Электронная ручка для моего блокнота нервно стучит по сенсорному экрану планшета в том самом месте, где висит фотография одного из клубов, в котором вчера, по заверениям автора статьи, было громкое событие, которое почтили своим визитом самые элитные гости. И каким-то чудом туда затесался и мой муж. Представляю, что это была за элита. Как пишет автор, самым громким событием стало появление Нерона Сцеволы, который явился на вечеринку в компании своих друзей и множества представительных дам. После продолжительной попойки и фееричного шоу, Сцевола удалился в компании уже других дам.
Я таращусь на эту статью уже долбанных 5 минут, перечитывая ее раз за разом и постукивая ручкой так, что экран скоро сломается. Это не первая статья за это утро, и далеко не пятая за прошедшие недели.
С той самой ночи, о которой я и вспоминать не хочу и часто себе это запрещаю, Сцевола непросто обнаглел, он потерял… Мне даже трудно сказать, что он потерял, ведь совести у него никогда не было, мозг давно высох, а мораль для него вообще незнакомое понятие. Так что может потерять такое чудовище, как Нерон Сцевола? Надеюсь, что когда-нибудь он потеряет то самое между его ног, чем он всегда думает.
Он практически не появляется дома, он перестал меня избивать, насиловать, перестал водить шлюх домой и кто бы мог подумать, что это произведет на меня такой эффект, что вся прошлая злоба теперь кажется мне детским лепетом, по сравнению с тем, как сейчас у меня руки дрожат только от одной мысли о муже. А все его прошлые унижения и оскорбления – пустяк, если посмотреть на то, что он творит сейчас.
Его план сработал на ура. Не удивлюсь, если он специально сказал Аресу, чтобы тот представил всю бойню, как попытку защитить мое имя. Чтобы я пожалела его и подумала, что он не так уж и плох. И это сработало. Его игра возымела эффект и он получил меня на тарелке, словно поросенка с яблоком во рту. И конечно, после этого мой муж потерял ко мне всякий интерес, словно я пройденный этап. Бегает от меня словно от чумной и все, что я от него слышу – это бесконечный поток грязи, но не больше. Этакое особое отношение, которое выводит меня из себя. Только боги знают, как много раз я пыталась дождаться его с гулянки и устроить ему выговор по полной. Но приходил он поздно, а уходил слишком рано. И о его похождениях я узнавала только из местных новостей.
Пару дней назад позвонил Марк с намерением узнать, что случилось. Он тоже видел заголовки статей. Я не знаю, как выдержала этот разговор и как могла придумать хотя бы одну причину, которая могла опровергнуть все эти сплетни. Это был самый долгий разговор в моей жизни. Брат не унимался и постоянно говорил о том, что приедет и поговорит с Нероном. И я приложила адские усилия, чтобы он не смел этого делать. Если только Марк увидит, что на самом деле представляет из себя Сцевола… Одним словом, драка – это самое меньшее, что может произойти. А я не хочу вешать на Марка свои проблемы. Я со всем должна разобраться сама.
Звонок телефона меня немного пугает так, что я подпрыгиваю на месте. Взять трубку и ответить на звонок будничным тоном, будто бы ничего и не происходит.
- Слушаю. – мой голос кажется мне чужим, впервые за долгое время.
- Регина, дорогуша, здравствуй. Как ты?
Я закатываю глаза, сразу узнавая голос позвонившей.
- Беа, дорогая, давно не слышались. У меня все отлично. А ты как?
Милая беседа перетекает в обмен любезностями, разговор о погоде, о нынешних тенденциях и парочка слухов на десерт. А потом возникает пауза.
- Милая, что-то случилось? – о, господи, дура, что тебе от меня надо?
- Дорогая, а Нерон дома?
Фэйковая улыбка застывает на моем лице, я бросаю взгляд на входную дверь. Если бы он был дома, уж ты бы об этом точно не знала, идиотка.
- Ммм, - мычу я в трубку, расстроенным тоном. – нет, его нет. А зачем тебе мой муж? – сразу обозначу позиции. Да, сука, несмотря на все слухи что ходят, он все еще мой муж.
Беа – девочка-нимфетка. Нет, возраст у нее уже приличный. Ей за 25. Но она умело поддерживает образ малолетней развратницы. Кукольное детское личико, пухлые розовые губки, накаченные, естественно. Большие глаза, которые тоже подвергались операции, тонкий голосок, словно у несформировавшегося ребенка. Она делала все, чтобы заморозить свое 15-летие. Нелепые прически на рыжих волосах, детская челка, блядский взгляд. Она не замужем, хотя у нее есть покровитель, который обеспечивает ее всем. Один из тех старых развратников, у которых есть полноценная семья, но в силу маразма их тянет на маленьких.
- Ой ну знаешь… Тут так получилось… Даже не знаю, как сказать… - ее обрывочные фразы быстро приводят меня в истерию, которую я едва сдерживаю.
- А, Беа, Беа, детка, меньше слов, ближе к делу. – прошу я ее, закрывая глаза и делая два глубоких вдоха.
Из последующего рассказа, я узнаю, что этот сукин сын вчера трахнул эту престарелую дрянь в каком-то из клубов. Больше, в общем-то мне и знать ничего не надо.
- Но он у тебя такой зверь, дорогая. – восторженно пищит она, отчего у меня уши вот-вот начнут кровоточить.
- О, мне ли не знать. – смеюсь я в ответ, вертя на пальце обручальное кольцо.
- Но, Реджи, ты же не обижаешься на свою подругу?
- Что ты! Конечно, нет! – я сожгу тебя заживо и скормлю твой прах свиньям. – Нерон ведь рассказал мне об этом.
- Как? – ее удивление граничит с разочарованием. Кажется, моей ненаглядной подруге было в кайф рассказать мне как бурно она провела ночь с моим мужем. – Рассказал? Правда?
- Ну конечно, дорогая. А как же иначе?  Я же его жена. – и такой потаскухой как ты никогда не стану, тварь ущербная. – Так а зачем он тебе был нужен? – снова задаю я этот вопрос.
- Ну раз ты знаешь, не буду скрывать. Я хотела сказать ему, что не прочь повторить. – ее кокетливый тон заставляет что-то щелкнуть в моей голове и меня сносит.
- О, я понимаю дорогая, думаю, он с удовольствием. Только знаешь, во второй раз сумма будет немного больше. – расстроено произношу я в трубку и слышу замешательство в голосе моей будущей дохлой подруги.
- Сумма?
- Ну да. Знаешь время тяжелое, так что он зарабатывает, как может. У него сейчас проблемы с бизнесом. Я, конечно, не в восторге, но он делает это для семьи. – достали, суки. – И он привлекает клиентуру, в первый раз устраивая бесплатный показ, так сказать.
- И что  же, он со всеми первый раз бесплатно? – о, она ошарашена. Ну, подожди тварь, сейчас твои глазюки станут больше естественным путем.
- Ой, нет, конечно. Бесплатно он обычно с отчаявшимися. Ну, знаешь, для кого уже все потерянно. Он таким образом заставляет их поверить, что они еще кому-то нужны. – я ловлю свой взгляд в зеркале и стремительно отворачиваюсь. – Ты же вчера ему заплатила, правда? – обеспокоенно спрашиваю я.
- Да, да… Конечно. – ее голос спадает на нет.
Вот идиотка! Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос.
- И ты, знаешь что, милая. – добавляю я напоследок. – Ты проверилась бы у врача. Он знаешь, как заразу какую цепанет, так бешеным становится. Он вчера случайно не был необычно молчалив?
- Нет, он наоборот очень много шутил и пил. – ее внезапно оживленный тон вбивает последний гвоздь в крышку гроба под названием «Прощай, Беа».
- Ох, как я и боялась. Опять наверно намешал кучу всего. Он бывает еще заезжает в некоторые бедные районы города. Там сама понимаешь, такая антисанитария.
В кухне, где я нахожусь, появляется горничная с какой-то коробкой в руках. И это дает мне повод завершить разговор. Я поднимаю указательный палец вверх, приказывая Мелите подождать секунду.
- Милая, мне надо бежать. А ты не теряй времени и не забудь провериться. Я передам твою просьбу Нерону. Люблю тебя.
Быстро бросаю трубку, прежде чем эта девка успевает что-то сказать. Мне нужен свежий воздух или сигарета. А лучше работа. Ничто так не отвлекает от происходящего как работа.
- Что тебе? – спрашиваю у горничной, а от прежнего безоблачного тона не осталось и следа.
Она подходит ком не и кладет на стол какую-то железную коробку, на которой выбит силуэт конфет. Я не видела эти конфеты уже много лет в продаже. Мелита молча смотрит на меня, а я киваю ей, приказывая идти обратно. Безгласая горничная – очень удобно. Меньше нервов трепит. Я отвлекаюсь на Валеричку, которая пришла, чтобы попить водички и я с удовольствием беру ее на руки, чтобы немного успокоить нервы. Только эта псинка у меня и осталась. Все видит, все знает и никогда не посмеет осудить. Идеальные отношения. Она любит меня искренне и никогда не обманет. Целую ее в лобик и отпускаю на волю.
Сама переключаю внимание на коробку.
- Что за барахло? – поскольку в своих вещах у меня такого бреда не водилось, значит, это Нерона. Тем лучше. Не покопаюсь в его разкуроченных внутренностях, так хотя бы в какой-то старой коробке. Внутри барахла не меньше. Какие-то заколки для волос, лента, фенечка из ниток и куча фоток.
Фотки старые, это видно по качеству. Но окончательно я убеждаюсь в древности съемки, когда вижу знакомое лицо в толпе безбашенных людей. Сцевола едва на себя похож. Моложе, свежее. Счастливее. Никогда не видела на его лице такое выражение, как на этих фотках.
- А ты всегда был раздолбаем, да?
Некоторые фотки даже вызывают у меня улыбку. Просто кусочек памяти, ничего интересного, за что я могла бы зацепиться взглядом. И у меня было веселое прошлое. Были фотографии с Марком и некоторыми друзьями, которых я растеряла. У каждого из нас что-то такое есть. Почему бы этому прошлому не быть и у Нерона. Все это не вызывает у меня ничего кроме легкой улыбки, пока мой взгляд не натыкается на фотографию Нерона и блондинки, совершенно мне не знакомой. Он никогда не таскал ее домой, она не публичная персона, нет, я и понятия не имею кто она. Я пересматриваю все фотографии и нахожу еще несколько с ней. Складываю их в один ряд и всматриваюсь. Я очень долго мне могу понять, что так сильно напрягает меня. Почему когда я смотрю именно на эти фотографии внутри начинает зарождаться паника и злость.

- Мелита. – зову я прислугу. – Мелита! – я нетерпелива и я в гневе и горничная это видит. – Где ты это достала? – я поднимаю пустую коробку и трясу ею в воздухе.
Девчонка начинает указывать куда-то руками, но мне совсем не до ее ребусов.
- Не мельтеши руками, дура! Напиши! – я рявкаю так сильно, как только возможно в моем состоянии.
Девка достает блокнот, который выдается всем безгласым и начинает что-то быстро писать. Спустя пару секунд я вижу слово комод в спальне хозяина.
- Ты шарилась в комоде хозяина? – шепчу я, глядя на девочку. Она сжимается. Она словно кролик в ловушке удава. – Может, ты и по моим шкафам лазишь, дрянь? – Мелита отчаянно мотает головой и пытается руками что-то объяснить, но не зря же им оторвали язык. Это так удобно для хозяев, которые хотят вымести зло на прислуге. – Вон пошла! – я ору так сильно, что мой голос срывается. – Вон! – повторяю специально для себя, чтобы понять, насколько силен приступ злости. Да, запал остался.
Девчонка бежит из кухни со слезами на глазах, а я снова уставилась на лица. Которые мне незнакомы. Да, тот Нерон, что на фотографии точно неизвестный для меня человек. Я смотрю на него и понимаю, что так сильно раздражает меня. Он счастлив. Не так как на снимке с друзьями, это все пустое. Но именно на фотках с этой девчонкой, он совсем другой. Он живой, красивый и счастливый. Таким я его никогда не видела.
Переворачиваю одну из фотографий. На ней надпись кривым почерком. «Мы дурацкие дураки.» и дата 6-летней давности. Что за глупость? Что за сопли? Меня начинает тошнить от этой картины.
- Ну и где же ты теперь, дурочка? – спрашиваю я презрительно у девчонки с фотографии.
Я закусываю губу и меня начинает сотрясать тихий истеричный смех. Кажется Мелита преподнесла мне подарок, которого я так долго ждала. Надо будет вознаградить девочку за это. Не зря эта коробченка хранит эти фотки. Это не просто склад старых воспоминаний, это сокровище.
- Надо бы вернуть шкатулку с драгоценностями нашей принцессе. Как думаешь? – я похожу на сумасшедшую, разговаривающую сама с собой. Но на самом деле, я начинаю понимать, что кажется, нашла то, чем смогу отплатить Сцеволе за оскорбление. – Пора нам с тобой, милый, узнать друг друга по лучше.
Вечером, когда я возвращаюсь домой, я обнаруживаю в холе Ареса. Улыбка тут же ползет на мое невинное лицо.
- Арес, как здорово, что ты здесь. Значит и твой хозяин недалеко. – я пробегаю мимо охранника, который смотрит на меня неодобрительным взглядом. Понимает, гад, что я что-то задумала. Но все что я делаю, это только подмигиваю ему и убегаю.
Кидаю сумку на кровать и оставляю Валеричку в своей спальне, напевая мелодию себе под нос. Беру в руку коробку с моим счастьем и фотографию. Я почти вприпрыжку иду к комнате Нерона. И как та получается, что все самые интересные вещи происходят именно там? Заглядываю внутрь и понимаю, что муж уже в душе. Это видно по его скинутой на пол одежде. Кладу коробочку на кровать. Кстати кровать надо бы сжечь. Как и комнату. Меньше вещей, меньше воспоминаний. А фотографию оставляю у себя в руках. Присаживаюсь в кресло, закидываю ногу на ногу и жду с невинной улыбкой на лице, пока мой ненаглядный выйдет.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-09 19:58:14)

Любовь всей моей жизни выползает из душа и видок у него довольно потрепанный. Ну что ж, если на секунду поверить в то, что я сегодня наболтала Беа, то тогда можно на секунду его пожалеть. Работает ведь трудяга, не вытаскивая рук из чужих трусов. Меня передергивает, как только начинаю думать об этом. А настроение грозится снова упасть ниже плинтуса. Но нет, сегодня я себе это не позволю, благодаря тому самому ящичку Пандоры, который Мелита так вовремя принесла для меня.
Его реакция весьма предсказуемая. Я же говорила! Ничего, кроме потока грязи. Но за долгую свою жизнь я уже успела привыкнуть к многим оскорблениям, тем более от этого мудака. Он ни на секунду не дает мне забыть, к чему я стремилась и какова цена популярности.
А вот смотреть на его тело немного больно, поэтому я отворачиваюсь, глядя на коробочку с сюрпризом, вместо того, чтобы глазеть на голого мужа. Слишком много воспоминаний. Но все бы ничего, если бы с ними еще не приходили воспоминания тела. Пальцы сводит судорога, но я стараюсь не менять выражение лица. Скорее оно просто застывает слово маска, которую я наношу перед сном.
Но несмотря на свое отвлечение от тела моего любимого, я все таки успеваю проследить его реакцию на вещицу и это зрелище бесценно. О, кто бы знал, как я сдерживаю себе, чтобы не засмеяться. Но нет, нельзя. Все должно идти мирно, насколько это возможно в нашей семье.
- Я? В твоем сраче? Упаси боги, нет! – говорю я тихо. – Мелита сегодня разбирала вещи на стирку и нашла эту коробочку у тебя в комоде. Не знала что с ней делать и принесла мне. Как было мило с ее стороны. А ты уж извини, я не люблю лезть в твои дела, ты же знаешь. – я бросаю на него кокетливый взгляд. Нерон очарователен. Глаза горят холодным огнем, как и много месяцев назад, когда все еще не было таким сложным. Его реакция и взгляд на фотографию, которую я держу в руках, дают мне понять, что я иду по верному пути. – Но мне стало так интересно. Я же практически тебя не знаю. – я качаю головой, будто расстроена.
Сдержать весь восторг моей души просто невозможно. Я в предвкушении чего-то большого и очень вкусного. Словно передо мной десерт, к которому я стремилась долгие годы. Тем не менее, я понимаю, что если ляпну что-то не то, то мне оторвут язык раньше, чем я что-то выясню.
- Милый мой кролик, знаю последние пару недель были для тебя очень не простыми, но я пришла не для того, чтобы ругаться. Правда. – я поднимаю руки в примирительном жесте. Нет правда, сейчас я ругаться совсем не хочу, покаты не выдашь мне информацию, мой непокорный рукоблуд.
- Не сердись на Мелиту. Она просто выполняла свою работу. А мне просто стало интересно. Я и не думала, что там может быть что-то страшное. – вот так, девочка, ты ведь можешь быть аккуратной в словах. – Красивая фотография. – я разворачиваю фото и любуюсь видом, который не приносит мне ничего, кроме злости. – Милая шапочка. – замечаю я. – Этой фотке сколько? Лет 6? Я едва тебя узнала. – Я указываю пальчиком на Нерона, а потом он скользит по лицу девушки-блондинки. – А вот ее я не знаю совсем. – не спускаю взгляда с лица Сцеволы. – Не знала, что у тебя есть сестра.
Я могу быть милой, если захочу. Сейчас я очень хочу узнать только одну вещь: насколько дорога ему эта фотография. А в том, что она дорога, я уже и не сомневаюсь.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-09 21:18:48)

Если бы Сцевола начал выбалтывать мне все свои секреты, как только я попросила, то жалкого неумелого актера тут же выставили за дверь, а труп моего мужа нашли бы где-нибудь в мешке за чертой города. Счастье, счастье, ты где-то есть, я верю. Но на то он и мой муж, чтобы корчиться в попытках отобрать у меня очень важную для него вещичку и постараться избавиться от меня всеми возможными способами.
Угрозы, угрозы, и что-то еще про секс с моими подружками. Ну милый, ну не будь ты таким слабым, как только я отобрала у тебя кусочек мяса. Он злится, я вижу, но больше его злобы, его волнует эта чертова фотография. Рука, покоящаяся на колене предательски дергается от мысли, как сильно его торкает один только факт, что фотка с его ненаглядной и неизвестной зазнобой оказалась у меня.
- Я знаю, мне уже звонили похвастаться. – говорю я отклоняя голову куда-то в сторону, но не сводя глаз с мужа. Но я по-прежнему держу на весу ненавистный снимок.  – Прими мои комплименты. Тебя назвали зверем и просили повторить. – я улыбаюсь ему мягко и спокойно. Когда-нибудь я обязательно припомню ему это унижение. Но не сейчас. Мне нужно не это и Нерон должен понять, что я могу быть более упертой, чем он сам.
Его задевает. Его тело такое напряженное, будто он удерживает себя, чтобы не кинуться вслед за фотографией. А я верчу этой бумажкой в руке, словно хозяин волочит по полу фантик привязанный к нитке. А Нерон будет моим котиком, который за этим фантиком будет гоняться. Эти пытки для него идут мне лишь дополнительным приятным бонусом к той информации, что я хочу у него добыть. Не только ты умеешь играть с людьми, Сцевола. Но как все-таки складно все получается. Его слуги на вес золота для меня. Надо бы за этим присмотреть.
Он подходит ко мне ближе и протягивает руку, требуя фотографию. Я запрокидываю голову назад и смотрю в его лицо. Очень зол и очень сдерживается. Ради чего? Чтобы не выдать себя так поздно, я уже слишком хорошо поняла сложившуюся ситуацию. И я даже понимаю, что чем тише сейчас он требует фото, тем громче потом рванет. Я на секунду прижимаю фото к губам. Лишь слегка, чтобы не оставить на драгоценном снимке след от помады. Чувствую запах старых воспоминаний и боли. Улыбаюсь мужу одними глазами и возвращаю фотографию. Без каких-либо подколок или обзывательств. Ну забрал он у меня фото, ну и что? Ощущение мерзости внутри меня все равно осталось. А такое в ящик не положить.
- Ну что ты ей-богу. Трусишься так, словно я могу тебе что-то сделать. Ты же сам сказал, поставишь раком и все дела. – к слову сказать, одежду, которая была на мне в тот вечер я попросила выбросить куда угодно, лишь бы эти вещи никогда больше не попадались мне на глаза.
Я откидываюсь в кресле и руки мои покоятся на коленях, хотя я все еще чувствую на пальцах текстуру снимка.
- Это твое прошлое и я на него не претендую. У каждого из нас оно есть. – мой тон вполне спокойный и даже тихий. Сама не верю, что мне удается так долго сохранять себя в руках. Наверно, мне слишком хочется узнать, что происходит сейчас в голове у Нерона. О чем он думает или о ком. – Я просто не понимаю, чем это все так страшно, что ты даже готов сделать мне кулон с портретом, лишь бы я съебала по быстрее. – я смеюсь и распускаю волосы из тугой прически. Просто у меня уже немного начинала болеть голова, надо было ее освободить. – Она дорога тебе и что в этом такого? Даже у меня есть старые воспоминания. Не в коробке из под конфет, правда. – я снова смеюсь. – Ты настолько не веришь, что я просто могу интересоваться твоим прошлым? Ну конечно, как ты можешь поверить, ведь ты ничего не рассказываешь. А ведь мы уже столько времени вместе.
Я замолкаю. Столько времени вместе, а ситуация с каждым месяцем становится только хуже.
- Запирать прошлое в коробке и лелеять его. Не проще ли просто вернуть, то что у тебя было, раз ты так сильно этого хочешь?
Пальцем в небо. Но я не знаю, что еще можно сделать.

Я наблюдаю за тем как быстро и судорожно он кладет фото в коробку и быстро прячет ее в ящик комода. Трясется над этой коробкой будто пес плешивый над последней косточкой. Меня это бесит. Бесит его явно раздражение из-за того что эта фотография оказалась у меня, бесит его лицо, которое меняется, стоит ему взглянуть на девушку со снимка. Бесит, как бережно он обращается с этой коробкой с мусором. Бесит, что он молчит не отвечая ни на один из моих вопросов.
Я сжимаю губы, когда он отворачивается от меня, словно ему противно меня видеть. Гадкий, мерзкий, подлый ублюдок. Я тебе еще припомню такое поведение. Игнорировать мои крики – это одно, хотя он чаще всего скорее неадекватно на них реагирует. Но вот игнорировать меня, когда я пытаюсь завести нормальный разговор – это хамство. Я сижу и не понимаю, зачем я вообще начала этот разговор так мило, зачем старалась, если знала, что этот человек абсолютно неадекватен. С кем я пыталась разговаривать? С кем, кого видела совсем недавно в этой постели? Или с тем, кто был на снимке? Как бы то ни было, это была последняя моя попытка. Видят боги, я пыталась быть хорошей, но с меня довольно этих качелей. Он сам не хочет нормального отношения, он его и не получит.
Я вижу, как он рассыпает белый песок на стол и поочередно вдыхает каждую дорожку. Меня начинает тошнить от него. И это спасибо за то, что я вернула ему фотографию? Я сдерживаю рвотный позыв и уже собираюсь уйти, когда он подлетает ко мне и хватает за руку, пытаясь вытолкнуть меня из комнаты. Руке так больно, что я невольно скрючиваюсь всем тело, лишь бы унять эту боль. Но Нерон уже не контролирует ни силу ни себя.
- Пусти меня, ублюлок! – воплю я, что есть силы, отчасти из-за страха, отчасти из-за боли. Не особо думая о комфорте я ударяю его по щеке той рукой на которой обручальное кольцо. А затем то ли мне удается вырваться, то ли он меня отпускает. – Не смей больше меня трогать!
Меня достало его поведение, меня достал он сам и меня достали его секреты, над которыми он так бережно трясется. Меня достала эта девчонка с фото, которую я никогда не встречала. И меня достал тот счастливый Нерон со снимка. Мне будто сносит крышу и я наконец-то могу высказать ему все, что думаю о его чертовой коробке.
- Да что с тобой не так? Я пытаюсь поговорить с тобой как с нормальным человеком. А ты без стеснения обдалбываешься своей дурью прямо у меня на глазах. Ты больной на всю свою ударенную голову, Сцевола! – я ору на него, уже не заботясь о том, что прислуга может нас слышать. Плевать, я хотела сохранить это в тайне, хотела посмеяться над ним так, чтобы этого никто не услышал кроме него и меня, но теперь пусть знают все. – Делаешь вид, что тебе насрать, а ручонки так и дергаются над это коробкой с мусором. И еще фотография с этой блядью. Кто она? Твоя бывшая? Проститутка? А, первая проститутка? И где же она? Почему она не с тобой? Поняла какой ты гандон и сбежала? – этот поток сквернословия даже мой рациональный мозг сдержать не может, но чувство презрения к себе уже медленно зарождается в уголках подсознания. – Или ты убил ее при знакомстве, когда она отказалась трахаться с тобой? Уж не разбила ли тебе эта кудесница сердечко? Так ты не просто мудак, а сломанный мудак?
Не помню, когда в последний раз так много грязи я вываливала на кого-то. Но Нерона сейчас хочется очень сильно задеть и судя по его состоянию и бережливостью тех воспоминаний, я думаю, что мне это удается с лихвой. Я больше не намерена гоняться за призраком прошлого. Я так много сделала для нашего брака, но ему на все наплевать. Это он виноват, так пусть пожинает свои плоды.

Я бы и хотела чтобы следующие действия запомнились мне просто глухим туманом, но такую боль забыть очень сложно. Он наносит удар за ударом. Руки, слова, слова, руки. Мне больно так, как никогда не было. Удар о стену вышибает из меня весь дух, но Сцевола возвращает его с быстрым успехом. Он орет на меня так, как никогда не орал, держит за лицо и полощит мое имя, как может в своем состоянии. Он слетел с катушек, он обдолбан и зол. А все потому что я наконец-таки попала. Я задела его, даже не особо стараясь. Он просто сам поддался своим чувствам. Все, что мне было нужно, это додавить.
Предполагаю, что моя физическая боль, куда меньше его душевной. Но насладиться победой мне мешает страх, с которым я взираю в его бешеные глаза. Его движения говорят сами за себя, он собирается меня убить. Странно, что он не сделал этого раньше, наверно, не так сильно цепляла, но теперь-то все должно получиться.
Его слова вгрызаются мне в мозг и я просто кричу, пытаясь перекрыть его голос своим. Я не хочу это слышать и не могу. Он не смет мне говорить про любовь. Только не он! Немощный, одинокий наркоман, который все эти годы скрывает свою боль за скотским поведением. Не ему рассказывать мне что меня никто не любит и никогда не полюбит, потому что я и сама это прекрасно знаю! И мне кажется, если он сейчас не заткнет свою пасть, то убийцей сегодня стану я.
Но он затихает. Я вижу, как по его щекам текут слезы, а он отходит от меня к двери своей спальни. Я облокачиваюсь на стену из последних сил и касаюсь головы в месте удара, смотрю на свою руку. Кровь. Потом смотрю на Сцеволу. Он рыдает. Внутри меня зарождается непонимание ситуации, словно я компьютер и мне давали неверную программу, которую я не могу распознать. Я знаю, что должна сделать что-то, но что? Я пытаюсь прислушаться к себе в этом молчании, нарушаемом только его плачем. Уйти? Нет, не сейчас. Обнять? Не хочу к нему подходить, я боюсь его. Попросить прощения? За что? Поговорить? И в голову лезут картинки недавнего прошлого, как Нерон вдыхает две дорожки мета и выносит меня из комнаты. Он не умеет разговаривать нормально. А я больше не хочу надеяться. Я слишком быстро учу уроки, которые он мне преподает.
- Вот ты и попался, Сцевола.
Я встаю на свои две и покачиваясь, делаю пару шагов вперед. Он был уверен, что я затеяла эту беседу, только чтобы ранить его. Так и было, только зачем-то я сделала это слишком мягко. Но переубеждать его в обратном я не собираюсь. Нерон взрослый мальчик, достаточно взрослый, чтобы верить в то, во что хочет верить сам. Я не отказываюсь от роли злодейки, я принимаю ее с почетом и гордостью, как все роли, которые он мне предоставит.
- Я не стою ее волоса? Возможно. – говорю я в тишину, глядя на то как Нерон корчится в рыданиях почти у моих ног. – Но ведь и ты ее не достоин.
Он любит ее. До сих пор. Как сильно? Какие должны быть эмоции и насколько сильными они должны быть, чтобы он все это время продолжал заглушать их наркотой? Я вытираю кровь с подбородка и смотрю на свою ладонь. А вот его любовь ко мне. Истинная, вся как на духу. Я начинаю улыбаться, хотя уголки губ так и тянет вниз. Глядя на него, мне хочется убежать как можно дальше и никогда его не видеть. Поэтому я возраждаю в памяти его озлобленные глаза, его пальцы на подбородке и силу толчка, когда я отлетела к стене. Все это легко сделать, потому что таким я видела его множества раз, а то, что сейчас сидит передо мной – ничто иное, как брак товара, который нужно списать на уничтожение.
- Ты хочешь сказать, что все твои ночные похождения и свинское поведение – это такая дань ее памяти? – не нужно быть гением, чтобы понять: девчонки нет в живых. И хоть поначалу мне трудно говорить, но чем больше я позволяю себе отпустить, тем легче произносятся слова. – Она, должно быть, была знатной телкой, если ты пустился после нее во все тяжкие? А дурь для чего? Ловишь мультики о вашем сопливом прошлом?
Чем дальше я говорю, тем шире становится моя улыбка, но радости внутри – ноль. Абсолютная пустота, словно он вытряс из меня все эмоции до последней капли. Как же я его ненавижу, ведь он не позволяет мне даже насладиться триумфом. Только голова начинает ныть и тело болит. Очень хочется завалиться в постель или убежать на работу. Я на грани между побегом и принятием.
- Ей повезло, что она сдохла прежде, чем успела увидеть, каким убожеством ты стал.
Он любит ее. До сих пор. Так пусть насладится и моей порцией любви до того, как я пущу всю эту семейную жизнь к чертям. Пусть полностью насладиться моментом, осознавая, какая прекрасная ему досталась жена, вместо той, которую он уже никогда не вернет.
- Любил? Ты? – мне не трудно поверить, что он любил. Мне трудно признать, что я верю в это. – Ты, который кроме похоти и желания обдолбаться ничего не чувствует? Не смеши меня, Сцевола. Я-то знаю, какая ты на самом деле мразь. И если она тебя любила, то она была не лучше тебя.

Пустота внутри меня увеличивается, превращаясь в черную дыру и поглощая все, что я так бережно взращивала  все эти долгие годы. Все что мне нужно было от жизни это деньги и популярность. Я все это получила. Но в довесок к деньгам, на хвосте теперь сумасшедший наркоман муж со своими древними трагическими травмами любви. Когда-то в какой-то статье в журнале, я прочитала, что Любовью звалась любимая дочь Дьявола, который отправил ее в людской мир. Ну что ж, кажется, Нерон сейчас во всю чувствует силу дьявольского подарка. Но и я не без своего греха осталась.
Мои слова действуют как отрезвляющий бальзам на тело мужа. Он перестает реветь как девчонка и поднимается на ноги. А вот и сам Дьявол. И я настолько цепенею под его взглядом, что даже не пытаюсь увернуться от его удара.
Уворачивает меня кто-то другой. Когда я открываю глаза, то понимаю, что стою за широкой спиной Ареса. Он защитил меня от гнева своего хозяина, пошел против него? Но зачем? Ему отзовется потом в первую очередь. А Сцевола тем временем наступает на охранника и требует выдать ему словоблудную жену. Я врастаю в пол, так мне страшно смотреть на Нерона. Метаморфозы, случающиеся с ним за столь короткое время приводят мой мозг в состояние аварийного питания. И все, что я ощущаю – это страх.  Арес хватает меня в охапку и тащит в сторону лифта. А голос мужа отзывается эхом в моей пустой голове. Он убьет меня рано или поздно. Так каков смысл меня утаскивать сейчас?
- Пусти меня, Арес. – кричу я, пытаясь вырваться. – Не видишь, твоему хозяину не терпится и вторую в могилу загнать. – я очень сильно надеюсь, что мой голос доходит до слуха Сцеволы, потому именно для него я надрываю глотку. – А что, любимый? Хочешь и мы с тобой будем дурацкими дураками?
Больше мне ничего не удается сказать, потому что Валерия оказавшая в моих руках начинает скулить и мне ничего не остается, как прижать ее к себе. Через пару минут мы оказываемся в машине и выезжаем на окраину города.
Я тихо сижу на заднем сидении авто, рассеянно поглаживая Валерию. Голова то и дело бьется о стекло окна, через которое мимо меня проскальзывают городские пейзажи. Но я ничего не чувствую и не вижу. Перед глазами у меня совсем другие картинки, которые сменяют друг друга столь стремительно, что мозг заставляет повторяться этот круг снова и снова. Фотография, мет, кровь, глаза. Все самое яркое. То, что имеет значение уже не только для Нерона, но и для меня.
По телу медленным ядом разливается усталость, а глаза наконец могу выплакать все напряжение, которое я испытала за весь этот вечер. Напряжение пополам с обидой. И вопрос на кого я обижаюсь не дает мне покоя. Ответов так много и ни один мне не подходит. И если вычесть все ненужные слова и союзы, то в результате останутся всего три кандидата: Нерон, девчонка с фото и я. Но обвинения в сторону этих двоих не приносят мне такого покоя, как одна крошечная мысль, что виновата могу быть и я.
Что же касается моих чувств к Нерону… Его любовь к этой девчонке… Опровергает ли это все мои убеждения, что он безчувственная скотина? Отнюдь. Если в нем когда-то что-то и было, то эта любовь убила в нем человека, а его наркота и блядство доделывают остальную работу. Сегодня, возможно и я приложила руку к его саморазрушению. И осознание этого не приносит мне ни капли радости. Может быть я слишком устала, чтобы понять насколько велик мой триумф. Но если даже Арес вступился за меня, против того, на которого он работает уже много лет, не значит ли это, что я переступила какую-то невидимую черту? Наверно, мне никогда этого не понять.
Я опускаю голову и зарываюсь пальцами в волосы, сильно сжимая свою старую черепушку. Мне слишком больно обо всем этом думать. Нерону легче. Он сейчас наверно просто крушит все подряд и если в доме останется хоть одно целое зеркало, не сомневаюсь, что на нем будет послание для меня.
Мы останавливаемся где-то недалеко от города и Арес спрашивает меня о моем состоянии. Я пытаюсь вытереть слезы так, чтобы он не заметил, но кого я обманываю. Арес наверно видит больше нас всех взятых. Я открываю дверь машины, чтобы впустить в салон свежий ночной воздух. Мне кажется, что это мой первый глоток воздуха, который я делаю впервые за долгие годы.
- Тебе не нужно было это делать. – говорю я глядя на заснувшую у меня на коленях Валерию. – После этого он тебе не только язык отрежет. – не знаю, считается ли это заботой. Арес и сам прекрасно понимает, что влип по уши. Но с другой стороны, он как никто знает своего хозяина. И если и рискнул, значит, знал, на что шел.
Я смотрю на проезжающие мимо машины и на огни небольших домов. Там живут нормальные семьи с нормальными проблемами. И на секунду я ловлю себя на мысли, что если б я хотела нормальную семью, то не взбиралась бы так высоко по лестнице суровой карьеры.
- Ты знал ее? – глухо спрашиваю я, упираясь лбом в спинку переднего сидения, и смотрю на Ареса. – Он ведь был тогда совсем другим, да? – почему-то из глаз катятся очередные слезы, которые я поспешно вытираю. Почему осознание, что он был другим, что он был лучше, приносит такую боль?

Мне неожиданно слышать такую откровенную критику из уст Ареса в сторону Сцеволы. Так неожиданно, что я на секунду теряю контроль над эмоциями и улыбаюсь. Всего в нескольких фразах телохранителя я будто вижу всю прежнюю жизнь Сцеволы. Его дурацкие шутки, громкий смех, глупые и безобидные стычки с друзьями. Мальчишка. У него было все то, что е было у меня. Детство и даже много.  Но всем нам приходится взрослеть и чаще всего способствует этому психологическая травма. И наносят ее чаще всего близкие. Мне пришлось стать взрослой после смерти матери. Единственное в чем мне повезло хоть немного удержать свое ребячество, это Марк.  Он умел даже при всем своем недоразвитом поведении зарвавшегося парня, обернуть все так, что я вела себя как ребенок, а не он.
Нерону повезло меньше. Ирис, значит. Два года. Самоубийство. По коже пробегают мелкие мурашки. Мне ли не знать, что влечет за собой суицид родного человека. И хотя я уже тогда понимала, что мать перестала быть собой, но смерть для ребенка – она всегда внезапная.
Да, я видела фотографии. Я видела их достаточно, чтобы понять, как она ему все еще дорога. Интересно, винит ли он себя в ее смерти? Скорее всего. Если они была единственным, что у него было хорошего, он наверняка должен был закопаться в этих вопросах. Да и она хороша. Как же она его любила, если выбросилась, не попытавшись даже что-то объяснить. Романтика, любовь. Вот почему я стараюсь держаться от этого подальше. Это убивает рационализм, с этим жить гораздо сложнее. А такие, как Нерон и не живут вовсе, существуют, опустошенные и сломанные.
Я молча перерабатываю информацию. Ее слишком много и она слишком внезапна. Застает врасплох и заставляет внутри шевелиться другие чувства, которые я так тщательно убивала в себе.
Злоба по-прежнему не проходит. Просто объект теперь новый.
- Она не должна была так делать. – тихо произношу, неожиданно для собой себя.
Слова Ареса заставляют меня задуматься. Бежать и простить. Забавно. Ни то ни другое я не умею. Даже от побоев Нерона я не убегала и никогда не прощала его за то, что он делает со мной. А с другой стороны, слишком много я вложила сил, чтобы все бросить.
- Глупости несешь. – шикаю я на слугу, строго косясь. – Если кто и побежит, то только он. Мне плевать, поймет он или нет. Он не теряет ничего, кроме собственного разума и так уж сложилось, что моя миссия – напомнить ему о жестокой реальности. – я передергиваю плечами, словно сбрасывая ненужный груз, который все это время висел на плечах невзрачной накидкой. – Нерон еще и сам не понимает, с чем связался. – откидываюсь на спинку заднего сидения и закрываю дверь. – Я хочу домой. – говорю я капризным тоном и смотрю выразительно на Ареса. – Отвези меня домой.
Наверняка, телохранитель недоволен ни моими намерениями, ни моим тоном. А я просто смотрю в окно и думаю. Не знаю, что буду делать, если Нерон все еще в доме. Хотя мы должны отсутствовать приличное время и может быть Сцевола решил перебраться из тихой квартиры куда-то в более шумное место, о котором я наверняка прочитаю завтра в новостях. Но времени обмусолить слова Ареса у меня достаточно. На руках он ее разве что не носил. Чушь. Это не показатель любви. Любовь это что-то настолько интимное, чем ни с кем не хочешь делиться. Это лично твое, что не предназначено для чужих глаз. Что-то, что заставляет обоих не просто смотреть друг на друга кокетливым взглядом, но лицезреть, как что-то собственное, на что другие могут бросать лишь завистливые взгляды. Любовь это…
И тут я прихожу в себя. Рука касается щеки и я чувствую жар.
- Даже если бы вы его любили…
Слова замирают в моей голове большим светящимся баннером. Я не могу признать, почему я так ненавижу эту фотографию и эту девчонку. Но я и не могу отрицать. Ревность? Какая глупость, я не люблю Нерона. Сердце отзывается положительно, не люблю. Тогда откуда ревность?
- Даже он любил. – подсказывает подсознание.
- А я – нет. – шепчу одними губами и закрываю глаза.
Хочу домой. Хочу спать. Хочу к своим кошмарам.

Когда мы поднимаемся на лифте, первой нас встречает Мелита. Ее размахивания руками меня раздражают и я с нетерпением смотрю на Ареса. Он тут же переводит ее послания.
Значит, он не ушел.
- Иди спать, Мелита. – говорю я горничной спокойным тоном. Девчонке наверно тоже досталось. А у меня уже нет сил отчитывать ее за навязчивость. – Ничего страшного. Я пойду к себе.
Моя комната, как я и ожидала, заметно преобразилась за последние несколько часов.  Вещи разодраны к чертям, все сумки выпотрошены, на полу стекается какая-то жидкость. Все к чертям. Плевать. Даже не особо разозлило.
Я держу Валерию на руках и захожу в ванную. Зеркало целое, разве что какая-то корявая недонадпись, а под зеркалом куча сломанных помад, которыми, видимо, он и пытался изобразить художество. Презрительная усмешка касается моих губ. Даже это до конца довести не может. Не нужно было так сильно на помаду давить, оболтус. Я спешно иду в сторону двери и вызываю Ареса.
- Пусть Мелита, прежде чем идет спать, постелет мне в спальне для гостей. А завтра пусть сюда пришлют ремонтников и дизайнера. Все нужно будет исправить.
Слуга удалился выполнять мое поручение, а вернулась в ванную. Все зашло слишком далеко, если от этого страдает моя одежда. Не говоря уже о том, как ужасно я выгляжу. Синяки под глазами, ссадина на щеке и жутко болит голова от удара о стену. Надо бы голову помыть, только сил вообще никаких. Укладываю псинку на пуфик, а я сама пытаюсь найти хоть одно целое средство для снятия макияжа. Что-то все-таки нахожу в глубине ящика. Стираю с глаз туш и тени, с щек приходится снимать румяна нежнее, так как челюсть просто рызрывается.
Я думала он уйдет, я надеялась на это. Где-то в душе я верила, что он уйдет и не вернется. А через 2 дня его обнаружат под забором мертвого. Я надеялась, что после этого пройдет чувство ненависти и вины. Последнее я не испытывала уже очень давно. Нерон пробуждает во мне слишком много лишних эмоций, а я не хотела этого. Почему же еще я вышла замуж за этого придурка? Потому что хуже партии не найти, потому что он отвратителен и моя фантазия не на шутку разыгралась, когда я подумала, что смогу его сломать. И это принесет мне победу. Кто же знал, что этот идиот уже сломан. И попытка просто сильнее надавить на больное – не что иное, как поедание мертвечины.
Я смотрю на себя в зеркало. Такой спектр эмоций на лице и я все равно не могу понять, что же не так.
- Я все сделала правильно. – произношу громко с убеждением. – Я была права.
Убедить себя в том, что это месть за все, что он со мной сделал – не трудно. Трудно убедить себя, что я не откусила больше, чем смогу проглотить.
- Он заслужил такое обращение. – говорю я жестче. – Заслужил, за то, что сделал со мной. – короткие всхлипы начинаю пробиваться сквозь слова. – Он сам виноват во всем. Он сделал меня такой. Он виноват. И я права! – я сжимаю расческу, которая подвернулась мне под руку. – И не надо на меня так смотреть! – практически выкрикиваю я и бросаю расческу в зеркало.
Осколки быстро посыпались на стол с кремами, Валерия от страха спрыгнула с пуфика и умотала в спальню. А я обхватываю себя руками и начинаю реветь.  Я же девочка. Мне положено, убеждаю я себя, но все не так просто. Пока Нерона не было, я меньше плакала, меньше думала о других. Меня не заботило чье-либо состояние, кроме моего. Все было просто, когда мир крутился вокруг меня. И я уже и забыла каково это.
Я прохожу в спальню, на ходу раздеваясь. Босые ноги шлепают по холодной жидкости вперемешку с одеждой. Вытираю слезы тыльной стороной ладони. Эта игра, которую я всегда себе воображала, игра, которую мы вели с Нероном… Оказывается ее вела только я одна. Проиграла я или выиграла?
- Раз я ударила по самому больному, то пусть это будет последняя месть. Эта игра все равно мне надоела.
Я подхватываю Валерию, которая жмется в угол и пытается смыть с лап неизвестную ей жидкость и иду в спальню для гостей. Там тоже должны быть какие-то вещи, в которых я могу поспать. Лезу в комод и достаю майку на пару размеров больше. Нероновская. Хрен с ней. Пусть будет трофеем, все равно от него ничего другого в подарок получить нельзя.
В спальне для гостей есть одно маленькое преимущество. В ней есть балкон. Я выключаю свет в комнате и ступаю босыми ногами на холодный камень. Меня передергивает, но это даже приятно. Свежий воздух остужает голову и вместо гулкого стука, я ощущаю лишь легкое давление. Я смотрю вниз и думаю о том, сколько времени нужно, чтобы достичь земли с такой высоты. Выброситься из окна.
- Глупость какая.
Ни один из методов самоубийства не вызывал во мне симпатии со времени смерти мамы. Такое явно проявление слабости и собственного бессилия. Но больше меня раздражало то, как окружающие должны были справляться с твоей собственной бесполезностью. Но самоубийце уже плевать на это. Разгребайте мое дерьмо сами, детки. Жертвами таких людей язык не поворачивается назвать. Я долго злилась на маму, а потом просто забыла. Все, что у меня осталось от нее – это острое чувство внешнего превосходства над другими. И это единственное за что я могу сказать ей спасибо. В остальном, она была бездарной матерью и как оказалась, глядя на меня, абсолютно бесполезной женой.
- Где теперь твои семейные идеалы, мамочка? Я так отчаянно старалась им следовать, и так все прекрасно просрала.
Все что я знаю сейчас, это то, что я больше ничего не хочу знать о Нероне. Ни о его прошлом, ни о будущем.
- Мне надоела эта игра. – Ты подпустила его слишком близко. – Думаю, нам пора оставить друг друга в покое. – Тебе надо забыть о его существовании. – Вернемся к тому, с чего начали. – И ничего не будем менять.

Я захожу в спальню, так как уже начала подмерзать и трогаю свой затылок. Волосы слиплись и высохли от крови и я выдыхаю. Все-таки придется ее мыть. Завтра все равно не светит пойти на работу с такими побоями. Сцевола превзошел себя. И я рассчитывала поработать над собой завтра, потому что на сегодня сил уже не осталось. Я как ватная игрушка, из которой вынули все внутренности и оставили одну оболочку.
Процедура была довольно неприятная, но кровь смыть удалось. Главное, чтобы не начало снова кровоточить, поскольку кое-где я поснимала зажившие корки. Ладно, если и пойдет кровь, то не страшно. Не в первый раз. Поскольку все мои мази разлетелись о стену моей спальни, замазать рану на губе я тоже не смогла. Тут теперь тоже придется так ходить, пока не достану нужную смесь. Если так подумать, то раньше мне не нужно было столько заживляющих мазей, кремов и пудры с тональником. Я обходилась малым, но теперь всего этого должно быть много и на все случаи жизни.
Я протираю волосы полотенцем и ложусь в кровать, не утруждая себя сушкой. Иногда после громких и сильных скандалов я позволяю себе такие вольности, как принятие моей внешности без макияжа и укладки. Когда следишь за всем этим изо дня в день, в какой-то момент это превращается в работу и ты просто желаешь отпуска. А в итоге узнаешь, что пашешь на тирана.
Валерия уже давно спит и только я не могу найти покоя. Я так сильно желала оказаться во власти кошмаров, потому что реальность уже перестала казаться мне знакомой. Я как будто жила в другом мире, хотя еще 5 часов назад все было так понятно. Я выключаю свет и закрываю глаза рукой. Зачем я каждый раз возвращаюсь? Я задаю себе этот вопрос не в первый раз, но сегодня мне трудно на него ответить. Я так четко объяснила Аресу, что не собираюсь сбегать, но все это было глупостью, которую я сама выдумала на ходу, не желая признать очевидного: я потеряла запал и возвращаюсь уже просто по привычке. Я могла бы с легкостью найти себе квартиру, подальше от Нерона, вернуться в привычный ритм жизни и развестись. Я не думаю, что муж был бы против. Наверняка он бы даже помог с переездом. Но, несмотря на все это, я продолжаю приезжать сюда, называть это место домом и терпеть все, что Нерону вздумается со мной сделать. Почему? Почему я не хочу разорвать этот круг бессмысленных  болезненных действий? Но стоит мне подумать о тишине и покое в будущей квартире, где я буду одна, мне становится не по себе. Почему?
Я гонялась за призраком идеального брака, который завещала мне моя мать. А в итоге просто облажалась, зацепив не только себя, но и кого-то другого. Кого-то, кто подорвал всю мою веру в установившиеся нормы поведения. И зачем я только вышла за этого кого-то замуж.
Дверь в спальню резко открывается и я подрываюсь на кровати от испуга. В свете коридора вижу знакомый мне силуэт. Он все еще злится. Он пришел завершить начатое? К черту! Все равно не могу уснуть. Но Нерон не предпринимает никаких резких движений. Он просто замирает у двери, освещаемый светом коридора, так что я с трудом вижу его лицо. Его голос ломает все мысли в моей голове, вместе со мной заодно. Этот день никогда не закончится и станет только страшнее.
Я выбираюсь из постели и подхожу к нему. На языке вертится столько всего. Зачем ты пришел? Хочешь продолжить начатое? Зачем ты все это делаешь? Почему ты смотришь на меня так? Что тебе от меня надо и что ты хочешь услышать?
Но с языка не срывается ни слова. Наверно, я никогда не позволяла себе такой роскоши как молчание, но сейчас я не хочу ответов на вопросы. Я не хочу видеть его взгляд, который полон отчаяния и страха. Почему он боится? Это я должна бояться его! Он постоянно делает мне больно, постоянно унижает, а я возвращаюсь. Почему?
Мои руки обвивают его шею и я обнимаю его, прижимаясь к нему всем телом и касаясь мокрыми волосами его лица.
Почему после всего , что я сделала ему он приходит ко мне? Почему не убьет?
- Прости меня. – шепчу я и заливаюсь слезами, прижимаясь к нему еще крепче, словно отпустить его, значит потерять последнее, что у меня осталось. – Прости меня, пожалуйста.
Я не всхлипываю и не рыдаю навзрыд. Тишина не нарушается. Так много было сказано громких слов, чтобы результатом стала остановка времени. Наверно, поэтому я и возвращаюсь.

Я чувствую его руки, обвивающие мое тело в ответ. Такие не смелые и такие неродные. Сколько между нами было эмоций, сколько движений, но никогда еще не было такой хрупкой откровенности, такой обнаженной души, что меня начинает трясти. И даже шепот, едва слышный, превращается в крик в этой комнате. В крик о помощи, к которой взывает Нерон. Это странно для меня слышать просьбу из его уст. Странно вообще слышать, чтобы меня просили помочь.
Странно ли это для него? Схватиться за протянутую руку того, кого он ненавидит, кого и за человека не считает. Он слишком часто мне говорил это, чтобы я думала по-другому. Скорее всего, он просто так устал от себя, что уже и не знает к кому обратиться. Сегодняшний вечер добил не только меня, но и его. Но как так получается, что когда я решаю порвать с ним все связи, оставить его в покое, он вдруг появляется в комнате? Знал ли он, что я вернулась? Конечно, знал, я ведь всегда возвращаюсь. Но зачем он пришел?
Я немного отклоняюсь назад, не отпуская его, но прижимаясь своим лбом к его.
-  Я не знаю, как тебе помочь. – произношу я и это осознание заставляет меня зажмуриться, будто от яркого света. – Я не умею… Не знаю… Но если ты хочешь, - я выдыхаю с трепетом, следующие слова слишком опасны для меня, слишком победны для него. А перед глазами стоит лицо Сцеволы, усмехающееся холодными глазами. – Если ты захочешь, я буду рядом.
Кто ты такой Нерон Сцевола? Почему с тобой я либо тону в мерзком болоте ненависти и отвращения, либо открываю для себя что-то настолько интимное, к чему хочется возвращаться вновь и вновь, но страшно. Почему  открываю тебе то, что никому и никогда не позволила бы увидеть?
Мне кажется, то что происходит сейчас, не что иное как очередной кошмар. Иначе почему мне так страшно? Почему чье-то доверие ко мне пугает меня сильнее, чем мое собственное? И почему так много вопросов, на которые я не нахожу ответов?
Он хочет рассказать мне все, что я пожелаю. Наши тела так близко, что я чувствую его сердцебиение и почти уверена, что ему нужно выговориться. После нее, у него наверно никого не осталось, с кем бы он мог поговорить. А если кто-то и был, то наркотик отвадил любого человека с хорошими намерениями. Он хочет мне все рассказать, но я ничего не хочу слушать. Ни о ней, ни о их прошлом. Ни о том, как они любили друг друга и какие чувства еще остались в нем к ней. Я просто больше не хочу сегодня чувствовать боль. И все, что меня интересует, это один маленький вопрос:
- Зачем ты пришел? – спрашиваю дрожащим голосом, отклоняясь, чтобы видеть его глаза. Я беру его лицо в свои ладони, попутно вытирая его слезы. Я обещала себе, что не буду больше смотреть на него, я обещала себе потерять к нему интерес и забыть о нем, потому что он подобрался слишком близко. И чем ближе он подходит, тем больнее мне становится. – Ты же ненавидишь меня. Так почему ты здесь?
Может мне просто кажется, что он пришел ко мне? Может, он просто бродил по дому и набрел на эту комнату, в которой по совпадению оказалась я. А может, он искал кого-то другого. А может, был под дозой и сейчас ему виделась вовсе не я, а она. Столько страшных предположений может решить один его честный ответ.

Хотя мы и стоим сейчас ближе чем когда либо, наш разговор реален и мы видим друг друга так четко, но эфемерность происходящего оставляет легкий вкус горечи на языке. Мы оба слишком хорошо знаем, как мимолетно может быть наше перемирие. Мы знаем, как легко мы можем загореться, после того как нам кажется, что мы потухли. Находить все новые и новые силы и возможности, чтобы задеть друг друга. В это наша уникальность. Я продолжала бить душевно, он – физически. И таков наш брак.
Я закрываю глаза после его слов и выдыхаю. Его ответ застает меня врасплох, я не ждала, но вера – тупое создание. Оно проникает в мозг и сердце, когда ты и не догадываешься об этом. А уж я могла ли надеяться, что человек, чью голову я планировала поместить на стене в качестве трофея, в итоге скажет, что я – все, что у него осталось. Но в этом даже есть некая ирония. Ведь именно это я и обещала ему тогда в его спальне. Обещала, что у него никого не останется кроме меня. И теперь я с горькой злобой смотрю на детище рук своих. Я не думала, что мои слова будут так переиначены.
Я отстраняюсь и тяну его за собой к кровати.
- Иди ко мне. – шепчу я в глухую тишину и веду его за собой, словно в другой мир.
Мы ложимся на кровать и я обнимаю его, зарываясь в его объятия, словно в теплое одеяло. Я не нарушаю обещаний, я буду рядом. Долго ли? Он не будет всегда таким тихим, а я не умею держать язык за зубами. Где гарантия, что завтра при первых его срывах, я снова не упомяну Ирис, за что он снова попытается меня убить? И где гарантия, что в этот раз я вернусь домой, к человеку, чьи хорошие поступки по отношению ко мне можно пересчитать по пальцам одной руки?
- Я найду тебе самую лучшую клинику с самими строгими врачами. С самыми сильными санитарами, которые будут закутывать тебя в одеялко, каждый раз как ты захочешь сбежать и убить меня. И я буду приходить каждый день, чтобы ты помнил, зачем тебе нужно пройти все эти пытки. А если забудешь, я подкину тебе новые причины.
Я несу какие-то глупости, которые лезут мне в голову, а сама просто пытаюсь не думать, как все это будет выглядеть. Жить с Нероном, словно на вулкане и я боюсь, что завтра этот дом и я услышим много криков от Сцеволы, который не хочет никуда ехать. Который хочет, чтобы от него отстали. Что буду делать я? Возможно, орать в ответ. Новый день для меня, как новая битва, на которую я собираюсь снова и снова. А для него - новый повод обдолбаться.
- Ты не будешь один. – говорю я ему куда-то в шею. – Найдешь себе дурачка, который будет тебя развлекать днем. А ночью я попрошу врачей, чтобы они тебе лошадиную дозу снотворного выделяли. И закрывали двери покрепче, ты храпишь так, что я, лежа здесь, услышу.
Это все не похоже ни на меня, ни на него. Поэтому мне так хочется, чтобы этот день закончился и пришел новый, потому что я не знаю, как вести себя. Не знаю, как быть покорной, как быть заботливой. Знаю только, что ночь будет бессонной для меня. Я не хочу кошмаров сегодня, реальность и так была слишком жестока. И еще знаю, что мне нужно уйти от него раньше, чем он проснется. Ради своего же блага.