Я благодарно киваю. Этот день показал, что мне надеяться не на что, и тот факт, что Китнисс решила принять нас в свои союзники давал мне повод для радости. Я коротко жму ее руку, несильно пихаю в плечо Хеймитча, показавшего все свое мастерство обращения с ножом. Я точно знаю, что на Арене он будет собран. В первые в мою голову вкрадывается мысль, что у нас есть шанс. Крохотный, совсем призрачный, но он есть.
Время совсем не жалеет нас. Оно мчится вперед, и вот мы уже сидим в общем зале, ожидая, пока наши номера произнесут в громкоговоритель. А дальше, все по старинной схеме. Сначала трибуты мужского пола, потом женского. Я с трудом отпускаю руку супруги, когда называют мой номер. Мне дадут всего десять минут, и потом я буду свободен вплоть до шоу у Фликкермана. Последний рубеж, который нужно преодолеть, чтобы навсегда проститься с этой жизнью. Победителем может быть только один. Вряд ли распорядители допустят такого же эффекта, который достигла Китнисс Эвердин в прошлом году. Я обещаю, что буду ждать Яшму на другой стороне. Мои десять минут проходят на одном дыхании. Я знаю, чего хотят от меня спонсоры, и я валяю дурака, но прежде, чем уйти в другую дверь, я делаю несколько метких выстрелов из лука. Несколько спонсоров удивленно воззрились мне во след. Не думаю, что кто-нибудь из них думал, что я чего-то стою, разве что Хевенсби, но он не смотрел на меня все это время.
Дожидаюсь супругу и мы вместе идем в наш номер. Ксандр ловит меня и отдает мне конверт.
- От Плутарха, - произношу я, открывая его прямо на месте. Мои руки дрожат, я надеюсь прочитать в нем что-то, что поможет мне, но нет. Это всего лишь картинка. - Он издевается?
Никак не могу понять Хевенсби. На картинке изображен белый кролик, в передних лапах которого карманные часы. Не могу думать сейчас об этом, не могу ломать голову над тем, что задумал новый распорядитель игр. Я отчетливо понимаю, что его план не удался. Игры состоятся. Есть еще крохотная надежда, что на шоу у Фликкермана нам удастся взбудоражить толпу. Оливье усаживает нас перед телевизором. Мы смотрим на результаты. Я получаю восьмерку. Злата получает на бал выше. Ксандр смотрит на меня глазами с полблюдца. Я устало закатываю глаза.
- Я рассказал им новый анекдот. Им понравилось, - отмахиваюсь я от куратора. Блеск негромко фыркая, полностью допуская тот факт, что это могло быть правдой.
- Спонсоры любят тебя, - замечает ментор, и я согласно киваю. У меня много почитателей, но у меня много завистников и тех, кому будет выгодно, чтобы я навсегда остался на Арене. - И твою жену любят заочно, потому что она с тобой. Кроме того, сейчас без остановки крутят нарезки с прошлых игр. Спонсоры считают Злату одной из претендентов на выигрыш.
Я благодарен, что этой статистикой сейчас занимается Лейн, а не я. Кашмира сохраняет хладнокровное молчание. Не могу ее винить. Мы стали семьей, а теперь она провожает нас на верную гибель. Мы все поверили Капитолию, и он обошелся с нами подло.
Время доходит до Двенадцатых. Хеймитч получает семь баллов, а Китнисс Двенадцать. Слышу присвист Лейна, и мысленно с ним соглашаюсь. Но я думаю о том, что Капитолий только что подтвердил ее статус мишени на Играх. Беру супругу за руку и мы вместе уходим в комнату. Ксандр открывает рот.
- Заткнись, просто сделай одолжение, помолчи, - я закрываю дверь прямо перед его носом. Обнимаю жену, уткнувшись носом в ее волосы. Я знаю, что это последний раз. Сегодня шоу у Цезаря, а завтра мы можем лишиться жизни. Плевать я хотел на правила Оливье, и эту ночь мы проведем вместе.
Оскар стучится к нам за три часа до начала шоу. Он снова плакал. Не люблю этой нежности в стилистах. Большиснтво из них слишком переигрывают. Допускаю, что мы с Оскаром проработали достаточно, чтобы он чувствовал личную утрату, но все же предпочел бы, чтобы тот держал себя в руках. Он подбирает для нас обычные костюмы, лишенные блеска и вычурности. Благодарно смотрю на него. Его помощники помогают нам облачиться в белые костюмы. Смотрю на Яшму, и чувствую, что не могу произнести и слова. Она в белом, как в день нашей свадьбы, вот только радости у нас нет.
Мы выходим рука об руку. Ни Блеск, ни Кашмира, ни Оливье не говорят нам, что делать. Они уверены в нас, уверены в том, что мы справимся с последним испытанием. Трибуты за ценой выглядят уже не так агрессивно. Нас связывает одно - нас всех обманули, мы не хотим умирать. Вижу Китнисс в свадебном платье, и чувство ненависти к Сноу захлестывает меня с новой силой.
- Заставь их пожалеть об этом, - я обнимаю Сойку, поправляю локон в ее прическе. И хочу сказать что-то еще, но Цезарь уже назвал мое имя. Мой выход на сцену сопровождается бурными аплодисментами. Я улыбаюсь так, что сводит скулы.
- Айдан, дружок, - Цезарь, как всегда источает свет и радость, невольно жмурюсь, прикрывая глаза. Этот жест вызывает взрыв хохота. И громче всех смеется сам Цезарь. - Скажи, что ты почувствовал, когда услышал свою имя?
- Подумал, что ты, Цезарь, убираешь конкурентов, - толпа тепло воспринимает мою шутку. Цезарь хлопает меня по плечу. - А вообще я подумал о не справедливости. Я верил, что выиграв однажды, навсегда лишился возможности оказаться на Арене, но это не так. А теперь и моя семья лишилась возможности существовать.
Неодобрительный гул. Цезарю приходится подняться на ноги, чтобы усмирить толпу. Меня удивляет тот факт, что этой толпе не хочется 75 игр. Мое время заканичивается, пока Фликкерман пытается утихомирить зрителей. Я занимаю свое место и жду, когда ко мне присоединиться Яшма.
- Злата Джаспер, - он снова лучезарно улыбается, но улыбка его уже не такая искренняя. Со злорадством отмечаю, что Цезарю не просто держать себя в руках.