Я выхожу из Тренировочного центра на пустые улицы Капитолия, по которым даже не ездят туда-сюда машины. Во многих домах даже погашен свет, а из некоторых слышен плач людей, дети которых сейчас находятся в этом огромном здании в тринадцать этажей. Последняя ночь всегда самая тяжелая для трибута, его семьи и ментора. Три наказанные стороны, которые цепляются за частичку жизни, которые пытаются урвать у судьбы немного фортуны, чтобы повезло хоть кому-то из детей… Последние Игры запомнятся всем надолго. Их будут детально изучать на уроках истории, по ним будут снимать фильмы и писать песни, из-за них Капитолий весь подчинится новой власти, как когда-то это сделали жители Дистриктов.
Мой голос не дрогнул тогда, когда я предложила игры. Моя рука сразу же взметнулась вверх, когда было объявлено голосование, но теперь я боюсь еще больше, чем в день своих Игр – я боюсь потерять маленького дорого человечка, которая стала моим трибутом.
Я кутаюсь в летний плащ приятного горчичного цвета и быстренько перебегаю дорогу, чтобы немного отвлечься от всего, что связано с Играми, но вывески, плакаты с гербом Капитолия, гласящий о последних в мире Играх, все больше и больше будоражат сознание, заставляют вспоминать весь тот ужас, что когда-то пережила я. Тренировки, бойня у Рога Изобилия, смерть того, с кем я приехала на Игры… Игры, революция – все это смешалось воедино, создавая какой-то немыслимый коктейль из страха, боли и отчаянья. Мы сами вершим свою судьбу – мы сами ведем ее на путь, но истинный ли?
И с момента выбора менторов я поняла, что месть жителям Капитолия – это не утешение. Его никто никогда не найдет. Подчинения здесь тоже нет. Это все иллюзия на красивую жизнь… и теперь своего решения не отменишь. Теперь мы все будем смотреть в последний раз на то, как дети убивают друг другу в угоду… нам.
Я забегаю в один из лучших ресторанов Капитолия, в котором, как мне рассказывали, практически никогда нет мест за неделю вперед. Даже после революции люди не решили менять свой стиль жизни и также продолжали ходить сюда. Но сегодня огромный зал пуст. Здесь даже не играла музыка и ни на одном столе не лежало забытое официантом впопыхах меню. Тишина. У людей траур.
Завидев меня, ко мне сразу же обратилась администратор этого места – девушка со светлыми волосами и золотой татуировкой возле правого глаза.
- Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, - сказала она с натянутой улыбкой. Она обязана быть приятна всем, казаться милой, доброй, спрятать все эмоции в долгий ящик и улыбаться всем. Может быть ее сестра, племянник, близкий ребенок семьи сейчас в Тренировочной центре, а она должна стоять здесь и желать всем приятного вечера. – К вам сейчас подойдет официант, - как мантру сказала она, кивая мне, когда я уже выбрала столик. – Приятного вечера, - пожелала она, даже не спросив одна ли я буду или кто-то еще придет. Сегодня больше здесь никого не будет… да и сама я заглянула лишь чтобы попить чай и немного отвлечься от всего, что накопилось за это время. Девушка вручила мне меню, а сама вновь вернулась на свое место, заправляя светлые волосы в прическу.
И, как только ушла администратор, ко мне сразу же подошел официант – молодой человек приятной внешности. Он был явно недоволен тем, что сегодня в зале совсем пусто, поэтому достаточно нервно спросил меня о моем заказе.
- Зеленый чай с жасмином, - ответила я, - и тирамису, - добавила я официанту, понимая, что без сладкого я сейчас просто не могу обойтись. Закрыв меню, я с милой улыбкой протянула его обратно молодому человеку, понимая, что он меня узнал… Открытое голосование, открытые итоги Революции… символ мира потребовал пролить кровь детей. Символ рухнул, как и рухнула система Сноу, как и рухнула тирания Капитолия.
Но вдруг я слышу как девушка-администратор заговорила вновь, приветствуя нового посетителя. Инстинктивно оборачиваюсь, желая посмотреть на еще одного умника, который решил провести этот вечер здесь, а не гуляя в Центре или же не оплакивая детей дома. Пит. Пит Мелларк собственной персоной здесь. Улыбнувшись ему, я практически незаметно киваю, приветствуя близкого мне человека. И, как только Пит оказывается рядом с моим столиком, я поднимаюсь на ноги и крепко обнимаю мальчика из Дистрикта Двенадцать… самого близкого для меня человека.
- Доброго вечера, - я оставляю на щеке Пита дружеский поцелуй а знак того, что я безумно рада его видеть. После окончания революции мы так и ни разу не встретились, чтобы обговорить все. Он все время с Китнисс, которая до сих пор не может отойти от смерти Прим… и я ее прекрасно понимаю. – Очень странно видеть тебя здесь в это время. Как Китнисс? – интересуюсь я до того, как к нам опять подходит тот же официант, принося чайничек с чаем, говоря, что десерт подадут через десять минут.

Я слышу такой приятный слуху голос Пита, и вспоминаю, как на Арене он успокаивал меня, подбадривал, как не давал мне потерять сознание, пока вытаскивал маячок слежения из руки, пока мы добирались до Дистрикта-13, пока мы… слишком много историй связывает меня с этим мальчиком, и поэтому я могу с гордостью сказать, что Пит является частью моей семьи.
Подскакиваю на ноги и, после обниманий, запечатлеваю на щеке у мальчика с хлебом легкий поцелуй, попутно вспоминая о том, не красная ли на губах помада. Впрочем, это не так важно, ведь сегодня все слишком пустынно, чтобы это кто-то отметил. Теперь Капитолий испытывает то, что переживали каждый год дистрикты – страх, боль, отчаянье. И всему виной этому… я, ведь именно я предложила провести Голодные Игры в последний раз.
- И правильно сделал, что решил зайти. Я очень рада тебя видеть. Правда, еще непривычно лицезреть тебя не в форме дистрикта-13 или трибута, а при параде. Это так… странно, что ли, - говорю я с улыбкой, завидев официанта, который, приняв заказ, явно неодобрительно посмотрел на нас. Он знает меня, знает Пита. Мы здесь лица номер один, а для некоторых даже враги. Проще ненавидеть, чем признать поражение.
- Я знаю, что это такое, когда теряешь близких… - я замолкаю, когда официант как бы случайно задевает меня, ставя передо мной сырный десерт. И, даже не подав вида, благодарю мальчика за обслуживание. – Хорошо, что у нее есть ты. Она молодец, что держится перед публикой и даже улыбается спонсорам. Я видела ее на встрече со спонсорами пару дней назад. После Игр вы вернетесь в Двенадцатый? – вдруг спрашиваю я, боясь услышать ответ, что мой дорогой мальчик уедет так далеко от меня, что я не смогу даже нормально с ним связываться. – Ей бы хорошо отвлечься от всего этого, а не быть ментором детей, идущих на убой…
Опускаю глаза, впервые сказав вслух, что мое решение было совсем неправильным.
- Нет, я никого не жду. Просто зашла сюда немного отдохнуть. Я не могу долго находиться в тренировочном центре, а у Грея и так забот хватает помимо меня. Прошу, останься. Я так соскучилась по тебе, - я не лгу, ибо так действительно и есть. Даже когда во всю горело пламя Революции, то я каждый день хотя бы видела Пита, спрашивала как у него дела, а сейчас все слишком резко изменилось. Мы не чужие… мы – одна семья…
- Непривычно видеть Капитолий таким. Непривычно, что за ночь до Игр нет салюта, нет громкой музыки и скандирующей имена толпы, как это было у нас, - вспоминаю я, беря ложку для десерта в руки и надламываю кусочек тирамису, отправляя десерт в рот. – Потрясающий десерт. Обязательно попробуй его, если будет возможность. – как бы между прочим вставляю я реплику.
- Они не должны были устраивать голосование на все обозрение. Теперь меня ненавидит весь Капитолий. Все считают, что лично я сама убиваю всех этих детей, которые завтра поднимутся на Арену, - я говорю тихо, слегка поддавшись вперед, чтобы Пит мог услышать все более отчетливее.  Его не было тогда там, когда я потребовала Голодные Игры в последний раз. быть может этого всего и не было. Не было бы этой ошибки, за которую я себя буду всегда корить. Но мой голос опять становится более высоким, я вновь откидываюсь на спинку стула, скрещивая под столом ноги, как учила манерная дама из Капитолия, с которой я приехала сюда год назад. Интересно, жива ли она?
- Как твои трибуты? Я слышала, что у Китнисс не складывается с мальчиком, верно? Доракс рассказывал Деалле о том, что на последней тренировке твой трибут с упоением рассказывал про Китнисс что- то, но заметив меня, Дорак замолчал. Мы с ним не так уж хорошо ладим. – Я делаю глоток чая, смотря на Пита. По мне видно, что я слегка на стрессе, потому что говорю без умолку про все, что наболело и накипело. Игры. Трибуты. Менторство. Теперь Голодные Игры обратились ко мне другой стороной медали, где я вроде бы в безопасности, а мои дети (трибуты) – нет.

Наверное я миллион раз прокрутила в голове тот день, когда состоялось собрание по поводу решения судьбы Панема после революции. Новый режим, новый президент, новые Голодные Игры, которые, как некстати, предложила сама я, требуя… крови и зрелищ? Нет, у меня были другие мотивы. Я хотела, чтобы участвовали в Играх дети тех, кто не давал нам нормально жить в Дистриках, кто устраивал сами Игры, кто это все организовывал… кто смотрел на нас, когда мы показывали свои таланты, кто платил за то, чтобы бы больше крови проливали. Вспоминаю… это была не я. НЕ Я. НЕ Я! Вспоминаю, как я сказала, что хочу прицепить белую розу Сноу перед его казнью, как я сказала, что страной не должен управлять один человек, ибо это приведет к тому же. Виток истории должен вновь начаться здесь, в Капитолии. И теперь нам всем смотреть на плоды тех, кто согласился ЗА Игры. Сколько я уже выслушала осуждений в свой адрес? Миллион. Но никто не пытается применить физическую силу к тем, кто согласился на Игры. Нас до сих пор боятся всех люди. Я это вижу практически в каждом. Ненавидят и боятся.
Я улыбаюсь словам Пита. Он говорит правду, и я это знаю хотя бы потому, что он всегда ее мне говорил, несмотря ни на что. Я поднимаюсь на ноги и делаю круг вокруг себя, показывая платье во всей красе. Оно самое обычное платье-футляр черного цвета с вырезом лодочкой. Классические каноны, которые соблюдены мной при помощи человека, который это сотворил. Элика просто волшебницей, принарядив новоиспеченного ментора как раз для встреч с потенциальными спонсорами. Спасибо за то, что победителей не продают на этих играх, иначе все те, кто только вступил в ряды спасителей детей на Арене уже бы давно продались. Я усаживаюсь на место, оглядываясь по сторонам. Девушка-администратор бросает на меня пренебрежительный взгляд, а затем демонстративно отворачивается, будто ей все это противно. На Арене точно есть кто-то из ее близких.
Но демонстрация наряда переходит в другую легкую беседу о том, что мы давно не общались вот так просто, без всякого официоза и без третьих лиц. И я оказалась рада, что зашла сегодня именно сюда и встретила Пита.
- У Грея сейчас нелегкий период, я бы сказала. Капитолий был и есть его домом, который сейчас не в лучшем виде, много друзей погибло, а времени не хватает ни на что. Ему нужно восстанавливать страну после всей это Революции, потому что многие Дистрикты настолько разрушены, что людям просто негде жить, - начинаю говорить я, чувствуя, как слова даются очень тяжело и язык будто немеет. – А знаешь, ты прав! Я вас так до сих пор и не представила друг другу, - восклицаю я, направив на него указательный палец. Интересно, но во время нахождения нас в Дистрикте-13 я так и не нашла на это время со своими срывами и занятостью. -  Приходите вместе с Китнисс к нам домой, а то для меня до сих пор дико находится в таких местах, как этот ресторан, - последние слова я говорю тихо. - Ей стоит немного развеется, отвлечься от всего, а я приготовлю хороший ужин. Тем более вы, мистер Мелларк, уже давно не ели мою стряпню. Кажется, это еще было во время нашей с тобой Арены.
Не знаю почему, но эта мысль меня ободряет, заряжает энергией. Необходимо только состыковать время, а  все остальное дело десятое и легко реализуемое.
- Да, именно этого мы и добивались, - соглашаюсь я, тоже делая глоток чая, повторяя за Питом. – Я знаю… знаю, что 23 смерти будет и на моих руках тоже, что тогда я предложила провести Игры, что я поддержала их. Можешь называть меня как хочешь, можешь припоминать мне это до конца жизни, но знаешь, именно так можно показать им, что они убили стольких детей и что это не просто шоу ради забавы. 73 года. По 24 трибута каждый год, плюс 12 во время квартальной бойни и плюс столько, сколько погибло на наших с тобой Играх. Это слишком много даже для профессиональных убийц, Пит. И я виню себя за слабость. Я думала, что от этого мне станет легче, что я успокоюсь, но это не так. Я ошиблась, и я это признаю, - я заканчиваю свою речь, практически шепча губами последние слова. И мне не плевать на это… не плевать на то, что не те дети идут на смерть, что половина из них должна была спокойно жить, ибо они оказались здесь по ошибке. Я виню себя… и они могут меня за это ненавидеть…
Мои руки сжаты в кулаки, и я чувствую, как ногти впиваются в кожу, создавая точечную сильную боль, но она быстро проходит. Боль не заменяет последний год моей жизни. Боль не заменяет того, что самых близких людей после Революции можно пересчитать только по пальцам. Этот год закалил меня, сделал жестче, заставив повзрослеть лет на 20 вперед, убрал иллюзию того, что это самый лучший вариант жизни, которой просто нет.
- Может быть тогда стоит уйти отсюда? Центральный парк не разрушен и находится недалеко отсюда. Или вернуться в Тренировочный центр… - я замокаю, боясь сказать, чтобы проводить их.
Но тему нужно сменить на что-то другое. Можно поговорить о наших трибутах и о том, что произошло недавно.
- Знаю только со слов. Деалла что-то говорила, а Доракс… мы с ним не в ладах, если говорить мягко. Я знаю, что он причастен к этому. Расскажешь подробнее?

- Я и не настаиваю, дорогой Пит. Знаешь, я оставлю свой адрес, и если ты захочешь, то приходи сам. Я всегда буду рада видеть тебя, - говорю я, попросив официанта принести ручку, чтобы записать свой адрес здесь, в Капитолии. Аккуратно пишу на салфетке номер улицы и дома золотой ручкой с выгравированным названием сего места, а затем указываю контактный телефон на всякий случай. – Если надумаешь, то буду рада. – Протягиваю все свои явки и пароли и вновь делаю глоток чая, оставляя ручку на столе, не подзывая вновь официанта, чтобы он ее забрал. Мне он неприятен, как и Питу, я думаю, поэтому стоит продолжить наш разговор дальше, пока здесь нет лишних глаз и ушей. Но разговор о чем? Об Играх? О том, что было устроено на собрании? Об его итогах, о которых поговорил уже каждый, кто хоть что-то смыслил, а то и не смыслил в политике. Пожалуй, следует прояснить некоторые детали Питу и обосновать свои причины. Этот день все запомнили надолго, а в учебниках истории будет записано, что проливать кровь предложила Авена Бейкер – трибут Дистрикта-3, что именно она вложила розу в петлицу Сноу, когда его казнили, ведь именно она помогала Китнисс в казни Сноу, и была на подхвате, если девушка бы не справилась. Слишком много крови для одной такой девушки, которую Пит называет «Солнечная Авена». Солнечная… уже нет. И это обоснованно опять логически.
- Пит, если они способны понимать это, то только так. Радикально, - говорю я тихо, понимая, что мой голос дрожит. Да, Пит, мне больно и плохо от всего этого. И да, я всячески вытащу Деаллу с Арены, хоть это будет стоит ценой в 23 трибута. – Они не будут проливать кровь у Рога Изобилия. Они слишком напуганы этими Играми и мыслью о том, что им придется умереть. Большинство детей умрут от естественных причин, таких как обезвоживание, перегрев, яды. Я не знаю какая будет Арена, даже не знаю то, в каком Дистрикте все это будет происходить, - я соглашаюсь с тем, что многие умрут от того, что не найдут ресторана и домоправительницы, которая направит решать все проблемы другим людям. – Деаллу я научила находить еду, ориентироваться в пространстве, узнавать ядовитые и неядовитые растения, ягоды. Если она усвоила хоть 50% от того, что я пыталась в нее заложить, то она протянет до того момента, когда будет решаться вопрос с победителями. Она умная… Если сыграет хорошо партию, то сможет, - рассказываю я про Деаллу, понимая, что Пит не будет использовать эту информацию не по назначению. Союзы на Арене никто не отменял, но если в итоге останется моя девочка и его, то это будет крайне сложно…  - Откуда ты знаешь, что я пообещала Деалле? – спрашиваю, слегка приблизившись к нему. Об этом никто не должен знать. Совсем никто. Я найду ее сестру и помогу с ее болезнью, помогу ей встать на ноги, заглажу свою вину перед ней, что я сама забрала у нее сестру, которую она так любила.
- Тамсин, верно? Твой трибут. Китнисс научила ее охотиться? Я думаю, что это будет лес. Слишком много отсеков с обучением банальному выживанию в лесу. Подготовка всегда направлена на то, чтобы обучить тому, что пригодится на Арене. Вода вряд ли будет, потому что нет ничего водного. Может быть еще горы, но тоже не факт. Я видела аппарат, который проверяет знание растений, которые растут не в степях и не на горной местности, а именно в лесу. Это только мои наблюдения. Ей это может пригодиться.
Свою же девочку я научила нескольким приемам управления ножом. За наделю освоить слишком много у нее вряд ли получится, но мне повезло, что с растениями у нее была достаточно неплохая база. Быть может я и хороший ментор.
Пит напоминает о том, что я не доела свой десерт, как мы намекая, что суть от места дислокации не изменится. Все обсуждают Игры, и плевать, что сейчас мы напоминаем Капитолийцев, только не в одеянии попугаев и не в восхвалении одежды трибутов на параде. Мы – другие. Не такие, как все они.
Я вновь беру ложечку и собираю сверху какао с шоколадом и перетертыми зернами кофе. Вкус горький, необычный, терпкий, но с чаем с жасминовыми цветами просто идеален. Увы, аппетит пропал в одночасье и я отодвигает тарелку. Это замечает официант, спросив, не желаем ли мы еще что-нибудь, но я лишь молча протягиваю ручку, а затем тихо добавляю, чтобы унесли десерт. Мальчик достаточно нервно забирает все это и ставит на поднос со всей силы, что во всему залу раздается глухой стук.
- Мой кричит на меня, что я никто, поэтому не смею его учить. Я понимаю тебя и то, что тебе приходится с ним натерпеться, - киваю в знак понимания, вспоминая интервью Лестера, где он сказал практически тоже самое, а все зрители его поддержали овациями. Это была первая ошибка. Лишь бы только не начались вновь гонения на жителей Капитолия.
- Почему эта история прошла мимо меня? – возмутилась я, лишь услышав отголоски, что Доракс попытался помочь Лестеру напасть на Китнисс. Распорядитель приставил охрану как к Лестеру, так и менее усиленную к Дораксу, которая лишь охраняла его комнату. Но вытащить нож из Центра подготовки? - Я не знала, правда. Меня лишь поставили перед фактом ,и все. На все мои попытки хоть что-то узнать об этом, я вспоминала все блоки, которыми меня учили в Тринадцатом. Сейчас около его комнаты постоянно дежурит хоть один миротворец.

Человек – это биосоциальное существо. В нем сокрыто слишком много инстинктов, которые так или иначе заставляют терять голову и становиться тем, самым животным, к которому этот тип и относится. По сути, но мы все именно животные, только вот придумавшие себе правила, ограничения на все. Почему кто-то мог жить на свободе, а я нет? Почему кто-то позволил себе поиграть в бога, а я не могу? Это вопросы уже не маленькой девочки, это вопросы уже не подростка. Это вопросы биосоциального существа, который совсем теряет границы дозволенного в плане мести. Отомстить? Всем и сразу. Чтобы боялись? Именно. Люди признают силу, будто это стая, а некоторая кучка из нас – вожаки. Это можно назвать подавлением, можно назвать правом на собственный выбор, суть выживания – хоть как, но смысловую нагрузку будет нести исключительно одну и ту же. Суть? Хоть немного успокоить свое чересчур раздутое эго.
- Если бы мы не пришли к решению провести последние Игры, то ненависть за все это перешла бы в резню. Пускай лучше бояться, чем пытаются отбиваться совсем без сил. Цинично? Нет, Пит, не цинично все это, а резвый взгляд на всю ситуацию. Как участник Игр я понимаю, что проголосовав, я поступила правильно. Как человек, который узнал результаты Жатвы я поняла, что все пошло к чертям. Как ментор – я вытащу из этого пекла совсем невинного ребенка.
Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя дикое напряжение в мышцах спины. Кажется, что моя речь сопровождалась метанием тяжелых ядер, которые нелегко поднять, а уж кинуть… Кисти рук заныли, а на висках за пульсировала вена. Все это не должно быть так, не должно быть здесь. Почему мы обсуждаем такую важную тему в ресторане? Почему не у кого-то дома, где нет лишних ушей и глаз? Почему не в тренировочном центре? Я мысленно усмехаюсь. Потому что теперь на все плевать. Люди считают нас монстрами. Считают меня, Диадему и еще всех тех, кто поднял руку. Давно ли ты такой стала, Бейкер?
- Если тогда все такие «умные» и полезут в Рог, чтобы достать припасы, то Игры закончатся через 15 минут после их начала. В нас воспитывали ненависть к другим Дистриктам. У них же ее нет. Мы тоже воспитаны на Играх, потому что каждый год нас заставляли смотреть. Зачем? Чтобы боялись, а они – чтобы развлекались. Чуешь разницу? Страх больше дает права на то, чтобы перерезать кому-то горло и забрать чертовы припасы. Но время все покажет. Рог изобилия будет, 24 трибута будет, припасы тоже будут. Остается только предполагать.
Последний глоток чая. Беру чайничек и наливаю еще чашечку хотя бы для того, чтобы пустая посуда не стояла на столе, а то срабатывает синдром «надо все убрать». И пока беседа идет несколько напряженно, пока не достигает своего апогея. Я пообещала Деалле. Откуда Пит знает об этом? Я же никому ничего не говорила! Информация была только у меня в голове и голове Деаллы, а она вряд ли стала бы трепаться насчет этого.
- Слухами, говоришь? Пит, ты думаешь, что  я хочу загладить вину перед Деаллой. Быть может. Но девочке нужна помощь, и если я могу помочь, то я сделаю все, что только можно. Спасти – да, но и очернить тоже. Я не хочу этот момент делать частью кампании по привлечению средств. Это только наше, а не общественности. Ты же понимаешь, о чем я?
Прекрасно он понимает. Чтобы спасти Китнисс Пит признался на весь Панем, что любит эту девочку с косой. Чтобы спасти Деаллу, я наоборот буду молчать.
- Посмотрим, конечно же. Если Тамсин умна хоть на 50% как ты говоришь, то у нее неплохие шансы. Хитрость берет свое на Играх.
Я замолкаю, когда к нам подходит официант. Ну уж хватит с нас его на сегодня. Посчитайте нас. Такая простая просьба, а выражение лица у этого чудика совсем не меняется. Пит рассчитывается за двоих. Это галантно с его стороны, поэтому я в ответ слегка улыбаюсь лучшему другу. Он очарователен. Пожалуй, очарователен куда более сильнее, чем он сам считает.
- Это точно. Ажиотаж будет серьезный, а те, кто захотят участвовать в тотализаторе, будут ставить его на место победителя. Интересно, кто поспособствовал тому, чтобу история не ушла дальше Тренировочного Центра, точнее, отдельных людей?
Вопрос, который повисает в воздухе. Ведь действительно, кто же это может? Но не стоит лезть в эту историю, чтобы не распалить очередной огонь… только сплетен. Уже пора отстать от всех повстанцев, от Китнисс и Пита.
Но Пит продолжает все больше и больше говорить про своего трибута, а я слышу в его голосе какие-то странные нотки. Злость? Пит Мелларк злится? Он хочет возмездия? Кажется, Пит теперь должен как можно лучше понимать меня… понимать, почему я захотела мести в лице Сноу и Игр. На его жену напали, но она ЖИВА, а моя семья – ЕЕ ПРОСТО НЕТ.
- Мы все изменились, дорогой Пит. Любое решение несет за собой последствия, как хорошие, так и плохие. Война… тоже ведь решение. Хорошие последствия – у людей появилось немного больше свободны. Они всегда будут в кандалах, только эти теперь с мехом и с большей цепочкой для передвижения. Плохие последствия – все, что разрушили, нужно восстанавливать. Это опять время, силы, деньги. – Я определенно изменилась. Еще в прошлом году я высказывалась несколько иначе о революции. Сейчас же вверх берет холодный рассудок и достаточно четкие и точные понятия.  – Я никогда не была солдатом. Из меня пытались его сделать, но не совсем получилось. Я была воспитана с мыслями о Революции. Когда-то эти мысли должны были достичь своего апогея, так ведь?