Мне не так часто приходилось бывать на рынке в Шлаке, но сейчас на то был весомый повод – я искала Гейла.
На самом деле, раньше, до того, как Китнисс уехала на Голодные Игры, мы с ним не очень-то общались. Он учился в моей школе и, в общем-то, был довольно известным парнем – многие мои одноклассницы были в него влюблены, и неудивительно: Хоторн действительно красив (тёмные волосы, правильные черты лица, стальные серые глаза), он хорошо сложен и, кроме того, все знают, что он охотится и вообще часто бывает в лесу, за пределами нашего Дистрикта, а это само по себе вызывает невольное уважение и восхищение.
Но я не испытывала к Гейлу ничего такого. Он был другом Китнисс, но общались мы с ним редко, только когда он приносил землянику в мой дом на продажу. Эти ягоды я, к слову, обожаю.
С тех пор как Эвердин стала трибутом, многое изменилось. Она была моей единственной подругой, и я очень, очень переживаю за неё. Папа вечно занят на работе, мама последние две недели вообще не встаёт с кровати из-за мигрени, и мне одиноко, как никогда. Именно поэтому я и начала больше общаться с Хоторном. Мне кажется, что он чуть ли не единственный, кто меня понимает, и я знаю, что он не меньше меня волнуется за Китнисс, хотя и не показывает этого. Гейл действительно очень славный и такой… такой… я не знаю, как это описать, но когда я с ним рядом, мне кажется, что всё будет хорошо. Что Китнисс победит. В общем, Хоторн вселяет в меня уверенность и надежду, и я тоже стараюсь как-то его приободрить.
Вообще, я не знаю, как он относится ко мне, но, кажется, Гейл на меня не злится, как раньше. До того, как Китнисс стала добровольцем, я постоянно чувствовала, что как-то его раздражаю. И, если подумать, причина ясна – я ведь дочка мэра. В отличие от таких, как Хоторн, я никогда ни в чём не нуждалась. И когда Гейл обращался ко мне, я ощущала злобу и что-то вроде осуждения. После этого порой мне действительно становилось стыдно от того, что я никогда не голодала, от того, что у меня всегда есть новая одежда, что я никогда не брала тессеры, и моё имя на Жатве вписали минимальное количество раз. Но ведь я в этом не виновата, верно? Я не виновата, что родилась в богатой семье.
И всё же меня мучила совесть.
Но теперь всё не так. Гейл стал частью моей жизни, и я осознаю, что нуждаюсь в общении с ним, как в воздухе, которым дышу. Особенно теперь, когда начались Игры и моя единственная подруга вынуждена выживать на Арене среди других детей, отчаянно желающих сохранить свою жизнь. Пит Мелларк тоже жив-здоров, но меня всё же больше волнует Китнисс.
Идея как-нибудь выбраться за пределы дистрикта, в лес, уже давно зародилась у меня в голове. Пожалуй, ещё тогда, когда я впервые услышала о том, что Эвердин охотится в лесу.
Возможно, это странно, что именно дочь мэра мечтает нарушить одно из основных правил жизни в дистрикте – выбраться за его пределы – но я действительно очень этого хочу. А теперь, когда моя единственная подруга на Арене, где её жизнь может оборваться в любой момент, это желание только усилилось. Мне стало тошно в Двенадцатом, я просто не могла находиться здесь наедине со своими мыслями. Мне нужно было отвлечься, но как это сделать, если тут каждый следующий день повторяет предыдущий?
Мне хотелось в лес, потому что мне нужно было на какое-то время убежать от себя самой и от своих мыслей. Но одна я ни за что не осмелюсь сделать это, а вот вместе с Гейлом… Он бы мог научить меня охотиться, стрелять из лука. Но Хоторн не хочет, и мои щенячьи глазки, кажется, на него сейчас не подействовали.
- Не проси. Я уже сказал, что нет. Это не игрушки, Мадж.
Мой взгляд из умоляюще-просящего становится твёрдым и решительным.
- Я понимаю, что это не игрушки. Я и не собираюсь играть, Гейл. Просто… мне действительно нужно выбраться отсюда. Мне тошно тут, везде эти экраны и голографы с трансляцией Игр, и даже воздух тут какой-то не тот. Умоляю, возьми меня с собой на охоту. Честное слово, я не буду тебе мешать. Мне просто нужно вырваться в лес, подальше от дистрикта и всего этого. Я больше так не могу, - на последних словах мой голос срывается, хотя говорила я вроде бы спокойно.
На самом деле, в последнее время я не могу быть спокойной, когда Гейл рядом. Не знаю, что со мной происходит, но когда я вижу его, сердце начинается колотиться быстро-быстро, как у перепуганной пташки, пульс бешено стучит где-то в горле и отдаётся шумом в висках, и, к тому же, кожа на моём лице будто бы горит. Очень надеюсь, что при всём при этом я не краснею.
На самом деле я знаю, почему так происходит. По-моему, я влюбилась в Хоторна, и это плохо, очень-очень плохо. Мысленно я обещаю себе, что Гейл не должен об этом узнать. Я не стану никому говорить, и моя тайна умрёт вместе со мной.
- Если ты не согласишься взять меня на охоту, то я пойду в лес одна, - решительно говорю я.
Я действительно пойду, хотя от этой мысли мне страшно. В лесу ведь водятся всякие звери, да и миротворцы могут меня увидеть – я не знаю, где находятся лазы в заборе с колючей проволокой, и, наверное, если я пойду одна, то мне придётся много времени околачиваться вдоль ограждения.
- Но, пожалуйста, пойдём вместе. Я ведь знаю, что тебе тяжело сейчас приходится… Я могла бы помочь, - непонятно зачем говорю я.
Если говорить о материальном положении семьи Хоторна, то помощь им действительно понадобилась бы, но я заранее знаю, что Гейл не возьмёт от меня ни денег, ни еды. Гордость не позволит.
Но сейчас я, скорее, имею ввиду помощь моральную. Не знаю, общается ли он по поводу Китнисс ещё с кем-то, но, во всяком случае, мне он всегда сможет высказаться. Я чувствую, что ему это необходимо, да и мне тоже.
- Мы могли бы помочь друг другу, - добавляю я, опуская взгляд.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, согласись. Возьми меня с собой, умоляю. Пожалуйста, возьми.
- Я ведь вижу, что ты сейчас как раз собираешься туда.
В это время он действительно обычно ходит в лес. И сейчас он одет соответствующе.
Просто возьми меня с собой. Давай разделим нашу боль и переживания, и нам станет легче.
Если он откажется, то я сейчас увяжусь следом, вот и всё. Не так-то просто от меня отделаться, на самом деле, хотя многим я кажусь безвольной тряпкой. Даже если это так, то я на редкость упрямая безвольная тряпка, и если я чего-то сильно захочу, я приложу все усилия, чтобы добиться желаемого.

Гейл давно уже ушёл, а всё стою на рынке, улыбаясь, и не могу поверить своей удаче. Он действительно согласился взять меня с собой, и мы с Хоторном вдвоём пойдём в лес!
Тут я ловлю удивлённые взгляды прохожих, и, опомнившись, со всех ног кидаюсь домой. До условленной встречи с Гейлом осталось минут сорок, и за это время я должна успеть переодеться.
Дома только мама, но она сейчас лежит в своей комнате и спит – действует снотворное, которое она принимает, чтобы не чувствовать разрывающей голову боли. Весь мой гардероб в основном состоит из платьев и юбок, но, к счастью, мне удаётся найти брюки, которые более-менее подойдут для похода в лес.
Надев на ноги сапоги и взяв на всякий случай пустую холщовую сумку, я выхожу из дома и направляюсь в сторону площади, по дороге думая о том, что мне предстоит.
В лесу я, ясное дело, никогда не была, и мне не хотелось быть для Гейла большой обузой. Он ведь и так на меня разозлился тогда, на рынке, хотя, конечно же, я сама виновата – не стоило так громко говорить о том, что Хоторн собирается на охоту – вокруг было слишком много лишних ушей. С другой стороны, я уверена, что ему всё равно ничего не сделают – все миротворцы и так в курсе, что Гейл добывает дичь в лесу.
Интересно, если я вдруг им попадусь, меня ждёт наказание или же меня не тронут, так как я – дочь мэра? Как бы то ни было, а знать ответ я не хотела.
В общем, я решила для себя, что не доставлю сегодня Хоторну хлопот. Во-первых, я постараюсь в лесу не шуметь (охотники ведь бесшумно ходят, чтобы не спугнуть дичь, верно?), во-вторых, если совершится чудо и мне удастся что-нибудь подстрелить, я отдам добычу семье Китнисс. У неё мать и младшая сестрёнка, Прим, и теперь, когда Эвердин на Играх и больше не может охотиться, они, должно быть, живут впроголодь. Хотя я слышала, что Хоторн заботится о них, отдаёт им часть пойманной дичи. В-третьих, я должна проявить себя с лучшей стороны, не задавать глупых вопросов и вообще никак не раздражать Гейла.
Я ведь понимаю, что он рискует, решая взять дочь мэра на охоту. И я приложу все усилия, чтобы ему за это ничего не было. Если что, то я уговорю папу не наказывать Хоторна, хотя, конечно же, отец давно знает, что Гейл периодически выбирается за территорию Дистрикта-12 – иначе, откуда бы он брал землянику нам на продажу?
Я пересекаю площадь, приближаясь к условленному месту. Старая сосна стоит в отдалении от других деревьев, и я издалека вижу Гейла. Я ускоряю шаг и чуть ли не бегом подхожу к парню.
- Надеюсь, я не опоздала? – с улыбкой спрашиваю я.
Со мной опять творится что-то неладное – сердце бешено колотится и в ногах какая-то слабость. Я из-за всех сил стараюсь не выдавать своего волнения.
Подумать только, ещё немного, и я покину пределы родного дистрикта, где провела всю свою жизнь!
Сейчас я осознаю, что действительно давно мечтала об этом – вырваться отсюда, из этого места, ограждённого от всего мира забором с колючей проволокой, по которому непрерывно пускают ток. Хотя, на самом деле, я не раз слышала разговоры о том, что никакого тока нет и в помине – электричество экономят. Мне сейчас хотелось засыпать Гейла расспросами о том, как выглядит лес, что за звери там водятся, как давно он научился охотиться и кто его научил… Но я вовремя прикусила язык – мне не хотелось сейчас надоедать Хоторну. А как выглядит лес, я и сама скоро увижу. Если, конечно, планы молодого охотника не поменялись.
- Ты ведь не передумал? – осторожно задаю я парню вопрос.
Если он сейчас скажет, что всё отменяется, это будет слишком жестоко по отношению ко мне, ведь я уже столько всего успела напридумывать по поводу вылазки в лес…
И ещё я твёрдо решаю, что должна научиться стрелять из лука, как Китнисс. Во-первых, только так я смогу подстрелить дичь и принести хоть какую-то пользу семье Эвердин, а, во-вторых, неизвестно, чьё имя вытянут на следующей Жатве. На самом деле, хоть я дочь мэра и мне никогда не приходилось брать тессеры, каждый год я, подобно остальным детям дистрикта, испытываю жуткий страх. Моё имя всё равно ведь вписано обязательное для всех количество раз, и после того, как в этом году вытянули Примроуз Эвердин – её имя ведь было вписано только один раз! – мой ужас лишь усилился. Я должна буду уметь постоять за себя, если мне когда-нибудь всё же придётся поехать в Капитолий.
От мыслей про Игры улыбка сходит с моего лица, и я вспоминаю о Китнисс. Она пока жива, она действительно может победить… Главное, верить в это. Гейл говорит, что Эвердин лучше всех стреляет из лука, и я ему верю, но ведь на Арене есть профи.
В очередной раз я мысленно прошу о том, чтобы моя подруга вернулась домой, но не в деревянном ящике. Трибуты из Двенадцатого Дистрикта довольно редко побеждают на Играх, но надежда есть всегда. Поэтому всё, что сейчас остаётся нам – это верить в её победу и ждать.
Я смотрю в серые глаза Гейла и пытаюсь понять, думает ли он так же, как и я. Он, как-никак, лучший друг Китнисс и знаёт её намного дольше и лучше, чем я. Сомневается ли иногда Хоторн в победе «Огненной девушки»? Бывает ли ему так же страшно за неё, как и мне?
Думаю, да. Только вот он никогда не показывает своей боли и своих переживай.
Жаль, что я не умею читать мысли.

Гейл протянул мне свою серую толстовку, и я, немного помедлив, взяла её из рук парня и надела сверху на рубашку.
- Спасибо, - улыбнулась я.
О боже мой, на мне его кофта!
От этого мне стало как-то радостно. Дурочка я влюблённая…
- Ты ведь не передумала? – Гейл задаёт мне тот же вопрос, что и я ему. Я издаю сдавленный смешок.
- И не надейся, - ответила я.
От меня не так-то просто отделаться.
Затем Гейл быстрым шагом пошёл по знакомой ему дороге, и я поспешила за ним. Хоторн явно не собирался заводить со мной разговор, и я тоже молчала, не зная, что сказать.
Вот и правильно, Мадж, лучше помалкивай.
Я не привыкла к такой быстрой ходьбе, а мой проводник, похоже, все ещё надеялся на то, что я устану и никуда с ним не пойду, но вот нетушки. Я уже всё решила и от задуманного не отступлюсь.
По дороге я буравлю спину парня укоризненными взглядами, но по-настоящему сердиться на него я не могу. На самом деле, я ловлю себя на том, что я наслаждаюсь тем, что на мне толстовка Гейла. Она пахнет лесом – хотя я никогда там не была, я почти уверена, что это так. Видимо, Хоторн довольно часто в ней охотился…
Похоже, Гейл надо мной издевается. Молодой охотник идёт настолько быстро, что мне порой приходится переходить на бег, чтобы от него не отставать.
Я подумала, что если бы месяц назад кто-то сказал бы мне, что я вместе с Гейлом Хоторном, парнем, который приносит мне землянику, буду идти в лес, то я бы ни за что в это не поверила. И вот как всё теперь обернулось…
Мы проходим через Луговину, выходим на какую-то извилистую тропинку и, наконец, добираемся до ограждения.
Забор с колючей проволокой и током отделяет жителей Дистрикта-12 от остального мира. Отделяет нас от свободы.
Наверное, именно тогда я впервые почувствовала такой сильный укол ненависти по отношению к Капитолию. Подобное чувство появлялось несколько раз – на Жатве, когда Китнисс стала добровольцем; тогда, когда в Двенадцатый привозили деревянные гробы с телами мёртвых трибутов; когда я впервые услышала от мамы о том, как погибла моя тётя; и когда папа мне объяснил, что мы не можем приехать в Капитолий без приглашения, и поэтому маму нельзя там вылечить.
В такие минуты я действительно всей душой ненавидела нынешний Панем, в котором люди умирают от голода, и в котором каждый год двадцать три ребёнка погибает просто так, ни за что, на забаву разукрашенным капитолийцам. Но что я могла поделать? Как я могла что-то изменить? Никак. Мне оставалось молча наблюдать и молиться, чтобы на Жатве не вытянули моё имя.
Гейл, наконец, оборачивается. Я уж думала, он обо мне забыл.
- Здесь нет тока, так ведь?
Не дожидаясь ответа, я подхожу к забору почти вплотную и прислушиваюсь. Характерного жужжания электричества нет, и я решаюсь прикоснуться к ограждению.
Удара током не последовало, и я улыбаюсь. Да уж, экономят не только бедняки, но и сам Капитолий.
И тут я вижу лаз в заборе, через который Китнисс и Гейл, по-видимому, и проникали в лес.
Не дожидаясь разрешения Хоторна, я нагибаюсь и прохожу через дыру в ограждении. И вот я уже по другую сторону, стою лицом к высоким-высоким деревьям, с которых и начинается лес.
Вот так вот просто. Ничего сложного. Все запреты и правила уже нарушены, и, если подумать, меня уже могут наказать миротворцы, если поймают. Хотя эти же миротворцы, я слышала, покупали у Китнисс и Гейла дичь.
Лес завораживает меня. Будто бы во сне, я медленно бреду к первым деревьям и оказываюсь в тени их крон. Сегодня, вообще-то, довольно солнечно, но здесь, между стволами, веет прохладой. Я ещё раз мысленно благодарю Хоторна за толстовку и оборачиваюсь к нему.
- А давно ты здесь охотишься? – с любопытством в голосе спрашиваю я у парня.
Неужели с самого детства?
Я с самого начала заметила, что у Гейла нет с собой оружия. Значит, где-то здесь у него должен быть тайник, верно?
Мне не терпится углубиться дальше в лес, и одновременно я понимаю, что одна ни за что бы не осмелилась ступать на территорию, которая уже не относится к родному дистрикту, что бы я там не говорила.
В воздухе витает запах свежести, как после дождя. Под ногами – сочная, зелёная трава и вокруг нет и следа грязи или копоти, покрывающей улицы Шлака.
Тут я понимаю, что теперь, когда я нахожусь все Двенадцатого, я как бы становлюсь свободной. Больше никаких правил. Можно делать, что захочется!
И нигде нет ни камер, ни дурацких экранов с трансляцией Игр или с очередными напоминаниями о ничтожестве и бессилии дистриктов перед Капитолием.
Это просто замечательное, опьяняющее ощущение свободы. Мне хочется раскинуть руки в стороны и рассмеяться, но я ограничиваюсь лишь улыбкой.
Самое интересное ещё впереди.

Отредактировано Madge Undersee (2014-01-04 10:28:51)

Улыбка Гейла была явлением довольно редким, как я успела заметить, но очень заразительным. В лесу от недавней угрюмости парня не осталось и следа, и это не могло меня не радовать.
Пожалуй, сейчас я была по-настоящему счастлива, несмотря на то, что моя лучшая (и единственная) подруга была на Арене, маму мучили мигрени, и вообще жизнь в последнее время была не слишком радостной.
Но здесь, в лесу, я просто не могу думать о плохом. Воздух здесь чистый и свежий, отовсюду слышится перекличка пташек в ветвях деревьев и всё кругом такое зелёное… В общем, тяжёлые думы я оставлю для Дистрикта-12, а здесь позволю себе расслабиться и просто радоваться жизни.
Я слышала про отца Гейла – о том, что он погиб при взрыве в шахте вместе с отцом Китнисс. Я, признаться, не представляю, какого это  – потерять близкого человека, и, надеюсь, я нескоро ещё узнаю об этом на собственном опыте.
Отец Гейла явно был очень хорошим человеком, раз смог воспитать такого замечательного сына, - думала я, глядя на молодого охотника.
Через некоторое время я поняла, что не ошиблась, предположив, что у Гейла тут есть тайник. Я бы ни за что не обратила внимания на то, что в корнях дерева были спрятаны нож, лук и стрелы, если Хоторн не извлёк их.
Тут я замечаю, что лука там два.
Китнисс, - проносится у меня в голове.
Но я не позволяю тяжёлым мыслям испортить мне настроение.
Всё будет хорошо. С ней всё будет хорошо, - мысленно твержу я, словно заклинание, - Не думай сейчас об этом, Андерси, время для переживаний ещё будет.
- Надо проверить силки, может, в них что и попало, - говорит Гейл, поднимаясь с колен.
- А меня научишь ловушки ставить? – улыбаюсь я.
Разумеется, охотиться мне не так необходимо, как ему. Еды у меня и так вдоволь, равно как и денег, но я ведь пообещала себе, что если я поймаю какую-нибудь дичь, то отдам всё Прим, младшей сестрёнке Эвердин.
- Я тоже хочу как-нибудь помочь семье Китнисс, но не думаю, что родители позволят мне просто дать им денег, - объясняю я.
Не хочу, чтобы Хоторн думал, что охота для меня – лишь развлечение, хобби богатой девочки, которая никогда ни в чём не нуждалась. Я хочу, чтобы Гейл понял, что я не такая.
- Не устала? Может, пить хочешь?
Этот вопрос меня немного задевает. Я, конечно, впервые в лесу, но не нужно относится ко мне, как к маленькой.
- Нет, спасибо. Не такая я уж и неженка, в конце концов, - с долей ехидства произношу я, улыбаясь. Хотя, на самом деле, я действительно не отказалась бы от воды. К счастью, жажда пока вполне терпимая, и мне не хочется как-то обременять молодого охотника.
Тут мой взгляд падает на ближайшую траву, и я вижу не очень обширные заросли земляники (в живую я их никогда не видела, но мама как-то показывала мне книгу по ботанике). Знакомые спелые ягоды красными пятнами виднеются в траве, и я не могу устоять против такого соблазна.
Земляника всегда была моей слабостью, я любила её даже сильнее, чем отец. Поэтому я всё время с таким нетерпением ждала, когда Китнисс и Гейл принесут лакомство в наш дом на продажу.
Я собираю пригоршню красных ягод и с наслаждением их поедаю. Вкус у лесной земляники просто необыкновенный, равно как и аромат.
- Давай поскорее проверим силки, - говорю я.
На самом деле, мне хочется научиться стрелять из лука. Не знаю, как к этой затее отнесётся Хоторн - спрашивать его сейчас я не рискну - но, надеюсь, он всё же не откажется меня поучить.
Я действительно хочу стать ему помощницей, а не обузой. Возможно, если сейчас всё пройдёт без происшествий, Гейл ещё как-нибудь согласится взять меня с собой в лес...
Было бы просто чудесно, - думаю я, глядя на него.

- То, что ты хочешь помочь семье твоей подруги  – это, пожалуй, похвально, - говорит Гейл.
Я улыбаюсь. Мне приятно, что Хоторн меня похвалил, хотя, собственно, пока было особо не за что – я ведь ещё ничего не поймала и семье Китнисс ничего не передавала.
- Я знаю, что ты тоже заботишься о них. Ты это делаешь добровольно, или у вас с Китнисс был какой-то уговор? – спрашиваю я у молодого охотника.
Гейла, вроде, не тяготит молчание, да и меня, в общем-то, тоже. Я всегда была неразговорчивой и тихой, но сейчас я просто не могу молчать. Мне хочется говорить и говорить, слышать голос Гейла снова и снова, но, в тоже время, я не хочу сильно надоедать Хоторну.
Поэтому я на какое-то время умолкаю и погружаюсь в собственные мысли.
Мне всегда казалось несправедливым то, что у одних есть всё, а у других нет ничего. И это несмотря на то, что я сама относилась к первой категории.
Наверное, я должна была бы быть высокомерной или глупой, как многие капитолийцы, но этого не произошло. Думаю, тут дело в том, что в отличие от жителей Капитолия я всё время росла в окружении детишек, которым не так повезло с родителями, как мне. Мои приятели, знакомые и одноклассники были, в основном, очень бедны, и поэтому я всегда испытывала не гордость, а стыд.
Мне действительно было стыдно из-за того, что я ем сладости, в то время как у них не хватает денег на хлеб. На каждую Жатву мне привозят новое платье, а они вынуждены каждый год надевать одну и ту же поношенную одежду.
Мне было совестно перед всеми ними, и поэтому я не выросла испорченной и капризной. Наоборот, я всегда хотела, что различие между мной и другими не так бросалось в глаза, и поэтому привыкла быть скромной тихоней.
Поэтому у меня и не было друзей, до тех пор, пока я не начала общаться с Китнисс. 
Мои мысли против моей воли возвращаются к Эвердин, и я уже ничего не могу с собой поделать.
Наверное, нас сдружило то, что у нас у обеих не было своих компаний, из-за чего мы часто были в паре на каких-то спортивных мероприятиях, на редких лабораторных работах или на уроках.
В конце концов, я действительно привязалась к Китнисс, и, надеюсь, она тоже считает меня своей подругой.
Мне невольно вспоминается наше прощание после Жатвы. Не думаю, что она ждала моего визита, но я пришла и подарила ей брошку своей покойной тётки, Мейсили Доннер, которая когда-то погибла на 50-х Голодных Играх.
Я помню, что видела брошь у Китнисс на Арене. Это знак моей поддержки, и, надеюсь, оберег действительно принесёт Эвердин удачу, и мы с ней ещё свидимся.
Мне на глаза наворачиваются слёзы, и, пока Гейл не видит, я часто-часто моргаю, чтобы не заплакать. Не хочу, чтобы он думал, что я – эмоциональная тряпка.
Из раздумий меня выводит голос Хоторна.
- Слушай, а там не олень на горизонте?
Я резко оборачиваюсь, надеясь увидеть первого в своей жизни настоящего, живого оленя, однако, там ничего нет.
Меня удивляет то, что такой опытный охотник, как Гейл, ошибся. Что-то тут было не так – это чувство преследовало меня с того самого момента, как мы вошли под покров деревьев. Хоторн действительно вёл себя как-то странно, и это не могло не настораживать.
- Гейл, что-то не так? – спрашиваю я.
Тут моё внимание отвлекают силки. В один из них попалась дичь – довольно жирная белка.
- Ух ты! – вырывается у меня. Я наклоняюсь к силкам поближе и рассматриваю их. Они устроены очень хитро, это настоящее мастерство. Я восхищённо смотрю на Хоторна.

Когда Гейл вспарывает белку, меня слегка мутит. Я поспешно отворачиваюсь, чтобы Хоторн не увидел моего выражения лица. Мне было немножко жалко зверька, но что уж тут поделаешь – семьям Хоторна и Эвердин тоже надо выживать. Наконец, я пересиливаю себя и снова улыбаюсь.
- Думаю, что если в других силках нас ждёт успех, мы могли бы пожарить нашу первую добычу.
Он говорит «нашу», и это заставляет меня улыбаться ещё шире. Мне нравится, как это звучит – «мы», «наша добыча»… Надеюсь, это самое «мы» никуда не денется.
Конечно же, я понимаю, что белка принадлежит Гейлу – он ведь силки делал, но возражать молодому охотнику мне совсем не хочется.
Надеюсь, дыма от костра не будет видно в дистрикте. Хотя, вообще-то, мы сейчас уже довольно далеко, да и кто станет смотреть на лес? – думаю я.
Когда Гейл подмигнул мне, мои щёки слегка порозовели. Он вроде бы не заметил, а если что, спишу всё на давление или на аллергию… Да мало ли почему человек может краснеть?
Когда перед нами показался ручей, я зачерпнула руками холодной воды и подивилась тому, какая она прозрачная. Однако пить из водоёма я так и не решилась, позволив жидкости просочиться сквозь пальцы назад в ручей.
- Кажется, ты приносишь мне удачу. Здесь редко попадается живность.
Поймав взгляд серых глаз парня, я снова улыбнулась. Честное слово, давно я не была так счастлива.
Когда Хоторн расправляется со второй белкой, я снова стараюсь не смотреть. Наверное, Китнисс не была такой неженкой – она-то тоже охотилась с детства, и животных привыкла убивать… Что ж, и я со временем смогу спокойно к этому относиться.
Мне очень, очень нравилось в лесу. Возможно, Гейл всё же ещё раз как-нибудь возьмёт меня с собой. А если нет… Что ж, теперь я знаю дорогу, не заблужусь.
Как же здесь всё-таки хорошо! На время я даже забыла о том, как пыльно и грязно в Двенадцатом, где всё вечно покрыто копотью и крошками угля. Если бы была моя воля, то я бы, наверное, осталась здесь навсегда. Зимой, правда, в лесу холодно и дичи не так много, но я бы действительно хотела тут жить, уйти подальше он всех дистриктов и Капитолия, наслаждаться свободой и окружающим миром.
Как жаль, что это всего лишь мечты – я ведь понимаю, что им никогда не суждёно воплотиться в реальность. Я сама не замечаю, как озвучиваю свои мысли:
- А ты никогда не хотел убежать в леса и остаться жить там навсегда? – спрашиваю я у Гейла, пока он ведёт меня к скалам.
Мы довольно много прошли, и я, не привыкшая к такой продолжительной ходьбе, слегка подустала. Однако просить о привале я не собираюсь.
Солнце уже высоко, я хочу пить (надо было всё-таки, наверное, не брезговать водой из ручья) и ноги начинают предательски побаливать.
Ничего, со временем всё пройдёт. Главное, не жаловаться.
Интересно, какой же должна быть ловушка, чтобы в неё могла попасться целая коза? – пытаюсь представить я.
Ладно, скоро я это увижу. Было бы хорошо, если б Хоторн ещё из лука меня научил стрелять…

- Попей.
Я взяла бутылку из рук парня и жадно начала пить. Я старалась, чтобы Гейл не заметил, какая жажда меня мучила. К счастью, ему, вроде бы, было не до этого – взгляд молодого охотника на какое-то время стал отстранённым.
- Конечно, я хотел убежать и Китнисс предлагал это сделать в тот злополучный день, но, поскольку я здесь, а Китнисс на Арене, то можешь сделать вывод, что она ответила, - произнёс Хоторн.
Я передала ему бутылку и замолчала, снова погрузившись в свои мысли.
Вот значит как. Он хотел убежать в леса вместе с ней, и, думаю, хотел очень сильно. Не трудно было догадаться, почему Китнисс отказалась – скорее всего, она не могла ни бросить, ни взять с собой мать и младшую сестрёнку.
А ведь всё могло бы быть иначе, если бы Эвердин согласилась. Она сейчас была бы с Хоторном где-то далеко, свободная и счастливая, а меня бы здесь не было. Почему-то сейчас я вспомнила колыбельную, которую мне пела когда-то мама:
Есть край на свете далекий,
Где нету ни смерти, ни горя.
Там нету людей одиноких,
Есть только безбрежное море.
Страна та чудесна, прекрасна,
И мы с тобой там будем жить.
Не будем в том месте несчастны,
Мы радостно будем любить.
Ты жди всех времён исхода,
Когда смерть обратится в пыль.
Солнца нового жди ты восхода,
Превратятся мечты наши в быль.
И тогда мы с тобой вместе будем,
И увидим страну ту мою,
Куда входа не будет злым людям,
И где я эту песню спою.

Я поняла, что действительно не хочу жить, как раньше. Не хочу возвращаться в Дистрикт-12, не хочу видеть трансляцию Игр, не хочу наблюдать за страданиями людей.
Возможно, на меня так повлиял сам поход в лес, или же тот факт, что на Голодные Игры забрали близкого мне человека, а, может, и всё вместе, но я больше не хочу терпеть такой жизни. Нужно что-то менять.
Неужто, Андреси, в тебе просыпается революционерка? – ехидно интересуется мой внутренний голос. Я сама не знаю ответа на этот вопрос и пока не могу разобраться в том, что со мной происходит. Одно я знаю точно – я меняюсь, и мне это по душе.
Из раздумий меня вновь выводит голос Гейла.
Значит, хочешь оставить меня одну? – мне немного страшно. Тем не менее, спорить с Хоторном я не хочу.
- Как скажешь, - говорю я, хотя мне эта затея не очень-то и нравится, - Ты только приходи скорее, ладно?
Я поднимаюсь с земли и внимательно смотрю на молодого охотника. С самого начала похода с ним что-то неладное, хотя, может быть, я просто себя накручиваю… Ладно, если бы Гейл хотел мне о чём-то рассказать, он бы уже это сделал, верно? Так что ничего не остаётся, кроме как послушаться его.
- Так, куда мне идти?

До этого момента я и не подозревала о том, что боюсь высоты.
К несчастью, так оно и было – едва я ступила на тропинку в скалах и ненароком взглянула вниз, как почувствовала, что мне дурно. Тропа была очень узкой, местами она осыпалась, но я всё же не подала виду, что мне страшно.
Давай, Мадж, ты же храбрая девочка. Главное – не смотреть вниз, и всё обойдётся. Смотри вперёд, на Гейла, - мысленно подбадривала себя я.
Я цеплялась за акацию с такой силой, что некоторые стебли выдёргивались из скалы, но, к счастью, Хоторн был прав – у этого растения были на редкость крепкие корни.
Когда мы без происшествий добрались до пункта назначения, у меня даже голова от облегчения закружилась. Надеюсь, я смогу заставить себя так же пойти назад.
Укрытие Хоторна выглядело довольно обжитым, если подумать: самодельная лежанка, уже холодные угли от когда-то горевшего костра… Я подумала, что молодой охотник явно не пропал бы в лесах – он и обжиться бы в них сумел, и пропитание всегда смог бы достать. Как жаль, что мы всё же не вольны просто взять и уйти, куда вздумается.
- Вот и прибыли. Располагайся.
Я скинула свою холщовую сумку на землю, и уселась на лежанку. На самом деле, сейчас было бы неплохо пожарить белку – я успела проголодаться.
- Спасибо, - улыбнулась я.
- Опоздали, - произносит Гейл, глядя вниз с края обрыва. Проследив за его взглядом, я вижу в низу какое-то движение и понимаю, что это самый что ни на есть медведь.
- Огромный… - тихо произношу я, разглядывая зверя. Он действительно очень, очень большой. Ни на картинках, ни в фильмах я не видела таких больших животных.
Теперь  эти леса кажутся мне не такими утопическими, как раньше. И, всё же, здесь гораздо лучше, чем в Двенадцатом Дистрикте.
Медвежатина вроде бы съедобная, и Гейл, наверное, мог бы подстрелить не подозревающего о нашем существовании зверя, хотя, наверное, с одного выстрела такого гиганта не завалишь…
И тут, словно бы в ответ на мои мысли, раздаётся выстрел, и медведь падает, как подкошенный.
Из леса выходит человек с ружьём, и, чуть погодя, к нему присоединяются ещё двое незнакомцев. Это явно не жители Двенадцатого, и, если бы такое было возможно, я бы вообще приняла их за капитолийцев. Но вот только что делать жителям Капитолия в лесах возле Двенадцатого? Странно всё это.
- Мадж. Ползи сюда. Только осторожно. Не надо, чтобы нас заметили.
Мне не нужно повторять дважды. Понадеявшись, что толстовка Гейла не сильно испачкается, я припадаю к земле и, стараясь быть бесшумной, ползу к Хоторну.
- Кто это такие? – шёпотом спрашиваю я, хотя, вряд ли Гейл знает ответ на этот вопрос.
Они действительно похожи на капитолийцев, развлекающихся «охотой». Вон, даже фотографируются…
И тут ко мне в голову приходит мысль, которая меня пугает.
Силки. Они увидят силки Гейла и поймут, что они здесь – не единственные охотники, - со страхом думаю я. Впрочем, вряд ли нас достанут – тропа неприметная, да и вообще, нас не должно быть видно.

Выслушав версию Гейла, я поняла, что так оно и было. Мне стало жалко медведя – этот лесной гигант был уже давно обречён на смерть от рук этих людей. Вот уж для кого охота действительно была развлечением, а не способом прокормить себя и свою семью…
Затем с небес раздался гул, и, несколько мгновений спустя, нежданно-негаданно появился планолёт, заслонив собой солнце.
Сейчас эти люди улетят на нём в Капитолий, город излишеств и разврата, будут есть изысканные блюда и специально вызывать рвоту, чтобы вместить в себя как можно больше еды. Мне об этом папа рассказывал. А в это время в нашем Двенадцатом Дистрикте люди тихо умирают от голода.
Есть ли в этом спятившем мире справедливость? Что-то я сомневаюсь. Какая справедливость может быть в стране, где каждый год двадцать три ребёнка гибнут просто так, ни за что? Где повсюду болезни и голод, везде человеческие страдания? Как можно так жить?
Никак. Люди здесь не живут, они выживают.
Но не я. У меня есть дом, семья, еда, одежда. У меня пока что есть подруга и существует вероятность того, что она вернётся, главное надеяться. А ещё у меня есть Гейл.
Хоторн прерывает мои размышления – до того, как планолёт снизился, он успевает схватить меня и запихнуть в какую-то расщелину в скале и влезает следом.
Расщелина явно слишком узкая для двоих, и мы с Гейлом вынуждены прижиматься друг к другу. От этого я схожу с ума. Сердце начинает биться, как сумасшедшее, мне кажется, что я слышу его стук, несмотря на гул планолёта. Всё моё лицо пылает, и, должно быть, я красная, как помидор.
Он настолько близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. И я горю, чуть ли не теряю сознание.
Мне страшно, но я боюсь вовсе не того, что нас могут увидеть капитолийцы.
Лишь бы он не заметил, что со мной творится, лишь бы не заметил…,- мысленно умоляю я сама не знаю кого.
Только бы Гейл не услышал, как бьётся моё сердце.
Мне кажется, проходит целая вечность, прежде чем планолёт улетает.
Хоторн осторожно выходит из нашего укрытия, дышать мне становится намного легче, и дело тут не только в кислороде.
- Всё в порядке. Мадж, выходи. Кажется, всё обошлось, - произносит молодой охотник.
Я вылезаю из расщелины.
Вот именно, «кажется, всё обошлось». И Гейл не заметил того, что со мной творилось. Несколько раз я глубоко вдыхаю и выдыхаю воздух.
Мне надо как-нибудь успокоиться.
- Раньше в этих лесах ты других людей не видел? – это первое, что приходит мне в голову. Затем я вспоминаю о нашей добыче – белках – и вопросительно смотрю на Хоторна.
- Так мы будем костёр разводить? – спрашиваю я.
Надеюсь, что из-за этой истории с капитолийцами Гейл не передумает. Я никогда бе́лок раньше не ела, и мне хотелось попробовать.
Да и вообще я стремилась понять, как обычно в этих лесах проводили время Эвердин и Хоторн. Мне хочется попытаться немножечко пожить жизнью молодых охотников – возможно, тогда я лучше смогу понять Гейла. Интересно, какое мнение у него сложилось обо мне? Надеюсь, что хорошее.
Я улыбаюсь, надеясь как-нибудь вернуть хорошее настроение.

- Видел ли я других? Да.
Я думала, что Гейл уже забыл про мой вопрос, но, как оказалось, я ошибалась.
Пока Хоторн рассказывал про то, как они с Китнисс видели парня и девушку в лесу, я смотрела на огонь. Языки пламени завораживали, и казалось, я могу так просидеть целую вечность.
Я вздрагиваю от неожиданности, когда с громким треском в руках молодого охотника ломается палка.
Жестокость Капитолия поражает. Интересно, кем были те парень и девушка? Этого я никогда не узнаю.
Думаю, Гейл больше никому об этом не рассказывал. Это был их с Китнисс секрет, и вот теперь он решил поделиться им со мной.
Ясное дело, что я никому не должна рассказывать об услышанном, тем более родителям. Им вообще ни к чему знать, что я была в лесу.
- Гейл… - я не знаю, что он чувствует сейчас. Злость? Страх? Чувство вины?
Я касаюсь его руки и несильно сжимаю её, стараясь как-то приободрить парня.
- Это ужасно, но вы ведь ничем не могли им помочь, - говорю я.
Я чувствую, что мои щёки предательски краснеют, но, надеюсь, Хоторн этого не заметил.
- Когда-нибудь Капитолий поплатится за всё содеянное, я верю в это, - я смотрю в серые глаза Гейла, надеясь, что он понимает, что я действительно так считаю. Пусть я дочь мэра, но я люблю капитолийцев не больше его самого.
Затем я перевожу взгляд на белку.
- Ой, кажется, она сейчас подгорит,  - произношу я, стараясь как-то сменить тему и выкинуть плохие мысли из головы. Что толку рассуждать о том, как несправедлив Капитолий, если ты ничего не можешь с этим поделать?
Вот именно, мы беспомощны. Но если бы появилась возможность свергнуть власть тирана, люди бы за неё ухватились. Вот только где она, эта возможность?
Мясо, хоть я в этом и не очень разбираюсь, похоже, действительно приготовилось. Во всяком случае, пахнет оно совсем неплохо. Раньше мне белок есть не доводилось, если честно, но, надеюсь, они вкусные.
- А ты не научишь меня стрелять из лука? – выпаливаю я давно интересующий меня вопрос.
Я всегда хотела научиться чему-то подобному, так почему бы и не сегодня? Если Хоторн, конечно же, согласится.
Вообще, сегодняшний день я запомню навсегда, потому что, если подумать, он самый интересный в моей жизни. Во-первых, я, наконец-то, побывала в лесу. Во-вторых, рядом со мной Гейл Хоторн. В-третьих, произошла эта история с капитолийцами и медведем, и не знаю, увижу ли я ещё в жизни нечто подобное.
Всё было бы вообще замечательно, если бы Китнисс сейчас была в безопасности. Когда она вернётся (если вернётся, конечно), может быть, мы сходим на охоту втроём. И к этому времени я уже чему-нибудь научусь у Гейла.
Я верю, что так оно и будет. Эвердин вернётся в Двенадцатый, и все будут счастливы.
Почему-то я сейчас подумала о своей однокласснице Делли. Такие позитивные мысли были обычно свойственны только ей, но сейчас я, кажется, начинаю её понимать. Когда веришь в лучшее, жить становится легче.