интересовалась положением этого странного человека в армейской иерархии, хоть и подозревала, что положение Корнелла давало некоторый ряд преимуществ.
Несколько секунд требуется на то, чтобы сообразить, что обращение адресовано именно ей. Холодный ком смерзается в животе, не трудно догадаться, что Тобиас придумал очередную забаву для себя и окружающих. Откуда-то из глубин поднимается волна раздражения и обжигающего упрямства, хочется сказать, что в список добровольцев фамилия Крауч не входила и не входит, однако приходится молча выйти из строя и слушать дальнейшие указания. Липкий страх расползается, мешая логически мыслить, но Джем приказывает себе включиться в работу. Оспорить приказ старшего по званию попросту невозможно, так почему бы не воспользоваться ситуацией и просто не попробовать. Если уж Корнелл взялся за дело, то насмешек уже не избежать в любом случае, значит, и терять нечего. А вот шанс попасть в элитный отряд не каждому выпадает. Стоит ли говорить, что боязнь попасть в захолустье никто еще не отменял, следовательно, и постараться стоило. Только короткий кивок в сторону командира и попытка одарить того нахальной улыбкой. В конце концов, удовольствие можно получать и по дороге в ад, так хоть развлекусь немного. Кажется, становится немного легче. Только вот победить указанного соперника не реально.
Тренированное тело абсолютно механически уворачивается от атак огромного и грузного мужчины, Джем четко знает, что если позволит схватить себя, то противостояние закончится едва начавшись. Она не спешит атаковать, приглядываясь к сопернику, изучая его стиль и привычки. Это только тренировка, ничего сложного, у меня все получится, - мантра, призванная вернуть спокойствие и ясность ума. Едва не попасться на очередной выпад, но тут же нырнуть вниз, перекатиться поближе к ногам мужчины и снизу достать его живот. Холден изумленно замирает, пробормотав что-то похожее на «вот тебе и цыпленок», однако в глазах бывшего противника уважение. Странное ощущение, страх сменяется на азарт. В таком состоянии можно и горы свернуть, Джема и сама не осознает, как поворачивается в сторону командира.
- Ну и, что дальше? – озорные нотки сдержать не удается, - Вы говорили, что я могу выбрать себе подарок? Так вот, этим подарком будете вы. Замереть, только осознавая собственную наглость. Ох, зря я его задираю, ой зря. Хотя, плевать, второй бой с настоящим профессионалом мне не вытянуть с такой победой, так что лучше уж проиграть именно Корнеллу, насмешек будет меньше.

Когда бездумно пророчит лето,
А человеку – шестнадцать лет,
И столько веры в свои победы,
И в то, что Бога на свете нет!
И вечер теплый, и ветер южный,
И окрыляет избыток сил.
И очень важно, и очень нужно,
Чтоб кто-то бережно объяснил,
Что жизнь проходит, меняет краски,
То зацелует, то отомстит,
Не все то горе, что нету счастья,
Не все то золото, что блестит,
Что в мире много таких вопросов,
Где не ответить начистоту,
Что резать вены – еще не способ
Свою доказывать правоту.
(Е. Горбовская)
Самонадеянность сгубила ни одного человека. Коварное и подлое чувство, которое способно только навредить. Но Джемма не переоценивала собственные силы, скорее все это было похоже на безумие отчаянья. Страх зарождается, едва только Корнелл оборачивается в ее сторону. Хочется забыть про свои дерзкие слова и как можно скорее покинуть зал. Но в таком случае проблемы не заставят себя ждать. Как показала практика, Тобиас был чудовищно изобретателен, если дело касалось именно наказаний. А так хотя бы был шанс каплю испортить тому настроение, а если повезет, еще и оставить пару синяков на память. Воображение уже рисовало столь желанную картину. Вместо самоуверенной улыбки разбитые губы, изумление на лице. Слова старшего проплывают мимо, не касаясь сознания, если она и отвечает, то только механически, оборотами, положенными по Уставу.
Первый успех заставляет напрочь забыть об осторожности. Кажется, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, настолько девушка взбудоражена происходящим. Сосредоточенность уступает место упрямству и азарту. Возможно, в другой ситуации осторожность взяла бы верх над ненавистью и желанием досадить, но сейчас, получив единственный шанс оторваться на собственном мучителе, Эмма просто потеряла голову. Как бы ни было прискорбно, но сейчас перед старшим был не профессионал своего дела, а обиженная девчонка, мечтавшая отыграться на своем мучителе за все пять лет каторги.
Очередной рывок, и в какие-то считанные мгновения она уже лежит на полу, пытаясь поскорее собраться с силами. Нельзя сказать, что удар был очень сильным, скорее уж обидным, так обычно учат неразумных детей. Защита? Он же нарочно пытается сбить меня с толку, выставить в дураках, - злая, но такая привычная уже мысль подстегивает, заставляя бесенеть еще больше, хоть, казалась, что предел уже давно достигнут.
Следующий удар уже был гораздо страшнее, сбитое дыхание было не возможно восстановить слишком быстро. Вот и закончилась потеха, дальше уже пошло привычное до боли издевательство. Корнелл ее унижал, неторопливо и со вкусом, на потеху замершим зевакам, забывшим о собственных занятиях.
Страх накатывает удушливой волной. Самое противное на свете ощущение – беспомощность. Гадко вот так валяться у его ног, подобно сломанной игрушке, неугодной хозяину. Приходится еще и бороться с подкатывающим к горлу комком и слезами – непозволительным в этот миг проявлением слабости.
Странно, но Тобиас даже не кричал, от чего становилось еще гаже на душе. Неужели он меня еще и жалеет? – пожалуй, Крауч сама удивилась подобному умозаключению.
Крайне тяжело сейчас найти в себе силы встать с матов, и уж совсем не реально посмотреть на бывшего соперника по спаррингу. Но это необходимость, обязательно дать понять, что быть покорной не значит сломаться под напором обстоятельств. Ногти впиваются в ладони, а девушка встречается глазами с ненавистным человеком. Взгляд долгий, откровенно наглый, призван продемонстрировать, что его не бояться, не станут признавать за боевого товарища. 
Вот теперь я точно получу по полной программе. Готовь платье, Крауч, ты едешь в тепленький одиннадцатый или в пыльный двенадцатый. Самоирония хоть немного помогает собраться с духом, и не вскрикнуть от удивления, когда начальник охраны объявляет, что все они прошли первый этап отбора. Только вот в нынешнем положении разум отказывается принимать это за достижение, скорее уж выходит, что Тобиас просто решил продлить шоу и вместе с тем ее персональную пытку. В прочем, теперь уже ослушаться не возможно.
Вместе с остальными претендентами девушка выходит в незнакомую ранее часть здания. Обычно сюда не пускали курсантов. Тяжелая дверь открывается и все попадают в просторное помещение, похожее на лабораторию. Каким-то образом Корнелл оказывается за ее спиной, от чего по телу расползаются противные ледяные мурашки.

Отредактировано Gemma Crouch (2013-11-26 02:16:15)

Кажется, что теперь уже она готова ко всему, абсолютно к любому издевательству со стороны старшего по званию. За прошедшие годы можно уже было привыкнуть к пренебрежительно-издевательскому отношению со стороны Корнелла. С самого первого момента их встречи девушка четко для себя уяснила, что ничего хорошего не светит. Сейчас холодное прикосновение пронизывает насквозь, заставляя вздрогнуть. Возможно, виной всему волнение, но Джем старается сосредоточиться. Руки предательски трясутся, когда она принимает стаканчик с жидкостью противного цвета. С некоторого времени красные оттенки вызывают стойкие и однозначные ассоциации, и Крауч все больше и больше ненавидит их.
Кажется, она задумалась, за что в результате и получила тычок. Справедливо, в общем-то, но все равно обидно. Странное оборудование вызывает тошную до одури волну беспокойства. Первый неосознанный толком порыв – просто убежать, вырваться, наплевав на возможный выговор. Может быть, отмучаюсь, - мысль глупая и безнадежная. Дальнейшие манипуляции заставляют окончательно потерять самообладание. Инстинктивно сжаться, закрывая шею, но в тоже время, понимая, что Тобиас все равно добьется своего тем или иным способом. Сил и самообладания на вразумительный ответ попросту не хватает, остается только покорно замереть, не сводя при этом яростного взгляда с персонального мучителя.
Разум заволакивает темнота, яркая вспышка, и Джемма видит себя на обыкновенной столичной улице, стоящей у обочины и наблюдающей за снующей пестрой людской толпой.
- Ну, и что я должна сделать? – слова вырываются помимо собственной воли.
Эти проверки велись каждый год. Каждый год испытуемым предлагали один и тот же набор страхов. Это были не их страхи, а страхи человека, которого они собираются охранять в последующее время. Естественно, о том, что это страхи Сноу - никто не будет говорить потому, что это информация законспирирована. Пусть думают, что это страхи а)инструкторов и б)кого-то постороннего, не имеющего отношения к проверке. Аппаратура запищала, сигнализируя о том, что процесс активировался и сейчас наступит самое интересное. Тобиас, пока не проронил ни слова. Моделирование должно полностью впитать в себя Джему. Целиком и без остатка. Потому, пока она и не видит Корнелла в этом грядущем кошмаре. Он выжидает момента, чтобы вступить в эту борьбу. Секунд пять и мужчина отчетливо видит то, где они находятся и видит Крауч. Она тут же задает вопрос. А он отрицательно машет головой.
- Ты? Ничего, - спокойно отвечает мужчина, оборачиваясь в сторону бегущей толпы, которая мчится к ним с оружием. - Пока ничего. Толпа приближается, а крики становятся все громче. Земля под ногами начинает дрожать. Тобиас никак не реагирует. Он все так же молчит глядя на девушку. Паника вокруг ускоряется, на земле видны трещины, а после большие разрывы. Пар выходит из недр матушки - Земли. Корнелл знает эту программу от А до Я. Потому умело не глядя под ноги переступает с одного места разрыва на другую поверхность. – Обернись, - только и говорит он, когда в ногах Джемы оказывается бомба.
По правде говоря, вопрос был риторическим. Этакое бурчание себе под нос, совершенно не предназначенное для чьих-то ушей. Но почти безразличные интонации знакомого голоса заставляют подпрыгнуть от неожиданности. Ожидание не затягивается, за краткий миг флегматичная хаотически двигающаяся толпа превращается в озверевший от злости поток, сметающий все на своем пути. Первые несколько секунд Крауч усиленно трясет головой стараясь прогнать наваждение, от чего волосы рассыпаются по плечам. Стоит ли говорить, что попытка особым успехом не увенчалась. Страшно? Безусловно, но Джемма не может позволить себе кричать. С трудом перебираясь по целым островкам асфальта добраться до какого-то относительно безопасного дворика. Пара минут передышки, в данный момент равны подарку. Но спокойный голос сопровождающего заставляет обратить внимание на металлическую коробку. Времени принимать решение нет, и девушка поддается первому порыву. Хватает холодный контейнер, прокравшись к выходу из дворика, аккуратно подкидывает его в бегущую толпу. В тот момент, когда первая волна достигает арки, раздается оглушительный взрыв…
Решения не всегда бывают правильными. Но сейчас Крауч действует верно, как ни крути. Корнелл наблюдает за ее движениями, за страхом, который сочится из нее, как туман на рассвете. Он спокоен, как никогда - знает же, что это все забава и только. Хотя умереть не так уж и страшно, как показывает моделирование. Он обходит толпу не спеша, огибая каждого разъяренного фанатика, а следом взрывы и картинки меняются. Земля под ногами прорывается, и они оказываются погребенными заживо. По их головам бегут, и крики только усиливаются. Замкнутое пространство действует странно на Тобиаса. Но он молчит. Сотый раз он проверял свой страх и уже кажется, что даже привык. По крайней мере - он не реагирует так бурно. Держит все в себе. Поверх них засыпает еще с верхом землей, словно укатывая их. Асфальт вырастает над ними, погружая их в непросветную тьму. Каждое лишнее движение - минус глоток воздуха и минута жизни. Запах сырой земли пропитал все вокруг. Мужчина глубже вдыхает, и его образ пропадает из моделирования Джемы. Он не дал себе умереть в программе. Он перешел ее быстрее, ибо в темноте ничего не видно. Но земля сменилась досками. Завалы и духота. Не чем дышать. - Дыши глубже и ты задохнешься, - говорит Корнелл, резко откидывая балку, а следом на них летит следующая порция строй материала. - Соберись, куренок! - специально подначил он девочку.
Жуткое ощущение. Еще никогда она не задумывалась над подобным. Оказывается, мертвецам приходится ой как тяжко. Топот над головой сводит  с ума, за шиворот сыпется земля и что-то скользкое, какие-то личинки. Воздуха все меньше, паника нарастает, дыхание сбивается, кажется, что сознание меркнет под напором влажной земли. Из последних сил приходиться биться в попытке прорваться на поверхность. Ничего не выходит… Трудно сказать, сколько времени успело пройти, пока не накрыла милосердная тьма.
Открыть глаза, с трудом пытаясь понять происходящее. Пыль забивается в легкие, вызывая надсадный кашель, раздирая горло. Джемма даже не успела понять, что происходит, как рука и голос понукают не хуже кнута. Ожечь ненавистного обидчика взглядом и не сдержать возмущения. – Прекрати…те, с трудом добавляет девушка, - так называть меня.. иначе.. иначе… Договорить она не успевает, остается только инстинктивно подтянуть спутника поближе и свернуться калачиком так, чтобы сократить количество повреждений.
И вновь темнота, только на этот раз она не меняет своих форм. Только полоска света, в ней уже знакомое до боли лицо. Крауч вздрагивает и останавливается, сжимая кулаки.
Темнота поглощает каждого, кто пытается ей противостоять. И лучше смириться, нежели терпеть. Но Корнелл слышит и видит, что страх не отпускает девочку. Что может лучше всего помочь побороть это чувство? Ненависть. Как Джема ненавидит его, он и так знает и видит изо дня в день. Это не новость. А вот то, что следующий страх окажется ее собственным, Тобиас даже подумать не мог. Она прорвала паутину страхов Сноу своей ненавистью. Сильная реакция. Сильная, но терпимая. Темно. Вокруг нет ни капли просвета, одна темнота и холод. Мужчина делает пару шагов вперед и не видит никого здесь. Никого, кроме себя и Крауч. Он соображает не сразу, что к чему. Но логическая цепочка приходит самовольно.
- Это и есть самый большой страх? Тот, из-за которого ты решила провалить испытание? - конечно испытание не считается провальным, если случается подобное, но страхом Джемы можно питаться не хуже, чем морковным пудингом. - Ты боишься меня? - Тобиас подходил ближе, сокращая расстояние между ними до одного среднего шага. Ему стало интересно, как девочка поступит, чтобы прорвать пелену этого страха. - Как поступишь? - он достает из-за спины пистолет и снимает его с предохранителя. Протягивает девочке.
Растерянность, руки опускаются, стоит только осознать, что здесь они совершенно одни. Взгляд мечется в попытке найти какой-нибудь укромный уголок. Трудно себе признаться, но она действительно боится. Тобиас, человек, отнявший ее счастливую жизнь. Жизнь, где вместо тренировок были вечеринки, музыка и танцы, красивые наряды и диковинки со всех концов Панема. Окружающие уверяли Крауч в том, что ее ждет счастливое будущее, военная карьера и множество перспектив. Глупости, в которые никогда не верила. Все годы обучения были постоянным противостоянием. Корнелл, сверстники, никогда не понимавшие и откровенно презиравшие уроженку столицы. Годы унижений. Сейчас она видела перед собой только виновника всех своих бед. И вновь колкости, которыми уже не удивишь. Оружие само ложится в руку, привычное ощущение уверенности, но в какой-то момент девушка понимает, что не сможет этого сделать. С громким стуком пистолет падает на пол, а Эмма просто садится и произносит еле слышно:
- Нет, я не боюсь, ты такой же человек, как и я, - она даже понять не успела, как назвала старшего по званию на «ты».
Картинка так же резко меняется, как и то что делает Джема. Она сдается. Но в этом случае сдаться - куда правильнее, чем атаковать. Стоит быть не плохим стратегом, чтобы рассчитать, что Тобиас прервет эту атаку на корню. Но Корнелл не спешил ничего делать. Мужчина просто смотрел на девочку и видел ее потерянность. Какая-то странная черта для будущего члена спец отряда личной охраны Сноу. Она сдалась. Но сдалась не предлагая уничтожить ее вместо Тобиаса. Странное у нее однако суждение. Теперь они перенеслись в большой зал, где много людей в разных облачениях столичной моды. Некоторых Тобиас знал лично, а некоторых исключительно в общих целях не более. Они все что-то отмечают, празднуют, а после картинка меняется, не успев дать привыкнуть к настоящей. Это шахта. Шлак.
Следующее место это 12 дистрикт в целом. Корнелл видит Джему в облике местного населения. И девочка здесь явно не странник. Она здесь живет. Корнелл секунд пятнадцать смотрел на реакцию девушки, вырисовывал в своем мозге общую картину происходящего. А после поднимает пистолет, который странным образом остался лежать тут же на полу. Корнелл направляет его на девочку, а следом делает выстрел за ним второй, третий и четвертый. Пули плавно скользят по воздуху и врезаются в тело Джемы. - Стоп! - говорит Корнелл и картинка реальности возвращается. Они вышли из моделирования.
Дальний дистрикт. На краткий миг приходит понимание, что это ее судьба. Бесполезно биться и кому-то что-то доказывать, если не можешь убедить себя самого. Джемма уже не верила в собственную победу в этом изнуряющем противостоянии. Все закончилось, но тревога почему-то не унимается. Обернуться удается в самый последний момент, похолодеть, увидев в руках старшего оружие, прикинуть расстояние и только обреченно вздохнуть, понимая, что уже не успеешь скрыться.  – Ненавижу, - последнее слово, слетающее с остановившихся губ.
Сознание возвращается медленно, голова раскалывается и совсем не хочется открывать глаза. Сил хватает только на тихий стон. Безумно хочется пить, но нужно побороть свою слабость. Ничего еще не кончилось, напротив, только начинается. Корнелл все еще рядом, она чувствует его взгляд и знает, что поблажек не светит.
Последние слова перед смертью - они самые честные, самые откровенные. Ненависть. Вот какие ощущения вызывает Тобиас у Крауч. Что ж, так даже лучше. Ненависть соприкасается со страхом, а это повиновение. Что может быть лучше. Корнелл смотрит по сторонам, проверяя что испытания других уже завершились. Инструкторы обрабатывают данные, а испытуемых здесь нет. Корнелл смотрит на девочку, которая кажется прилипла к креслу. Мужчина вытягивает иглу из своей руки, лишь только кротко глядя на Джему. - Избавь меня от просьб повторить, - говорит он, тонко намекая, что пора ей убегать отсюда. Минута, и в лаборатории остаются только сотрудники этого блока и Тобиас. В обсуждении рождается истина. Он выбрал двух человек. Одной из них была как и ожидаемо - Джема Крауч.
Девочка не так плоха, как пытается казаться, но и не настолько сильна, чтобы стать первой. Корнелл воспитает в ней машину для убийств за пару лет. Мужчина выходит из лаборатории. Он останавливается около миротворцев. - Ты и ты за мной, остальные свободны, - он указал на Джему и еще одного парня примерно его же возраста. Они проходят 2 пролета и останавливаются около блока. Снимок ладони сканируется и двери открываются. - Мартин Вам все расскажет, - он проходит мимо паренька, который ожидал их у входа в блок. Здешние пейзажи круто отличались от лабораторий и всей базы. Здесь можно было жить и жить не особо плохо.

По правде говоря, Джемма сомневалась, что смогла пройти последнее испытание. Жутко болела голова, и лихорадило, так что девушка уже успела пожалеть об оставленной в спортзале куртке. Мало заботили результаты, желание было только одно: упасть в темном уголке и заснуть. Крауч даже глаза закрыла, успела почти задремать, как пришлось спешно подняться. С трудом удается сообразить, что у нее действительно получилось. Правда, сейчас становится страшно. Закрадывается мысль о том, что дальний дистрикт был бы не самым худшим вариантом. Трудно предугадать, чем грозит постоянное пребывание рядом с ненавистным человеком. Эмма пытается успокоить трясущиеся руки, благо можно списать свое волнение на холод.
Кажется, с уходом Корнелла становится даже легче дышать. Теперь можно было уже смелее осмотреться в новом месте. Сюда никогда не пускали курсантов, стоит ли говорить, что их прежние казармы были на порядок ниже.
А может быть, все и не так плохо?! - теперь девушка даже улыбается незатейливым шуткам сопровождающего, устроившего двоим счастливчикам ознакомительную экскурсию. Все страхи и проблемы отходят на задний план, стоит только подумать о том, что здесь наверняка даже кормить будут лучше, чем все предыдущие пять лет. Ради вступления в элитное подразделение стоило помучиться, и плевать, что сейчас скорее похожа на выжатый лимон, нежели на нормального человека. Усталость проходит рано или поздно, а вот хорошие перспективы просто так не достаются. А начальник – ведь не факт же, что в другом месте не нарвешься на такого же самодура, как Тобиас. Старших по званию не выбирают, их просто слушаются, потому что иного пути не остается.
Мартин оказывается невероятно болтлив, что даже слишком непривычно, после угрюмых офицеров, с которыми пришлось встретиться за годы обучения. Из всего стрекота удается понять только, что сейчас им лучше заглянуть в столовую, а тем временем вещи доставят в новое жилище.
Нет, это точно праздник, - после тихого распоряжения сопровождающего предоставляется весьма неплохой обед. Особенно поражает маленькая плитка шоколада в пайке – такой роскоши простым курсантам не перепадало. Им объясняют, что виной неслыханной щедрости является тест, однако Джемма не слушает, устало откинувшись на спинку стула. Стало немного легче, но слабость так и не ушла.
В прочем, радость была не долгой, стоило только услышать о каких-то внеплановых проблемах при расселении. Нет, им, новичкам ничего не говорили, но по вытянувшемуся лицу Мартина и обрывкам напряженного шепота, было не сложно догадаться, что дело касается именно их. Спросить напрямую было неудобно, пришлось терпеливо дожидаться, пока сопровождающий все сам расскажет.
Ничего особо страшного, как выяснилось, просто Джеме, как единственной девушке, уступили честь пожить в комнате одного из офицеров, до тех пор, пока казармы не приведут в относительно нормальный вид после внепланового прорыва труб. Девушка только плечами пожала, устав гадать, что означают ухмылки любопытствующих соседей из других комнат. Не обращая внимания на зевак, девушка неторопливо разбирала собственный рюкзак. К шепоткам в свою сторону уже давно привыкла, так что хотят глазеть – путь любуются, главное, не подавать вижу, что это серьезно раздражает.
Одного лишь знакомого звука голоса достаточно, чтобы бросить все свои дела и замереть, подобно застигнутому врасплох зверьку. Этот голос она была способна узнать из тысячи. 
Вопрос заставляет невольно вытянуться по стойке смирно, забывая, что в этот момент в руках осталась тонкая водолазка.
Первым порывом было сбежать, вторым объяснить, что она здесь абсолютно не при чем, но победила злость. Джемма не понимала, почему должна оправдываться там, где совсем не виновата.
- С таким же успехом, могу предположить, что это была ваша инициатива, - холодно и не сводя взгляда с лица. Нет смысла скрывать свои эмоции, когда совсем недавно заявила открыто о своей ненависти. Не стоит считать меня откровенной самоубийцей, если бы я знала, куда именно меня подселяют, предпочла бы жить в аварийной комнате, - теперь уже не удается сдержать гневные интонащии. Глаза свербят, будто бы слезы сейчас выйдут наружу, руки предательски трясутся. Она замирает, сжав кулаки и открыто встречая насмешливый взгляд персонального мучителя.