Лежа на кровати на животе, я тихо читаю журнал, обдумывая следующие действия. Одно за одним мне попадаются фотографии со мной в платьях следующего сезона. Вот здесь я разъяренная фурия, здесь податливая кошечка, здесь невинная школьница, здесь верная жена. Столько образов, столько возможностей воплотить каждый из них, столько фотографий ушло в мусорку для того, чтобы на страницы журнала попал только десяток. В этом мире всегда приходится чем-то жертвовать, чтобы получить лучшее. И этот факт доказывают даже фотографии.
- Что же, что же выбрать, даже не знаю… - говорю я сама с собой, раздумывая над образами, показанными на страницах и верчу каждый из них в голове так, чтобы разобрать по полочками.
Валеричка спит в своей комнате, как и положено хорошей девочке, а я никогда не ложусь раньше трех, так что заняться особо нечем. Впрочем, я ощущаю, что очень скоро в доме появятся гости. Ну а я всегда готова. Выгляжу превосходно, как и всегда и мне довольно скучно просто лежать и ничего не делать. С таким же успехом я могла бы устроить себе ночные съемки. Или меня опять могли вызвать на запись агитационного ролика. Всегда они это делают посреди ночи. Но почему-то не сегодня.
Я слышу приближающийся шум и понимаю, что вот они гости пожаловали. Не трогаюсь с места, даже когда парочка заваливается на кровать, на которой уже кстати лежу я. Это факт меня почти не смутил, учитывая, что это самое приличное что происходило в этой комнате. Когда я включила свет и увидела полуголую, пьяную девицу под своим мужем, этот факт меня тоже не особо смутил. Потому что и это не самое страшное, что происходила у меня на глазах в этой комнате.
- Знаешь, тебе следовало пойти в мою комнату. Там было бы уютнее. – говорю я тихо, но с угрозой глядя на Нерона.
Он раздражал, он бесил, и я ненавидела его всей душой за то, что он вытворяет, за то, как он обходится со мной. Но мы женаты и это факт. Если он хочет получать сразу несколько женщин, значит будет и по голове получать сразу от нескольких. Хотя глядя на эту несчастную девочку я понимаю что она уже вообще ни на что не способна.
- Споить и трахнуть. И на большее ты не способен уже как мужчина. – практически выплевываю эти слова, поднимаясь с кровати. Беру графин с ледяной водой и тут же выливаю ее на горячую парочку, приводя обоих в чувства.
Девица тут же подскакивает, как ошпаренная. Забавно, смотреть на них, когда они делают такую невинную мордашку.
- Арес! – зову я одного из слуг, который отвечает за охрану. Громила тут же появляется в дверях. – Господин уже наигрался с гостьей, так что выведи эту потаскуху вон. – на моем лице ничего кроме натянутой улыбки, а рука сжимает уже пустой графин из под воды. Стекло приятно холодит руку. Я бы и себе устроила этот душ, чтобы привести нервы в покой, но для этого было еще не время.
Охранник осторожно подхватывает девицу за руку и кладет ее себе на плечо, словно игрушку. В тот же момент я понимаю, что на девице нет белья и  быстро отвожу взгляд, настолько мне противно.
- Какая мерзость… Подожди. – Арес останавливается и я хватаю эту шлюху за мордашку, больно сжимая ее скулы. Уж мне ли не знать, где на лице самые болевые точки. Эта тварь моложе меня лет на 10 и осознавая это, я перестаю улыбаться. – Еще раз, дрянь, я увижу тебя с моим мужем и твое милое тельце будет разбросано по кусочкам до самого Двенадцатого, где я оставлю твою голову на съедение тамошним беднякам. Ты меня поняла, деточка? – я впиваюсь острыми ногтями в ее кожу. Форма моих ногтей позволяет оставить на ее щеке пару царапин.
Девица не отвечает, а я приказываю Аресу выставить ее из дома и бросить где-нибудь на свалке, где ей и место. Как только лишние люди покидают комнату я со всей силы бросаю графин, целясь в Нерона и попадаю в стену.
- Тварь, ненавижу тебя! – я кидаюсь на него, отвешивая ему звонкую пощечину. Рука начинает гореть, но это уже дело привычное. В таких ситуациях боль всегда была мне помощником. – Как ты смеешь приводить сюда своих шмар? Я не мешаю тебе развлекаться с твоими девочками там, где ты всегда это делаешь, паскуда. Но не в нашем доме! – я разрываюсь на дикий крик и снова бью его. – Еще раз увижу хоть одну бл*дь в нашем доме, я напою тебя до такой степени, что ты и встать не сможешь. А потом я отрежу тебе все, что у тебя болтается между ног у тебя же на глазах. А с твоей милочки спущу шкуру заживо, если она попадется мне на глаза. – руки сжимаются в кулаки, я мечусь по комнате, словно в клетке. Сваливаю с комода телефон на пол, но ярость во мне не унимается. Осколки графина хрустят под ногами.  – Я убью тебя, больной выродок. – брань срывается с моего языка довольно легко, потому что идет от самого сердца, как и проклятья. Значит, разъяренная фурия. Так тому и быть сегодня.

Боль от его удара настолько сильная, что первые пару секунд мне кажется, что у меня сломана челюсть. Я отчетливо чувствую вкус крови на языке. Пару недель придется ходить с помадой темных оттенков и есть мягкую пищу, пока щека не заживет. Но меня уже это не удивляет. Не первый раз я выношу от него побои и унижение. Каждый раз себе клянусь, что не первый, но последний и каждый раз все по новой. Я бы убила его, но все должно быть не так. я должна выдержать, не сломаться. Если я придушу его ночью, это будет слишком легко для нас обоих. Нет, высшее благо и счастье приходят после долгих страданий. И после всего, что произошло в моей жизни, он станет последним этапом, последней ступенькой, которую мне нужно будет перешагнуть. А потом уже ничто не сможет меня сломать. Я покажу им всем.
- Мне плевать чей это дом. Я предупреждала тебя, что не потерплю твоих шлюх у меня перед глазами. – кричу я в ответку, пока он качает права. Пытаюсь перекричать его своими собственными обвинениями. – Мы женаты. И если ты думаешь, что я позволю тебе развлекаться как и прежде, то ты очень сильно ошибаешься.
Когда он оттягивает мою голову назад за волосы, слышу как предательски хрустят шейные позвонки, словно тонкий лед, если на него наступить. А у меня именно такое ощущение. Что на меня наступили и топчутся по мне. А при этом пинают в живот, потому что воздуха не хватает, дышать тяжело и тело начинает болеть.
Спустя секунду оказываюсь на кровати. Чувствую, как мокрый халат прилипает к коже и мне становится зябко. Ну конечно, Нерон ведь мокрый после моего маленького душа. Забавно, я хотела тоже оказаться остуженной, но теперь мне совсем не здорово ощущать этот липкий холод прямо под сердцем. Как будто яд по венами распространяется через кожный покров.
У него бешеные глаза, безумный оскал. Он наслаждается своим доминирующим положением, словно обезьяна только что выигравшая бой с конкурентом. Я сглатываю ком в горле от отвращения. Я слишком хорошо знаю, что будет дальше. Меня передергивает то ли от холода, то ли от омерзения. Расслабиться не получится, я еще больше на него злюсь. Бросаю в него подушки одну за другой. Вслед за ними в мужчину летит настольная лампа. Мне ничего не жалко лишь бы разбить этому гавнюку лицо, сделать ему больно и не важно каким способом. Он должен почувствовать тоже самое, что и я. И когда-нибудь я ему это устрою.
- Только посмотри на себя. Ты словно оборванный пес, которого только что сполоснуло уличным дождем. – я окидываю его презрительным взглядом, всем своим видом и тоном выражая то омерзение и ненависть которые испытываю к нему. –  Ну, давай, любовь моя. Давай начнем эту игру, больной ты ублюдок. Сколько бы ты не приводил своих потаскух в дом, я каждый раз буду обламывать тебе кайф, каждый раз буду портить тебе удовольствие. Каждая из них получит от меня подарок, который навсегда отвадит от тебя других охотниц до такой грязи, как ты. – я смеюсь, отползая спиной к самой спинке кровати. Чувствую холод и меня начинает трясти. – Ты просто псих, помешанный на наркоте. Чертов педофил, бегающий за юбками школьниц. Ты ничем не отличаешься от всех остальных мужчин. Такая же мразь, пытающееся силой доказать, что он – царь горы. – я вытираю кровь с губы и с удовольствием размазываю ее по простыне. – Ты просто грязный, бесполезный, отвратительный монстрик, который так забился своими детскими комплексами, что теперь и существование для тебя – слишком большая награда. – я снова заливаюсь смехом, глядя на Нерона, такого сумасшедшего, нависшего надо мной, словно минотавр. Настенная лампа позади него слепит мне глаза так, что я вижу силуэт Сцеволы. Да, теперь это больше похоже на мой ночной кошмар. И все что мне надо это проснуться. Но я не могу. Все, что подвластно мне сейчас в моем собственном теле – это безудержный истерический смех, которым я и заливаюсь.

Паника, которая бушует во мне, перехватывает дыхание, я задыхаюсь, словно меня погрузили в ледяную воду и не дают выбраться. Все мои попытки отбиться от него, ударить, исцарапать, пнуть – все это теряется во времени, пока он уверенно заводит мои руки наверх и прижимает их к кровати. Мне больно. Я знаю, что на обеих руках останутся синяки, которые придется закрывать перчатками или браслетами.
В полусвете комнаты мне кажется, что его глаза горят огнем, словно как у демона. Он – исчадие ада и я никогда в этом не сомневалась. Он слишком близко и я даже отвернуться не могу, ведь меня хватают за подбородок и насильно впиваются в мои губы. Я плачу и постанываю от боли, от того, как он схватил меня за лицо в том месте, где 10 минут назад горел ожог от его удара. Я не могу сдержать слез, которые льются из зажмуренных глаз. Мне слишком больно. Но больнее становится, когда он начинает говорить все эти вещи. Если меня топят, почему я слышу все, что он говорит? Это хуже смерти.
- Не смей, ублюдок, не смей так говорить обо мне! – я кричу, пытаясь вырваться, и сама понимаю, что мои попытки не увенчаются успехом. Но все мое нутро просит вырваться наружу и я не могу уже контролировать себя. Я со всей возможной в этом мире ненавистью смотрю на него, надеясь, что мои глаза горят так же, как и его. – Я красива! – ору я на него и на весь дом. – И этого для вас пустоголовых самцов вполне хватает, чтобы вы теряли мозги где-то в штанах. Мой покойный муж боготворил меня! – я извиваюсь змеей под ним и так же как и змея хочу укусить и пустить яд в его кровь. А потом смотреть, как он медлено умирает и мучается от агонии. – И он поплатился за это деньгами и жизнью.
Меня трясет от гнева, обиды, ненависти. Я никогда не была жадной до крови, но сейчас я бы собственными руками вспорола ему грудь и вытащила его еще теплое бьющееся сердце. И я не устану придумывать способы его убийства, не устану делать все возможное, чтобы он мучился. И даже если мне придется терпеть все это, победителем в итоге все равно окажусь я.
- Не нужна? – я смеюсь в голос смехом, который зависает на грани между истерикой и плачем. – Ой ли? Тогда что я еще здесь делаю? Под тобой? – я щурюсь, а моя улыбка превращается в оскал и на секунду мне кажется, что в его глазах я вижу свое отражение. И мне нравится то, что я вижу. – Ты мог сделать со мной все что угодно: избить запереть, даже убить. А потом пойти за своей шлюхой. Но ты этого не сделал! Почему? Почему ты продолжаешь приводить их сюда, если знаешь, что я не допущу твоих ходок у меня под носом? – конечно, я знаю ответ, что ему в кайф меня мучить, он всего лишь больное чудовище на всю голову. Но произношу я совершенно другие слова. – Осторожнее, дорогой, иначе я могу подумать, что ты пытаешься вызвать во мне ревность. – я снова смеюсь и чувствую как глаза наполняются слезами.
Дыхание сбивается, потому что хоть я и не так активно вырываюсь, как могла бы, но все мои слова требуют огромного количества сил. Не передать словами, какой сейчас хаос внутри меня, мне кажется все внутренности сжались в кучу, под давлением этого человека. Пальцы рук начинают неметь, так сильно он меня держит, а разведенные ноги, между которых затесалось мужское тело, начинают дергаться, словно через них пропускают разряд. Меня трясет от холода, от воды, что капает с его рубашки на голый живот. Я обнажена физически и морально. И мне кажется еще немного и захлебнусь собственными слезами.
- Знаешь что я тебе скажу, любовь моя. – я неровно дышу и слышу как дрожит мое дыхание. – Даже если ты не скоро сдохнешь, мне принесет дикое удовольствие понимание, что все, что у тебя останется в конце – это я! – я снова скалюсь и мышцы рта уже сводит судорога. – Нет, убить тебя – слишком непозволительная для тебя роскошь. А я ненавижу тебя так сильно, что останусь с тобой до самых последних твоих дней. – я снова начинаю тихо рыдать. Кажется моя истерика переходит на плачь. Но голос становится хриплым и угрожающим, постепенно нарастая. – Ты прав, ты всего лишь одинокий торчок, имеющий каждую малолетнюю задницу, едва вышедшую из пеленок. Одинокий наркоман, никогда не любивший и всегда нелюбимый. Потому что даже твои потаскухи понимают, что полюбить такое ничтожество и чудовище как ты – невозможно. Любая, кто свяжется с тобой – обречена на смерть. – я тихо смеюсь, глядя ему в глаза и чувствуя, как слезы снова начинают литься. – Нет, нет. Ты навсегда останешься один, Сцевола! Я об этом позабочусь. Я сделаю все возможное, чтобы в конце остались только ты и я.
Последнюю фразу выплевываю ему в лицо. И чудом вырывая из его пут одну руку сразу ударяю его по лицу. Я не перестану бороться.

Отредактировано Regina Lucia (2014-11-28 18:15:30)

Он смеется над моими словами мне в губы. Я отворачиваюсь от ненавистного мне запаха алкоголя и сигарет. Я хотела бы сейчас оказаться где угодно, но только не в его кровати, не под ним. Это чудовище, получающее наслаждение в чужих муках. Как его только земля еще носит, почему он не умер? Почему такие, как он выживают?
- Ты отвратителен! – вырывается у меня перед тем, как он собирается меня ударить. Визг вырывается из моего горла, но так себя и не оправдывает.
Я всем телом чувствую напряжение Нерона, я даже чувствую зависшую руку у меня над головой. Но он так и не ударяет. Я смотрю ему в глаза и вижу стекляшки. Как будто два кусочка льда смотрят на меня. Как будто не на меня даже, а мимо. Он игнорирует меня? У него сердечный приступ или мои слова как-то его задели? На секунды между нами повисает тишина, которую не нарушает даже мое дыхание. Я настолько загипнотизирована его взглядом, что забыла, как дышать.
А потом он бросает мне оскорбление и уходит. Ему вздумалось поменять рубашку на футболку. Эм, что? Я ничего не понимаю. В моей голове звенит тишина, глаза уставились в потолок, ровно туда, где пару секунд назад были глаза Сцеволы. Эмоции внутри сменяют друг друга, словно миротворцы, заменяющие своих погибших собратьев на поле боя. Я не шевелюсь еще мгновение, не понимая, что произошло. Мой мозг работает и не работает одновременно, как будто я не могу включить аварийное питание. Почему он перестал? Я совершенно точно видела, что он собирается не только ударить, но и продолжать унижать меня. Неужели ему стало скучно? Нет, не может быть, он был хозяином положения. Он опровергал все, что я говорила. Но он даже не успел ничего сказать на…
Я начинаю смеяться. Громко, истерично. Я закрываю лицо руками, переворачиваясь на бок и прижимая к себе ноги, словно ребенок, не получивший ожидаемого наказания. Мне смешно. И радостно. Еще минуту назад я готова была провалиться сквозь землю, а теперь мне так хорошо, как уже давно не было. Это победа, господа. Я поднимаюсь на колени, прикрывая грудь рукой, но, не трудясь убрать упавшие пряди волос на лицо. Не представляю, как я сейчас выгляжу, но мне впервые на это плевать, потому что внутри меня разливается эйфория. Сладкое чувство превосходства.
Я смотрю на своего мужа исподлобья и улыбаюсь.
- О, неужели наш мистер «е*ал я вас всех» так боится одиночества? Так что, и ты что-то чувствуешь? Или ты обрадовался перспективе провести со мной всю оставшуюся жизнь? Прямо как в нашей свадебной клятве, помнишь? – моя улыбка на миг пропадает с лица. – Хотя, что ты можешь помнить со дня свадьбы, ты же был в стельку пьян. Я думала, что выхожу за бездушную тварь, но ты меня переубедил. –  я искренне удивляюсь, глядя на него пьяным взглядом. Кажется, я понимаю, что он чувствует, когда употребляет в себя эту дрянь. – Мне жаль тебя. – говорю я таким же пьяным тоном, шаря по постели в поисках своего халата. И, в конце концов, его нахожу. – Ты так кичишься всем доказать, что тебе насрать на все. А на самом деле ты всего лишь пытаешься привлечь к себе внимание, чтобы заглушить страх одиночества. – я завязываю ремешки халата и поднимаюсь с постели. – Все эти наркотики и бл*дство, все только для того, чтобы убежать от понимания, что ты остался один. – теперь я хозяйка положения, Нерон. И теперь мой черед уничтожать. – И ты сам это понимаешь. О! А может быть все эти девушки на одну ночь – это такой вид рыцарского благородства? – я облокачиваюсь на дверной косяк, складывая руки на груди и наблюдаю за потерявшим всякий пыл мужем. – В стиле: о, мисс, вы так молоды и красивы, но, увы, если вы останетесь cо vной больше, чем на одну ночь, то вам не выжить. Поэтому перепехнемся разок и я спасу вам жизнь. – я даже вижу эту картину, которую с таким удовольствием смакую, растягивая слова. И в восторге от того, как это звучит. – Как печально, что тебе так и не удалось узнать, что такое взаимная любовь, дорогой. И с этим пониманием ты будешь жить долго. Очень долго. Знаешь, я тут прикинула и поняла, что такие твари как ты – невероятно живучие. Вокруг них мрут все, кого такая зараза как ты коснется. Но сами вы выживаете, оставляя за собой в жизни ничего, кроме боли. Но тебе, кажется, нравится боль. Так, может, ты ловишь от этого кайф, когда вокруг тебя страдают и умирают? – я разворачиваюсь к нему спиной, собираясь уйти из комнаты. – В свете таких событий, я буду с тобой помягче. Я же не знала, что ты такой одинокий и несчастненький, желающий любви, когда брала тебя в мужья. Но теперь у тебя есть я и мы проведем много занимательных дней вместе, милый.

Отредактировано Regina Lucia (2014-11-28 19:55:21)

Далеко уйти мне не удается, ведь мой муженек снова приходит в боевую готовность, хватая меня за шею и почти поднимая над землей. Сильная боль ударяет мой мозг и вот оно, мне опять не хватает воздуха. Я поднимаюсь на цыпочки, только бы немного облегчить страдания, которые пытается мне принести Сцевола. Но странно, что больше мне не страшно, поэтому мой взгляд практически не меняется. А факт, что теперь наши глаза на одном уровне, придает некую драматичность ситуации.
Мне не страшно, потому что я понимаю, в нем есть слабости, как и в любом другом человеке. И все что мне нужно, это узнать какие именно слабости. Тогда я смогу его поломать. Так же как и он ломал меня 10 минут назад. Все что он делает со мной, помогает стать мне сильнее.
Я хватаюсь руками за его вытянутую руку, пытаясь подтянуться хоть немного. А его рука сжимает мое горло так, что мне уже трудно понять, где именно болит.
- Поговорим о родителях, дружок? – говорю я хрипло. – Мои хотя бы были людьми, а твои кем были, если у них родился такой неуравновешенный псих, как ты? – я бы и засмеялась его словам про низкую самооценку, но это требует усилий, которые я не могу себе сейчас позволить. – Ты что-то путаешь. Совсем ослеп после своей дури? Я себе цену знаю. Это ты у нас по дешевым шлюхам, которых не жалко. А я себе опуститься так низко никогда не позволяла. – я переминаюсь с ноги на ногу, мне слишком больно долго стоять на пальцах.
То, как он пытался задеть меня родителями мне не понравилось, но это история не нова и я никогда особо ее не скрывала. Мне не стыдно говорить о том что случилось с обоими. Обычная история для капитолийки как я. Мать покончила с собой, не выдержав измен мужа, отец женился на молодухе и жил припеваючи с ней долгие 5 лет. Я свалила из дома сразу после того, как он женился. Эта молодая сука мне в сестры годилась, но отца это не остановило. Предсмертная записка матери, адресованная мне, была абсолютным бредом неуравновешенной больной женщины. Но я просто с того момента знала, что ни один мужчина не заставит меня опуститься так низко, как опустилась моя мать. У меня нет к ней ни капли жалости, только отвращение. И ненависть к отцу. Мои родители были типичными сливками общества, такие же больные и слабые люди. И вот чем я от них отличаюсь. Я не слаба.
- Я слышала о тебе так много. О твоей жестокости и поведении. И мне было интересно, почему ты это делаешь. Когда я впервые увидела тебя, я заглянула в твои глаза и не увидела там ничего, кроме абсолютного холода и пустоты. И тогда я поняла, что ты не просто торчок. Ты скрываешь что-то более страшное, чем наркотики за этими глазами. Или скорее наркотики скрывают это. Вся эта свадьба, переезд к тебе, избавление от твоих шлюх… Неужели ты не понимаешь, почему я это делаю? – я протянула свою руку и прикоснулась к его щеке, мягко и нежно, как сделала бы это для любимого. – Я люблю тебя. – мне самой не верится, что я произношу эту фразу, но по мере того, как вертятся мысли в моей голове, истинный смысл этих трех слов начинает доходить до моего сознания. – Помнишь, я обещала тебе, что чем больше ты будешь распускать руки, тем сильнее я буду тебя любить. Однажды зацепив тебя, я уже не остановлюсь, дорогой. Ты прав, я была одинокой, но теперь в моей жизни появился ты. – я улыбаюсь, осознавая всю безысходность своего положения. – И как приличная жена, я не позволю себе измены и, по-прежнему, не буду допускать измен и с твоей стороны в нашем доме. Потому что брак – это испытание. И мое испытание – это ты, мой ненаглядный. А судя по тебе, свое испытание ты уже прошел. И весьма неудачно, как я предполагаю. Хорошая новость в том, что для меня – все еще впереди, а для тебя – все самое прекрасное уже в прошлом. И исправить это ты уже не сможешь. Ты сам виноват в этом.
Это наверно, первый раз, когда я не жмусь по углам и не дрожу в панике от его насильственных действий. Но осознание того, что он уязвим, делает меня крепче. А значит, еще не все потеряно.

Его лицо непроницаемо и выражает растерянность. Мое наверно тоже. Я устала, я валюсь с ног и поэтому когда он отталкивает меня, я почти не пытаюсь как-то удачно упасть. У меня и не выходит. Поясницей я натыкаюсь на выступ стены и сношу подставку с очередной вазой. Вазы всегда страдают сильнее, чем что-либо. Я падаю на колени, голова бессильно опускается вниз и я вижу, как мимо меня проходит пара мужских туфель в направлении гостиной.
Во время падения, я прикусила себе губу и конечно по подбородку снова течет кровь. Я вытираю ее рукой и опираясь на стену иду в направлении охраны.
- Арес, проследи, чтобы горничная убрала все это до моего пробуждения. И позаботься о том, чтобы она была безгласой.
- Да, мадам. – кивает охранник совершенно равнодушно глядя на меня и мой внешний вид. Он даже не утруждается осмотреть меня с ног до головы. Впрочем, с чего бы ему это делать. Он не первый раз видит меня в таком состоянии.
Я не хочу идти спать, сон не принесет мне никакого покоя, я знаю это точно. Но ноги подкашиваются и просят какую-то мягкую почву. Поэтому я медленно шурую в свою комнату. Захожу по пути в ванную и умываю лицо, смывая макияж, слезы и кровь. Достаю из коробочки заживляющую мазь, которую спонсоры выдают трибутам на арене  мажу губу. Полного выздоровления завтра не будет, но по крайней мере, я смогу появиться на работе. Покрываю руки и шею кремом, который должен немного уменьшить припухлость. Синяки же будут присутствовать еще несколько дней. Их придется тонировать или прикрывать. Надеюсь, боги будут благосклонны и на этой неделе не будет никакой работы в открытых костюмах. Весь этот брак и так дается мне не дешево.
Иду в постель, ложусь и понимаю, как я замерзла. Накрываюсь одеялом с головой. Мне хочется реветь, но даже на это нет сил. Я и не замечаю, как проваливаюсь в сон.
Все всегда начинает с одного и того же. Я стою в круглой комнате со множеством дверей. Все двери одинаковы, но за каждой кроется свой собственный ужас. Возможно, сегодня мне попадется что-нибудь новенькое, а может быть, о себе напомнят старые воспоминания. Я открываю дверь, прекрасно понимая, что сбежать или проснуться мне не светит. За дверью я вижу свою комнату в родительском доме. Мама сидит за косметическим столиком, папа в кресле читает газету. Передо мной – мои игрушки. Кукла, одетая в свадебное платье, множество плюшевых игрушек, в качестве гостей. Но жениха нет. Я пожимаю плечами и отбрасываю куклу в сторону. Дешевая игра. Что в детстве, что во взрослой жизни, свадьбы – это все для девочек. Мужчины никогда не придают этому значение.
Я вижу как мама берет веревку и одевает ее себе на шею. Рядом с папой стоит стул, на который уже немолодая женщина поднимает свое хрупкое, похудевшее тело. Папа продолжает читать. А я смотрю на это все.
- Не надо мама. - слышу я свой голос, но со стороны.
Я поворачиваю голову и вижу себя маленькую, наблюдающую за всей это картиной. В комнату входит папина новая жена и толкает стул, на котором стояла мама. Девочка начинает кричать и плакать, но никто не обращает на нее внимание. Я только вижу, как папа откладывает газету и любовно смотрит на свою новую жену. Девушка что то шепчет ему на ухо, но я слышу каждое ее слово, как она просит моего отца отправить меня куда-то из дома. Мама, повисшая в таком спокойном положении поворачивает свою внезапно ожившую голову и смотрит на меня.
- Не повтори моих ошибок, дочка. Будь всегда красивой. В тебе это есть.
- Ты здесь не нужна. – говорит отец сразу за матерью.
Маленькая девочка продолжает кричать и голоса моих родственников сливаются в один. Я кричу как умалишенная, чтобы все заткнулись, я прикрываю уши руками и закрываю глаза. А когда открываю передо мной нет ничего кроме зеркал.
- Ты никому не нужна. – слышу мужской голос и оборачиваюсь. Нерон. – Ты не нужна своей матери, своему отцу.  Ты не нужна даже мне. Так кому ты тогда сдалась? Ты и себе не нужна, но так отчаянно это скрываешь. – его глаза увеличиваются и я вижу в них свое отражение.
Мое тело страшно худое, обнажает каждую косточку, страшное, потемневшее лицо, волосы выпадают, а лицо представляет собой череп обтянутый кожей.
- Ты закончишь как она. – снова мужской голос, который сменяется женским. – Повтори мою ошибку, дочка. – и снова мужской. – Ты не нужна. Ты закончишь как она.
Я кричу только бы все это прекратилось, кричу так сильно, чтобы заглушить эти голоса, но они звенят в голове и не уходят. Я пытаюсь убежать, но с первым шагом, моя нога ломается и я падаю. Попытка притормозить падение руками не увенчивается успехом и рука, на которую я опираюсь, тоже ломается. Я падаю на холодный пол. Вокруг меня зеркала и в каждом я вижу свое отражение.  Я трясусь и хватаюсь за волосы, но в итоге в руке у меня оказывается локон моих каштановых волос, которые на моих глазах седеют и превращаются в пыль. А за ним и я начинаю рассыпаться. Мои ноги превращаются в песок и их жжет огнем, хотя боли уже не должно быть. И я не могу остановить это.

Отредактировано Regina Lucia (2014-11-28 23:39:44)

Я смотрю на то, как в пыль рассыпается моя рука. В зеркальном отражении видны только глаза, которые полны ужаса и неизбежности. Я не хочу так умирать, я не хочу быть такой на смертном одре. Я не хочу, чтобы меня видели такой! Внезапно меня кто-то подрывает за руку, и я оказываюсь в цепких руках Нерона, который грубо поворачивает мен к зеркалу, а сам стоит позади. Его рука хватает меня за подбородок. Я больше не обращаюсь в пепел, напротив, я красива, как и прежде. Даже немного моложе.
- Если не хочешь, зачем продолжаешь эту битву? – спрашивает он у меня, как будто до этого прочитав мой мысленный посыл. Он больно сжимает мое плечо. – Останься на пике славы, останься навечно молодой в памяти людей.
Он резко толкает меня и я падаю на зеркало, которое разбивается вдребезги. Я падаю на пол, царапая ноги об осколки, а вокруг меня сотни людей. Они таращатся, но не произносят ни слова. Оглядывая себя, я понимаю, что я абсолютно голая, а в каждом осколке отражаются жуткие перспективы моего старения. И с каждой секундой с каждым взглядом на осколок, моя кожа портится, волосы седеют, а я превращаюсь в старуху, в которой и намека нет на бывшую когда-то красоту.
- Твоя мать поступила очень умно. Она закончила это все до того, как стать похожей на тебя сейчас. – отец стоит прямо передо мной и держит за талию свою молодуху. Да, маме было 34, когда она повесилась.
- Я не хочу стать старой и некрасивой. – говорит маленькая Регина, оказываясь у меня за спиной.
- Ты закончишь как она. – говори Нерон и все повторяют его слова оглушающим хором.
Когда я открываю глаза передо мной Нерон, слишком близко, прямо как в моем сне. Я не могу остановить бушующую панику у себя в сердце. Я начинаю отталкивать его и кричать. Кричать и плакать.
- Отвали от меня! Не прикасайся ко мне больше никогда! Мерзкий, ненавистный выродок!
Чувствую как что-то горькое и обжигающее заливают мне в рот. Он опаивает меня, чтобы я перестала орать. Мои кошмары для него не секрет, но он никогда раньше не пытался меня заткнуть, предлагая мне самой со всем разбираться. А я и не просила его помощи. Это только мои кошмары. 20 лет и они стали мне как родные.
- Пытаешься меня опоить, предполагая что я так заткнусь? – я выбиваю стакан у него из руки, так что алкоголь плещет ему в лицо и проливается на нас обоих. – Нет уж, будешь слушать. – на мгновение мне кажется, что я все еще во все, потому что лицо мужа расплывается перед глазами. – Не переживай, осталось не долго. Я умру так же как она. И ты сможешь и дальше продолжить свои походы по клубам и шлюхам.  – я хватаю его за рубашку мертвой хваткой. Позади силуэта Нерона мне видится отец. – И виноват в этом ты и никто другой. Все от тебя. И пусть это осознание вины и мои слова надолго отпечатаются в твоей голове. Потому что я не позволю тебе вести эту разгульную жизнь после того как ты во второй раз убил женщину. – я бы сказала отцу намного больше, но вместо него я снова вижу лицо Сцеволы.
Я силюсь оттолкнуть его и прикрываю глаза. Я забуду наутро все, что я сказала сейчас, потому что каждую ночь я уверена, что отдам свою душу либо богу, либо дьяволу. Но о чем я позабочусь, так это о памяти после моей смерти. Во всем прошу винить… Кого? Мать мертва, как и отец. А больше я никого так сильно не ненавидела как их. Так почему бы просто не испортить жизнь своему мужу, раз он так старается испортить ее себе сам? Мои кошмары появились гораздо раньше него. А сам он появился в моих кошмарах сегодня впервые. И думаю, это событие стоит того, чтобы отпраздновать.

Брошенные Нероном слова приводят меня в чувства. Не так обычно мне отвечают в моих снах. Он должен был сказать не это. Он должен был показать мне, насколько я безобразна, стара и слаба. Но он просто уходит. А я провожаю его испуганным взглядом. Мужской силуэт отчетливо виден во тьме и я точно знаю, что это Нерон, потому что его походку я уже успела заучить на зубок. Персонажи никогда не покидают мои кошмары. За столько долгое время я слишком хорошо знаю, что может происходить в моих снах, а что – нет. И я с ужасом понимаю, что все, что сейчас произошло, было в реальности.
Недавно влитая в меня доза алкоголя, сразу нейтрализуется страхом. Так не должно было получиться. Он не должен был меня видеть такой. Он увидит во мне слабость. И это после такой значительной победы над ним. Я должна была заснуть как королева, а в итоге облажалась как школьница на экзамене. Зачем он вообще пришел? Он явно был не в себе. Опять принял эту дрянь. Он в первые минуты после нее всегда спокойный. Значит, он и не вспомнит о том, что сейчас произошло. А даже если и вспомнит, я не позволю себе больше такую ошибку. Он ошибается, если думает, что я дала слабину.
Ситуация так раздражает, что я срываюсь с кровати. Я бы побежала за ним и наорала на него, но так я только докажу как сильно он меня задел. Нет уж, я не доставлю ему такое удовольствие, поэтому все, что я делаю, это громко хлопаю дверью своей комнаты. Но и этого мне мало, поэтом начинаю сносить  вещи, стоящие на комоде.
- Тварь! Выродок! Ненавижу! – рычу я кидаясь в стен всем, что попадет под руку, а безделушек на такие  случаи в моей комнате хватает. – Больной ублюдок! – в отчаянии пинаю стул и ногу пронзает приступ боли.
Я хватаюсь за лодыжку и падаю на кровать. Тяжело дыша, оглядываю погром в темной комнате и мысленно приписываю новый пункт об уборке этого помещения завтра, пока я буду на работе. Моего запала хватило не надолго и теперь хочется спать. Я проснусь ровно через 3 часа и забуду все, что происходило в этой комнате или в его. Я забуду все, что он сказал мне этой ночью, но не забуду только его выражение лица, когда я попала в цель. Я стреляла в цель так долго, но постоянно промахивалась. Но долгие тренировки дают свои результаты, даже тем, кто слеп на оба глаза. Осталось только понять, какую из зон я задела, но для этого у меня еще много времени. я подтягиваю к себе подушку, которая пахнет спиртным. Ну и ладно, пусть запах моей маленькой победы будет именно таким. Так пахнет поверженный Нерон Сцевола.