Больше всего в Дистрикте-13 меня удивляет то, что все его жители живут по расписанию.
Каждое утро, вставая с постели после очередной бессонной ночи, я засовываю руку по локоть в специальное приспособление на стене и на весь день получаю ярко-фиолетовую татуировку на предплечье с моим личным кодом и планом на день.
Так было и сегодня.
7.00 – Завтрак.
7.30 – Дежурство по кухне.
9.00 – Тренировочный центр/Учебные часы (ауд. 342)
И всё в таком же духе. Отбой в 22.30.
Каждый следующий день тут, казалось, повторял предыдущий. Никакого разнообразия, никаких развлечений. А ведь жители Тринадцатого живут по таким расписаниям изо дня в день, из года в год. 
Завтрак был не особо вкусным, как и всегда. Кто-то, может быть, и привык к такому скудному рациону и маленьким порциям, но не я. Дома я могла позволить себе любую пищу, хотя никогда об этом и не задумывалась. А теперь дома не стало, и родителей тоже. Они сгорели, и я не смогла их спасти.
Сегодняшней ночью мне опять снился тот день, когда прилетели планолёты, которые начали сбрасывать на Дистрикт-12 зажигательные бомбы.
Погода была хорошей, на небе – ни облачка, и ничто не предвещало беды. И тут раздался какой-то неясный гул, который становился всё громче и громче, пока, наконец, на небе не появилась дюжина чёрных планолётов. И тут начался настоящий ад.
У мамы в тот день опять жутко разболелась голова, она с раннего утра не вставала с постели из-за мигрени. Отец сидел рядом с ней, а я, посидев немного дома, решила прогуляться и дошла до самой Луговины. На самом деле, я искала Гейла и надеялась встретить его – уже тогда я понимала, что по уши влюбилась в Хоторна. Это меня и спасло – наш дом сгорел в числе первых. Когда взорвались бомбы, я со всех ног кинулась туда, но огонь уже полыхал во всю, и я лишь слышала истошные крики родителей, которые оборвались, когда упала крыша.
Тогда-то моей безмятежной жизни и настал конец. Если бы не Гейл, я, наверное, сошла бы с ума от горя.
А может быть, я уже давно умерла, а Дистрикт-13 мне просто грезится.
Спокойно, Мадж, нельзя так думать. Соберись.
Я быстро разделалась со своей порцией каши и, выпив стакан молока, поднялась из-за стола. В течение последующих полутора часов я дежурила по кухне, а затем мне нужно было идти на занятия.
Я посмотрела на расписание. Вообще-то, был выбор между тренировочным центром и учебными часами, но я всегда ходила на учёбу, так как никакое оружие мне нормально не давалось. Впрочем, иногда я тренировалась вместе с Диадемой и она меня кое-чему научила. Сейчас роскошной блондинки из Дистрикта-1 поблизости не было, но я отчётливо поняла, что хочу сегодня пойти не на занятия, а в тренировочный центр.
И я туда пошла. Несмотря на обилие помещений, заблудиться в Тринадцатом Дистрикте было не так-то просто из-за того, что везде висели различные указатели. Почему-то это напомнило мне о папе, который всё всегда продумывал до мелочей.
Не думала, что я ещё способна плакать – мне казалось, что все слезы у меня вылились в течение первой недели после того, как я покинула родной Дистрикт, вернее, то, что от него осталось. Однако сейчас из моих глаз вновь полились солёные, горькие капли.
Незнакомые прохожие бросали на меня странные взгляды, но никто ничего не сказал. Всем было всё равно, или, быть может, они все торопились, чтобы не отставать от графика.
Не доходя до тренировочного зала, я свернула за угол и зашла в подсобку, где уборщики хранили швабры. Тут уж я выплакалась вволю. Я сидела на корточках, притянув к себе ноги и обхватив их руками, и, раскачиваясь, ревела, пока у меня не заболела голова.
Папы больше нет. Мамы больше нет. Моего дома тоже нет. Я совсем одна.
Возможно, мне в каком-то смысле нравилось себя жалеть. Во всяком случае, лучше уж дать волю эмоциям, чем всё держать в себе.
Наконец, я вышла из подсобки и направилась в тренировочный центр. По дороге я остановилась около зеркала, висящего в коридоре.
По правде говоря, выглядела я ужасно – глаза были красными и опухшими, лицо тоже раскраснелось. Я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась неестественной и кривой.
Вздохнув, я всё-таки дошла до тренировочного зала и зашла внутрь.
Народу здесь было не так уж и много – человек шесть, не больше. Знакомых я не увидела и немного растерялась. Идея пойти потренироваться уже начинала казаться мне сомнительной, но делать было больше нечего, так что я подошла к стенду с холодным оружием.
Рядом с ним уже стояла смутно знакомая мне блондинка из Второго Дистрикта, которую, кажется, звали Эмм или как-то вроде этого. Мы пересекались всего один раз в столовой, и то перекинулись лишь парой обыденных фраз. И всё-таки я посчитала, что лучше поздороваться.
- Привет, - я снова постаралась улыбнуться, и, надеюсь, на этот раз у меня получилось, - Ты ведь хорошо владеешь оружием, да?
Вопрос был глупый – раз она из Второго, то, по умолчанию, Эмм должна была с детства обучаться в Академии для профи, чтобы к возрасту шестнадцати-семнадцати лет стать машиной для убийства.
На вид мы с ней ровесницы, хотя профи из Второго несколько выше меня.
Я продолжила рассматривать оружие.
Стреляла из лука я плохо, до уровня Китнисс мне было как до луны. Метать ножи тоже получалось не очень. Копьё для моих неразработанных мышц было слишком тяжёлым, равно как и меч, и поэтому, находясь в тренировочном зале, я всегда чувствовала себя неженкой по сравнению с остальными моими знакомыми, многие из которых, в особенности трибуты и менторы, были непревзойдёнными бойцами.
Но Гейл обязательно будет активно участвовать в революции, и мне не хочется сидеть здесь, в то время как он будет сражаться против Капитолия и рисковать жизнью.
Я должна быть рядом с ним.
Это я давно для себя решила, и поэтому мне надо приложить все усилия для того, чтобы меня пустили на передовую наравне с другими солдатами. К слову, звание солдата, как и у всех здешних, достигших возраста четырнадцати, у меня уже было. Дело оставалось за малым – всего-то надо научиться не быть пушечным мясом и размазнёй, а то в бою от меня не будет проку, а быть обузой для Гейла мне не хочется.

Отредактировано Madge Undersee (2013-12-01 23:17:01)

- Да. А ты - Эммалайн?
Надеюсь, я ничего не напутала, у меня всегда была плохая память на имена.
Метание дротиков? Что ж, может, хоть тут у меня что-то получится.
- Признаться, я не особо меткая, - я снова попыталась улыбнуться, встала напротив мишени и кинула первый дротик. Он вонзился между «семёркой» и «шестёркой». Мда, я, должно быть, выгляжу жалко в глазах профи, но мне наплевать.
Я удивлена, что практически незнакомая девушка, да ещё из Второго Дистрикта, проявила ко мне сострадание.
О чём мне рассказать? О моей семье? О том, как родные люди умерли у меня на глазах?
Это будет непросто. Я не люблю бередить эти раны, но всё равно от правды деваться некуда. Пожалуй, мне всё-таки нужно кому-нибудь высказаться – может быть, тогда это прогонит часть ночных кошмаров. Хотя, я слишком наивная, если действительно думаю, что когда-нибудь смогу снова спать спокойно. Глубоко вдохнув и выдохнув, я всё же начинаю рассказ.
- В Двенадцатом Дистрикте я была дочкой мэра. Мне жилось очень хорошо, в отличие от бедняков. Я никогда ни в чём не нуждалась, у меня всегда были наряды, украшения, различные кушанья. И, главное, родители. Они оба погибли, когда началась бомбёжка. От моего дома остались одни обломки. Всё сгорело.
Верно. Всё сгорело. Вся моя прежняя жизнь исчезла в огне, то, что было мне дорого, превратилось в пепел.
Я метнула следующий дротик. «Восмёрка». Что ж, уже хоть какой-то прогресс.
И всё же, мне полегчало. Я не могла никому выговориться, потому что было стыдно кому-то жаловаться – все здесь так или иначе теряли близких, у каждого были свои проблемы. Но теперь, когда я поделилась своей болью с Эмм, у меня будто бы камень с души свалился.
- А ты… тоже потеряла кого-то из своих родных? – всё же спрашиваю я, продолжая метать дротики.
Два попали в «семёрку», все остальные в «пятёрку» и «четвёрку». Думаю, немного практики мне не повредит, хотя какой толк от дротиков в настоящем бою? Пожалуй, мне стоило бы сейчас бегать с автоматом наперевес.
Я задумалась. Чтобы меня допустили к участию в войне, нужно сдать специальный экзамен, а до этого потратить где-то месяц на подготовку. Времени в обрез, а я и не приступала к тренировкам. Не то, что Гейл…
Мне стало стыдно.
Ну и размазня ты, Андерси! Хватит себя жалеть уже.
У Хоторна уцелела вся семья – мать Хейзел, младшие братья Вик и Рори, и прелестная маленькая сестрёнка Пози. Я была рада за него, как и за всех тех, чьи близкие были живы.
Но всё же я чувствовала себя ужасно одинокой. Особенно, когда оставалась наедине с собой и со своими кошмарами.
Я внимательно вглядывалась в лицо Эмм. Интересно, чувствует ли она нечто похожее?
Снятся ли ей страшные сны, в которых погибают дорогие ей люди? Мне бы хотелось это узнать, но спросить я бы не осмелилась. Может, она сама расскажет?
- Ты можешь научить меня нормально метать эти дротики? – вместо этого спросила я, вытаскивая дротики из мишени и протягивая их девушке.

- Твоя биография не имеет никакого значения. Они умерли, их нет. Больше никогда не будет, остались только воспоминания. Ты не узнаешь, что скажут папа с мамой о выборе твоего спутника жизни, твоей цели и мечты. У тебя не будет с ними новых ярких моментов. Семья – твоё прошлое. Что чувствуешь?
Я не понимаю, чего ты добиваешься. Хочешь увидеть, как я разрыдаюсь? Этого не будет. На сегодня слёзы кончились, их просто больше нет. Я стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица, но у меня плохо получается скрывать эмоции.
- Боль и пустоту, - тихо, едва слышно отвечаю я.
Да, именно так. Пустота и боль теперь стали моими постоянными спутницами. Они всегда со мной, я ни на секунду не забываю о своём горе. Мне больно постоянно, как будто бы у меня в сердце кто-то выжег чёрную дыру, которая постоянно ноет и напоминает о себе, медленно расширяюсь. Иногда мне хочется вопить, кричать, умолять, чтобы меня кто-нибудь спас. Но я лишь молчу и держу всё внутри себя.
Я знала в Двенадцатом девочку, у которой умер старший брат, который был её единственным родственником. Она училась в моём классе. Так вот, эта девочка после его смерти не проронила ни слезинки, она совсем не плакала. Когда я смотрела в её глаза, мне казалось, что они вот-вот лопнут от напряжения и сдерживаемых слёз. В конце концов, она очень быстро заболела и умерла.
Может быть, я тоже скоро умру? Или сойду с ума.
- Я потеряла брата на Голодных играх, там же умер человек, которого я любила. Мой второй старший брат ведёт младшего сюда, а родители остались в Дистрикте и до сих пор сохраняют нейтралитет. Так что я имею некое представление, что значит быть одинокой. Если ты не соберёшься с силами, то поедет крыша.
Я эгоистично думаю о том, что ей всё же легче, чем мне. По крайней мере, живы и родители, и два брата.
- Я искренне надеюсь, что твои братья сюда доберутся, - говорю я. Впрочем, мне кажется, что ей наплевать на мои слова и никакие утешения ей не помогут. Как и мне.
Поэтому мы всё-таки похожи.
А ведь крыша действительно может поехать. И она права, мне нужно собраться с силами. Надо быть сильной, как Китнисс.
- Просто целься, представь ту точку, куда ты хочешь попасть. У нас в Академии говорят, что лучше думать о живой мишени. У всех нас есть кто-то, кого мы ненавидим и хотим убить. Это помогает сосредоточиться. Всем, кроме меня. Но попробуй. Придётся долго тренироваться, но при желании научиться можно.
Я беру дротик и встаю напротив мишени, гадая, что означали слова «Всем, кроме меня». Либо она не любит убивать (что-то не верится, на самом деле), либо причина в чём-то ещё. Но я никогда не была навязчивой и назойливой. Я не буду спрашивать. У каждого есть потаённые секреты, о которых необязательно знать кому-то ещё.
Итак, кого же я ненавижу?
На самом деле, думаю, мои знакомые не сказали бы, что милая и добрая Мадж Андерси способна делать кому-то смерти. «Ваша дочь такая хорошая, ну прямо ангел, господин мэр!» - я много раз слышала, как отцу говорили нечто подобное.
Но это было давно, и я была другой. Сейчас всё иначе, изменилось и моё отношение к жизни, и я сама.
Появился человек, которого я действительно жажду убить. Тот, кто виноват в том, что у меня больше нет ни дома, ни семьи. Человек, по вине которого страдали близкие мне люди.
Президент Сноу.
Я бы с превеликим удовольствием вогнала бы этот дротик ему в горло.
Попробовать стоит – я действительно представляю на месте мишени своего врага. Я хочу убить Сноу с одной попытки.
Первый дротик вонзается в «восьмёрку», второй – в «девятку», очень близко к самому центру.
Я стараюсь сосредоточиться.
Я убью Сноу. Я убью Сноу. Я убью Сноу.
Вот я и поддалась ненависти и испугалась этого. Нет, нет, и нет!
Я не должна быть такой, иначе я действительно сойду с ума. Если кто и убьёт президента, то явно не девочка Андерси.
- Ты, наверное, меня не знаешь. Я Эммалайн, можно просто Эмм.
Я пожимаю протянутую тобой руку и выдавливаю из себя улыбку. И тут я вспоминаю.
На днях в столовой я слышала разговор о тебе. Точно ведь, психически нестабильная Эммалайн из Дистрикта-2.
Мне плевать, если честно. Ты выглядишь вполне здоровой и не слишком уж безумной. К тому же, сейчас ты довольно-таки спокойная, и у меня нет причин тебя бояться. К тому же, возможно это были просто необоснованные сплетни, верить ведь можно не всему.
- Рада знакомству, - говорю я.
Почему сейчас я чувствую себя опустошённой. Запал ненависти иссяк, и мне просто хочется свернуться где-нибудь калачиком и уснуть.
Тем не менее, я продолжаю тренировку.
Я пытаюсь снова представить Сноу в виде мишени, но почему-то в последний момент останавливаюсь. Я понимаю, что никогда не смогу вот так вот просто убить человека, каким бы злодеем он не был.
Я не смогу жить с гневом, он меня просто-напросто убьёт. Я не такая, я всё ещё милая и добрая Мадж Андерси, хотя пытаюсь быть другой. Пожалуй, мне нужно будет как-нибудь сесть и подумать, разобраться в себе.
- Послушай, Эмм, а ты можешь рассказать мне о Втором Дистрикте? Как там живётся людям? Просто мне всегда хотелось это знать, а я там никогда не была, - неожиданно для самой себя прошу я.
Мне действительно хотелось знать, как живётся в других Дистриктах. Я не могла представить себе, как можно жить без шахтёров и Шлака, без вечной пыли, без Котла, нашего чёрного рынка, без муторных уроков и всего прочего, что было знакомо мне с детства, пока не попала сюда.
Должно быть, в каждом Дистрикте живут по-своему. Про Капитолий я вообще молчу.
На какое-то время любопытство заглушило во мне боль, и меня это устраивало.