К нам привозят новых детей с разных Дистриктов. Им от пяти до десяти лет. Все они грязные, ободранные, без родителей. Многие плачут и хотят домой. Вот они - последствия Революции, которую мы устроили.  Теперь эти дети на наших плечах, теперь только мы в ответе за них, лично за каждого.
- Бейкер, проверь списки детей, а не стой как истукан, - ворчит женщина с зеленоватым оттенком кожи и ярко-розовыми кончиками волос. У нее на лице нет макияжа, а ее пухлое тело затянуто в корсет, поверх которого натянута форма старшей медсестры. Первый год после революции. Мой статус – доктор-практикант.
- Доктор Бейкер, - поправляю я заносчивую женщину, беря списки детей в руки. Их двадцать человек, а это значит, что сегодня я домой не попаду. Опять ночь в больнице ради благого дела, что совсем не сказывается положительно на мою жизнь. Мешки под глазами, щеки впали, а на руках вены видны еще сильнее, будто до сих пор идет война.
Я перекликиваю всех детей и начинаю из расселять по палатам по четыре человека в каждой. Вообще-то данные комнаты рассчитаны на два человека, но последние события заставили немного уменьшить потенциальную площадь. Каждому здесь будет хорошо.
- Ты закончила? Съезди за вещами для них. Вот адреса и имена. К вечеру чтобы все было на месте, все дети были переодеты, сыты и уже спали, доктор Бейкер, - вновь грозно говорит дамочка, очерчивая мое имя в списках практикантов – задание дала. Я радуюсь тому, что эти дети не узнают ее, ведь сегодня она работает последний день. Впрочем, все это к лучшему. Беру список и быстренько пробегаю взглядом адреса и имена. Все это мне еще незнакомо…  и как мне? Просто заявиться к чужим людям?
Но мой взгляд останавливается на знакомом имени. Цинна. Цинна – стилист Пита и Китнисс на Играх, был вместе с нами в Тринадцатом. Даже сшил мне пару платьев из того, что было на праздники в подземельном Дистрикте. И, переписав адрес, оставляю халат в шкафчике, а сама  несусь по улицам Капитолия, уточнив у капитолийских друзей расположение его мастерской или квартиры – черт его знает. Устроим небольшую встречу товарищей по несчастью. Интересно, как он устроился после Революции?
Интересным оказалось то, что за всей этой суетой я абсолютно не успеваю следить за теми, кто мне был дорог. С Питом редко созваниваемся, с Миртой и Катоном совсем редко списываемся, Примаверу вижу тогда, когда могу забежать к Грею на работу, а с Асторией чаще пересекаемся на улице, да и то только потому, что ее танцевальная студия располагается рядом с больницей. Поэтому узнать то, чем же закончилась Революция для Цинны, мне было крайне интересно.
И вот, находясь уже около дверей, уверенно стучусь, уже представляя то, как меня отчитает Цинна за усталый вид.
- Доброго дня, Цинна. Я не помешала? – сразу же спрашиваю я его, когда он открыл дверь. Захожу внутрь, в достаточно светлое и просторное помещение. Скорее всего мастерская и квартира в одном лице. – Я не отвлекаю?  А то мне тут дали твой адрес и попросили забрать вещи для детей, которых привезли в больницу… с Десятого и Шестого Дистрикта. Я практикуюсь там.
Я сразу же называю цель своего визита, ведь если человек занят, то зачем его отвлекать от дел? Хотя я бы с удовольствием выпила с Цинной чашечку кофе и немного поговорила о жизни. Я соскучилась по нему.

Так приятно видеть старых знакомых, которые сыграли важную роль в моей жизни и в жизни Революции. Цинна. Такой приятный молодой человек с улыбкой на лице, понимающий гораздо больше, чем все другие. Кажется, что будто с самого начала он прекрасно знал расклад всей Революции, будто прекрасно понимал, что все пойдут за тем лидером, который ему достался – Китнисс… точнее, нет, Огненная Китнисс – символ нового Панема.
Я улыбаюсь, завидев его на пороге мастерской. Примавера мне как-то рассказывала про это место, но не уточняла многих деталей, а теперь картина собиралась воедино, будто давно потерянный паззл. Деталь к детали, мелочь к мелочи.
- Тогда еще лучше. Завтра – так завтра. Будем с самого утра ждать, ведь  то, в чем они прибыли, даже трудно назвать "одеждой", - сразу же говорю я, обдумывая про себя, а положено ли мне извиниться за то, что вот так не очень тактично напомнила об этом? Да, до леди Капитолия мне еще слишком далеко. – Ты делаешь очень хорошее дело, Цинна.
Я прохожу в гостиную, понимая, что у меня на губах появилась улыбка. Приятно понимать, что людям не все равно, что происходит с народом. Эти дети нужны Панему, ведь они – его будущее. Возможно некоторые после лечения будут оформлены в приюты Капитолия, отданы в семьи по разным Дистриктам, но мы точно знаем, что ненужными они не будут точно, пока есть такие люди, как Цинна.
- Каждый занялся своим ремеслом. Я решила, что больше пользы принесу, если буду помогать детям, - немного затрагиваю тему своего настоящего. Я не могу сказать был ли это выбор осознанный или же извинение за то, что согласилась на Последние Голодные Игры, но мне нравится спасать жизни детям, нравится давать им веру в светлое будущее, которое они заслужили. У них больше нет страха перед Жатвой. Для них это просто праздник сбора урожая. Теперь они не голодают. Теперь они под чутким руководством и присмотром тех, кто совсем недавно находится в той же ситуации, что и они сами.
- Нет, не тороплюсь. На сегодня мой день закончен, так как последний пункт был как раз в доставке и контролем над ней. Чай, если можно, пожалуйста, - я слегка киваю, подходя к большому окну. Чудесный вид на Капитолий, где видна яркость и помпезность прошлой жизни и глубокие раны новой. Увы, еще не все восстановили, но именно это показывает, что было то, ради чего стоило умирать.
Но тут немного опомнившись, я беру коммуникатор и быстренько набираю сообщение людям в центре о том, что одежду доставят завтра. В ответ получаю, что на сегодня я свободна.
Но вот в комнате вновь оказывается Цинна. Необычно видеть его в такой обстановке, особенно без ужасной синей робы. Цинна – такой Цинна.
- Благодарю, - говорю я, присаживаясь рядом с давним другом. – У тебя здесь чудесно. Особенно вид из окна. Неужели ты здесь придумал Огненную Китнисс? – в моем голосе слышны нотки удивления и восторга, а ведь мне безумно интересна история создания Сойки-Пересмешницы. Потрясающая идея с огнем на платье и на накидке. Мой стилист был полным кретином, нарядив меня в платье из аналогов компакт-дисков и микросхем.

Все люди по своей натуре особенные, только каждый по-своему. Цинна создал символ, за которым все пошли. Он сделал особенную вещь, которая явилась началом и концом. Это гениально, как бы он не скромничал по этому поводу. Сейчас же он помогает детям, людям, которые остались без всего в эти тяжелые времена, но главное, что он не просит ничего взамен. Это удивительно и прекрасно.
Я люблю себя на этой мысли, пока смотрю в большое окно. Правда, сейчас можно настроить абсолютно любой вид, но я вижу, что это – реальность. Цинна реалист, не питает аллюзий и не строит воздушных замков. Именно такой, какой и был с самого начала.
Слыша шаги, я невольно вздрагиваю. Дурацкая привычка, которая сформировалась со времен Арены. Резко оборачиваюсь и вижу его с чашками и шоколадом. Кружки источают такое приятное тепло, а божественный аромат разливается по всей комнате, наполняя ее, будто это чудесная гостиная в уютном доме. Я благодарю за чай и делаю глоток. Он не горький и отдает мятой. Прекрасный выбор, Цинна. ТЫ как всегда оказываешься прав. Но прав ли был ты, когда создавал Сойку-Пересмешницу? Такой незамысловатый вопрос, который несет в себе слишком много важной информации.
Я слушаю историю о создании платья Китнисс и о том, что он увидел в ней. Это была другая история, не та, которую я слышала изо дня в день в тренировочном центре. Простая, без пафоса, правдивая.
- Спонсоры и сошли с ума… и люди, которые сидели в зале. Ты же был там, ты прекрасно видел реакцию на Китнисс, когда она начала кружиться. Огонь всегда вдохновляет и завораживает, заставляет чувствовать себя сильным и неуязвимым. Ты сделал правильную вещь, что именно так поддержал ее. И ты, Цинна, не обычный портной, а удивительный человек. Ты можешь из простой девочки сделать символ, а потерянной вернуть веру в себя. И я говорю правду, дорогой мистер Корнелий.
Я ставлю кружечку на стол и поднимаюсь на ноги, делая пару шагов в сторону Цинны.
- Ни один обычный портной меня не удивит. Попробуешь? Как в старые добрые времена в Тринадцатом?
Я смеюсь, вспоминая, как однажды с Примаверой мы забрались в то, что тогда именовалось «кусочком мастерской Цинны» и забрали практически все, что он сшил за время пребывания там. Это было дико весело, особенно потом получать выговор от стилиста всея Панема.
- Мой стилист, имя чье гремело на весь Панем, как мне рассказали мои менторы Вайресс и Бити, нарядил меня в платье из старых дисков, которые теперь не используются. Следующий мой стилист, когда я попала в Капитолий во время неудачной вылазки и промывки мозгов, решил меня нарядить в платье красного цвета в огромным бантом на груди и рукавами-фонариками размером с огромную юбку-торт. Попробуй доказать мне, что ты обычный портной.
Я упираю руки в боки и слегка наклоняю голову набок в ожидании реакции Цинны. Это вызов, дорогой мой друг, и если ты его не примешь, то тогда я определенно не знаю этого Цинну.
Ты не портной – ты художник, творитель истории, творитель мира моды. Ты вдохновляешь людей… поэтому не стоит себя принижать, ведь ты, чудесный наш, когда-то уже вдохновил людей, и они устроили Революцию.

Я смеюсь, понимая, что Цинна даже не представил тот кошмар, в которой меня нарядили стилисты всея Панема. Впрочем, и не надо. Зачем напрягать мозг на никому ненужное дело?
И, поднявшись на ноги, упираю руки в боки, как бы провоцируя Цинну. Давай же, мой милый друг, докажи сам себе то, что ты самый лучший стилист.
- Я могу тебе рассказать, если ты так хочешь, а ты пока думай. Я хочу увидеть результат.
Взмахиваю ручками и опять сажусь на мягкий диван, понимая, что весь этот пафос нежданной встречи ушел сам по себе ,а мы опять разговариваем, будто не было этих месяцев разлуки. … слишком большой срок.
- Знаешь, дорогой Цинна, я сейчас вполне довольна своей жизнью. Только непривычно, что вокруг тишина и нет постоянного чувства, что жизнь висит на волоске. Я сейчас доучиваюсь, чтобы получить лицензию на врачебную практику. В том центре, где я помогаю, меня уже ждем место в онкологическом отделении. Я там появляюсь, чтобы маленькие дети уже привыкали ко мне, к моему голосу, чтобы чувствовали себя нужными. Представляешь, еще немного, и все, я могу помогать людям с серьезными болезнями. Я остановилась на детях, ведь именно с них и начинается будущее Панема. Мы уже для этого не годимся, - я заливисто смеюсь, беря в руки кусочек шоколада ,а затем отправляя его в рот. Сладкий вкус напоминает мне мой день рождения в Дистрикте-3, когда мама с утра разливая мятный чай по кружечкам, а на небольшом блюдце лежал небольшой кусок темного шоколада, расколотый на много маленьких. Я знала, что его привозил Бити после того, как отправлял новых детей на убой, пряча его в карман мешковатой кофты. У нас его не было… в Капитолии его было слишком много.
- О боги, я начала рассказывать про работу, - вдруг осекаюсь я, вспомнив, что Цинна хотел услышать совершенно другое. – Прости, пожалуйста. С нашими приятелями и знакомыми я вижусь… как бы сказать… просто, вижусь. С Примаверой достаточно часто. Во время каникул я была в Четвертом, так там встретилась с Миртой ,Катоном, Энни и Финник. С Питом я созваниваюсь хотя бы раз в неделю… иногда мы разговариваем с Китнисс, но это редко совсем. Китнисс уже пришла в себя, но еще больно переживает смерть сестры. Пит открыл свою пекарню и зовет в гости. Я рада, что у них все хорошо сложилось, - я говорю про друзей, жестикулируя руками, то разводя их по сторонам, то собирая пальцы в замочек. Пока все строят свою жизнь. Пока не до развлечений.
- Дела сердечные… - на мои губах ответная улыбка. – Я думала, что ты в курсе, особенно после объявление на весь Панем из уст Диадемы. Греджом Неро. Помощник нашего любимого президента, - и по совместительству брат Примаверы. Но я этого не договариваю, хотя уже весь чертов Панем об этом знает. - Замуж пока не собираюсь, но я счастлива с ним. Как у тебя, дорогой Цинна?