Говорят, что когда наступает смерть и ты вот-вот должен уйти из жизни, появляется свет...Белый и чистый. Он обволакивает твою душу и зовёт куда-то ввысь. Тогда почему же перед смертью ей мерещился столб удушающего дыма и отблески огня? Что случилось? Это повторялось каждую ночь, всё время...Одно и тоже. Вокруг темно. Рядом никого нет. Её голос, обычно такой тихий, звучит в этой темноте непривычно громко. Казалось бы, она не должна себя слышать, тьма слишком непроглядная, но она слышала. Слышала и постепенно сходила с ума от этого звона в своих ушах. Было страшно. очень. Где она и что с ней?
- Повторяй за мной!
Этот голос звучал отовсюду.
- Я, Примроуз Эвердин, мне 13 лет, я из дистрикта-12. Мой дом был разрушен. Меня спас Гейл. Я оказалась в Дистрикте-13. Моя сестра Китнисс вызвалась добровольцем на Жатве вместо меня. Она выжила. Другие трибуты тоже. Наш дом - Дистрикт-13. Пламя восстания занялось. Я была в полевой группе медиков, которых вызвали в Капитолий для оказания медицинской помощи. Сбросили бомбу. Я должна была погибнуть, но я...Выжила.
Не может такого быть. Что-то стояло перед ней и говорило это. Она жива? Но как?
Темнота начала расступаться перед ярким светом.
Именно так, месяц назад пробудилась Примроуз Эвердин. Она очнулась в реанимации. Это место ни с чем нельзя перепутать. Вокруг стояли приборы, датчики и многое другое. А ещё...Ей поставили зонд. Он разодрал ей гортань, было больно дышать и невозможно глотать. Девочка чувствовала на своих губах привкус желчи. Её тошнило, но она совершенно этого не помнила.
Прим не могла понять, что с ней происходит. Почему она жива? И жива ли? Может это предсмертная агония? Да что же это такое творится? Вопросов было множество. К неё в палату вошла врач. Темнокожая женщина лет тридцати с какими-то странными узорами на щеках. Сказала, что её зовут Петра и она лечащий врач Прим. Значит...Это правда. Прим осталась жива, но как? Последнее, что она помнила, это то, как увидела в толпе Китнисс, а потом взрыв. И мир погрузился во тьму.
Капитолий пал. Сноу мёртв. Восстание закончено. Большая часть мятежников выжили, но не всем повезло так, как повезло Примроуз. Но это было неважно. Известие о том, что Китнисс жива, было самым важным. Но всё это казалось сном. Информация не доходила до сознательной части. Она была слаба. Настолько, что отключилась не продержавшись и пяти минут.
В следующий раз, когда Прим очнулась, она была переведена в обычную палату. Приборов не было. К ней приходили психологи. Другие врачи. Спрашивали о том, как она себя чувствует. Но Прим не могла ответить что-то вразумительное. Ей было страшно. С ней случилось то, что врагу не пожелаешь. Восставшая из мёртвых. Побывавшая в самом пекле, познавшая предсмертную агонию, но сумевшая выбраться из цепких лап госпожи смерти, Прим уже не стать прежней. Её сказали, что та находилась в коме месяц. Несколько раз её сердце останавливалось, но её возвращали обратно. Прим нельзя назвать глупой, она понимала, что если бы не врачи Капитолия, ей было бы не выжить. Именно здесь есть всё необходимое, чтобы вернуть человека с того света. В пределах разумного. Будь она в тринадцатом, её бы не смогли спасти. Её мысли были хаотичны. От одной думы она переходила на другую. Ей не разрешали смотреть телевизор, чтобы не травмировать ещё больше. Новостей почти не было. Врач заставляла каждый день по несколько раз повторять про себя одни простые вещи, которые должны были её успокоить. И заставить понять, что она - это она. Особенно, после того, что ей пришлось пережить. Но даже это было не всё. Больше всего было трудно принять то, что теперь у неё нет левой руки и правой ноги. Их заменяют протезы. Настолько искусно сделанные, что не отличишь от настоящих человеческих конечностей. Поначалу Прим даже боялась двигаться. Рука казалась то лёгкой, то тяжёлой. Но Прим не чувствовала боли, когда ею ударялась. Тоже самое и с ногой. Ударялась она, конечно, не специально, но врачи подумали, что стоит этим заняться. Через неделю затруднительной работы, как с хирургами, так и с психологами, Прим пришла в норму. Морально и физически. Ей помогали жить заново. Врачи сделали чудо...Действительно то, что только бывает в фантастических книгах. Подарили ей новую жизнь. Они не говорили ей, но Примроуз понимала и точно знала в каком изначально плохом положении находилось её тело. Обугленная местами плоть, наверняка заражение крови, гангрена. Её волосы должны были полностью спалиться. Всё тело наверняка было полно всевозможных шрамов. Страшно подумать. Удивительно, что она выжила. Раньше, Прим бы никогда не задумалась о таком. Во всяком случае не с такой стороны. Теперь она поняла. Будь она на месте Китнисс, окажись на арене, всё равно бы не испытала того, что испытала после того взрыва. На Голодных играх смерть быстра. Редко, кто мучается. Но в реальных боевых условиях. Это было очень похоже на озарение. Ужасное, правдивое и болезненное. На сердце будто бы лежал камень. Младшая Эвердин постоянно спрашивала о Китнисс. Что с ней случилось! Ах! Как же хотелось её увидеть! Но врач запрещала. Ещё рано.
И так прошёл месяц. И вчера ей сказали, что за ней придёт сестра. Прим была счастлива...Но через мгновение ей стало плохо. Почему-то, Примроуз была уверена, что её старшей сестре ничего не сказали. А что должны были? Прим бы с ума сошла, если бы узнала, что Китнисс выжила после взрыва и находится в больнице. И что её жизнь находится на волоске! На грани! И неизвестно, выживет ли она! Слёзы тогда градом катились по щекам несчастной девочки. Её отвели в палату и сказали лечь спать. Но она продолжала плакать. Ранимая...Маленькая...Хрупкая....Прим было тяжело. Что она ей скажет? Что? Так и уснула в слезах, храня в сердце тревогу.
Одиннадцать часов. Прим ещё с утра сказали одеться. В палате имелся комод, стоящий справа под окном. Там должна была находится одежда. Не те тряпки из тринадцатого, а нормальная одежда. Юбка, блузка, кофта, сапоги. Но младшая Эвердин не спешила подниматься с кровати. Невидимые силки держали её здесь. Девочка не могла заставить себя пошевелиться. Страх. Неизвестность. Что будет дальше? Прим было где-то стыдно. Она ни разу не спросила у здешних о маме. А что если мама умерла? А если жива, то знает ли, что с её маленькой дочкой всё в порядке? Скорее всего нет. Если бы миссис Эвердин узнала, она бы давно была здесь. Но её не было. Но скоро тут будет Китнисс.
Прим проплакала большую часть ночи. Ей снились кошмары. Каждый раз один и тот же. Столб удушающего дыма и отблески огня. Вокруг шум. Она слышит крики, но не различает слов. Всё смывалось в одну тошнотворную предсмертную симфонию. Её глаза были красными, как и нос и щёки. Она шмыгала носиком и утиралась больничным одеялом. Волосы были непривычно длинными, густыми и насыщенно пшеничного цвета. Сразу видно, что они поработали над ними. Прим их два дня не расчёсывала и не мыла неделю, а они по-прежнему были на ощупь как шёлк и не путались. И выглядели так, словно бы она только что их помыла, высушила и сделала укладку. Это немного настораживало. Иногда пугало. А вдруг она стала одним из тех зверей, что так любили мутировать в Капитолии? Нет. Точно нет. Иначе бы она давно что-то бы заметила. Но ей было стыдно где-то признаться себе в том, что ей нравилось её преображение. Иначе она это назвать не смогла. Нежная фарфоровая кожа, ни единой царапинки или даже шрама. Пушистые ресницы и аккуратные ногти. Маленькая Принцесса - так называла её Петра.
Сама того не заметив, Прим заснула и разбудил её крик. Кричала девушка. Кричала отчаянно. Зовя её по имени. Но всё стихло. И наступила тишина. Прим в какой-то момент показалось, что всё, что происходило до этого момента - ложь. Игры сознания, когда душа не хочет умирать и начинает бороться за жизнь из последних сил. Но нет. Всё было не так. Кто-то взял её осторожно за правую руку. В палате было холодно. Её кожа стала похожа на гусиную. А потом...Примроуз не знала, как это объяснить. Аромат. Аромат, который исходил только от одного человека. Он принадлежал только ей. Девочка с опаской открыла заплаканные и заспанные глаза. Свет из окна её немного слепил, но в целом, он совершенно не мешал, наоборот, он помогал увидеть несколько женских фигур у её кровати. И каково было облегчение и удивление увидеть, что Прим оказалась права. Она здесь. Держит её за руку.
- Китнисс! - почти плача промямлила Прим. Ей не хватало сил, чтобы подняться и обнять её. Она резко одёрнула руку, закрывая свои глаза, пытаясь остановить слёзы. Но безуспешно.
- Китнисс!!!Китнисс!!! - плакала девочка. Из глаз ручьём текли слёзы, которые она была не в силах остановить. Из неё разом хлынуло всё, что доселе она усердно подавляла в своей душе. Отчаяние, горе, тревожную радость, счастье и облегчение. Её тело забилось дрожью, которая бывает только тогда, когда ты находишься в истерике. Примроуз была в истерике. Больше невозможно было держать в себе столько боли. Кажется она уже давно должна была всё выплакать, но нет. Слёз в ней скопилось много. - Китнисс!!! - Прим только и могла, что произносить имя своей сестры, на большее у её просто не хватало. Разум был затуманен. Она говорила сердцем.
Отредактировано Primrose Everdeen (2014-12-07 02:30:18)
