Нужно быть храбрым человеком, чтобы признавать порой, что ситуация выходит из-под контроля. Альма же никогда не считала себя недалекой и трусливой. Раздутое самомнение? Не угадали! Ну, ладно, если только самую малость. Да и то защитная реакция: среди скопища этих послушных идиотов просто необходимо научиться ценить свою индивидуальность и лидерские качества. Конечно же, Президент Койн (да-да, именно Президент, и никак иначе) и в этот раз все просчитала идеально. У Сноу трясутся поджилки (не важно даже, от страха или бешенства, результат все равно будет один и тот же), и из за чего, точнее кого? Из-за маленькой, по сути своей, глупой девчонки, которую прозвали Сойкой. Символ… Смешно же, этот глупый ребенок никогда не сможет отличить правды от лжи, а, значит, проглотит любую сказку. И все бы было прекрасно, если бы не одна, маленькая проблема, описать которую можно единственным словом «менторы». Знающим людям объяснения обычно не требуются. Конечно же, мать всея тринадцатого была наслышана о самоволии бывших победителей, но ставка была сделана на их ненависть… Просчиталась, управлять людьми, прошедшими арену и познавшими все краски жизни оказалось неимоверно сложно, даже для такой, как она сама. Так или иначе, пришло время действовать, устраняя неоправданный, как оказалось, риск. Главное – сделать вид, что все так и было запланировано изначально. Признание собственной слабости – путь к самосовершенствованию, а вот демонстрация бессилия среди подчиненных – это уже непозволительная роскошь, с серьезной угрозой потери авторитета. Не важно, сколькими жизнями придется пожертвовать, но к своей цели женщина была намерена идти, даже если придется и по головам. Невозможно приготовить яичницу, не разбив яйца. Жертвы неминуемы, главное, чтобы они были полезны и выгодны.
Из почти лирической задумчивости, как ни странно, выводит… молчание. Боггс уже успел закончить свой вечерний доклад, и похоже, уже несколько минут ждал реакции руководительницы. Если говорить честно, то Койн умышленно не слушала ровный голос, перечисляющий очередные убытки после не ясно уже какого по счету пьяного загула менторов. Складывалось ощущение, что запретов для этой братии попросту не существовало, или на них безбожно плевали… Второй вариант наиболее вероятен.
- Будто бы ты не знаешь, что с этим делать, - женщина проводит рукой по и без того идеально уложенным волосам и позволяет себе недовольную гримасу. Узнай, где они достают спиртное, и прояви максимальную строгость. Самого буйного пусть приведут ко мне, для приватной беседы. Понятливый помощник даже не стал уточнять, кого именно имела в виду госпожа Президент. Складывалось ощущение, что весь дистрикт уже в курсе чудачеств Одейра и его друзей. Раздражало. Приходилось подавлять острое желание устроить массовую казнь, чем зрелищнее, тем лучше… Но сейчас нужно было думать об успехе развязанной войны. Никакой расправы не будет, по крайней мере, настолько явной. Вполне достаточно послать всю эту шайку в какое-нибудь жаркое местечко. Если кто-то и останется жив, то взгляды на веселье поменяет в корне. А погибшие, конечно же, будут объявлены святыми мучениками, внесшими неоценимый вклад в дело революции. Все идеально продуманно. В этот раз осечки не будет.
Она перебирала бумаги, не столько для того, чтобы занять себя, а лишь желая показать, что, в отличии от некоторых индивидов, без сна и отдыха трудится для общего дела. Появление ментора четвертого не произвело особого эффекта. Все было именно так, как и ожидалось. Гораздо больше удивило бы, если Финник Одейр предпринял попытку серьезной беседы. Кажется, у нее начал дергаться глаз, нервы явно на пределе. Как-то абсолютно механически, Койн отмечает, что следует зайти в медсектор и взять чего-нибудь успокоительного.  Но перед этим стоит вернуть утраченное было самообладание. – А я считала вас взрослым человеком. Ровно и даже безучастно, не желая тратить время на глупые формальности, к коим можно было отнести приветствие. Мой вам, совет, Финник, можете считать его даже дружеским. Прекратите свою клоунаду. У нас здесь война, а не балаган. Революция не терпит дураков. Просто представьте на краткий миг, что будет, если мы потерпим неудачу. Пострадают все: не только мы с вами, но и мирные люди, беженцы, которые чудом смогли уйти от бомбежек. Тихо и зловеще, более ничего не добавляя. Если у Одейра есть остатки ума, то сам прекрасно представит ситуацию. Если же нет, то горбатого, как говорится, только могила исправит. В таком случае, гарантировать эту самую могилу Альма могла, и даже в кратчайшие сроки.
Упоминание о врагах вызывает легкую усмешку. – Ну-ну, не очень умно угрожать мне. Уж не в вашем положении точно. К счастью, Президент умеет держать себя в руках, и не допускает ни единой презрительной интонации или взгляда в сторону мужчины. Нужна передышка, хотя бы несколько секунд, чтобы овладеть собой, продолжая это подобие беседы. Нарочито неторопливо, Койн встает из-за стола и отворачивается к маленькой тумбе в уголке помещения. Совместить приятное и полезное – привычно и в каком-то смысле даже идеально, именно так, как она привыкла. Аромат кофе бодрит, настраивает на рабочий лад, и брюнетка возвращается на свое место уже с чашкой. Кофе – слишком большая роскошь здесь, так что предлагать ментору столь ценный напиток – смерти подобно. На несколько мгновений в помещении воцаряется молчание. Альма мелкими глотками попивает кофе и разглядывает смутьяна. Абсолютно внезапно появляется шальная мысль о том, что можно попытаться поговорить с Одейром совершенно иначе, возможно, это возымеет действие. Женщина расслабленно откидывается на спинку стула, закидывает ногу на ногу, принимая самую вальяжную позу на которую только способна. Последний штрих – расстегнуть несколько верхних пуговичек строгой рубашки и бросить игривый взгляд на Финника.