Больно. Где-то очень болит, но я не знаю где. И это заставляет тело скрючиваться в позу эмбриона на полу в комнате и рыдать, что есть сил. Боль всегда означала жизнь, но сейчас мне кажется, что я мертвее всех мертвых.
Я узнала о смерти Марка одна из первых и уж точно раньше журналистов. Поэтому заголовки статей и теленовостей про внезапную и трагическую смерть Марка Левайна в автокатастрофе не произвели на меня впечатление. Я в это время уже глотала первые попавшиеся под руку таблетки успокоительного и запивала их приличным количеством алкоголя. Помогло на первые пару часов, потом и это перестало работать.
Два дня я смешивала все, что можно и нельзя, лишь бы как-то приглушить позывы сброситься с шикарного балкона нероновского пентхауса. Я ревела и орала, я разнесла всю комнату и половину квартиры. Я никого к себе не подпускала, а Валера на все это время перешла на попечение Мелиты, даже без моего ведома. Мне было плевать на собаченку, как и на остальных. Мне нужно было достичь абсолютного дзена, вычистить голову. Но даже если это и получалось после приличной дозы спиртного, то физическая боль никуда не девалась. Я чуть не ломала себе пальцы в попытке открыть очередную бутылку. Бесконечное количество сигарет, постоянное чувство тошноты и таблетки, только чтобы не чувствовать ничего.
Марк был всем в моей жизни. Единственным напоминанием, что во мне осталось еще что-то хорошее. Что во мне есть не только модель, истеричка и красавица, но и человек. Я лелеяла этого человека внутри себя и показывала его только Марку, больше никому. Он раздражался, когда я начинала вести себя соответственно образу он бесился и даже мог начать читать лекции, но в итоге всегда принимал меня как есть. И я благодарила его за то, что он никогда не осуждал. Благодарила молча и видимо, только для нас обоих. Знал ли он, как сильно я его любила? Ведь я не говорила ему об этом. Знал ли он, как сильно я нуждалась в нем каждый день, хотя и никогда не звонила первой? Он был вспыльчив как дитя и часто вел себя по ребячески опрометчиво. Это раздражало уже меня. Но в этом мы и были родны, это детство нашего поведения, оно связывало нас крепче, чем что-либо.
Я долго плакала на автомате, не понимая, что происходит. И только когда додумалась набрать номер его телефона и услышала женский голос, что телефон абонента отключен, я поняла, что потеряла.
Сегодня третий день и мне уже не помогает ничего из моих старых методов. Все, что мне остается – это тяжелая артиллерия. Я перерыла все ящики Нерона, но откопала номер какого-то наркоторговца. Позвонить и заказать самое тяжелое, что у них есть было легко, даже с еле ворочающимся от спиртного языком.
Мой новый друг приехал через час, когда я доканчивала бутылку виски. Я всунула ему деньги и потребовала свою дозу дзена. Он протянул шприц.
- А что, по-другому никак? – спрашиваю я замогильным голосом, едва различая перед собой человека. Я не сплю уже третьи сутки и все, что мне нужно, не спать и дальше.
- Это самое сильное. – пожимает он плечами.
- Тогда тебе придется сделать мне инъекцию.
Парень недовольно качает головой, но я просто сую ему еще денег. Все что угодно, только сделай как я прошу. Он соглашается.
Мы идем в спальню, чтобы там я и отключилась. Я ложусь, а наркоша тем временем завязывает узел на моем плече. Иголка входит быстро и почти безболезненно. А в голове начинает появляться туман.
- Когда уже подействует? – хочу спросить я, но не произношу ни слова.
Мир немного меняет свой ракурс положения по отношению ко мне. Я перестаю чувствовать свое тело и только созерцаю. Странно ощущение видеть, слышать, но не понимать. Мое внутреннее «Я» забивается куда-то далеко в угол подсознания и не высовывается. Боль проходит, а мне кажется, что я покачиваюсь на волнах. Но меня совсем не тошнит, как должно бы. Тело такое легкое, но я не могу и руку поднять. Я слышу собственное дыхание так четко, в то время как слова наркоторговца звучат приглушенно. Я вижу этого мерзавца перед своим лицом, но взгляд мой направлен куда-то гораздо дальше этой комнаты.
- А почему бы и нет? – размышляет парниша, пока я лежу в абсолютной отключке. – Вот парни узнают, я стану героем, что попользовал такую девочку как ты. – Он снимает рубашку и его руки развязывают пояс моего халата, открывая своему взору комплект синего нижнего белья. – Как в элитном борделе. – облизывается он и начинает шарить руками по моему телу. – Как удачно, что твой муж не дома.
- Уйди… - шепчу я, отворачивая голову из тех сил, что еще остались.
- Ну перестать, детка. Всего лишь сменишь одного наркомана на другого. Но как жаль, что ты ничего не почувствуешь. Ты бы оценила разницу.
Он наклоняется к моему телу и честно говоря, я даже понятия не имею, что он там делает. И может, мне уже все равно? Нет, не настолько меня вставило, чтобы позволять кому-то чужому и грязному прикасаться ко мне. Но сделать я ничего не могу. Эйфория и пустота слишком приласкали мой разум, чтобы я пыталась противиться.
- Ничего… - выдыхаю я, радуясь, что вся боль прошла, а остальное и неважно.
Только вот мое внутреннее «Я» начинает биться в стену своей клетки и кричать о том, что сегодня же тот самый день, когда Нерон должен выписаться из клиники. Но тут же отбрасываю эту мысль. Он не поедет сразу домой, а если и поедет, то ему будет все равно. Он избавился от своей проблемы, я была рядом как и обещала. Теперь во мне надобности больше нет. Я потеряла все, что у меня было.

Мозг играет с моим сознанием в кошки-мышки. Вот я смотрю вперед и вижу наркоша, готового присунуть бессознательной мне, а вот мгновение проходит и наркоша как не бывало. Вот, вроде пустая комната, но стоит мне отвести на секунду взгляд, как на моей кровати чуть ли уже не топчется Нерон. Я вроде слышу крики, но мне наверно просто кажется, потому что Нерон просто открывает рот и ничего не говорит. А вот я хочу что-то сказать.
- Что ты орешь на меня, идиот! Мне сейчас только твоих истеричных криков не хватало. Оставь меня вообще в покое и хватит меня трясти, ты не видишь я в нирване, чудовище. Еще не успел порог дома переступить, а уже орешь и замахиваешься. Нихрена ты не излечился, как был  ненормальным, так и остался и наркотики здесь вообще ни при чем были.
Но вместо этого потока гнева на губах появляется улыбка. Понятно, кажется, наркотик поменял все указатели над тумблерами настроения. Интересно, мне теперь всю жизнь так жить? Но это и не плохо, если я больше не вспомню про Марка. Просто не вспоминать про его смерть. Было бы обще здорово, если бы после этой дозы я получила травму мозга или что-то подобное. Тогда и память бы частично отказала. А вдруг она откажет и все, что я буду помнить – это смерть Марка? Нет-нет я так не хочу! Отключись, отключись!
Оп, весь мир движется вокруг меня. Теперь я в буквальном смысле знаю, что значит быть центром вселенной. Я заливаюсь смехом, таким звонким как никогда. Вокруг все слишком яркое и теплое. Чье-то грубое касание к голове. Что-то знакомое, но все же не могу уловить связь. Мен уже так прежде хватали, но потом было больно голове, а сейчас и захват другой и ощущения. Ощущения?
Я открываю глаза и вижу перед собой Сцеволу. Свет очень яркий, а его лицо очень худое. А если сказать точнее, то все что я вижу это его глаза. Холодные и злые, как в тот день, когда он чуть не убил меня из-за моих слов. Я вскрикиваю и сильнее вжимаюсь в стену, прикрывая лицо ладонями, лишь бы он не бил меня.
- Не надо, не бей, пожалуйста! – я подтягиваю ноги к себе, словно забитая до смерти и с ужасом смотрю на него.
Мой кошмар, мой ужас, он вернулся, когда мне уже не к кому обратиться, когда меня уже некому защищать. Я цепляюсь в голову руками так сильно, словно хочу сломать свой череп. Я не понимаю, что происходит. А в какой-то момент мне приходится на автопилоте развернуться к унитазу и меня снова выворачивает. Я начинаю плакать, как только последний позыв пропадает. Я чувствую себя слабой и опустошенной, так откуда же взяться слезам.
Мне снова больно, голова гудит и мучительно хочется пить. Меня разрывает на части желание убить и умереть и так как нас в комнате двое, выбор у меня небольшой. Я цепляюсь в рубашку Нерона мертвой хваткой. Чувства сменяют друг друга со скоростью наркомана, который хотел меня трахнуть, но меня волнует даже не это. Меня волнует, что чувства вновь есть. Их много и все они кричат моими голосами у меня в голове. Стоп-кран сорван, поезд тормозить не намерен. Тот наркотик, что впитался в кровь не облегчает мое состояние, мне становится только хуже.
- Зачем ты это сделал? – я поднимаю заплаканные глаза на Нерона. Смесь чувств такая сильная, что даже не знаю, чего во мне больше: страха, злости или отчаяния. – Я тебя просила об этом? Есть в этом блядском доме хоть одна вещь, которую я могу сделать сама? – мой голос исходит на крик и голова начинает гудеть сильнее. Все становится сильнее. Кроме голоса, который снова стихает почти до шепота. – Чего ты лезешь в мою жизнь? Думаешь, если я приезжала к тебе каждый день и выслушивала твой бред то можешь лезть мне в душу? – я не замечаю, как снова начинаю плакать. По моим понятиям, это уже не слезы, это вся моя жизнь, которую я потеряла вместе с Марком. Последняя часть меня, которая была жива, пока был жив он. - Почему вы, мужчины, думаете что можете делать все что вам захочется? Нарушать обещания, уезжать без предупреждения, уходить, не возвращаясь. – я шарю глазами по потолку, по полу, по стенам, но не нахожу ничего, что ищут мои глаза. Да, ведь фотография, где я с Марком валяется где-то под бутылками в гостиной. – Почему все, что я остается мне – это терпеть? Я устала! – я кричу, глядя Нерону в глаза и видя в них свое отражение. Маленькая, сломанная кукла, какой я и являюсь теперь.

Я и правда устала. Все эти его крики и попытки привести меня в порядок просто окончательно выбивают почву из-под ног. Но вместо того, чтобы потерять связь с реальностью, я все больше в нее погружаюсь.
Похоронить, его надо похоронить. Но зачем? Он же… Он не умер. Нет, нет, хоронят тех, кто навсегда уходит, а Марк не мог уйти.
- А разве он обещал, что всегда будет рядом?
Нет. Он никогда не бросался такими словами как «вечность» и «никогда». Несмотря на свое ребячество, он был слишком взрослым, даже для меня.
- Я не хочу его хоронить! – кричу я и пытаюсь отбиться от Нерона, но сил во мне гораздо меньше чем обычно. И даже его худоб не помогает мне отделаться от назойливого спасителя. Зачем он вообще это делает? Что пытается доказать? И Кому? Себе? Что он уже не так ужасен как раньше? Чушь. Клиника всего лишь избавляет от зависимости, а демоны остаются с нами навсегда. Все что остается теперь Нерону – это ждать когда его демоны проснутся. А мне теперь ждать, когда он снова дойдет до той стадии, когда захочет меня прибить. И на этот раз надо позаботиться, чтобы Ареса не было рядом.
Душ не приносит ничего хорошего, кроме легкого облегчения для головы. Меня колотит и зубы стучат то ли от холодной воды, то ли от происходящего.  Первые пару секунд трудно дышать и катастрофически не хватает воздуха. Нерон крепко держит меня за плечи, чтобы я не сбежала, а получила полноценную дозу реальности. Делает все, чтобы вернуть меня в состояние двухдневной давности, когда все, что я могла делать – это рыдать. В квартире не осталось ни одного коврика, а котором бы я не валялась. Даже спальня Нерона немного пострадала от моего нашествия. Были выпотрошены все его ящики с одеждой, кроме одного, в котором он держал коробочку с воспоминаниями. Я по-прежнему не хотела ее видеть. Хотя сейчас это стало бы неплохим отвлекающим маневром для меня. Переключиться с одной боли на другую.
- Он рассказывал о тебе. – говорю я глядя куда-то в пустоту. – Говорил, что ты был неплохим парнем. Чертовым задирой и оторвой, но хорошим. А я никогда не верила. Все говорила, что он тебя с кем-то спутал.
Голова отрезвела окончательно и я отворачиваюсь от глаз Нерона, чувствуя себя обнаженной как никогда. Мне противно и мерзко. Если бы я могла, я бы никогда больше не посмотрела на себя в зеркало, а уже тем более в его глаза. Он снова подобрался слишком близко. У меня снова не хватило сил его оттолкнуть. Хотя это никогда не поздно. В моем-то случае.
Поэтому вновь обращаю свой взгляд на него, забивая чувство отвращения к самой себе. Если я могу хоть как-то заглушить боль, я это сделаю. И если нужно сделать все только еще хуже, то я это сделаю.
- За всеми этими скандалами и спасениями моей чести, снова, - я скалюсь припоминая ему тот день, когда он отрицал, что получил по башке от друзей, которые не лестно обо мне отзывались, - ты упустил одну маленькую деталь. Я просто хотела быть как ты. Ничего не чувствовать, ничего не знать, быть равнодушной. Ты подыхал годами, а я не успела прожечь таким образом и один чертов день. Ты забрал у меня даже это, Нерон. – с того самого дня, как я узнала о трагедии Сцеволы, я ни разу не употребила для него ни одного нежного слова, которыми так щедро одаривала его раньше. Только имя и фамилия. И ничего лишнего. – Я живу с этим всего лишь третий день, а сил у меня уже нет. Думаю, ты понимаешь, что это значит. Я не лучше тебя, и не хуже. Я просто хочу быть как ты. Быть таким, каким ты был. Потому что это делало меня счастливой. И пусть это счастье было нереальным, но оно было.
Я сбрасываю его руки с моих плеч и выхожу из душа. Я трезвая, он добился своего. Хватаю полотенце и заматываюсь в него. Мне не легче, а только хуже. Возможно, есть в мире люди, которые бы поддались и приняли сочувствие.  Я не могу. Я из тех, кто будет сжигать мосты с концами. Видят боги, я бы сейчас даже Валерию пнула из окна. Или полетела бы вместе с ней. Но разве я могу повторить судьбу несчастной подружки Нерона? Разве это не сделает ему больнее? Возможно, сейчас я бы и рискнул, но просто знаю, что моя смерть только услугу ему окажет.
- Передоз и то лучший вариант. Он бы по крайней мере не сделал меня мученицей. – шиплю я, покидая ванную. – И ты бы освободился.

Я забираюсь с ногами на постель, предварительно сменив полотенце на легкую сорочку телесного цвета, едва прикрывающую бедра. Хотя в первую очередь я натянула трусы. Состояние прежде было настолько убитое, что я и не замечала что хожу голая и мокрая, словно облезлая кошка. Мне жарко, но немного колотит. Я по-прежнему хочу пить, но от мысли о любой еде меня начинает тошнить.
Нерон выходит из ванной весь истекающий водой. Хотя судя по его состоянию, мужа это совершенно не парит. Он идет в сторону двери, собираясь уходить. Я закрываю глаза, отворачиваясь. Ощущение будто я смотрю на себя уходящую из его спальни в ту ночь, которую боюсь возрождать в памяти. Но в отличие от меня, Нерон начинает говорить. Читает лекции. Дешевый пафос, который я не хочу слушать. А муж распаляется не на шутку, ударяя по больному.
Как будто я сама хотела так проститься с Марком. Как будто я хотела чтобы эта боль начала медленно убивать сознание, а вслед за этим я начала медленно убивать себя. Я вообще не хотела, чтобы он умирал! И о каком прощании говорит Нерон, если он и сам-то не лучше.
И тут я зависаю. Он не думал что я предпочту обдолбаться? Меня тормозит не мысль что он что-то обо мне думал, а то что он думал что я лучше него и смогу выстоять. Он издевается? Я только что сказала что мы одинаковы, признала это, хотя столько времени с пеной у рта доказывала, что я выше по ума и статусу.
С мысли меня сбивает его мельтешение по комнате. Он бросается к столику со шприцем, а меня бросает в холод. Я с ужасом наблюдаю его действиями.
- Не смей, идиот. - шиплю опасно, но он не слушает. Вылетает из комнаты. - Придурок, сколько дерьма из него выкачали, а идиотом так и остался.
Я собираюсь рвануть за ним. Хотя знаю, что все комнаты были вычищены на предмет заначек, но Нерон слишком непредсказуем. Муж возвращается быстро, но не один. В каждой руке по бутылке и я не знаю от чего меня тошнит больше: от алкоголя или от вида Нерона с ним. Сцевола в миг оказывается на постели. Произносит мерзости, которые заставляют дрожать от испуга.
Когда он говорит о моем личном дне покоя так, то картина уже не кажется такой радужной. Я отворачиваюсь от него, нашептывая брань в ответ на его слова, но Нерон заставляет меня посмотреть на него. И зачем мне только все это? Зачем все эти крики, когда хочется тишины? Надо подавать на развод. Надо бежать как говорил Арес. С лечением Нерона лучше не станет.
Но слова о расторжении брака предательски застревают у меня в горле, после произнесенных слов о нежеланном освобождении. Я не на шутку напугана. Он врет? Смеется? Как его понять? Он не хочет чтобы я умерла? Или не хочет чтобы бросила его? Но как не поверни вопрос, эти слова все равно будут означать что я для него что-то значу. Не мишень для ножей, не боксерскую грушу, не законную шлюху. О них говорят не так как он.
- Слушай сюда, синяя борода, - тихо и с угрозой произношу я, - еще раз я услышу, как ты открываешь свою пасть, чтобы хотя бы намекнуть, что пустишь свое лечение в долбанной клинике и мои потраченные нежные нервы коту под хвост, я сначала разобью это, - беру бутылку у него из рук, - о твою пустую голову, а потом кастрирую лично. Ты меня понял?
Бесит. Бесит. Бесит. Я швыряю бутылку в сторону. Он не посмеет сорваться в первый же день нормальной жизни, которую я ему, конечно не обеспечу.
Ты думаешь, я очень хочу умереть? - продолжаю так же гневно. - Я не верю во все эти сказки о загробной жизни. Я не верю что встречусь с ним. Но здесь оставаться чертовски больно! - я обвожу взглядом комнату, подразумевая окружающую реальность. - Это все было лишь попыткой продлить иллюзию его жизни. Представить, что он жив, но не хочет меня видеть, так низко я пала. Этого было бы достаточно. - я усаживаюсь на колени и беру его лицо в ладони. - Ты прав, мы остаемся здесь с нашей паршивой реальностью. Но не пытайся меня убедить, что ни разу в жизни не обвинял ее за содеянное, за то что оставила тебя, потому что боль здесь, - я перекладываю одну руку на его грудь точно там, где бьется его сердце, - была просто невыносима. И как ты мог отказаться от возможности быть с ней и дальше? - я задаю этот вопрос неосознанно, но понимая что это была зависимость, причиняющая ему боль. Но он хватался за нее, как за ценное воспоминание. Как за фотографию 6-ти летней давности. И я так же понимаю, что не хочу знать ответ. Поэтому в спешке прижимаю свои пальцы к его губам. - Нет, не отвечай. Не хочу знать.
До меня доходит мысль, что я не хочу знать вовсе не об Ирис, а о его чувствах к ней.
Я смотрю на мужа и перед глазами возникает Марк. Они ничуть не похожи. Зачем я их сравниваю, даже представить не могу. Может, мозг нарочно подкидывает мне образ брата, показывая их различия и намекая, что это и не важно. Важно что-то другое, что я никак не могу уловить.
- Жизнь без них становится паршивее обычного. И как выносить себя, если нет больше ни одного напоминания, что ты - не последняя мразь.
Я утыкаюсь носом в шею мужа, больше не в силах говорить о потере. Я устала будто это я попала в аварию и меня собрали по кусочкам, забыв пришить что-то очень важное. Мои губы едва касаются оголенной кожи Нерона под воротом рубашки.
- Я просто не хочу быть одна. - выдыхаю я свой самый страшный секрет. - Мне страшно.
Я давно отпустила лицо Сцеволы из рук и теперь они бессознательно покоятся на постели. Так получилось, что плечо Нерона - моя единственная поддержка. Так получилось, что только его тепло я сейчас хочу чувствовать.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-17 13:14:45)

Не знаю сколько смогла бы еще так сидеть. Возможно, я бы даже уснула, если бы Нерон внезапно не воспылал нежностью, усадив меня к себе на колени. Мне на секунду кажется, что это вовсе не Сцевола, настолько абсурдны его действия. Разумом я может и понимаю, что он не сделает мне больно, но тело по привычке замирает в ожидании удара. Но с прикосновением его губ к голове пропадает весь страх. Приходит непонимание, настолько это странно чувствовать себя в безопасности в его руках. Мокрая рубашка приятно холодит лицо, ведь я не отворачиваюсь, напротив плотнее прижимаясь к мужу.
Муж. Возможно сейчас это не такая уж и формальность.
А вот телу становится немного холодно, так как сорочка быстро впитывает влагу и тонкая ткань прилипает к коже.
Нерон говорит о псине и я обреченно и пристыжено опускаю голову.
- Валера... - выдыхаю я одними губами.
Собаченке знатно досталось после того как я узнала новости. Она так тявкала от страха, когда я начала сносить вещи, что этот лишний шум меня достал и я выкинула ее за шкиряк прочь из комнаты. Даже не знаю, пострадала она или нет. Но вылазить из рук Нерона жутко не хочется. Псина подождет.
Я смотрю на сбитые костяшки руки Сцеволы. Наверняка он был в бешенстве, когда увидел этого наркомана надо мной. Ситуация как в дешевом анекдоте. Но если подумать, для мужа это была неплохая разрядка за многие недели.
- Ты себя-то защитить не можешь. - фыркаю я недовольно, глядя на похудевшее лицо мужчины. Я наблюдала за тем как он тает изо дня в день. Это было тяжело. Но большим испытанием оказалось смотреть в его потухшие глаза в середине лечения. Я боялась что уже никогда не увижу в них огня. Даже холодное пламя ненависти было бы мне подарком. Это значило бы, что он жив. - Арес бегает за тобой, словно за ребенком на автомагистрали, не успевая решать проблемы, созданные тобой. - я возмущаюсь, но это скорее для вида, потому что за словами не скрывается никакой злости. - Сколько санитаров ты покалечил? А? Напомнить? - беру его за подбородок. - Двух. Не считая того, которому ты выбил челюсть. Челюсть, Сцевола! С твоим телосложением переть на двухметровую обезьяну. Не ту клинику мы искали. Не ту!
Шутки шутками, но Нерон при добровольном желании вылечиться, брыкался сильнее чем под дулом автомата миротворцев. Тут клиент был сразу с заявкой что организм так просто не отпустит свой любимый яд.
Я сжимаю губы в подобие улыбки и бросаю на шприц быстрый взгляд. Он должен мне. Он и правда считает что я ему помогла. А я? Единственное что я тогда поняла - мне трудно и неприятно видеть его страдания. И это осознание уже много для меня значило.
Перекладывая свои руки ему на плечи, я приподнимаюсь и заваливаю Нерона на кровать, оказываясь сверху и располагаясь по удобнее. Я будто оцениваю, как же он может вернуть мне долг. Я - купец, а он - товар. Но иногда все не так, как кажется.
- А если я потребую плату сейчас? Или лучше лет через 30, когда ты все еще будешь моим мужем. Ты отклонил мое щедрое предложение, так что теперь будешь долго расхлебывать. - легкая ухмылка трогает мои губы, но я не испытываю ни капли отвращения. Чувство приятное, словно солнечное утро после затяжных дождей. - Ты должен не мне, дурак. А себе. Не я проходила эти пытки, чтобы предложить потом кому-то вместе обдолбаться.
Я наклоняюсь к его лицу и смотрю в его глаза.
- Ты пойдешь со мной на похороны? - тон моего голоса меняется моментально.
Впрочем зря спрашиваю. Знаю, что пойдет. Внутри зарождается какая-то странная уверенность в Нероне. Не знаю, наверно, когда человек что-то теряет, то испытывает особо острую необходимость в потерянном.
- Забыла. Я репетировала речь для тебя, чтобы выглядело натурально. - и я не шучу. Я действительно репетировала, чтобы мое лицо выражало хотя бы немного тех эмоций, которые хочу вложить в сказанное. - С возвращением, мистер Сцевола. - не могу сдержать улыбки, хотя и не понимаю откуда бы ей взяться. Еще утром я думала что уже никогда не улыбнусь. - Оценил мой подарок? - смеюсь. - Боже все бы отдала, чтобы увидеть твою физию в этот момент. - и хотя предистория этих событий была для меня катастрофой, но не могу не позлорадствовать над Сцеволой.
Смеясь в голос, я будто выпускаю все, что накопилось за все эти дни, и в порыве целую мужа в губы легко и невинно, сама удивляясь, насколько естественно было это действие.

Нерон не оценил моего юмора. Он, напротив, серьезен как никогда. В голове мелькает шальная мысль, что в клинике перестарались. Но интуиция и опыт общения с этим человеком подсказывают, что Нерон слишком хорошо меня знает, чтобы поверить в мой задорный нрав. А мне вот хочется верить. Хочется думать, что боль пройдет быстрее, если я впаду в истеричное забытье. Тоже вариант неплохой. Сойти с ума и быть вечным весельчаком. Мне бы просто найти способ отцепиться от ощущения проходящейся наждачки по внутренностям.
Улыбка пропадает с лица и я серьезно смотрю на Нерона. Сколько облегчения в его голосе, словно родитель добродушно отчитывает покалеченного ребенка, слишком сильно приблизившегося к огню, вопреки предупреждению родителей.
- А ты не дурак? Просрать три месяца лечения, потому что тебя не так встретили. - я отклоняюсь от него, упираясь руками в его грудь. - Ты не дурак? Откачиваешь меня и читаешь лекции, а в твою деревянную голову и мысли не приходит, каково мне было бы, если бы снова начал употреблять. После того что мне пришлось увидеть, после того как я переживала с тобой каждый чертов день. Переживала, Нерон! - руки сгребают его рубашку в ладони, пытаясь добраться до кожи, до сердца. - Я потеряла брата. Дорогого человека. Не лишай меня хотя бы иллюзии, что я тебе помогла. Потому что теперь мне некуда девать все это.
Я и сама толком не знаю, что имею в виду. Знаю что это нельзя потрогать руками или обьяснить. Все будет звучать лживо и пафосно. Как я. Наверно поэтому меня не заткнуть. Я говорю пустые вещи, вместо тех что вертятся в голове. Всегда. Но не с ним. Не сейчас.
Я перевожу дыхание, но его слова про сон заставляют опомниться. Я с ужасом смотрю на Нерона и начинаю лихорадочно мотать головой. Ни за что. Только не туда, не сейчас. Не хочу. Реальность еще слишком близко, стоит за спиной нашептывая о потерянном.
- Я не хочу. Я не буду спать.
Мой голос резок и не стабилен. Я подрываюсь с Нерона, оставляя его на кровати и кидаясь к комоду. Там еще должны быть лекарства, которые помогали не спать все это время. И еще много алкоголя и сигарет. Но меня тошнит от всего.
Упаковки таблеток летят в стороны, пока я ищу нужные.
- Черт, не могу найти.
Как я могла быть так неосторожна, что довела себя до такого сонного состояния? Слишком близко, слишком. Я не готова встретиться с ним во сне. Уверена Марк там будет, он - частый гость. Но мой мозг, искалеченный препаратами и дурью сейчас войдет в кураж. И я не представляю что Марк скажет. Что он будет делать, не знаю.
- Если только он там будет, я не проснусь. Не проснусь.
Заливаюсь слезами, вытирая слезы ладонью, попутно убирая волосы с глаз. Нахожу наконец таблетки и меня передергивает. Тело просит дозу активатора, ибо батарейки садятся. Вот чем был хорош наркотик - я не спала, мозг не работал.
Бросаюсь в ванную, чтобы запить 3 таблетки одной большой порцией воды. И кроме этого меня ничего не волнует.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-17 13:23:37)

От волнения у меня дрожат руки, и стакан в который я набираю воду чтобы запить таблетки то и дело дергается. Выдавливаю колеса из упаковки, собираясь накормить организм полезными витаминками, когда меня хватают за руку так крепко, что лекарства сыпятся на пол словно бусины жемчужного ожерелья. Я поднимаю глаза и вижу Нерона. Уже и забыла что он здесь, а вот он мое существование не упускает из виду, контролируя каждое движение. Руке больно и я почти улыбаюсь, улавливая тень прежних ощущений, когда для Сцеволы такая хватка была в порядке вещей. Странно что он не ударил. Это привычнее. Потому что в том мире, в котором Нерон меня избивал, Марк был жив. А этот новый мир мне не знаком. И он меня пугает.
Он перехватывает мое лицо ладонями и начинает убеждать меня, что я буду в безопасности. А я кошусь в сторону упаковки таблеток, в которой осталось еще несколько доз. На сегодня бы хватило. А потом бы я отправила Мелиту или кого-то из прислуги, чтобы они отоварились в аптеке. Возможно, нашли бы что-то по тяжелее.
Я ловлю себя на мысли, что наверно именно таким был Нерон в первый день нашего знакомства. Сломанным маленьким человеком, которого реальность пугает на только, что желание обкуриться почти до смерти не кажется таким уж абсурдным. Начинаешь видеть спасительные знаки во всем, что прежде отвергал и презирал. Я стала как Нерон. Ну и что?
- Ну и что? - говорю я пустым голосом, который я никогда не слышала от себя. - Сойти с ума - это тоже хорошо. Лишь бы не в петлю как мать. Лишь бы не с балкона, как Ирис. Лишь бы не в аварию, как Марк. Это будет новая веточка смерти в нашем древе жизни. - я ухмыляюсь, глядя куда-то в одну точку. Как поэтично с моей стороны.
Что бы сказал Марк, если бы увидел в каком я состоянии? Такая слабая попытка воззвать к своей совести. Сама пытаюсь, это прогресс. Но дело в том, что ответа я не слышу. Значит ли это, что он бы промолчал? Поржал бы? Он всегда так не вовремя смеялся, создавая неловкую ситуацию. Ну что за болван? Почему мне кажется, что он не отнесся бы серьезно к моему поведению? Он всегда говорил что я люблю драматизировать, но я только фыркала. Никакой дешевой драмы, только шоу высшего класса. А сейчас. Это словно я, пропащая актриса без гроша, играющая первую попавшуюся роль настолько неудачно, что зрители давно покинули зал. А бедная девочка все играет, пытаясь заработать хоть какие-то деньги, корчась в муках перед пустыми пыльными креслами.
У меня нет смелости, чтобы встретиться с Марком во сне. Я так долго бегала от него в реальности, что почти забыла его лицо, скрывающееся за туманом сигареты.
- Я не могу. - шепчу одними губами. - Я не сильная. Не сильная, ясно? - крика не получается, как бы я не старалась. Тело отказывается работать. - Думаешь это будет единственный сон, в котором он придет? Думаешь, это будет однажды? И что ты будешь делать? Каждый раз будить меня? Прибегать ночью, как только я начну орать? Брось, Нерон, даже у тебя нет столько терпения. Я живу с кошмарами почти 20 лет. И честно говоря не знаю, почему держусь так долго. Не лезь в это. Тебе и своих кошмаров хватит. 

Не понимаю, почему Нерон так упирается, почему так хочет вытащить меня из моей ямы, которую я сама себе вырыла и уже начала закапывать себя в ней. Хотя, я тоже не унималась и приходила в клинику к нему, даже после сильных его скандалов. Зачем? Я обещала ему быть рядом и не могла отвернуться, после пережитого. Возможно, я надеялась, что наши отношения как-то изменятся, если он вылечится, думала, он станет другим. И он стал. Я никогда еще не видела его таким уперто-заботливым. А я вот, напротив, превращаюсь в него прежнего. Хотя, это глупость, сейчас я всего лишь тень того, чем он был. Но у меня столько возможностей.
Я снова утыкаюсь взглядом в таблетки, попутно улавливая тяжелое дыхание Сцеволы. Он тоже устал. Три дня и 5 лет, сроки несоразмерные. Но перед потерей все равны и все побежденные. Эту схватку нельзя выиграть, потому что как ни крути, а ранения получаешь только ты и больше никто.
Кидаю взгляд в зеркало и не могу поверить, что это и правда я. От моей красоты не осталось ничего. Ни капли макияжа, синяки под опухшими глазами, бледные губы, впалые щеки. Потрепанные мокрые волосы висят, словно тряпка на швабре. Это не я. А потом смотрю на Нерона. Худой и бледный, обросший бородой, которая старит его. Мы как будто не просто поменялись местами, а прошли один путь. И хиляло нас так сильно по этому пути, что мы едва выбрались, сломанные и едва живые.
Он показывает мне жетон со сроком завязки. Для него – это долгий срок. Такой же как для меня - прошедшие три дня. Представить, что мне может подвернуться перспектива провести следующие несколько лет жизни в полупьяном угаре – легко. Невозможно представить, как я из него выбираюсь.
Он упоминает Ирис и эти слова наверно, действуют на меня сильнее всего прежде сказанного. Словно удар, который я так ждала от него. Я не знала, что она тоже принимала. Не знала, что все вышло именно так. В теле зарождается отчаянное желание ударить Нерона, чтобы он больше никогда не вспоминал это. Никогда больше не делал такое лицо, не упоминал ее. Но вспоминаю, что сама завела этот разговор. Напросилась. И теперь ударить хочется себя.
- Надоело… – бросаю я, устало выдыхая и идя в спальню, оставив всякие надежды на бессонную ночь.
Окидываю мутным взглядом кровать. Она абсолютно непригодна для сна, тем более моего. Сцевола залил все водой, а я и не заметила. Но я уже не могу ни злиться ни кричать. Голова снова гудит, а тело качается так, что шаги становятся неуверенными.
- К тебе пойдем. И переоденься. Только простуды мне не хватает для полного эффекта.
Глаза закрываются, но я нарочно не придерживаюсь за стены. Мне нужно пройти этот путь самой, без поддержки. Не знаю, почему для меня это так важно. Маленький шаг для человечества, огромный шаг для меня. Просто мне кажется, я должна сделать хотя бы что-то, чтобы начать восстановление, даже если речь идет о прогулке из одной спальни в другую.
Падая на кровать и поджимая под себя ноги, я размышляю над словами Нерона. Его койка мне бы пригодилась. Там ремни, санитары, на которых можно кидаться без стеснения. А я теперь даже ударить Нерона не могу, слишком сильно я в нем нуждаюсь. А еще мерзко, что он бы принял удар и все равно бы остался. Голова идет кругом от того, какие мерзости друг от друга мы выносили все эти годы семейной жизни. И почему-то все равно остались вместе. Почему?
- Нам обоим нужна койка. – шепчу я, прижимаясь к уже пришедшему Нерону, словно ребенок тянется к единственной защите. – И кляп. Иначе мы никогда не перестанем причинять друг другу боль.
Наверно последнюю фразу я случайно произношу вслух, уже не контролируя ситуацию. Потому что рядом с мужем тепло и хорошо, хотя бы телу. Душа все еще мечется в панике, пытаясь вырваться, словно птица из клетки и покинуть материальную оболочку.
Я погружаюсь в сон, видя перед собой все тот же круглый коридор и те же двери, ведущие в разные комнаты. Каждая не сулит ничего хорошего. И на секунду мне кажется, что я просто могу остаться в коридоре. Но мои кошмары всегда были умнее меня.

Вокруг меня пусто и темно. Я иду вперед, желая скорее вырваться из этой тьмы. Мне не нравится тишина и я мечусь по местности только чтобы хоть что-то услышать. В снах никогда не устаешь, ты просто не можешь делать что-то без особой причины. Так и я не могу больше бежать. А мне больше и не надо. Передо мной открывается целая панорама. Это не удивительно. Я в кино. Марк повел меня туда, когда мы были детьми. Первый мой выход из дома после смерти матери. Я спускаюсь в зал и сажусь в заполненный ряд. Рядом сидит Марк и смеется. Он молод и красив, но в нем уже есть задатки того успешного бизнесмена, которым я его знаю.
- Смотри, разве это не ужасно? - спрашивает он меня, глядя в экран. - Родственники наверно скорбят.
Я смотрю на экран и вижу кадры из новостей, в которых освещалась смерть Марка. Меня бросает в ужас и я хочу вцепиться в руку брата, но хватаюсь только за подлокотник кресла. Я одна в зале. Но декорации быстро сменяют друг друга. И я уже стою на улице под дождем. Рядом со мной разбитая в хлам машина.
Я кидаюсь к груде хлама и пытаюсь рассмотреть, есть ли выжившие.
- Марк! Марк! - кричу я, но в ответ звучит только скрежет металла.
Чья-то рука хватает меня за плечо и оттаскивает от машины. Я оборачиваюсь и вижу брата. Не понимая как такое возможно, наблюдаю как под моросящим дождем, машина начинает гореть.
- Но как ты так умудрился? Я говорила тебе, не гонять по мокрым дорогам. Ни одна сделка этого не стоит.
Я недовольно отчитываю Марка, глядя по сторонам. Вокруг собираются люди, одетые в траур. В их руках белые лилии.
- Для кого это?
- Для него.
Незнакомый голос со стороны Марка сбивает меня с толку. Я оборачиваюсь и вижу Нерона. Он мертвенно бледен и одет в форму санитара из клиники.
- Пойдем. Твоя койка тебя ждет.
Нерон говорит это без всякого интереса. Ему плевать на меня и мое состояние.
- Или ты можешь пойти к нему.
В моей руке оказывается шприц, а на машине - фотография брата в черной рамке.
- Хороший был мальчик. Из хорошей семьи.
- Я слышала его сестра, та которая модель, покончила с собой. Передоз. Не пережила утрату брата.
- Она так поступила? - Марк появляется в этой компании сплетников совершенно неожиданно.  - Она всегда была слабенькой. Если мы виделись, то она постоянно жаловалась и ныла. Поэтому мне приходилось реже с ней встречаться, притворяясь что я занят.
Я не верю своим ушам. Он не мог так поступить. Он любил меня. Только он один!
- Ребенком она была забавной. Но с возрастом поглупела и подурнела. Хорошо, что упокоилась.
- Но я жива! - истошно воплю я.
Но картина вокруг меня доказывает обратное. Я лежу в яме. Мне не удосужились сделать даже гроб. Вместо него - кровать из клиники, вместо платья - смирительная рубашка.
- Я соврал. Я рад, что ты меня освободила. - говорит Сцевола и кидает мне в лицо горсть земли. В нос тут же ударяет запах мертвечины, а глаза наблюдают как Нерон прижимает к себе Ирис.
- Это было весело. Но потом ты разнылась и мне надоело. Я соврал. Я не любил тебя. - Марк кидает вторую горсть земли.
- Твоя мать гордилась бы тобой. Она хотела, чтобы ты закончила как и она. Я соврал. Я никогда не считал тебя достойной дочерью. - третья горсть.
Земля начинает сыпаться со всех сторон и я уже не могу дышать. Я отплевываюсь и кричу, но земля заполняет рот снова. Воздуха не хватает, но я не оставляю попытки выбраться из пут.
Когда я открываю глаза, легкие все еще горят от недостатка воздуха. Сердце медленно бьется где-то в голове, а глаза с трудом отличают мрак комнаты от темной земли на глазах. Потом я осознаю реальность и делаю резкий вдох носом. Это непривычно - дышать. Паника заслонила даже базовые навыки тела. Я шарю рукой по простыни и отыскиваю руку Нерона. Тело дергается прочь от него, памятуя о том, как он пытался похоронить меня заживо.
- Я жива. Я жива. - шепчу себе безостановочно, пытаясь вернуться в реальность. - Жива.
Слезы, снова слезы. Паника давит со всей силой, словно груз весом в несколько тонн.
- Он прав, я слабая. Он прав. - провожу рукой по лицу, окончательно восстанавливая дыхание.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-18 13:05:50)

Напряженное тело постепенно начинает расслабляться, хотя когда я слышу голос Нерона, пусть и тихий, но меня все равно пронзает страх. Я не привыкла, чтобы по ночам со мной кто-то был и тем более пытался успокоить меня после кошмаров. Непривычно было делить это с кем-то еще, поэтому я молчу. Его заверения, что это сон - бесполезны. Я и так это слишком хорошо знаю. Но это не меняет того факта, что эти сны пугают меня до чертиков каждую ночь и заставляют мозг изощряться на предмет мысленных психологических пыток. С каждым кошмаром во мне будто открывается новый простор для тьмы. Днем я забиваю этот простор ненужным хламом, который врастает в меня намертво и мешает жить. Я как снежный ком, чем ниже падаю, тем больше загребаю.
Безвольно подчиняясь действиям мужа я разворачиваюсь к нему и смотрю в его глаза пустым взглядом. Это не тот Нерон, который пытался меня закопать. Сразу после сна, образы всегда сливаются, но постепенно туман в голове рассеивается, позволяя мыслить ясно. Но как бы я не убеждала себя, что мои кошмары - это всего лишь игры разума, я не могу отделаться от мысли что когда-нибудь именно сны доведут меня до могилы. Забавно, что в моих снах есть все, кого я потеряла. Они играют главные роли, получая за это неплохие деньги в виде моих частых истерик. А я не пытаюсь сопротивляться. Походы к детским психологам, когда эта хрень только началась, ничего не дали. Сильный стресс из-за потери матери - все что сказали врачи. Они уверяли что это пройдет и я оклемаюсь. Просто нужно больше счастливых эмоций. Но я не оклемалась. Вина ли в этом недостатка счастья или чего другого, но факт остается фактом - психика никакая.
Я тяжело выдыхаю. Хотя я и поспала, но энергии во мне не так уж и много. Три бессонных дня дают о себе знать. Только вот спать уже больше не хочется. Нерон говорит какие-то глупости, но это меня вовсе не злит. Он пытается помочь и все, что я сейчас могу сделать, это не рубить с плеча.
- Неужели ты думаешь, что поза имеет какое-то значение? Или физическое состояние. Я работаю, Нерон. Каждый день. По 10 часов в сутки. И там не только салоны красоты, которые ты мне постоянно приписываешь. Потом я прихожу домой и играю в жену. По твоему, одного общения с тобой недостаточно, чтобы отбросить копытца в мертвом сне? 
Я обвожу взглядом лицо Нерона, которое едва различаю из за малого количества света. Но и этого хватает чтобы видеть его сонные глаза. Я закрываю свои и выдыхаю, будто перед прыжком.
- Когда мама умерла, я долгое время просыпалась от кошмаров, поднимая на уши весь дом. Папа повел меня к психологу, попросив того, что-нибудь со мной сделать. Чтобы я перестала кричать. Психоанализ не помог и мне выписали снотворное. Когда одни таблетки переставали помогать, прописывали те, что посильнее. - я по-прежнему помню, как отец и его шлюха смотрели на меня, будто я лишняя, будто хотели от меня избавиться, но не могли.  - В результате я спала полное время действия снотворного, но во время сна видела кошмары. И не могла проснуться.  - а папочке было довольно того, что я перестала орать. -   Как только я начала жить отдельно, я завязала с таблетками. Но эффект оказался сильным, поэтому ничего практически не изменилось.
Открываю глаза и смотрю куда-то в сторону. Возрождать эти воспоминания легко. Спустя столько времени они уже практически не приносят боли, а существуют как нечто вроде факта. Да, были психи, да, угробили нервную систему. Только, смотрите, это не мешает мне жить дальше. Это мешает другим жить со мной. Но это уже детали, правда?
-   Проблема моего отца была в том, что он хотел, чтобы я перестала кричать. А все, что оставалось мне - это принять последствия его действий. Легко мириться с тем, что тебя разрушает. Тяжело поверить, что можешь выбраться. 

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-19 23:50:18)

Мне очень спокойно. Ровно до того момента, когда Сцевола начинает делиться воспоминаниями о своем отце. Хотя делиться – слишком сильное для него слово, он просто говорит, что на языке вертится.
Интересно, как это проходит у нормальных людей? Момент откровенности. Они обнимаются, плачут, а, может, распыляются громкими словами, утешая, сочувствуя, поддерживая. И вот он – Нерон-заеби-ближнего-своего-своим-скотским-поведением-Сцевола. Мастер по порче ситуаций романтического, этического, морального, психологического характера.
- Ты - великий психолог… - шепчу я безнадежно, закатывая глаза и переворачиваясь на спину. – Башку твою пустую надо было мозгами наполнить. Интеллект как у 5-летнего, пожрать и письками померяться. Хотя у старческого маразма такие же симптомы. Ты бы проверился.
Сочувствующий Нерон, как розовый единорог: либо легендарен, либо не существует. Ситуация, где я принимаю сочувствие Нерона может быть в двух случаях как у алкоголика в завязке: либо когда плющит от трезвости, либо в полумертвом угаре от воздержания. Так что представить, как муж меня утешает, это как камнями в статую бросаться: бесполезно и опасно – срикошетить может.
Все эти отношения с нежными заебами мозга в стиле метаний в объятия любимого, слезы у него на груди, долгие и весьма занудные разговоры – версия для сопливых детей, неудовлетворенных тем, как отымела их жизнь. Пусть таким балуются детишки из дистриктов, которые и занимаются, что жалуются на свою судьбу. Да и можно ли наши отношения с Нероном назвать отношениями? Это что-то вроде несовпадения настроений, долг одного перед другим или долгосрочный контракт, который уже давно должен быть расторгнут.
Он просто меня раздражает, но так даже лучше. Не люблю, когда он меняет ко мне отношение. Это бесит еще больше.
А вообще мне везет на мужчин. Отец не обращал на меня внимания. Марк вечно ржал, предпочитая обратить все в шутку или смолчать вовсе. Сцевола вот не лучше тех двоих. Тоже кота за яйца долго не тянет. Либо я дура, либо «заткнись уже». Я всегда знала, что он ненормальный, точно как мои сны. Он одним своим существованием уже создает мне причины для беспокойства.
Обзывательство мужа в сторону Валерии уходят на второй план, потому что вот она – моя порция любви. Чистой и бескорыстной. Я без стеснения заваливаюсь на Нерона, чтобы взять на руки, подбежавшую с его стороны кровати, песичку. Еще раз успеваю заметить, как сильно Сцевола похудел.
- Зайка моя! – шепчу я, ласково прижимая к себе псинку. – Как же мамочка по тебе скучала. – йорк, чувствуя мое настроение, начинает облизывать мне подбородок. – Ты простишь мамочку? Она не знала, что творила. Прости, зайка.
Глупое создание. Сколько бы раз я ее не швыряла, она всегда возвращалась, продолжая ластиться и облизывать мне руки, чтобы я ее погладила. Глупая, но любит меня просто потому что я есть. Ну максимум за еду. Но это детали. Она – единственная теперь, кто меня так любит – чисто и преданно. И я не могу не улыбнуться этому наивному созданию с памятью как у золотой рыбки, потому что только боги знают, как я ей благодарна.
- А что ты там про спорт зал лепетал? – возвращаюсь я к мужу и припоминая «блоху». – Ты себя давно в зеркале видел? На тебя дунь, ты развеешься по ветру словно одуванчик. Даже я тебя опрокинуть могу. Да, милая? – йорк одобрительно сопит, но подразумеваю, что она вообще не догоняет с чем сейчас согласилась. – Что я сегодня и сделала. – с ухмылкой вспоминаю момент, когда повалила его на обе лопатки на кровати. – Загонять себя на дорожке… У тебя сил-то хватит? Как бы не пришлось второго наркомана вызывать. Для стимуляции. О! Или твоего старого друга, с которым ты любезно предлагал мне трахнуться. Как там его? Я не помню. Гармоник? Герман?
Все возвращается на круги своя. С той лишь разницей, что сегодня я уже не уйду из спальни Нерона. Не потому что во моей испорчена кровать. Не потому что засыпать одной страшно. Просто потому что я сама не хочу.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-19 23:56:29)

Слова Сцеволы по поводу его друга и как бы он мог меня поиметь не вызывают злобы. Я, напротив, слышу в них нотки ревности? Нет. Скорее собственности. Мысль обо мне и Германике вызывает в нем ненависть и глаза начинают опасно блестеть. А мне не страшно. Знала ли я, что напоминание о том инциденте заставит Сцеволу напрячься? Не знала, надеялась.
Именно в ту ночь я грозилась переспать с дружками Нерона, так бесстыдно рассказывая ему, как бы мне это понравилось. Врала. Никогда бы этого не сделала, настолько это мерзко. И даже в те дни, когда мир между мной и Сцеволой был невозможен, я знала, что мной может обладать только законный муж и никто другой.
- Не затрахал бы. – отвечаю спокойно. – Я бы не стала ему звонить. Он же твой друг. А после того, как ты так просто готов был меня ему отдать, ты думаешь я сделала бы тебе такой подарок? - ложь. Мы оба знаем, что Нерон - собственник, он не отдаст меня. Но и я не смогла бы продаться.
Я сижу на постели Нерона, у меня на коленях любимая псинка, а рядом лежит мой муж. Мы не ругаемся, не кричим, не поносим друг друга. Хрупкий мир, установившийся между нами и понимание друг друга – все это приносит мне желанный покой. И боль уже не такая сильная, как была еще пару часов назад. Чтобы я не говорила, как бы не высказывалась нелестно о супруге, но сегодня он спас меня от возможного краха. Если бы этот наркоман завершил начатое, я бы и правда не вспомнила бы. А если бы воспоминания проявили себя со временем, то терять было бы нечего. Но появление Сцеволы в доме, его убеждения, что я помогла ему заставили поверить  меня, что я еще человек. И частица моего человеческого «я» заключена сейчас в мужчине, что так презрительно наблюдает за йорком. Мне нужно знать это, мне нужно быть уверенной в том, что я еще не потерялась в этом мире Капитолия окончательно. И Нерон – живое тому доказательство.
В голову так просто приходит осознание, насколько сильно я нуждаюсь в Нероне. Он нужен мне, человек, которого я так сильно ненавидела и который в итоге настолько сильно стал частью меня, что отцепиться и разрывать контакт с ним невыразимо болезненно. Я просто не могу его потерять и не хочу.
На моей памяти, был только один случай, когда наши взаимоотношения трещали по швам так сильно, что даже я начала нервничать. Если подумать, то имена та ночь стала отправной точкой наших следующих качелей. Ненависть и злоба были стабильными моими спутниками, как только я ступила в квартиру Нерона. А после того, что между нами произошло, все начало лететь к чертям. Мне было больно видеть, как он игнорирует меня, теперь я это понимаю. Было больно и я хотела сделать больно в ответ. Продолжительные крики, ночная поездка загород и правда об Ирис выбили из под меня всю почву. И когда я поняла, что добилась своей цели, легче мне не стало. Наше примирение, его просьба о помощи и мое согласие. Его возвращение и помощь уже мне. Все это – результат той ночи в этой комнате, которая перевернула весь наш брак с ног на голову.
И до меня доходит, что я не смогу выдержать его равнодушный взгляд еще раз. Мне слишком нужны его глупые реплики, злобные попытки меня задеть, его холодный взгляд и руки на опущенных плечах, когда сил ругаться уже нет. Я не могу потерять этот хрупкий мир, который установился между нами. Каждый этап наших отношений, к которым мы приходили после того или иного разговора мне казался окончательной точкой без возможного развития событий. Каждый раз я ставила эту точку, а он превращал ее в запятую. Только вот сейчас, когда я задумываюсь о возможном прогрессе нашей жизни, именно нашей, почему мне кажется, что если между нами опять что-то произойдет, то он вновь посчитает это ошибкой и уйдет, но уже не вернется. Тогда он сделал именно так. Его ночные похождения, пьянство и полное безразличие ко мне. Только если тогда, я могла в отместку сделать ему больно, то сейчас у меня уже руки не поднимутся. Поэтому я делаю единственно правильный выбор, чтобы сохранить тот комфорт отношений, который мы можем достичь.
- И чтобы тебе не было так обидно за друга, я и тебе не позволю больше это сделать. – говорю я, сцепив пальцы в замок, пытаясь унять дрожь. – Я больше не лягу под тебя добровольно. Мне и одного раза хватило. – Это было больно. – До сих пор расхлебываю. – Я не могу потерять его еще раз. – И у тебя два выхода из этой ситуации: либо ты миришься с этим, либо возвращаешься к прежним методам.
Я так часто била себя по рукам, чтобы не вспоминать ту ночь. Слишком живо воспоминание, слишком реально. И тело каждый раз пронзает сладкая истома, требуя повторения. А я просто сжимаю кулаки до боли, пытаясь унять дрожь тела и забыть обо всем. Но я не могу потерять его, я боюсь.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-21 14:00:49)

Его реакция заставляет меня напрячься. Не то чтобы я не ожидала чего-то подобного, но Нерон пытается вывернуть это все так, будто это я потом буду приползать к нему, молить о любви по ночам, а он будет отказываться. Словно, он, а не я, поставила ему сейчас условие. Я не исключаю, что пожалею об этом, я уже жалею, но в этот раз зрелище, как он уходит, будет для меня болезненным.  Нерон, конечно, ничего не понимает. Что он вообще смыслит в женских чувствах. А учитывая то, что чувств к нему я никаких не должна испытывать, то нынешняя ситуация должна вообще приводить его в ступор.
Но он не теряется. Говорит все четко и понятно и смысл его слов мне слышен, как никогда. Платонические. Мерзкое слово, которое сейчас режет слух, словно бензопила срубает молодую ветку дерева. Еще полгода назад я бы все отдала за такие отношения с ним, лишь бы он ко мне никогда не прикасался. А теперь все наоборот. Я сама отвергаю его и он ведется. Или нет?
Его рука по хозяйски ложится на мое бедро, заявляя всем своим движением: ты – моя и если ты думаешь, что как-то сможешь это изменить, то ошибаешься. А я и не хочу менять. Мне наоборот хочется взвыть от его слов про кого-то, кто заменит ему меня. Убью каждую мразь, что прикоснется к нему, что ляжет под него. Вырву глаза, которые с любовью и желанием на него смотрят. Он – мой муж. И никто не имеет на него прав, кроме меня.
Я не подпускаю его к себе не потому что не хочу, потому что просто боюсь потерять. И казалось бы, что я должна спокойно отреагировать на его выход из ситуации с помощью других девок, но нет, это поднимает во мне гнев. И ревность. Не отдам никому.
По поводу никакой реакции, это он зря. Все мое тело отзывается на это прикосновение. После того случая, у него была куча женщин, а я была одна. Еще одна причина обломать его намерения. Обида.
Псина сбегает с моих рук, но я этого даже не замечаю, вглядываясь в его глаза и улавливая эти нотки возбуждения в его голосе. Тоже врет? Возможно ли это? Я думала, после случившегося, ему так противно меня видеть, поэтому он и сбегал. Но как тогда объяснить происходящее между нами? И если ему плевать на мои слова, то почему он не уходит, чтобы и правда найти себе замену.
Его вопрос заставляет меня резко выдохнуть, словно меня ударили в живот. Сердце учащенно бьется, достигая моей головы. «Нам». Вроде столько людей может быть  этом слове, но нас в комнате всего двое, это «нам» предназначено только для двоих. А ощущения у меня как будто он говорит о едином целом. Мне было чертовски хорошо. Так, как никогда не было. Но платой за это хорошо было его безразличие. Я не смогу принять эту валюту во второй раз. Хотя и хочется вцепиться в него, никогда не отпускать, я молчу. Действует он.
Он как всегда все переиначивает, переворачивает мои слова вверх дном и обращает их против меня, зная, что если поставит на веру мое решение, то я не смогу долго продержаться. Ненавижу эту черту его характера, потому что рядом с ним я становлюсь слабой. Он делает меня слабой, хотя когда я выходила за него замуж, я верила, что с ним стану сильнее. И он вновь разрушил то, во что я верила. И чем дальше он разрушает все, тем больше я погружаюсь в эту жизнь, не в силах вернуться к прежним привычкам.
Я пытаюсь вырваться из его объятий, пытаюсь оторваться от его губ, но все это слишком тяжело.
- Ты сам виноват. – шепчу я, отклоняясь от него. – Ведешь себя как ребенок. Семь пятниц на неделе. Провести сегодня ночь со мной, чтобы завтра спрятаться под юбку какой-то малолетней шлюхи, делая вид, будто ничего и не произошло и игнорируя меня. Это нечестно! Это и в первый раз было тяжело для меня!
Я сдаю себя с потрохами, высказывая все это и глядя прямо в его глаза. Я обижена и мне страшно. И именно Нерон заставляет меня все это чувствовать.

Отредактировано Regina Lucia (2014-12-21 15:32:06)

Поверить ему, словно поставить последние деньги на зеро. Я без труда доверяла ему, когда он обнимал меня и успокаивал, стараясь разделить мое горе. Я доверяла ему даже когда он тащил меня в ванну, против моей воли, когда кричал на меня, когда вырывал таблетки из рук, убеждая, что разбудит меня от кошмаров. Он кстати не разбудил. Его собственные силы были на исходе и, как будто вмести с ним пройдя курс реабилитации, я сама понимаю, как он устал. 3 дня и 5 лет, как и прежде, сроки несоизмеримые.
Тело уже танцует победную ламбаду в предвкушении наслаждения, потому что знает, с Нероном будет очень хорошо. А мой организм истосковался по разрядке. Эмоциональной и физической. Если подумать, мне даже не на кого было поорать все это время, некого было ударить, кроме Валерии. Но она мелкая и я люблю ее, чтобы запинать до смерти. Я потеряла это чувство контроля над собой, уже очень давно.
Я упираюсь руками в его грудь, будто желая прервать происходящее. Обвиваю его бедра ногами и прикладывая немало сил, заваливаю его на спину, нависая над ним.
- Не бросайся такими словами. – шепчу я ему в губы без тени улыбки.
Отклоняюсь на нем и стягиваю с себя сорочку. Замираю на секунду, чтобы он вспомнил очертания моего тела и сама смотрю на него.  Сколько прошло времени с тех пор, а я все еще помню, как все было. Наклоняюсь к нему и целую, раскрываясь навстречу его языку и проводя руками по его шее. Спускаюсь губами ниже, к плечам, груди, животу. Пока другая рука не проникает в его штаны, обхватывая его растущее возбуждение. Я выдыхаю, когда чувствую, как он твердеет в моей руке, но специально продолжаю движение. Несмотря на то, как сильно Сцевола похудел, тело все равно сохранило очертания прежнего телосложения, а его руки все такие же невесомые, но желанные как и тогда.
Спускаюсь губами к своей руке, стягивая с мужа пижамные штаны. По моему телу прокатывается волна возбуждения, становится жарко и очень хочется, чтобы он оказался внутри, но может Нерон и не любит тянуть кота за хвост, после столь долгого воздержания, то я намерена вспомнить каждый миллиметр мужского тела.
Мой рот накрывает орган на мгновение, чтобы выпустить и провести по всей длине языком, покрывая его легкими поцелуями и снова заглатывая. Замираю всего на секунду, чтобы начать погружать в себя его возбуждение все глубже. И чем сильнее я увеличиваю тем, тем отчетливее ощущаю, как увеличивается орган в размере. Но не даю Сцеволе кончить, вынимая член  из ротика и возвращаясь к его груди.
- Еще рано. – шепчу я, улыбаясь.
Не помню, когда последний раз я с таким удовольствием ублажала мужчину. Было ли такое вообще? Наверно, тогда, давно в молодости, когда мне казалось, что я кого-то люблю, а дело было всего лишь в половом развитии организма. Но даже тогда это был не так, как сейчас.