Мне казалось, что я уже никогда не буду так проводить ночи. В смысле в гордом одиночестве, кусая края журнала, лишь бы как-то отвлечь себя от ярких картинок в моей голове. Мой мозг никогда не был ко мне добр, как и, в общем-то, все мои внутренние эмоционально-мыслительные функции. Представить себе единорога, плавающего в сладкой вате, это я не могу, но как только у меня появляется малая доля сомнения по поводу времяпрепровождения моего мужа, я тут же начинаю рисовать такие картины, которым позавидуют великие мастера кисти. Избирательная фантазия – горе в семье, в уме и вообще везде, где только это можно увидеть.
Я уже давно пришла с работы и мне не привыкать не заставать Сцеволу дома. Он окунулся в свои лампочки и проводки, словно в блуд в свое время. Этот человек вообще ничего не умеет делать наполовину. Спорю, что где-то внутри его до сих пор коробит, что он не трахнул ВЕСЬ Капитолий. Но суть не в этом. Он не приходит в обычное время, не приходит и на час позже. Короче, я уже второй час караулю дверь на случай того, если муженек попытается зайти в дом и избежать моих воплей. Я не со злости, нет, я любя, что эта скотина таскается где-то без моего ведома, когда уже давно должен быть дома.
А с другой стороны, есть во мне некий страх и наверно всегда будет, что Нерон сорвался. Снова. Хотя уже почти полтора года с того момента как он вылечился, но он и сам говорит, что бывших наркоманов не бывает. Как и он, я не знаю, сколько будет длиться его завязка и что делать для того, чтобы продлить этот срок как можно дольше. Тема Ирис больше никогда не поднималась. Секреты раскрыты и нам обоим уже таить нечего. Но это не мешает нам все так же выводить друг друга из себя. И сейчас меня дико бесит, что он где-то шатается и возможно даже с кем-то, а я торчу дома и дожидаюсь его. Я – не моя мать, сидеть просто так не стану, тем более, что прошли те года, когда мне было по барабану, где гуляет мой муж. Сейчас все совсем иначе и это мы тоже оба понимаем.
Звоню Аресу. Он говорит, что из корпорации они еще не выезжали, значит, Нерон в офисе. И чем же он занимается там в такую позднюю ночь? Работает? Вот уж не думаю, что там какое-то срочное совещание, в конце концов свет в городе не отключили, а если отключат, то думаю там есть кому воткнуть вилку в розетку вместо Сцеволы. Да и что ему там вообще делать? Он же просто глава корпорации, вот и все.
- В офис, Тиберий. – приказываю я своему водителю.
- В агенство, мадам? – водитель удивлен и я немного раздражаюсь. Хотя какое там немного…
- Нет, в другой офис, в котором работает Нерон. Не знаю, просто вези меня туда. – я изъясняюсь как кретин, но что поделать, я вообще не была у Нерона в офисе ни разу в жизни и конечно никогда не понимала, чем он там занимается и почему его еще не убили.
Чего у меня не отнять, та это наглости и уверенности в себе, когда я в бешенстве. Уже поздно, люди разошлись по домам, а я почти врываюсь в помещение и вызываю лифт, который должен отнести меня на верхний этаж, где и находится офис Сцеволы.  Пока дожидаюсь лифт, размышляю, что там наверно, прекрасный вид на город. Звоночек о прибытии кареты звенит, будто  удачно обезвреженная бомба и я поднимаюсь наверх. Встречает меня Арес, который вполне себе удивлен моим визитом. И по его выражению лица, я понимаю, что он что-то от меня скрывает.
- Где он, Арес? – рычу я.
Выгляжу я вполне по-боевому. Не было времени марафетить себя, поэтому на мне черные брюки с такого же цвета майкой и сверху кожаная куртка. Сапоги сегодня без каблука. Чувствую себя ниже чем обычно, но это не мешает мне источать дикую злость.
- В офисе, миссис Сцевола.
Меня часто называли по фамилии мужа. Но привыкать я начала только на третьем году брака. До этого все приходилось себя убеждать, что это не просто имя такое, а статус. И чем дальше я брожу по пустому коридору, тем сильнее ощущаю этот статус. Пустое помещение сбивает с меня спесь, мне немного жутко. Абсолютная тишина нарушается только моими шагами. Я подхожу к двери офиса, на которой золотыми буквами выгравирована фамилия мужа, его инициалы и положение. Толкаю дверь и она тоже оказывается бесшумной.
Внутри темно, относительно. Свет падает с соседних домов, освещаю стулья, стоящие за огромным столом переговоров. В воздухе так и пахнет мужскими костюмами, дорогим парфюмом и еще чем-то очень крутым, чего я никогда не знала. вдалеке, во главе стола сидит мой муж, склонившийся за какими-то бумагами. Только над этим местом горит лампа, а Нерон, пыхтит сигаретой и вглядывается в бумаги, словно там – истина Вселенной. Странно видеть его таким… работающим. Дома он совсем другой.
- Мне перевезти твою кровать сюда? Я это быстро организую. – я развожу руки в сторону и подхожу к столу. – И не надо изображать, что ты тут усердно работаешь. Можешь достать свою шлюху из-под стола. Ей наверно там дико не удобно.
Я и сама не верю своим словам. Такую сосредоточенность трудно сыграть, да и не стал бы Нерон прятать кого-то, тем более от меня. Поэтому я подхожу ближе к столу и кривлюсь в усмешке.
- Так и знала, что однажды ты снова начнешь мне изменять. И с кем! С работой. Ничего унизительнее и не придумаешь.
Я останавливаюсь где-то на половине пути и снова всматриваюсь в Сцеволу. Не знаю видно ли мое лицо сейчас, но лучше бы нет.
- Надо было хотя бы позвонить.  – обиженный тон, но может он скроет хотя бы половину моих волнений и фантазий, которые я уже успела себе накрутить.

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-11 00:44:11)

У вас когда-нибудь было ощущение, что вас незаслуженно обидели? Лес рук. А когда вас обидел Нерон Сцевола? По-прежнему лес рук. А когда вы за него волновались, а он смешал вас с грязью? Все еще лес рук. А когда вы его жена? И тут я остаюсь одна, наедине со своими обидами, не зная, как реагировать, как поступить и куда деть это острое чувство разорваться на кусочки, словно бомба.
Казалось бы за столько лет, я должна быть не удивлена его поведению. Только вот сейчас обидно до безумия. Я ношусь с ним как с писаной торбой с самой клиники, а может даже с самого начала нашего брака, когда выталкивала его прошмандовок из нашего дома. Тогда он был обкуренным и спасибо я конечно не ждала. Потом он был в клинике и там я спасибо тем более не ждала с его-то иссохшимся мозгом. Потом был период после клиники. Все стало налаживаться, не, не до нормальных отношений мужа и жены, таковыми нам не стать никогда, хотя бы потому что я уже не могу его назвать мужем, теперь, когда он трезв. Это даже странно, я вопила во всю глотку, что мы муж и жена, когда он был упорот в люлю, но теперь когда отношения между нами изменились, чем дольше мы вместе, тем сложнее мне воспринимать его как члена семьи. Потому что раньше это была издевка, весь наш брак был издевкой, а теперь появилась какая-то иллюзия, которая исчезает в зависимости от нашего настроения. Которое редко когда совпадает.
Я подхожу к его столу, молча. Его слова про аудиенцию и полчаса добили меня окончательно.
- Позволь. – беру сигарету из его зубов и тушу в пепельнице, которая заполнена до краев. Он никогда не знал меры в сигаретах, с тех пор как вышел со свой наркологической зоны.
Рука так привычно отвешивает ему пощечину, что я уже даже не морщусь. Это словно стандартная процедура, чтобы привлечь его внимание ко мне. По-другому у нас просто не получается. Он бьет по больному, я бью по лицу. и ведь знает же зараза, что без него и правда трудно заснуть, потому что с ним не страшно. А я уже слишком привыкла к такому спокойствию по ночам, чтобы вновь справляться самой.
- Да, представь себе, Сцевола, есть в мире человек, кроме Ареса, который за тебя переживает. А вдруг ты валяешься где-то в канаве, захлебываясь собственной рвотой от передозировки! – он смешал меня с грязью в тысячный, миллионный раз, но обидно почему-то именно сейчас. Потому что мой  муж тупой баран ребенок, который каждый раз как делаешь к нему шаг на встречу, пинает тебя с криком «СПАРТА!!!» и ты летишь обратно в свой темный уголок. – Да, я волновалась и можешь ржать над этим сколько угодно. – но я лукавлю, если он поржет, мне будет очень неприятно. А может и нет, это же все-таки Сцевола. Ему плевать. Это я в нашей недосемейке все 3,5 года брака ношу обручальное кольцо, изображая, что это что-то значит. Не значит. Никогда не значило. – Потому что  не удивительно, что ты ничего не понимаешь в этом деле. А вот что и правда удивительно, так это то, что я все еще с тобой в браке. Мы ведь оба знаем, что его по сути никогда и не было. – вот это я разошлась, остановите меня кто-нибудь, потому что сколько бы я не думала об этих словах, я не хочу их произносить вслух, но черт, обида слишком сильная. Он бросил мне мою заботу в лицо, так как он умеет. Плевать, что он защищался или что он там себе выдумывает каждый раз как пинает меня. Но хоть раз в жизни можно не быть таким скотом? – Ты прав, аудиенция закончена. Делай, что хочешь, мне все равно.
Я разворачиваюсь на каблуках и уже собираюсь уйти, когда взгляд мой падает на голограмму над столом. Какая-то схема чего-то там, чего мне никогда не понять. Или это не схема? Впрочем, конечно это должна быть какая-то схема, потому что чем бы еще тут заниматься всем этим супер умным людям, которые носят очки и парочка из них выглядят в них очень даже сексуально. Сцевола в их ряд не входит. Никогда не входил, потому что он туп, необразован и не носит очки, конечно. Так что я вообще не догоняю, что он пытается узреть в этих полосочках, кружочках и еще каких-то фигурках, которые я не могу понять.
- Что это за хрень? Ты что, целыми днями изучаешь современное искусство? – выплевываю я, внимательно присматриваясь к какой-то системе. Слово «система» я вижу на голограмме прямо над чертежом, но вот дальше идет какое-то сокращение, которое я едва ли когда-нибудь смогу прочитать.

Никак не комментируя мои слова, Сцевола сразу переключается на свою работу, отвешивая где-то между делом очередную мерзость, но так-то спуская свою скотское поведение на тормоза. Это в общем-то ничего не значит. Просто про его работу ему рассказать интереснее, чем продолжать надо мной издеваться, ведь поддеть меня он может в любую секунду, а изобразить это умное лицо ему вряд ли удается где-то кроме офиса. Во всяком случае, начни он о таком вещать дома, я бы посмеялась.
Передо мной появляется схема нашего района, которую я без труда узнаю и даже умудряюсь ткнуть пальцем в пустоту, где располагается наш дом. Если так подумать, я ни черта не знаю про то, чем занимается здесь Сцевола, о чем он болтает со своими коллегами и где провисает целыми днями. Представить его в каске, копающегося в проводах довольно трудно, а больше я про электричество ничего и не знаю. Только догадываюсь, что где-то должен быть большой рубильник, который управляет всем светом города. А в остальном, разве я должна задумываться над тем как я получаю электричество, если я им просто пользуюсь?
Но речь Нерона тут же меняется. Шутливый тон пропадает, даже стебущие нотки напрочь исчезают из его голоса. Он так сосредоточен на рассказе про электросистему, что я напрочь выпадаю из разговора. Что-то там про фен и поезд до Четвертого. Пляж какой-то, да и правда что-то жарковато стало. Я смотрю сначала на голограмму, потом на бумаги на столе. На них много всего поперечеркано и тут я ловлю себя на мысли, что не знаю почерк своего собственного мужа. Роспись – да, но вот именно почерк. Говорят по почерку можно много сказать о человеке, только вот я смотрю на эти закорючки и понимаю, что Сцевола – псих, иначе кто еще будет так редактировать старые записи.
А Сцевола все говорит и говорит, а я перевожу взгляд с бумаг на его серьезное лицо. взгляд падает на его шею, которую едва прикрывает ворот рубашки. Он немного напряжен, рассказывая мне все эти вещи. Даже не напряжен а сосредоточен. А все на чем я могу сосредоточиться, так это на пульсирующей вене у него на шее. Я и не замечаю как закусываю губу, заламывая пальцы. Я же только что на него злилась! Так с какого перепугу, его рассказы про поезда и фены меня так воз… не, не, не, стоять. Я злилась. Только вот как злиться на этого мужчину с такой шеей и вечной щетиной на подбородке.
- Так ты занимаешься этим на столе каждый день? – говорю, не отрывая взгляда от его шеи, выдыхая, имея в виду бумаги, чертежи. Только фраза какая-то корявая получается и когда Нерон смотрит на меня, я будто спохватываюсь. – Что?.. Вот и я спрашиваю, чем ты тут занимаешься?
Голос почему-то осип, поэтому приходится сначала прочистить горло, чтобы восстановить холодный тон разговора, которого я придерживалась прежде. Но все же я запахиваю куртку на себе, складывая руки на груди и отходя от Нерона на шаг подальше. Мне становится как-то немного жарковато и я провожу по шее, слегка взлохмачивая волосы. Все это чертовски неправильно и не должно меня, ну ладно, не должно меня возбуждать. Почему он такая сексуальная сволочь? И почему я на него введусь? Это всего лишь его офис и какие-то странные разговоры о работе, которых я от него никогда не слышала. Не от этого ли меня сейчас бросает в жар? Нерон словно открывается с новой стороны, которую я никогда прежде в нем не видела, даже на том рождественском празднике на горнолыжном курорте. Сколько мы тогда провисели на этой долбанной вечеринке с его бывшими друзьями и шлюхами? Недолго вроде, потому что внезапно явился Октавий. Помнится, мы тогда провели выходные, в основном, либо в доме, занимаясь подтягиванием по технике лыжни, либо занимались лыжней на склонах, но уже в прямом смысле. Да, он немного научил меня кататься и это было так же весело, как и неловко. Разговоры были приятные и неприятные, но это так в нашем стиле.
- Прости, я зевнула на слове фен и отключилась. – говорю я, кривляясь. – А вот эти ромбики больше похожи на принты, которые были модны в весенней коллекции трехлетней давности. – я с мстительным удовольствием показываю ему на изображение дома, который и правда похож на рисунок на одном из моих платьев. – Ты портишь мне кровь всегда, Сцевола, даже когда тебя нет рядом и ты изображаешь, что работаешь. И как? Все эти палочки и треугольнички, ты в них всматриваешься целыми днями и твои подчиненные верят, что ты что-то в них понимаешь?  - меня немного отпускает, чем больше я болтаю. Да мой язык мне иногда может быть другом, во всяком случае, пока он не занят чьим-нибудь ртом.  – Зачем ты все это делаешь? Я думала, ты только крестики на контрактах ставишь.

Ха, его кажется и правда задело, что я прослушала все, что он мне так старательно объяснял. Ну может я и не все прослушала. Слух у меня хороший, особенно когда надо развесить уши ни парочку людей сразу, которые болтают всякие интересности о ком-то другом.  Нерон немного зол, но прикрывает это привычными саркастическими фразочками, что я тупа и необразованна и стара.
Последнее прямо в точку и по больному. Как обычно. Да, у меня комплексы по поводу возраста, и сильнее всего они страдали, когда Сцевола водил малолетних девочек домой. Хотя и была я тогда значительно моложе, чем сейчас.
- Стара, значит? – распаляюсь я и ловлю себя на мысли о количестве прожитых лет.
Мне почти 34. Роковой срок, который я либо переживу, либо нет. Мама покончила с собой именно в 34, оставив за собой шлейф наставлений и моих ночных страхов. Как бы сильно я ее не ненавидела, все равно ее смерть повлияла на меня, боги, это же мать, какой бы дурной она не была. Мне всегда казалось, что я либо переживу эту цифру, либо отпущу себя в свободное висение, как она в свое время. Повторить ее судьбу в само конце, после того, как столько лет я пыталась жить не как она. И в итоге, гляньте, я успела убить ребенка, перетерпеть мужа с его изменами, вылечить наркомана и все еще временами, но уже не такими частыми, но терпеть его оскорбления. Но Нерон не мой отец, раньше я их сравнивала, но не сейчас. Папа заставил маму повеситься, Нерон заставляет меня хотеть жить. И я говорила ему об этом во время наших зимних каникул. Именно он заставляет чувствовать меня живой.
Мы со Сцеволой не так уж и часто говорим друг другу приятные мелочи. Нет, мелочей вообще не бывает, если только крупные, громкие речи, редкие и оттого ценные. И как бы мы не старались их забыть, они все равно между нами где-то витают, словно пыль в старой, захламленной комнате. И сейчас мне как никогда хочется заткнуть его за пояс с шуточками про мой возраст, интеллект и прочее.
Я срываюсь с места, проходя мимо него и устраиваясь вновь напротив голограммы.
- Это наш район. – набираю в грудь по больше воздуха и настраиваю себя более чем в боевую форму. Скидываю куртку, так удобнее. – Эти точки – мелкие электростанции, снабжающие нас равномерной и постоянной энергией. – я указываю на синие точки расположенные на карте. – Они обеспечивают меня феном, а тебя твоими порно-каналами.– бросаю на Сцеволу многозначительный взгляд. – Если свет вырубится, то включится аварийное питание, но если вдруг весь район вздумает посушить волосы, то этой аварийки может не хватить. И именно для этого вы и хотите придумать… - я зависаю, потому что на этом-то моя мысль и заканчивается. - …хотите придумать… эм… какую-то хрень. – запал немного поутих, но я все равно дика горда собой, поэтому высоко поднимаю голову. – Короче, я все поняла, ага! – я уже готова пуститься в пляс, только я бросаю свой взор на книги и бумаги, которые валяются на столе у мужа. – Но откуда ты все это знаешь? Серьезно. Это же…какой школьный предмет связан с электричеством? Физика? Но это же все явно не для чайников. – я вожу пальцем по плотной бумаге, исписанной кривым почерком Сцеволы и откровенно не понимаю ни слова. – Не помню, чтобы ты собирал ветряные мельницы в клинике.
Сама я физику не знала вообще. Я заканчивала, конечно, модельную школу, самую престижную, которая есть в Капитолии. На предметы я являлась нечасто из-за работы. Но на последнем курсе нам поставили предмет, который как-то затрагивал физику, химию, природу, и еще кучу вещей, которые были мне до одного места. И то ли наш препод специально не велся на наши короткие юбки и декольте размером с Марианскую впадину, то ли он был импотентом, но я помню как ревела две ночи подряд пытаясь написать доклад о каких-то там открытиях, которые мне вообще не были интересны.
А тем временем Нерон бросает реплику про шлюх. Опять. Эта тема никогда не будет забыта. Никто из нас не позволит другому ее забыть. Но учитывая обстановку и наш милый разговор о физике и внезапно появившихся мозгах Сцеволы, я решила перевернуть немного правила игры.
- Ты выгоняешь свою жену из собственного кабинета? – спрашиваю я с такой интонацией, как будто Нерон совершил что-то греховное. Ну, более греховное, чем обычно. Я падаю в его кресло и забрасываю ноги на стол в его стиле. – А знаешь, ты прав. – мой взгляд грустнеет и голос становится немного хриплым. Курсы актерского мастерства? Попробуй как я, Сцевола. – Я давно уже хотела поговорить с тобой на эту тему. Наш секс последнее время немного, - я задумчиво цокаю языком, - подувял. Я думаю, ты тоже это заметил. Нет прежней пылкости и страсти. – я смотрю в потолок, кусая губу. – Может, нам и правда стоит сменить на некоторое время половых партнеров? Распространенная тема у пар, чьи сексуальные отношения терпят кризис. – сбрасываю ноги обратно на пол, скрещивая их и облокачиваясь руками на стол, все так же задумчиво играясь с изображением схемы района. – У тебя много знакомых, может подкинешь кого. Знаешь, дай мне все таки номер Августа. Или Германика. Или их обоих. Это будто бы я буду с тобой и с другим. Другими. – я облизываю нижнюю губу, бросая мечтательный взор на стену напротив. – А я могу дать тебе номер преуспевающей модели.  Услуга за услугу.
Я медленно встаю из-за стола и отхожу в сторону. Не знаю, какая будет у Сцеволы реакция, но знаю, что мне нужно быть подальше. Он приказал мне как-то больше не шутить на тему Германика и Августа. Но тут я не могу удержаться. Поэтому я оказываюсь по другую сторону стола, чтобы если что, предвидеть его действия и успеть среагировать. Кошки-мышки, Нерон. Кто сегодня будет кошкой?

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-11 18:16:35)

Нерон – физик? Вот уж странности сегодня не шуточные. Он и правда шарит в этом деле? Нет, просто стукните меня пару раз головой и ошпарьте кипятком, чтобы я осознала всю тщетность этого мира, если мой долбанный работающий фен зависит от мозгов Сцеволы. Нет ну это ни в какие ворота. Я могла принять факт, что он – глава компании, я могла принять факт, что его не вытурили потому что он запугал других членов совета, что прижмет их жен и похитит детей. Но, правда, Нерон – физик? Это что за Вселенная такая? Остановите землю!
Впрочем эта тема отходит на второй план, потому что Сцевола принимает мои правила игры. Нечестно! Только я могу так легко вестись на предложения такого рода, как тогда на вечеринке в честь Рождества, где Август мне предложил оценить длину лыжни. Моя тема. Кстати Нерон тогда очень удачно свинтил с темы, потому что нас позвали к ужину, но чую, могла быть драка. Сейчас даже обидно, что я этого не увидела.
Во мне вызывает легкое удовольствие видеть, как Нерона колбасит от представления меня с чужими мужчинами. Наверно только так я понимаю, что наши отношения – нечто большее чем было раньше. Ревность – это высокий уровень, особенно по сравнению с прежним игнором и презрением. Поэтому хоть он и изображает покорность и спокойствие, но я все равно получаю какой-то кайф от этого зрелища. Его глаза блестят в темноте и это оставляет надежду, что продержимся еще какое-то время. Ведь мне нравится с ним быть. Даже, чуть сильнее, чем просто нравится. Я хочу с ним быть.
- Вот беда. – я обиженно складываю губки бантиком. – Как всегда. У тебя – все, у меня – ничего. – я размахиваю руками, облокачиваясь на спинку стула и даже немного наклоняясь вперед к столу. Забавная игра, от которой я получаю удовольствие. Паясничать в его стиле, но теперь и я нахожу в этом нечто забавное. – Кого бы выбрать, кого бы выбрать из моих старых знакомых. – прикладываю пальчик к губам, задумываясь над своим сложным вопросом.
Но Нерон на то и заботливый муж, чтобы придти на помощь запутавшейся жене. Его слова про Октавия – хуже удара, которым он мог бы наградить меня в свое время. Хуже его криков, что он любит Ирис до сих пор, хотя знаю, что не любит, хуже развода, которым он мне никогда не грозил. Хуже всего, что можно представить, потому что я сама вручила ему эту тайну, которую он словно меч вонзил в то самое место, где должно быть мое сердце, и которого кстати уже там давно нет. Но больно-то до сих пор.
Я хочу кричать, это первый мой порыв к действиям. Потом меня тошнит. И я кусаю палец который приложила к губам в невинном жесте. Что мне противней? Нет, не то, что я вспоминаю про Октавия, не его отношение ко мне, не мое с ним поведение. Все это пережитки далекого прошлого. Но вот что меня и правда задевает, так это то, что Нерон задел именно эту тему. Больно. То ли от того как сильно я закусила палец, то ли от его слов. Конечно по сравнению с упоминанием моего бывшего, его поход к Поппее не имеет никакой силы, способной меня ушатать.
Я выдыхаю, выпуская руку и закрывая глаза, считаю до 5. Нет, до 3.
- Звони. – я обращаю на него свой взгляд. Что в нем? Обвинение или обида? – Звони прямо сейчас. Зачем ждать утра. – 1.
Я может и осознаю свою вину. Но никакие мои слова не заслуживали его ответа. Такого ответа. А может таким образом он пытается показать, что ему так же неприятно, когда я говорю о Германике.
- Твои шлюхи у всех на устах. – 2.
Имеет ли для меня это какое-то значение? Нет. Потому что он знает, что я никогда не пойду к ним, сколько бы не грозилась, как далеко бы не зашла в своих речах. Но вот его слова – мое больное, которое он не имел права трогать.
- Ну, спасибо, что не упомянул про аборт. Но ты же вспомнил про него, правда? Так что же не сказал? Это же стоило бы того, да? – 3.
Я отталкиваю стул в сторону с такой силой, что он валит за собой еще парочку. Прямо как я падаю, цепляясь за камни скалы, но каждая моя фраза сбивает меня все сильнее. Мои собственные слова кажется мне ударами. И бью я сама себя.
Я не смотрю на Сцеволу. У меня просто внезапно закончились силы, чтобы даже на него поднять взгляд. Я тупо втыкаю в прозрачную столешницу, в которой отражается моя размытая физиономия. Если 15 минут назад мне хотелось жить и Нерон этому благоприятствовал, то сейчас мой собственный муж тащит меня в петлю.
- Это был первый и последний раз, когда я тебе что-то рассказала. То единственное, о чем никто не знал. – я не замечаю, как начинаю реветь.
Страх немного отпускает, гнева так и не случилось. Тошнота прошла, как и желание закопаться в землю. И я осознаю свое собственное бессилие, потому что знаю, как ударить в ответ, но я не могу. И наверно именно это заставляет меня сейчас вытирать слезы с глаз.
Я забираюсь на стул, используя его как подставочку для ног, чтобы шагнуть на стол и подойти к Сцеволе. Хотелось бы мне верить, что лицо у меня такое, будто я хочу его убить. Не хочу. Сама не знаю, что хочу с ним сделать, поэтому сажусь на стол перед ним, таким холодным и непроницаемым. Ему как всегда в кайф меня ломать. Ну сломалась я и что ты будешь делать дальше?
- Это не работает, Нерон. Мы. – я указываю пальцам на него, а потом на себя, обозначая нас как пару. – Почему мы еще вместе, если каждый из нас задается этим вопросом? Мы оба этому еще удивляемся. – я убираю волосы с лица и смотрю на мужа. – Мы – больны. И где гарантия, что в итоге мы не убьем друг друга, раньше положенного времени? Я просто хочу понять, это все еще игра или что-то более серьезное, потому что, знаешь, я капитулирую. Ты превзошел все мои ожидания. Не изменил себе, как я и просила. – я хочу прикоснуться к его лицу, но ладонь падает только на плечо, спускаясь ниже к сердцу. – Молодец. И это все моя ошибка. Не надо было приходить. Ты был прав, мне не стоило волноваться. – моя ладонь все же касается его щеки, а я улыбаюсь. – Ты уже большой мальчик. Тебе не нужна мамочка.
Не обвиняю его ни в чем. Ну правда, моя вина, что пришла, что наехала. слишком много на себя взяла, слишком много заботы для него. Я совсем забыла, что ему нравится, когда телка просто есть и она не болтает лишнего.

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-11 22:19:29)

Он несет околесицу. Как можно быть вместе, не зная этому причин? У меня всегда была причина, с кем бы я не была, Октавий ли или кто другой. Хочу, балуюсь, а может мне просто скучно. Но причина всегда была. Сейчас я и правда не знаю, как так получается. Он не обязан быть со мной, потому что теперь всегда трезв, не всегда адекватен, но трезв. Пора бы начать нормальную жизнь, вдали от тети, которая ничего не шарит в электричестве. Да и мне пора бы уже задуматься. О чем-то… О чем в моем возрасте думают женщины? О семье, о своих подрастающих детях, о престарелых родителях? Но ни того, ни другого, ни третьего у меня нет. Так что же мне делать? Вместо нормальных жизненных вещей, я размышляю, о том, что Нерон завтра может не придти домой, потому что скурился до смерти. Могу долго зависать над мыслью, какое платье надеть, чтобы он обязательно его прокомментировал, чтобы между нами завязалась перепалка, в результате которой платье будет заброшено куда-то под кровать.
Но вот он говорит, что не отпустит, что я обещала. Помню ли я? «Я буду рядом, пока ты этого хочешь. И даже дольше.» Только сейчас я понимаю, что связала себя по рукам и ногам этим высказыванием. Это было легко говорить, когда прижат к стенке был он. Легко было убедить его в этом, потому что я сама верила своим словам. Но сидя в офисе, чертовски тяжело теперь убеждать в правильности этих слов себя.
Быть с Нероном становится сложнее изо дня в день. Все отчаяннее становятся попытки удержать себя возле него, не реагировать на выпады и подколы. Но пропорционально росту сложности растет и убеждение, что мне не просто надо быть с ним ради своей гордости, а я хочу быть с ним. А бороться со своими желаниями я никогда не умела. Кто же знал, что однажды я захочу того, кто меня так выбешивает?
- Ну, знаешь ли, это уже ни в какие рамки… - шиплю я, когда он снова упоминаю мою псину и анал. Конечно, он не мог без этого. И я бы не смогла.
Прости меня.
Наверно я никогда прежде не слышала от него этих слов и никогда не рассчитывала услышать, поэтому сейчас я не с первого раза понимаю, что он сказал. Я просто смотрю в его глаза и чувствую его дыхание, потому что эта сволочь притянула меня к себе за ту самую цепочку, на которой висел самый дорогой для меня подарок в этой жизни. Только мой муж мог к нему прикасаться. Только он имел право использовать кулон против меня.
Я знаю, что должна его простить и даже хочу этого. А может, где-то внутри еще знаю, что и сама должна попросить прощения. Я завела первая эту тему, раздразнила его красной тряпкой, хотя знаю, как Сцевола взвинчен. Доигралась. Но слишком трудно порвать с привычкой не забывать, а наоборот, складывать в копилочку, в надежде, что однажды смогу высказать ему все. Только вот зачем мне уже это, если я не смогла сделать это даже сегодня.
Я отвожу от него взгляд, просматривая невидящим взглядом чертежи на столе. Он напомнил мне прежнего Сцеволу. Того, кто без раздумий мог обидеть, того, кому было плевать на общественное мнение. Он не сказал про аборт, он сказал только про Октавия. Если бы хотел добить, упомянул бы все и сразу. Значит ли это, что Сцевола наконец-таки хоть немного начал думать над тем, что мелит.
Я громко цокаю языком, будто в отчаянии.
- Купился. – выдыхаю я, поднимая голову и нахально глядя в глаза Сцеволе.  – Ты что думал, сможешь меня этим задеть? Боги, Сцевола, я же сама тебе рассказала эту историю. Пророком не нужно быть, чтобы знать наперед, что однажды ты используешь эту информацию, чтобы задеть меня, ты же такая сволочь. – я стараюсь, чтобы мой тон звучал насмешливо, будто я поймала его с поличным, будто развела как мальчишку. Не знаю, правда, что отражается на самом деле на моем лице, но точно не злость и презрение. Забыто? Нет. Но мне просто нужно немного времени. – Что ты там говорил про четверг? Да, я свободна. Преподам тебе мастер-класс по имитации. – слабый оскал. – И отдай. Это мое. – освобождаю цепочку из го рук, но не отклоняясь. – Грязными пальцами, Сцевола, ты же ими свои чертежи мацал! – умудряюсь даже ударить мужа по руке, чтоб не хватал такие вещи своими лапищами.
Флегматичный взгляд на бумаги, потом на кабинет, смотрю куда угодно лишь бы не на Нерона, а потом все же кладу голову ему на плечо, будто мне внезапно стало очень тяжело держать себя в собственных руках.
- Ладно, я больше не буду шутить про Германика и Августа. – шепчу я. Не буду, только больше не вспоминай про Октавия. Такое себе своеобразное прощение, одновременно признание вины. Большего он от меня не дождется. – А знаешь, - я отвожу рукой ворот его рубашки, чтобы обнажить шею и начинаю проводить дорожку поцелуев к его губам, сопровождая эти действия тихим шепотом, содержащим в себе уже совершенно другие интонации. – ты дико, невыразимо, офигенно сексуален, когда говоришь о своих лампочках. – моя рука скользит по его колену вверх к молнии брюк, а мои губы находят в миллиметрах от его губ. Но я не даю себе продолжить эту издевку, резко отклоняясь назад. – Так что давай поговорим о твоей работе еще немного и я одиноко поеду домой, оставив тебя с твоими, уже вероятно, скелетами в шкафах.
Месть. Да, это маленькая, но месть. Я разворачиваюсь на столе так, чтобы жопой сидеть на краю, а ноги свисали на пол. Сижу рядом со Сцеволой, всматриваясь в стену, на которой висит огромная картина ночного города.
- Ты там что-то говорил про беспроводную сеть. Это как с интернетом, да? То есть когда-нибудь люди смогу раздавать электричество? – я несу этот бред только чтобы выбесить его. Явно его работа ему важна и он увлечен всерьез. – Ты сможешь раздавать людям электричество, основываясь на своем искрометном юморе. А еще трение тел и все такое, да?

Знаю, ни на секунду не верит в мои слова, но поддается и уже только за это я готова сказать ему спасибо. Добивать лежачего… раньше бы он так сделал, да и я бы так сделала, вспомнить хотя бы тот день перед клиникой, когда я разошлась на счет Ирис, когда видела как он сломан, видела, как он скатывается по стене, словно не осталось больше сил в его теле. Мы могли спокойно друг друга сегодня вечером добить, я бы крикнула ему в ответку про бывшую суицидницу, он бы мне про аборт или что-то другое, а потом бы я, наверняка, пошла бы и сбросилась с балкона, потому что сил больше не было бы.
Расклад довольно прост, сценарий предсказуем. И я точно знаю, что после моей предполагаемой выходки он бы окончательно слетел с катушек. Не осталось бы ни одной причины, по которой ему нужно держать себя в руках. Никого бы не осталось и никто бы его не принял, как я. И он это знает. И во всем Панеме он не нашел бы такой тупой гордячки как я, которая стала бы терпеть его издевательства и побои. А даже если бы и нашлась, он бы наверно и не подпустил бы ее к себе. Ему было чертовски трудно довериться во второй раз, уверовать, что не оттолкнут. Я и сама не верила, что смогу когда-то помочь ему, если он попросит, но мы подпустили друг друга слишком близко.
Мне кажется или он оскорбляется, когда тема заходит про лампочки. Боги, он так мил и серьезен, когда речь идет о его работе. Каждое мое слово воспринимает буквально. Лампочки, генераторы, выключатели, какая к черту разница, если я сказала, что он выглядит безумно желанным в момент своих бесед об этом.
- Не сваливай все на меня, ты и сам любишь роскошь. Дорогие костюмы, сигареты. – я не отстраняюсь, когда он обнимает меня за талию, наоборот, мне нравится прикосновение его руки к моему телу. Не всегда так было, конечно, но признаться, те времена начали стираться из моей памяти. Наверно поэтому сегодня стало так страшно, наверно, поэтому я так быстро сдалась. Я и правда старею или это что-то совсем другое? Как объяснить мое нежелание его задеть и постепенную потерю сил перед его атаками? – Тебе не кажется, что ты как-то переоценил мой потенциал и опустил ниже плинтуса наш секс, если его хватает только на освещение комнаты? – я смеюсь, утыкаясь носом ему в щеку. - Сильнее этого может быть только одна сила. И никакой твой генератор не вырабатывает больше энергии, чем мой мозг в тот момент, когда ты начинает острить по поводу моих слов. Этого должно хватить на вечное обеспечение города.
Он все шутит, лишь слегка намекая, что я хочу его завалить. Но я не предпринимаю никаких действий. Да, хочу, прямо сейчас, потому что лучше Нерона-говорящего-о-бизнессе, только остряк-Нерон-говорящий-о-бизнессе.
- Не боишься оглохнуть? – усмехаюсь я ему в шею, приближая губы к мочке его уха и слегка закусывая ее. – Мне-то без разницы, я тебе могу такое хоть каждый вечер устраивать. Мне просто слух твой жалко, а то, кто же будет слушать меня, кроме тебя. – моя рука таки опять ползет к его штанам.
Долго мы не умеем миловаться. Романтическая обстановка, свечи, розы – это как-то глупо, не в нашем стиле. Мы способны только обругать друг друга, а потом… А что потом? Раньше бы хотя бы разбегались по своим комнатам, а теперь прижимаемся друг к другу, словно молодожены в медовый месяц. У нас кстати так и не было медового месяца, но меня эта тема никогда и не волновала. Мы и двух часов не можем обойтись без подколок, что уж говорить о нескольких неделях или даже месяце. Думаю его работа и моя нас спасают. Кто знает, как быстро бы мы убили друг друга, если бы весь день сидели дома.
- Может и есть желание. – расстегиваю ремень его брюк, затем молнию и проникаю рукой внутрь, обхватывая его член рукой. – И что ты скажешь на это, босс? Ведь офис – это святое, хотя это же твой офис. Сколько здесь совершалось сделок в разных позах, кроме стандартных? – рука начинает медленно двигаться, сжимая и поглаживая. – Жмет ли мне лифчик? А тебе ничего не жмет? Потому что мне кажется ты чувствуешь какой-то дискомфорт. – ощущаю, как член увеличивается размерах. О да, до чего же я доиграюсь в этот раз?

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-12 22:19:24)

Он ведется и нет ничего круче видеть, как он теряет терпение от моих прикосновений. Ну хоть чем-то я могу заставить его заткнуться. Но он все же успевает ляпнуть реплику в своем стиле про мои сонны. Я тут же вспыхиваю, комментируя в ответ.
- Ну раз так, ты от меня и звука больше не услышишь.
Меня затыкают поцелуем, а через пару минут я уже забываю о своей угроз из-за хлестких, чуть болезненных ударов по ягодицам. И я не просто нарушаю свое обещание, я резким вскриком прекращаю его в ничто. Может я бы и возмутилась в ответ, но только ничего кроме стонов я выдавить из себя не могу. Крепко цепляясь в края стола, чтобы не потерять опору, я быстро забываю обо всем, что происходило в кабинете до этого самого момента. Потому что весь мир и все время сжимается до размеров этой комнаты и сбивчивого дыхания двух людей. И нет никаких шлюх в шкафах, нет никаких Октавиев и Германиков, чертежи летят на пол и никому уже нет дела до лампочек.
Подбирая свои вещи и натягивая белье, я усмехаюсь. Все как всегда. Мы никогда не научимся вести себя как обычная пара, потому что оба больные на всю голову. Наркоман и тупая модель – идеальное сочетание, отлично отражающее уклады современного общества. А главное, что нам обоим нравится, может, даже оба получают некую дозу извращенского счастья, доводя друг друга до отчаяния и истерик. Чаще всего реагирую так именно я. Это кажется мне странным, но мне нравится мириться с Нероном, есть секс или нет, просто в такие моменты мне кажется, что я открываю в себе какие-то новые вещи, о которых и не подозревала. И еще особенно в таких ситуациях я осознаю, что Нерон мне дорог и что не хочу его отпускать. И он не хочет отпускать меня. Взаимность. Слово, которое раньше равнялось с ненавистью, а теперь с чем-то другим.
Но я е была бы собой, если бы…
- Милый, помнится в самом начале нашей пылкой встречи говорил, что уделишь мне полчаса. – я подхожу к Сцеволе, поправляя ворот его рубашки, который до этого сама же и сбила. – Это же ты пошутил, да? В смысле, целых полчаса. Ты ведь явно преувеличил свои возможности. – я смеюсь, не давая ему ответить и целуя его, обнимая и прижимаясь всем телом. Может мне повезет, и я все-таки смогу избежать какой-нибудь пошлости в ответ. Но это же Нерон. И он не был бы собой, если бы не ляпнул что-нибудь в ответ на мою пакость. – Поедем домой, я жутко хочу есть!
Мы выходим из кабинета и направляемся к лифту. Арес встречает нас кивком и кажется, он не удивлен перемене моего настроения. Видел бы он меня еще полчаса назад… Заходим в лифт. Стеклянные стены в полный рост демонстрируют в каком безобразном я виде и я выдыхаю от мысли, что меня сейчас никто не видит. Только вот лифт почему-то останавливается не на нижнем этаже. Двери открываются и в помещение заходит небольшая компания людей, мужчин, женщин, всех подряд.
Я бы даже врагу такого не пожелала, оказаться в этой дурацкой ситуации, когда ты не накрашена, не одета, еще и после секса и тебя видит кто-то кроме собственного мужа. И единственный выход, который я вижу в этом положении, при наличии зеркал, это спрятаться за спину Нерона, и скрыть свое лицо волосами, уткнувшись в спину мужа.
- Черт, черт, черт. – нашептываю я, сжимая его рубашку в своих руках и лбом словно толкая его в сторону выхода. – Когда же мы уже доедем…
По мере того как лифт спускается, к нам заходят еще люди и это заставляет меня совсем задержать дыхание и слиться с окружающей средой. Главное не привлекать внимания, а я словно антилопа, случайно забредшая в стаю львов.
Как только лифт останавливается и народ выходит, я пулей вылетаю на улицу и сразу сажусь в машину, не дожидаясь, когда мне откроют дверь. Сама открыла. Вот до такого отчаяния меня довели. Как только Сцевола садится рядом со мной я тут же спускаю на него собак.
- Тебе уже давно пора обзавестись своим собственным лифтом. Ты же, блин, директор компании. Не можешь позволить себе лифт? Какой-нибудь стеклянный и снаружи, чтобы тебя ветром ко всем чертям унесло.
Как бы я не была в себе уверена, но появляться в таком виде перед людьми, даже простыми рабочими, я себе позволить не могу. Всегда нужно быть красивой, ухоженной, подготовленной. Чтобы ни у кого и смелости не хватило не то что подойти ко мне, но даже взглянуть.
По мере того как мы едем домой, меня отпускает страх и я расслабляюсь. Меня клонит в сон и я позволяю ему себя захватить, потому что после секса я обычно либо ем, либо сплю и раз еды у меня под рукой пока нет… Облокачиваюсь на Нерона, устраивая свою голову у него на плече. И почему-то очень сильно хочется взять его за руку. И я позволяю себе этот маленький, но очень личный жест, сплетая свои пальцы с его.
Забавно, но мне даже что-то снится. Мама в своей комнате, висит под потолком, а я, маленькая, наблюдаю за этим зрелищем. Не испуганно, но как будто осознанно, что все-таки и должно было быть. А потом мамино лицо вдруг становится моим, а комната заполняется водой.
Я открываю глаза, когда машина уже остановилась. Быстро моргаю, чтобы избавиться от навязчивых картинок в голове и выхожу из машины вслед за Нероном.
- Ну наконец-то, я дико голодна. – говорю я осматривая улицу и понимая, что мы совсем не дома. Передо мной вход в ресторан, не самый пафосный, но известный. Я захлебываюсь ужасом от понимания, что только что натворил Сцевола и куда он меня привез. – Ты, должно быть, шутишь? – выдаю я голосом, на грани истерики и резко разворачиваюсь к машине. – Я туда не пойду. Отвези меня домой! – спасение уже так близко, просто забраться обратно в машину с тонированным стеклами и спрятаться от любопытных взглядов прохожих.

Спастись мне так и не дают. Как я всегда и говорила, хватка у Нерона – железная и это никогда не приносило мне радости. Ну разве что в отдельных случаях. В отдельных случаях мне нравится, когда он тащит меня куда-то на плече, особенно если при этом я еще и успеваю цапнуть его за спину, словно блоха дворовую собачонку. Но вот сейчас ни кусаться, ни продолжать наше путешествие мне не хочется. Но едва мы ступаем за порог заведения, мне приходится заткнуться.
Большинство глаз обратились в нашу сторону и я уже чувствую этот оценивающий и презрительный взгляд на себе. Будь я при параде, я бы и ухом не повела, но сейчас на меня страшно смотреть и я чувствую как липкие взгляды скользят по моей одежде и лицу. Какой позор. Но я никогда не стала бы той, кем являюсь, если бы позволила себе так легко распустить нюни. Поэтому я только выше поднимаю голову и иду к столику вместе с Нероном. Он подставляет мне стул. Внимание. Нерон. Поухаживал. За мной. На публике. Издевается засранец!
Я скрываю лицо за меню, вглядываясь в слова, но не понимая их значения. В зале слишком душно или мне кажется? Голова немного кружится. Я в панике. Я знаю, что меня осматривают, потому что я не одета для данного заведения, а при том, что меня узнали, теперь это будет скандалом, который мне припомнят. Какой позор!
Я опускаю меню, так и не выбрав ничего толкового. Я просто не понимаю смысл написанных слов. Мой взгляд направлен только на Сцеволу, потому что у меня не хватает смелости посмотреть по сторонам и встретить чей-нибудь взгляд. Со стороны я может и выгляжу гордячкой, которой наплевать, как она одета, но по факту внутри я разваливаюсь, сжимаюсь под чужим взором. Спина неестественно прямая и очень скоро начинает болеть, но это помогает удержать себя в руках.
-Заказывай свой стейк. Я даже сама тебя покормлю, любовь моя. – и запихаю этот стейк тебе в глотку. 
Я улыбаюсь лучезарнее, чем солнце. Да, на своего мужа я сейчас смотрела с дежурной улыбкой. Мы же на людях, так что надо держать марку, даже при том, как я выгляжу. Но как же я его сейчас ненавижу! Как будто всего, что произошло за вечер ему мало. Так он решил выставить меня на посмешище. Мне плевать, если он будет одет, словно бомж, стащивший костюм у какого-то мертвого парня, Нерон может ходить так как он хочет. Но я так не могу! Да, я знаю, что красива, всегда это знала, но быть красивой дома и на людях, это разные вещи. Как мужчины идут на войну в своей форме, так я выхожу в свет экипированная под завязку. Страшно, чертовски страшно не быть красивой в капитолийской тусовке.
- Я так понимаю, ты хочешь забить последний гвоздь в мой гроб, милый. Мало тебе приключений на сегодня, так ты решил выставить меня на посмешище при всей публике. – к нам подходит официант и спрашивает выбрали ли мы еду. Я снова утыкаюсь в меню, но по-прежнему ничего не вижу. Теперь слезы паники застилаюсь глаза и я делаю глубокий вдох. – Стакан воды с лимоном и креветки в соусе. – как только официант скрывается из виду, я снова обращаюсь к Сцеволе, все так же удерживая улыбку на лице. Только вот руки выдают, потому что я судорожно начинаю выравнивать расположение и без того ровных приборов. – На мне роскошный бриллиант в комплекте с дешевой майкой. А дамочка за соседним столом одета в тряпки в разы дороже твоего костюма, хотя ее грудь и вываливается из декольте. – я никогда не признавала такие наряды. Все должно быть в меру. Зачем тебе лицо, если собеседник будет заглядывать тебе в черную дыру? Одень уж сразу пояс на голое тело. – Ты хоть вообще понимаешь, что я выгляжу, будто в помойке капалась? Ты чем думал, когда тащил меня сюда?
Я очень зла, но больше напугана, от этого и злость. Я не знаю, что такого стукнуло Нерону в голову, что его понесло в этот ресторан, вместо дома. В холодильнике было полно еды, но нет, ему нужно выставить меня напоказ всем. В таком виде, в котором я нахожусь сейчас, я выгляжу жалко, я знаю и страшно понимать, что остальные смотрят на меня с осуждением и насмешкой. И снова это чувство загнанности в угол, словно на меня сейчас все бросятся, как на кусок сочного мяса. Это позор.

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-13 21:19:34)

Нерон выглядит обиженным, как будто я задела какие-то его чувства. А он мои не задел? Прекрасно же знал, сволочь, как меня торкает, если я не по форме одета, если не уверена, что в помещении я самая лучшая: 1)по одежде 2)по макияжу 3)по украшениям 4) по чертовому блеску в глазах. А сейчас-то, словно дворняжка, случайно забредшая в район элитных сучек.
Ожидаю услышать от Нерона какую-то гадость в ответ. И слышу ее, только вот за столь длительное время нашего брака я уже без труда различаю интонации мужа, когда он серьезно дерзит, а когда шутит. Сейчас не было ни того ни другого, однако обидки в его словах я не слышала, напротив он пытался меня в чем-то убедить. Нет, не убедить, он сам был убежден и утверждал голый факт. И держите меня семеро, потому что я точно ошиблась, ну не может такого быть в этой Вселенной, где Нерон – физик, пододвигает мне стул, а теперь еще и утверждает что я, мать его, великолепна!
Ладно может, я и правда все не так поняла, но его слова – это самое прекрасное, что я когда либо слышала и да, по ходу я схожу с ума, потому что комплименты мне делали сотни тысяч раз, но именно эти слова мужа выбивают почву из под ног.
Все что я могу сейчас сделать, это скрыть отвисшую и укатившуюся в угол челюсть за стаканом воды, из которого отпиваю. Но и тут она застает меня врасплох, утверждая, что я единственная кого он здесь хочет. Вода застревает у меня где-то в дыхательных путях и я начинаю кашлять. Прикрываясь салфеткой я бросаю на него гневный взгляд. Гневный пополам с возбужденным. О да. О, нет! Ему вот так лучше никогда больше не делать, потому что, черт, я тут же зажигаюсь.
- Если ты не замолчишь, тебе придется сделать это еще раз, но уже на этом столе. – шиплю я, отводя взгляд и чувствуя как жар подступает к щекам. – А я еще и после того не отошла.
Но как бы я не пыталась злиться, я и правда немного расслабилась. Странно было слышать от Нерона подобные слова. Как бы я не одевалась или не красилась, все что было мне ответом, это бесконечные жалобы на длительность сборов, подколки по поводу отсутствия той или иной части фигуры, плоскогрудости, плоскожопости, да и про плоский мозг бы тоже не забыть. и у нас действительно какие-то ненормальные взгляды на мир, если мужчина в паре может позволить себе такие «комплименты», а женщина будет им рада.
А еще странное ощущение, будто упавшего с плеч груза. Нет, я не перестала напрягаться из-за косых взглядов, но то как Сцевола сказал, что хочет просто со мной поужинать, внезапно создает иллюзию, что зал пуст, что никого здесь нет, достойного нашего внимания. Я едва ли когда-то смогу перестать волноваться по поводу мнения других, но факт в том, что мнение Сцеволы для меня в приоритете, иначе бы я не старалась так, закупаясь в магазинах, растрачивая его деньги только на самые лучшие, а оттого самые дорогие наряды. Мне всегда было важно его мнение, как не парадоксально звучит, потому что он был мне ненавистен, а потом просто небезразличен, сейчас дорог. А люди вокруг. А кто они? Серая масса, смысл которой просто доставлять мне нужную порцию стандартных комплиментов и зависти. А вот когда мне нужно будет реальная поддержка я, нет, не пойду к Сцеволе за очередной порцией любви. Я просто схожу в магазин, куплю самое дорогущее платье, одену его и буду шуровать по дому перед мужем, чтобы он в очередной раз ляпнул какую-то гадость. Обычные отношения?  Нет, не слышала.
Тем временем нам приносят заказ и я отвлекаюсь на креветки. Голод – мой злейший враг, особенно после физический и эмоциональных нагрузок и Сцевола обеспечивал мне полную программу тренировок. Усиленную, я бы даже сказала. К столу кто-то подходит, но я не поднимаю взгляда, косясь на порцию еды. Маловато как-то. Затем слышу как Нерон представляет собеседника.
- Да хоть сам Сноу из преисподней. – кидаю я в ответ, но потом резко поднимаю голову. – Подожди, как ты сказал?
Это должно быть шутка! Я поднимаю голову на собеседника Нерона. Германик? И это Германик? Честно говоря, покажи мне Нерон фото этого Германика еще тогда, когда речь о нем только заходила долгих полтора года назад, я бы не задумываясь с ним познакомилась. Наркоманы – это моя сфера. Он был чертовски хорош и даже сейчас выглядел превосходно, со своей хищной улыбочкой. Дамы, наверно млели под этим взглядом, который кстати скрыт под солнцезащитными очками.
- Тот самый Германик? – выпаливаю я, разворачиваясь к новому-старому знакомому и улыбаясь подобной его улыбкой.
- Это твоя жена? Хорошо что партия тогда закончилась преждевременно. Отель был слишком высокой ценой. – хмыкает он, осматривая меня сквозь очки, но не нужно быть гением, чтобы понять, каким именно взглядом он меня осматривает. У меня и в майке декольте есть. – Значит Нерон все-таки обо мне рассказывал.
Я смотрю на Сцеволу. тот будто абсолютно спокоен. Ждет моей реакции? И что мне делать теперь? Бросаться на шею Германику, как обещала? Нет, он хорошо, вот только…
- Ты не говорил, что у него поросячьи глазки, которые он скрывает за крутыми очками. – мои губы трогает легкая улыбка. У меня ощущение, что скажи мне кто-то «фас» и я бы сорвалась с цепи, словно мне кинули косточку. Фу, какой он мерзкий.
- Точно такие же, как у твоего муженька, когда он еще не стал целкой. И ты с ним наверно на пару тоже обернулась.
Слишком близко, слишком близко к моей руке лежат ножи и вилки и рука слишком спешно ползет к ним.

По мере того, как протекает беседа, становится очевидно, что эта парочка не просто терпеть друг друга не может, но и с удовольствием бы покромсала друг друга на кусочки. Я бросаю взгляд на Ареса, как бы между делом, и получаю в ответ едва заметный кивок. Отлично. Если атмосфера накалится, то помощь придет. Но я надеюсь, что все-таки без драки обойдется, мы в приличном месте, мало было моего наряда, так теперь еще и потасовка. Мои дамочки знатно пройдутся по этому вечеру своим длинным языком, который им давно пора отрезать.
Германик приподнимает свои очочки и узревая его взгляд, я даже немного вздыхаю. Похож, очень похож. А еще внутри где-то инстинктивно зарождается страх и отвращение. При всей внешней красоте Атилия, на которую я бы клюнула с удовольствием, его пустые стекляшки вместо глаз вызывают презрение, а может это у меня уже естественная реакция. Когда Нерон приходил в таком состоянии, я не могла удержать рвущиеся на язык оскорбления, как бы сильно он меня не бил, но этот же и убить может ненароком. И дамочки его не боятся?
- Ой, ой, а дома-то никого и нет. – протягиваю я и как будто теряю интерес к собеседнику.
Ясно же, что на такую светлую голову он ничего путного не скажет. Сцевола пытается выдворить старого приятеля подальше от нашего столика, но тот, прежде чем отойти в мир иной, решает пуститься в воспоминания моей былой жизни. И что им всем так приспичило? Было и было, как будто я этого не знаю и как будто я должна как-то на это особо реагировать. Уж я то, наверно, лучше разбираюсь в своих отношениях с мужем. Нет, ни черта я, конечно, не разбираюсь, но все же мусолить эту тему спустя столько лет, это как-то фу.
Но Нерон ведется и тут же подрывается со стула. Я поднимаюсь вслед за ним, крепко цепляясь к спинку стула. Дело не в том, что я удерживаю себя, чтобы не пуститься в эту глупую, детскую перепалку между двумя взрослыми мужиками. Дело в том, что напряжение в ногах такое сильное, что просто сидеть уже нет сил, а атмосфера между этими двумя такая накаленная, что хоть ножом режь. Германик отходит куда-то на десятый план, потому что смотрю я только на Сцеволу. Почему он среагировал? Почему он повелся на речи Германика тогда, долгие 3 года назад и ведется на них теперь? Одна и та же причина или все же разные? В любом случае сейчас побои мужа не принесут мне мстительного удовольствия, а страх что вся эта ситуация пойдет дальше такой сильный, что я сама готова колотить Сцеволу по голове.
Арес поспевает очень вовремя, оказываясь за спиной Нерона. Конечно, охранник наверняка едва завидев Атилия сразу приготовился к крайним мерам, приняв боевую стойку, словно овчарка. И к счастью, бывший дружок не лезет на рожон, предпочитая ретироваться.
Пока Нерон провожает своего друга взглядом и отпускает какие-то нелепые комментарии, я буквально падаю на стул, лишаясь вообще всяких сил. Все могло закончиться гораздо хуже и я не знаю, что меня пугает больше: публичная огласка этого инцидента на следующий день или возможность везти Сцеволу в больницу с поломанными ребрами и пробитым черепом. А ведь этот шкаф мог запросто его прихлопнуть, а Нерону как будто плевать. И это меня бесит. Абсолютно наплевательское отношение к себе и другим. Вот сейчас бесит, как никогда.
- Бестолочь! – шиплю я, глядя на мужа бешеным взглядом. – Одарен? Да, но не тем, чем рассчитываешь. Боги, Сцевола он же… Ты ему в пупок дышишь! У тебя вообще напрочь отсутствует инстинкт самосохранения или ты просто больной? – я срываюсь, потирая виски словно у меня внезапно началась головная боль. – И из-за кого? Какого-то обдолбыша, который решил почесать язык по поводу давно забытой темы! Ты же знаешь, что твои слова значат для меня больше, чем посторонний треп. – и в этой фразе все. Он может задеть меня, как никто, а может порадовать, как никто. С ним я хочу жить и из-за него порой хочу сдохнуть. За один вечер он припомнил мне мои грехи, заставив сдаться, одновременно убедил, что я в зале – самая желанная для него женщина из всех. - А если бы завязалась драка? Он же под дозой, не контролируем, ты же понимаешь. Раздавил бы как муху и не заметил, даже со всей твоей изворотливостью. Идиот. – и чтобы он не сильно задумался о том, что я о нем забочусь я все же добавляю свои фирменные пять копеек. – Завтра это будет у всех на устах. Позорище.
Но как не приятно мне признавать, а я все-таки волновалась за Сцеволу, иначе почему бы спустила сейчас на него собак. Он вообще когда-нибудь думает о своих действиях? О, нет, конечно, нет. Как порываться в драку, так мы первые, а как подумать о последствиях, которые расхлебывать придется мне, так эта тема мимо кассы.
Отправляю в рот пару креветок просто, чтобы себя заткнуть и успокоить. Чему я удивляюсь? Он просто дурак и дружок его. Рыбак рыбака… Плевать, что Атилий затронул тему моих побоев, неужели Нерон не помнит, что я ему сказала на рождество?
А тем временем, пока я веду сама с собой диалог на эту тему и поношу Сцеволу как только могу за его дырявую память, которая припоминает ему только то, что нужно именно ему, сам муженек объявляет вслух статус нашего ужина как, внимание, свидания. Я застываю со стаканом воды в руке второй раз за вечер. Абсурд. Так мы что, на стадии встречаний, свиданий, милований и прочего? Предупредил бы, потому что мне нужно перечитать пару детских книжек, чтобы вспомнить, как это делается. Я не ходила на свидания уже наверно лет, да, где-то со времен отношений с Октавием. Только он последний водил меня по ресторанам, панорамам и прочей лабуде. Вот уж никогда не думала, что с губ Нерона сорвется это слово, даже при том, в каких мы сейчас отношениях.
- На свидания, мой дорогой, если я правильно помню значение этого слова, даму приглашают. А не закидывают на плечо, словно она попутный багаж. – ядовитая улыбка специально для него. – Не поздновато ли ты вообще об этом задумался? Ты меня пугаешь, Нерон. А что будет завтра? Цветочные корзинки с милыми записками на розовой бумаге в виде сердечка? – вот уж чему точно не быть, сопливому букетно-конфетному периоду. Я его всегда старалась пропустить, а со Сцеволой мы вообще движемся как-то не по стандартам. – Я хочу домой, в нашу постель, с тобой. И ей богу, Сцевола, если я еще сегодня встречу кого-то из твоих знакомых – будешь носить мне на зону косметички. – и правда, больше знакомств я не выдержу, а если еще какая-то дамочка его бывшая попадется, то пиши пропало. – А там я, может, и про стол вспомню, побьем рекорд в полчаса. Проверим, не схалявил ты сегодня по норме физических нагрузок. Или можем поговорить о твоих познаниях в химии, раз физика уже пройденный этап.
Поговорить и, правда, можем, только думаю, что едва я коснусь головой подушки, я либо усну, либо меня не уснут. Но домой хочется очень сильно. И Нерону видимо тоже, потому что едва мы заканчиваем трапезу, то оба подрываемся и уходим из ресторана.
Ночь будет длинной, но полностью нашей, без воспоминаний о прошлом, без посторонних глаз, без бывших друзей или любовников. Если каждое наше свидание будет заканчиваться такой ночью, то я могу и потерпеть, только бы в конце концов, он был со мной.