Кашмира, как и обещала, в следующий рейс полетела с Марком. На сей раз она подготовилась к остановке в Тринадцатом и в багажном отсеке лежит её сумка с необходимыми радостями и излишествами типа нового пледа и набора каких-то особенных специй. Формой стюардессы девушка пока не вдохновляется, летит как пассажир, хотя с командой Метелла уже бегло успела познакомиться. На сей раз в путешествии ещё один бонус - остановка в Четвёртом, буквально на пару часов, но всё же. Единственный Дистрикт кроме Первого, где Лейн было бы любопытно побывать. Побывать нормально, а не как в Победном туре - бегом, по бумажке, под зорким оком сопровождающих и Капитолия...

Девушка стоит на трапе и ветер (даже здесь чувствуется, что морской) треплет золотые волосы. На Кашмире - уютный, как раз для сентября, тёмно-синий свитер с переходящими в белый рукавами. Бордовые джинсы и коричневые высокие ботинки спортивного вида. В голенище правого по привычке перед выходом из дома засунула нож, скорее чтобы сходить в Тринадцатом в лес, поискать мишень для метания, нежели из каких-то реальных опасений. "Немо жил где-то здесь... До тех пор, пока его имя не вытащили на чертовой жатве".

-Кашмира? Ты ведь разбираешься в украшениях? - голос одной из стюардесс отвлекает от мыслей. Девушка настороженно кивает в ответ - она вполне вежливо общалась с женской частью экипажа, если к ней обращались, но сама дружбы не искала, предпочитая отстранённо наблюдать. В общем, едва ли коллеги Марка о ней высокого мнения. Хотя сейчас на губах стюардессы чуть ли не заискивающая улыбка - оказывается, какой-то торговец украшениями частенько приезжает в аэропорт и ведёт торговлю с экипажами пролетающих самолётов. У девушек есть время, чтобы посмотреть товар, и они хотели бы заручиться мнением эксперта.

-Марк, пойдём с нами? Пожалуйста-пожалуйста, ненадолго. Чтобы точно знать, что без нас не улетят - со смехом накручивая на палец галстук появившегося на трапе Марка, просит Кашмира. Ей любопытно взглянуть на жемчуг, ювелирную специализацию Четвёртого, но очень не хочется оставаться одной в незнакомом месте. В конце концов компания оказывается в одной из комнаток для персонала и блондинка с любопытством рассматривает сокровища, который разложил перед ними на столе загорелый старик. Есть откровенный хлам, но попадаются и интересные вещи... Кашмира по очереди берёт каждое украшение, рассматривая и поглаживая пальцами жемчужины, то поднося к свету, то прикрывая ладонью - выискивает нечто, понятное лишь ей.

-Здесь не природный жемчуг... Культивированный. Перламутровая плёнка... Если хочешь нечто действительно стоящее - я бы на твоём месте взяла эту вещицу. В одном месте жемчуг умер, но я напишу тебе, как его оживить... Или оставь украшение после рейса мне, потом передам с Марком - откидывается на спинку стула девушка, забрав из рук темноволосой стюардессы милый с виду браслет и заменив его медальоном, выложенным по окружности слегка потускневшими жемчужинами. Девушки сороки, а для знающего взгляда истинные ценности порой выглядят неприметно. Кашмира сомневается, что купит что-то для себя, она слишком искушена в ювелирке, чтобы здесь её что-то могло заинтересовать, до тех пор, пока...

-Марк! Смотри. По-моему, она ждала меня - в куче украшений попадаются и отдельные жемчужины, одну из них, золотого солнечного цвета, и берёт девушка, с восторгом разглядывая. "Иногда попадается жемчуг золотого цвета... Как твои волосы. У нас верят, что он сыплется с волос русалок, там, где они расчесывались. Ты похожа на русалку, по крайней мере, я представлял их такими" звучит в мыслях Кашмиры хрипловатый голос убитого ею трибута и она уже знает, что эту жемчужину увезёт с собой. Что бы такого придумать, чтобы не потерять?

-У вас найдутся шнурок и золотая проволока? - спрашивает она старика и, получив требуемое, с сосредоточенным видом начинает сгибать и заворачивать проволоку. В первую ночь на арене, когда она заключила союз с Немо, но ещё не доверяла ему настолько, чтобы заснуть, оставив караул, он показал ей, как делать ловушку для жемчужины. Вроде как местные рыбаки так носят найденные драгоценности. Две половинки, восьмёрка, согнуть... Получившуюся вокруг жемужчины "сетку" Кашмира подвешивает к шнурку.

-Посчитайте мне её и проволоку? У меня был знакомый из Четвёртого дистрикта, он меня научил. И очень хотел бы сюда вернуться... Но из нас двоих посчастливилось только мне - на вопрос старика отвечает Кашмира со скользнувшей по губам грустной улыбкой и сжимает под столом руку Марка, единственного в этой комнате знающего, что она имеет в виду. В кои-то веки грусть светлая, унося на груди поверх свитера жемчужину в золотой клетке, Лейн чувствует себя так, словно Немо её наконец простил... К трапу уже подтягиваются новые пассажиры. Время до взлёта Кашмира проводит, разглядывая новое украшение - незатейливое, но несущее в себе свет моря и частичку тепла Четвёртого. Как раз такое, каким был Немо. Уже после взлёта блондинка решает пройтись в носовую часть самолёта, вспомнив, что обещала стюардессе краткий курс по уходу за жемчугом. Девушки как раз развезли еду и напитки, сейчас они свободны. В первом ряду кресел с видом хозяина жизни сидит начавший уже раздаваться мужчина лет пятидесяти, с нитями седины в длинных, собранных в хвост черных волосах. Столкнувшись с ним взглядом, Кашмира цепенеет, как кобра.

Севериан Прокесс. Если Сцевола в своё время запал в голову, как первый покупатель, то это тип - как самый нелюбимый. Наверняка не только ей. Севериан славился своей любовью к длинноволосым блондинкам и садизму. Даже при условии того, что победителей нельзя калечить, Кашмире, мигом ставшей его любимой мишенью, доставалось на славу. На пальце Севериуса печатка с ониксом - губу будто начинает саднить в том месте, где он однажды рассёк её этим самым перстнем. Прочие картинки в сознании тоже не утешают - она растирает синяки, оставшиеся на запястьях после того, как Севериус их связал... Жесткий грубый секс, не приносивший ничего, кроме боли, намотанные на кулак золотые локоны... Горячий, как кипяток душ, в котором Кашмира тщетно пыталась отмыться и дрожащие от злости руки Блеска, когда он подавал ей банку с мазью от синяков. Кашмира уже почти готова пронестись мимо и забиться в своё кресло, когда Севериус переводит взгляд на замершую в проходе девушку и расплывается в ехидной усмешке:

-Какая встреча. Вам нынче разрешают путешествовать? Дурацкое время, дурацкие порядки. С арены возвращаются только животными, раньше с вами обращались соответ... - договорить фразу он не успевает. Лейн выходит из ступора и переключатель срабатывает мгновенно. Может, сыграли роль и мысли о Немо, убитым её рукой, но на потеху таким, как Севериус, из-за них. Никто из ему подобных не должен был пережить революцию, но множество трибутов мертвы, а эти твари всё так же кайфуют, уверенные в собственной правоте... Два шага требуется Кашмире, чтобы преодолеть проход. К Прокессу подлетает уже фурия-профи, в висках которой стучит кровь, а в голове работает единственная установка. Убить, чтобы выжить. Кашмира выбрасывает вперёд руку и хватает Севериуса за горло, автоматически сдавив пальцами какие-то точки:

-Вякнешь ещё хоть слово - я сожму пальцы сильнее и ты вырубишься. А очнешься уже без той части тела, которую ты любил чесать о победителей. Если очнешься. Впрочем... Какой резон резать тебя в отключке? - Лейн сгибает ногу в колене, чтобы голенище правого ботинка оказалось поближе, и свободной рукой достаёт тонкий нож. Взгляд Прокесса начинает бегать, она довольно ухмыляется, раздумывая. Отрезать палец? Вырезать узор на роже? У повстанцев - сойка, таких тварей, как он, тоже не мешало бы как-то клеймить. Пассажиры в волнении вскакивают и зовут стюардессу, но приблизиться не решается никто... Кашмиру уже не волнует в этой реальности ничего, кроме ускоряющегося под её пальцами пульса Севериуса, и она не видит, как та самая девушка, которой она обещала рассказ о жемчуге, рвёт дверь в кабину пилотов.

Кашмира каждой порой впитывает запах страха, исходящий от Севериуса - раз почувствовав, его уже не спутаешь ни с чем. Пьянящий адреналин и это кошачье желание поиграть с мышкой, зависящей от твоей воли и сходящей с ума от неизвестности. От желания пустить нож в ход разве что руки не чешутся, ведь счет к "мышке" накопился солидный. Единственное, что пока удерживает Лейн от кровопролития - возможность покуражиться, помучить жертву, просыпающаяся в ней вместе с инстинктами профи. Она даже не задумывается, какие проблемы может принести Марку. И когда не убирая ножа оборачивается на его голос, сожалеет лишь о том, что ему придётся это увидеть... Почему она не встретила Прокесса где-нибудь в городе, без запертых в ограниченном пространстве свидетелей?

Она смотрит в любимые голубые глаза, но вместо тёплых искрящихся сапфиров на Марка глядят два блестящих сталью озера, в этом взгляде нет сейчас ничего от той Кашмиры, которая готовит к возвращению мужчины пироги и ласкает его по ночам. Злости на то, что ей помешали, не возникает. Скорее разочарование и удивление. "Он ведь не знает" - это Блеск был в курсе всех её покупателей и их вкусов. Будь он сейчас в салоне - не пришлось бы даже доставать нож, брат бы просто в секунду свернул Прокессу шею. И не просил бы убрать оружие.

-Нет - ровным голосом отвечает Кашмира, с вызовом вздёрнув бровь. С какой стати? В этом случае милосердие ничего не изменит. Такие, как Севериус, быстро оправляются от испуга и даже в просвистевшем мимо возмездии видят доказательство своей неуязвимости, позже с хохотом бахвалясь в компании таких же уцелевших скотов.

-Ты не знаешь, кого защищаешь - но рассеянного даже на пару мгновений внимания хватает, чтобы захват девушки немного ослаб и Севериус попытался этим воспользоваться, расстегнув ремни и вскочив на ноги, сбрасывая её руку. Возможно, он и превосходит Кашмиру по физической силе, но реакции профи не занимать. Девушка молниеносно разворачивается к бывшему покупателю - в одной руке по-прежнему нож, а другой она наотмашь с не женской силой бьёт его по лицу. На среднем пальце - платиновое кольцо цилиндрической формы, почти до фаланги - один из подарков от родителей. Металл задевает лицо рухнувшего обратно в кресло Севериуса и, увидев, что губа рассечена так же, как когда-то у неё самой, Кашмира заходится хохотом.

-Вспомнил? Понравилось? А я ещё стольким хочу поделиться - среди голосов пассажиров раздаются уже панически нотки, требующие капитана сделать хоть что-то, Лейн прижимает лезвие к точке между челюстью и ухом Севериуса. У Марка проблем не будет, по крайней мере, она после всё возьмёт на себя... Но отказаться сейчас от столь нежданного десерта выше её сил. Редкий шанс убить кого-то действительно на пользу миру. И, возможно, Тринадцатому дистрикту. Мало ли зачем этот боров туда летит?

По отношению к Марку девушка действительно не выстраивала никакой обороны, потому что просто не ожидала, что он может активно вмешаться. С братом они всегда были на одной стороне и даже если бы ей пришло в голову расчленить Прокесса на глазах у ясельной группы детского сада, Блеск поддержал бы её, спросив, на сколько частей она желает нарезать тело. Так что и к Метеллу Кашмира, не привыкшая у противодействию со стороны своего мужчины, спокойно поворачивается спиной. Зря. Буквально за мгновение до того, как она решает нажать наконец на лезвие, Марк железной хваткой впивается в её запястье.

Синие потемневшие от злости глаза сцепляются взглядом с подёрнутыми такой же ледяной коркой голубыми. Таким его Кашмира ещё не видела - жесткий, волевой, кажется, чем сильнее вскипает кровь в венах победительницы, тем спокойнее делается Метелл. Можно было бы залюбоваться, если бы не одно большое, с заглавной буквы Но. Он защищает сейчас не её, а одного из главных её мучителей. Сладкий момент возмездия был так близко, но пока Марк сжимает запястье известным девушке захватом, Севериуса ей не достать. Нужно было резать сразу, потом бы порадовалась.

Кашмира, не отводя взгляда, безрезультатно пытается освободить руку, шипя, как рассерженная кошка. Губы крепко сжаты, зубы стиснуты. Попытки выкрутить запястье из хватки Марка довольно болезненны, но она сознательно причиняет себе эту боль, надеясь добраться всё же до Прокесса - понадобится-то всего секунда, стоит только избавиться от руки Метелла. В какой-то момент Лейн, изнывая от бессильной злобы, пинает Марка носком ботинка по щиколотке - с таким же успехом можно было колотить манекен в тренировочном зале. Даже если почувствовал - не подал виду.

Рука начинает неметь, этот захват пережимает сухожилия. Она сама его использовала... Когда? "Когда отнимала у Блеска шприц с морфлингом" услужливо подсказывает память. Забавно. Понимая, что всё равно выпустит нож, Кашмира, как и подобает профи, упирается до последнего - сдаваться её не учили. Будь на месте Марка кто-то другой - она бы что-то придумала. Удар в пах, головой в лоб, в конце концов, укус. Однажды она швырнула миротворцу песок в глаза, когда клала оружие на землю, якобы сдаваясь. Но даже в таком состоянии Кашмира не собирается нападать на  Марка и только злится на себя ещё сильнее. Слабачка, упускает выбранную цель.

Нож падает на пол лишь тогда, когда онемевшие пальцы сводит судорогой и девушка, вскрикнув, хватается левой рукой за запястье правой. Больно и на месте белых следов от пальцев Марка наверняка останутся синяки. То, что Кашмира не сопротивлялась ему, вовсе не означает, что она не злится... Не то слово. Лейн просто в ярости. Её трясёт, грудь нервно вздымается под свитером, на Метелла она смотрит так, как если бы он внезапно предложил ей уединиться с Севериусом в знак заключения перемирия.

-Поздравляю, капитан Метелл, Вы геройски спасли ублюдка. Поищи в багаже блондинистый парик, он тогда на радостях и тебя оттрахает... - смех нервный и истеричный, Кашмира приближается к Марку, почти не разжимая губ шипит ему на ухо последнюю фразу, чтобы услышал только он. Прокесс продолжает вжиматься в кресло, впервые в жизни отчаянно мечтая стать невидимым. Лейн пытается пошевелить пальцами онемевшей руки и думает, что делать после посадки. Меньше всего ей хочется с Марком к нему домой. Меньше всего вообще хочется сейчас кого-то видеть. "Счастлив, да?"

Если Кашмира надеялась, что сказанные Марку слова хоть как-то пробьют броню его раздражающего спокойствия, то беспочвенно. Метелл не доставил ей подобного удовольствия и угадать, что творится за этим спокойным лицом и ледяными глазами - невозможно. Бесит ещё сильнее, чем отобранный нож, который она выкинет, даже если получит назад. Пальцы Марка снова хватают её за руку, на сей раз выше, за локоть, и идёт он столь стремительно, что не остаётся ничего другого, кроме как тащиться следом под взглядами других пассажиров. Снова багажный отсек, но на сей раз говорить им предстоит не романтические признания...

Кашмира ожидала чего угодно... Чего угодно, кроме прозвеневшей пощечины. Даже дыхание перехватывает. Если не брать в расчет капитолийских уродов, её не били никогда - в арсенале родителей отсутствовал подобный воспитательный метод, в академии её сначала надежно укрывал авторитет брата, затем - собственный. И уж конечно Блеск не позволял себе подобного даже тогда, когда девушка, порой не знавшая меры в проявлении темперамента, буквально по краю ходила. Глядя на Марка не верящим, расширившимся от изумления взглядом, Кашмира медленно подносит руку к лицу, ощущая, как горит щека. Не больно, но чувство унижения куда хуже. Словно её тыкнули во что-то носом, как котёнка в лужу. Впрочем, оцепенение уступает место гордости, взорвавшейся в груди огненным шаром:

-Не-смей-трогать-меня, никогда, ты понял?! - она резко дёргает головой, вырывая подбородок из пальцев Марка и волосы, взметнувшись блестящей копной, рассыпаются вокруг лица. Кажется, ещё мгновение - и локоны зашипят змеями, как у Медузы Горгоны. Сейчас, когда в памяти всколыхнулись воспоминания, связанные с Севериусом, пощечина злит, как ничто другое. Мало ему того, что спас этого урода? Нет, не полегчало, сомнительные методы. Вот брат бы её сейчас понял... Столкнувшись с чем-то, чего она не понимала, с новой точкой зрения, какой раньше не было в её жизни, Кашмира куда больше готова сбежать и спрятаться в привычную скорлупу, чем разбирать и пересматривать свои убеждения...

-Да, свободна, и свободу я заслужила. А чем он заслужил свою спокойную сытую жизнь? Такие, как он, не должны были выжить! Думаешь, достаточно сказать себе, что всё закончилось, чтобы забыть? Как он связывал меня, наматывал на кулак волосы, как я залечивала синяки, чтобы дома их никто не увидел? По-твоему эти твари засунули свои привычки подальше? - Марк сидел под землёй, ему не приходилось сталкиваться с худшими сторонами Капитолия, год за годом не только терпеть мучения, но и наблюдать, как измываются над дорогим человеком, как его до бешенства доводит невозможность вступиться за тебя...

-Только Блеск понимает - вырывается у неё прежде, чем разум успевает за уязвлённым самолюбием. Сама Кашмира не хочет причинять боли Марку, но тёмная её часть, та, что набросилась на Севериуса и встала на дыбы от пощечины, заставляет жалить. После революции эта часть сознания стала уходить в тень, но если всё же берёт верх - противостоять непросто, и она всегда требует Блеска, ведь он ещё более неохотно, чем сестра, отпускал от себя арену и революцию. Наверное, этим и объяснялась его параноидальная ревность. Кашмира устало закрывает глаза, замолкая. "Хватит. Он не обязан этого знать... Иначе и ты никогда не забудешь". Когда она вновь смотрит на Марка - взгляд более спокойный и осознанный, но голос, хоть и лишился истеричных, задыхающихся ноток - механически холоден.

-Прости. За то, что я устроила это у тебя на борту... Мне следовало быть сдержаннее. Но я не стану извиняться за то, что набросилась на Поркесса - если она когда-нибудь ещё встретит его в более благоприятной для себя ситуации... Лейн не обещала невозможного, так что и сейчас не станет говорить, что такого больше не повторится. Щека всё ещё горит и этот факт им с самолюбием тоже придётся переваривать довольно долго.

Разговор становится ещё опаснее всей этой ситуации с ножом и Севериусом... Кашмира чувствует себя так, словно стоит на краю пропасти, а времени решить, проложить через неё мост или прыгнуть вниз - катастрофически мало. Марк кажется совсем незнакомым и видеть его таким тяжело. Но ещё сложнее смиряться с его словами, которые жгут, словно калёное железо. Он не может осуждать её выбор. Его не было на арене, он не возил ежегодно на смерть трибутов... Легко судить со стороны. Они проголосовали за игры, да. И Блеск, и Диадема, и семья, в отличие от многих победителей, их поддерживала... Но если бы была возможность суда... Разве не ухватилась бы Кашмира за неё с большим удовлетворением? Вот только никто их никогда не достанет, потому что многие из этих скотов умудрились до сих пор сохранить не только свою жизнь, но и власть.

-Если бы кто-то мог их осудить... Да, я голосовала за те игры, как Блеск и Диадема. Стоило спохватиться раньше, если для тебя это принципиально - она не отрицает, что боится, глупо отрицать очевидное. Некоторые страхи так глубого укореняются в покореженном сознании, что способны вспыхивать от самой мелкой искры даже тогда, когда костёр уже давно погас. Но разве Кашмира не предупреждала об этом тогда, на озере? Фраза "я ненормальная" была более чем красноречива. Нужно как-то тормозить, иначе они наговорят ещё много непоправимых вещей... О некоторых она и так уже жалеет и пожалеет, наверное, сильнее, когда вернётся в стабильное состояние. Выпад про Блеска достигает цели, но Кашмиру это уже не радует...

-Не осуждай моего брата. Если бы не он - я бы не пережила даже арену. Может, он и испытывает... Некоторые сложности... Но многие из них - моя вина, он всегда был вынужден меня защищать - и всё же она не может слышать, как о Блеске говорят, словно он какой-то монстр. Да, он не прижился до сих пор окончательно в мирном времени... Но большая часть злости, которую испытывал брат, базировалась на том, что делали с ней, а не с ним. И ради неё он плясал под дудку Капитолия. Пусть теперь на братско-сестринском уровне, Кашмира всё равно будет его защищать. Но это не значит, что в словах Марка нет своей доли истины. Своими болезненными воспоминаниями они с Блеском действительно аккумулировали друг в друге страхи. Она бы не разорвала отношения, если бы не понимала этого.

-Ты обещал не отпускать меня... - тихо говорит девушка. Злость схлынула так же быстро, как захватила рассудок. Перед Марком снова Кашмира в своей спокойной ипостаси - растерянная, испуганная. Она не станет брать назад свои слова, потому что они правдивы - брат провёл с ней четверть века, всю её жизнь, их понимание всегда останется между ними. Но просьба, высказанная в первую ночь в общей квартире всё ещё актуальна. Кашмира не хочет, чтобы он её отпускал. Да, она невыносима, разбалована, со здорово повреждённой психикой... Но Марк нужен ей, со своим непробиваемым спокойствием, силой духа, голубыми смеющимися глазами.

Кашмира рассеянным жестом запускает руку в волосы. Мир вокруг снова обретает адекватные краски, без ярко-алой, дрожащей маревом примеси гнева. Марк продолжает общаться с ней, как с неразумным капризным ребёнком, но, судя по последним событиям, девушка действительно показала себя именно в таком амплуа. Кровь больше не кипит в венах и даже спустя такой краткий промежуток времени уже сложно с уверенностью ответить, какие силы только что ею двигали, заставляя вести себя, как хищное животное. Заставляя хотеть причинить боль даже Марку. Она ведь не такая... Или наоборот? И как раз эта её часть настоящая?

-Если бы я ждала от тебя такого же поведения - глупо было бы менять шило на мыло - на Кашмиру бетонной плитой наваливается усталость, что, впрочем, не мешает ей ответить в подобном же резком тоне. Это не продолжение ссоры, скорее точка с её стороны. Оба высказались, позиции ясны - хотелось бы больше не возвращаться к этим вопросам, если столкновения с прошлым настолько лишают самоконтроля. Не следует и новых нападок на Блеска - вроде бы основная буря миновала. Надолго ли? И будут ли между ними ещё витать тени сказанного? Они здорово погорячились.

-А что делать мне? - спрашивает Лейн спокойным внешне тоном. Марк не отказывается от своих слов и, судя по всему, не собирается говорить ей "помочь мне собрать вещи, когда вернёмся в Капитолий". Уже неплохо для их ситуации... Дальнейшее разрешение которой Кашмира полностью отдаёт в мужские руки. Не новая для неё линия поведения, тем более, Марку сейчас виднее насколько проблематичным может быть всё, что она натворила. И всё же, несмотря на раскаяние, девушка не приближается к мужчине - вопросительно на него смотрит, обхватив себя руками за плечи. "Он меня ударил" на его месте она, возможно, поступила бы так же. Но происшествие для Кашмиры шокирующее, заставляющее закрыться. Такого Марка она не видела и принять это сходу тяжело.

-Я не хочу туда выходить - даже в самой себе Лейн сейчас не уверена. Стоит ей вернуться в салон - как её соседи сбегут (если уже не сбежали), остальные, включая стюардесс, будут смотреть на неё как на прокаженную, и Поркесс со своего места никуда не денется, хотя наверняка безумно этого хочет. Обстановка получится звенящей, как натянутая струна, Кашмира боится, что может снова разозлиться и вспыхнуть. Ей бы немного коньяка и поспать, восполнить потраченные силы и нервы.

Холод между ними всё ещё ощущается, словно то расстояние, которое оба сейчас сохраняют - невидимое глазу препятствие, нечто вроде стеклянной стены или силового поля. Бороться с этим сейчас нет ни желания ни сил, Кашмире очень хочется остаться наконец в одиночестве, так что в ответ на слова Марка она сухо кивает.

-Хорошо. Возвращайся, тебя заждались - стюардессы, второй пилот, пассажиры, включая Севериуса Прокесса, чтоб его черти драли. Разговоры, попытки осмысления и прочие психологические заплывы лучше оставить до момента приземления в Тринадцатом. Когда над ними не будут давлеть все эти дополнительные раздражители. И всё же когда Марк уходит, Кашмира не может отделаться от давно забытого ощущения - она плохо себя вела и в наказание заперта в комнате. Только Блеск после того, как родители лягут спать, не постучится в дверь, чтобы отдать проштрафившейся сестре свой десерт. И проблемы, решаемые куском торта, к сожалению, давно закончились.

-Спасибо - вскоре в багажном отсеке появляется стюардесса. Предсказуемо избегая взгляда Кашмиры, она протягивает ей тёмно-синее одеяло и стакан с какой-то жидкостью с травяным запахом. Успокаивающие капли? Лейн плевать, она механически выпивает горьковатую жидкость, заворачивается в одеяло, уверенная, что мысли не дадут расслабиться. Но озноб быстро сходит на нет и Кашмира засыпает - то ли организм отключает её от пережитого стресса, то ли капли оказались не успокаивающими, а снотворными.

Так или иначе, она даже не сразу просыпается после посадки. И стоять на трапе с Марком, конечно, в этот раз не придётся. Девушка сидит на полу в одеяле, задумчиво поглаживая сквозь проволоку жемчужину, пока все пассажиры не покинут самолёт. Только после этого берёт свою сумку и выходит - голова ещё тяжелая, словно внутрь напустили тумана.

Ей бы хотелось успокоиться в объятиях Марка, ощутить, как его руки сжимаются в кольцо вокруг талии, услышать успокаивающий голос, в очередной раз говорящий, что всё прошло... Но она просто не в состоянии заставить себя первой попытаться толкнуть стихийно возникшую стену и стоит Метеллу снова оказаться рядом - опять обнимает себя за плечи, молча скользнув в машину. Едва оказавшись в салоне, она снова засыпает и до дома пребывает в тёмной, но не расслабляющей дрёме с ощущением падения. Сегодня Кашмира не будет ни готовить ужин, ни весело кружить по кухне - пожалуй, из привычных ритуалов по-прежнему есть желание только на камин и живой огонь. Будут ли у Марка из-за неё проблемы? Что теперь думают о нём коллеги? И самый важный вопрос - что он сам думает... О ней. Об их отношениях.

Дом снова оживает с их появлением, хотя этот приезд очень отличается от первого... Кашмира идёт в гостиную и забирается с ногами на диван, неподвижным взглядом наблюдая, как Марк разводит огонь в камине - мысли её где-то далеко, мечутся между расширенными от страха зрачками Поркесса и прозвеневшей в багажном отсеке пощечиной. Только когда поленья охватывают пляшущие красные язычки, а Метелл скрывается в кухне, девушка чувствует, что начинает просыпаться. Открывает сумку, которую поставила на пол возле дивана, вытаскивает вещи. Кладёт на диван белый пушистый плед, находит домашний костюм и переодевает свитер и джинсы. Сегодня - зелёные бриджи и белая майка, Кашмира отчего-то рада, что не взяла с собой платье.

Оставив свою одежду в кресле, кроме по-прежнему надетой на шею жемчужины, девушка набрасывает плед на плечи и заворачивается в него, садясь на пол перед камином. Огонь привычно гипнотизирует - не то что картинки в Капитолии, амплитуду движения которых скоро учишься предсказывать. Живой, трещащий, с древесным запахом... Когда Марк возвращается из кухни, первым нарушая повисшее между ними молчание, она откликается:

-Я в порядке. Хочу быть поближе к огню - и в пледе подтягивает колени к груди, собираясь в комок, как в их первую ночь в капитолийской квартире. Обычно эта поза означает, что до "порядка" далеко и Кашмира стремится от чего-то спрятаться в импровизированном коконе, но сейчас ей не до размышлений о собственных невербальных жестах. Она чувствует, что разговор нужно начать сейчас, с каждой последующей минутой промедленя он дастся ещё тяжелее.

-У тебя теперь будут проблемы, да? - не выпутываясь из пледа, не предлагая Марку забраться к ней, спрашивает Кашмира. Словно они до сих пор в багажном отсеке и пытаются держать дистанцию. Мерцающие в свете огня волосы рассыпаются по белой мягкой ткани, сейчас девушке можно дать не двадцать пять, а лет восемнадцать. Марк же, напротив, кажется ей очень серьёзным и сосредоточенным. Она не боится... Но сработал какой-то механизм, заставляющий закрывать своё личное пространство. По крайней мере до тех пор, пока Марк снова не станет для неё прежним. "Интересно, что с моим ножом?" задаёт себе вопрос Кашмира и мигом себя одёргивает. Не та вещь, о которой стоит спрашивать... Хотя она знала все свои ножи, так сказать, в лицо, у некоторых из них даже были имена. Сегодняшний был из того комплекта, который она схватила когда-то у Рога Изобилия. Может, давно следовало от него избавиться, с таким-то следом?

-Правда? Тогда хорошо - с облегчением вздыхает Кашмира. Одной проблемой меньше... Ей бы не хотелось, чтобы в её попытках совладать с собственным прошлым как-то пострадал Марк. Ситуация разрешилась без взысканий в адрес пилота, а между собой они тем более всё решат. Чуть приободрившись, девушка высвобождает из пледа одну кисть, чтобы взять чашку с кофе. Его горьковатый аромат смешивается с ароматом поленьев, коктейль приятный и такой домашний. Марк садится рядом на пол, вид у него такой усталый, что безумно тянет поцеловать или хотя бы погладить по волосам, но вместо этого Кашмира только косится в его сторону. Тему, которая так засела в её голове, но которую Лейн вряд ли решилась бы затронуть сама, начинает Марк:

-Меня никто никогда не бил. Кроме... Таких, как Поркесс - эхом отзывается девушка. Ей самой не нравится, как это звучит... Словно она ставит на одну доску Марка и этого ублюдка Севериуса. Нет, ни в коем случае. Просто так вернее всего описать её впечатление от подобной встряски. Всё так неудачно наложилось на один день... Воспоминания о Немо, Поркесс, этот приступ злости, перекликающаяся с отголосками прошлого пощечина. В какой-то мере Кашмира понимает и Марка - она знает себя в таком состоянии. Знает, что опасна, что теряет контроль. До сих пор никому не приходило в голову силком вырывать её назад - Блеск просто позволял сестре перебеситься, даже если это стоило им какой-то части имущества, но в самолёте такой возможности не было. Что ещё оставалось? Сдать её с трапа в тюрьму? В такие моменты невольно скучаешь по тому, как просто вершилось правосудие в революцию.

-Когда-нибудь кто-нибудь до него доберётся. Не удивлюсь, если его найдут мёртвым в собственном доме или типа того... Отпраздную не хуже казни Сноу - вопрос о мести тоже сложный. Когда на руках столько крови, сколько у бывших повстанцев, жертва, действительно заслуживающая смерти, уже не кажется чем-то нереальным. По крайней мере, Кашмире. Она искренне желает Поркессу смерти и вряд ли это когда-нибудь изменится... Но кидаться мстить с таким безрассудным пылом, как сегодня - действительно перебор. Тем более вмешивать в это Марка. Девушка делает глоток из чашки и наконец переводит взгляд с огня в глаза мужчины.

-И ты меня прости. Сама не знаю, что на меня порой накатывает. Это как... Охмор. Вспышки образов, которые накрывают лавиной, заставляя терять контроль. В такие моменты это не совсем я... Надеюсь - усмехается Кашмира, вспоминая, как пыталась выкрутить запястье из хватки Марка, одержимая единственной мыслью освободить руку с ножом. Она была такой, была долго, но нельзя позволять Кашмире-профи брать верх. У Марка тоже есть свои запертые воспоминания, но он ведь справляется и не бросается на пассажиров или коллег. Кстати, о последних:

-Теперь твой экипаж наверняка думает, что ты встречаешься с сумасшедшей.

-Я не хотела, чтобы ты увидел... И, надеюсь, больше никогда не придётся - в том, что Марк умеет держать своё слово, Кашмира уже убедилась не раз. После разговора у озера он дал ей время на выбор, потом пообещал не оставлять её - и, раз они сидят здесь после сегодняшнего шоу, а Метелл не раздумывает, как от неё избавиться - нет причин ему не верить. Нужно просто отпустить этот момент как очередной не самый гладкий этап "притирки" друг к другу. Стоит осознать это - и даже дышать становится легче на физическом уровне.

-Договорились. Обещаю приложить все усилия, чтобы впредь использовать ножи только как кухонную утварь или метательный снаряд - это его право. Кашмира не обещает, что не будет носить нож с собой - это привычка, такая же, как с утра чистить зубы или идти мыть руки по приходу домой. Она чувствует себя спокойнее, чувствуя близость стали. Но более вдумчиво подходить к вопросу самоконтроля, чтобы впредь не доводить до такого состояния ни себя ни Марка, Лейн обещает. Всё, что делает Марк, по-прежнему для неё ново - контролировать общение Кашмиры с оружием тоже не приходило никому в голову. Не то чтобы результат был сильно утешительным. Так может, полезные для будущего перемены начинаются с таких маленьких компромиссов?

Марк обнимает её за плечи - слова тут же отходят на второй план. Есть только желание чувствовать это прикосновение, растворяться в его тепле, надёжности. Стена растворяется, лёд между ними испаряется крохотной искоркой нежности. Если когда-нибудь Кашмира и перевернёт эту жуткую страницу, здорово переписавшую её жизнь, то только с помощью Марка. А потом, возможно, сможет помочь Блеску, видеть счастливым брата хочется не меньше, чем окончательно освободиться самой.

-В порядке, пока ты рядом - она придвигается ближе и наконец выпутывается из пледа, позволяя ему упасть на пол вокруг неё. Теперь ткань их не разделяет и Кашмира крепко прижимается к Марку, за весь день сразу. Тепло его тела, биение сердца, надёжные объятия... Он всё ещё в кителе? Совсем не дело.

-По-моему тебе нужно расслабиться - устроив голову на плече Метелла, предлагает девушка. У неё есть идеи о том, как помочь Марку забыть сегодняшнюю нервную рабочую смену и если он не против - Кашмира с радостью претворит их в жизнь.

Странно, но плед возвращается на плечи. Для Кашмиры - очередное новшество в процессе примирения. С братом они сначала орали до хрипоты (хорошо хоть в деревне победителей соседи были на весьма отдаленном расстоянии), затем мирились в постели и оба по итогу оставались довольны... Впрочем, следовало признать, проблему это зачастую не решало, а лишь откладывало в дальний ящик. Зато всегда существовал стопроцентно работающий подход. Марку же сегодня, вопреки игриво прозвучавшему предложению, больше импонирует спокойный отдых у камина.

-А мама говорила, что я принцесса и золотце - лениво отшучивается Кашмира, щурясь от удовольствия, когда мужчина целует её в макушку. Если бы она умела урчать, как кошки, то сейчас непременно бы замурлыкала. Марк так много работает, и на что они потратили часть совместного вечера? На разговоры о скотах типа Поркесса? Сейчас это кажется далёким и безумно глупым.

Огонь неторопливо поедает поленья, Кашмира чувствует, что их уютные посиделки на полу - единственное, что действительно необходимо в данный момент и ей тоже. Даже в Тринадцатом видится своя прелесть - как ни крути, даже на двадцатом этаже ощущается давление столицы, её ритм. Зато камин - как маленькая вселенная, пылающая только для них двоих. Одинаково приятно и разговаривать и целоваться и даже просто молчать. Тело постепенно наполняется приятной тёплой тяжестью, усталость даёт о себе знать - Кашмира кладёт голову на плечо Марка и проваливается в сон. Просыпается лишь тогда, когда камин погас, чтобы перебраться в спальню.

Засыпает девушка сразу, на удивление крепко. Ни кошмаров, ни снов - видимо, ужасы подсознания решили, что выполнили и перевыполнили норму в реальности. Но даже во сне Кашмира ни на мгновение не отстраняется от Марка, боясь потерять связь с его объятиями, это ощущение защиты и умиротворения. Утром она просыпается первой - погода за окном сухая, солнце уже выглянуло. Осторожно, чтобы не разбудить спящего Марка, девушка выбирается из-под его руки и, свешиваясь с кровати роется в сумке. Она чувствует настоятельную потребность отправиться на пробежку. И в сумке найдётся всё необходимое - кроссовки, черные лосины и майка, кофточка, чтобы не замёрзнуть. Последнюю Лейн обвязывает вокруг талии прежде чем идти в ванную, чтобы умыться и заплести волосы.

"Ушла на пробежку, не стала тебя будить. Отдыхай" записку Кашмира оставляет на своей половине кровати прежде, чем выскользнуть из дома и направиться за пределы улицы, где стоит дом Марка, в перелесок неподалёку. Перспектива утренней болтовни с соседями заманчивой по-прежнему не кажется. Земля мягко пружинит под подошвами, девушка с наслаждением чувствует, как сердце ускоряет стук, а кровь - бег. Ощущение обновления и пробуждения, в том числе для мыслей. "Мы вернёмся в Капитолий и Марк, может, подменится на следующий рейс, но всё равно он много летает, а у меня столько свободного времени... Я опять превращаюсь в приложение к дому, с Блеском это стало ошибкой" ритмично работая руками, чтобы удерживать пульс, размышляет Лейн. Брат советовал ей найти хобби, но это всё так... Мелко? Скучно? Кроме войны она разбирается только в драгоценностях. Зачем ей, в конце концов, акции?

Пробежка продолжается минут сорок. Ещё пятнадцать Кашмира растягивается, используя в качестве помощника и подставки удобный пенёк. Через час с небольшим, продолжая мысленно вертеть озарившую её идею, девушка тихо, на случай, если Марк ещё спит, снова открывает входную дверь. Раскрасневшаяся от бега, с чуть растрепавшейся косой.

С соблюдением тишины можно было и не стараться - Кашмиру встречает Марк, с влажными волосами, в домашних брюках... Определённо прекрасное начало дня. И пусть вчерашний кошмар навсегда остаётся в прошлом, а она будет счастлива, если Марк каждое утро станет её так целовать, прижимая к обнаженной рельефной груди. Девушка улыбается ему, игриво проводя ноготком по щеке:

-Температура двенадцать градусов выше нуля, ветер умеренный, направление, правда, не подскажу, без осадков. Хотела предложить тебе сходить в душ, но раз ты уже оттуда... - запечатлев на губах Метелла очередной лёгкий поцелуй, Кашмира, на ходу вылезая из зашнурованных кроссовок, снимает с плеч Марка полотенце и, выразительно дёрнув бровями, скрывается за нужной дверью. Впрочем, она ненадолго, после пробежки разыгрался аппетит, а запахи, доносившиеся с кухни, было трудно не заметить. Девушка с удовольствием подставляет лицо под прохладные струи - разгоряченное пробежкой тело сейчас не требует тёплой воды. Шампунь выбирает с цитрусовым ароматом - сегодня хочется чего-то свежего, чтобы окончательно уже отмыться от произошедших в самолёте событий, морально и физически. Немного апельсинового масла для тела в лосьон... Вскоре Кашмира в шелковом золотистом халатике выпархивает в кухню, где вместе с Марком уже ждут кофе, тосты, булочки. Ничего такого они не покупали, это точно, им вообще было вчера не до еды. А Метелл вряд ли бы успел за время её отсутствия сходить и на рынок и в душ:

-Меня не было всего час, а его уже кто-то кормит! И что я должна подумать? - нотка ревности в голосе есть, но на сей раз для проформы. Кашмира скорее дразнится, капризно надувая губки и сверкая из-под короткого подола ножками, пока наливает кофе. Так бегаешь, бегаешь, вроде как сжигаешь калории... А тебя тостами встречают. Придётся избавляться от них другим методом! Но сначала силы неплохо бы восполнить.

-Ммммм, ржаные? Мои любимые, делиись - из чужой тарелки всегда вкуснее. Девушка тянется к завтраку Марка и на тарелку к тостам переправляется одна из горячих ещё булочек. Против воли в памяти вспоминается другое утро - когда она так же вернулась с пробежки, с пакетом ржаных и томатных булочек, и узнала о зависимости Блеска. Как раз незадолго до того, как они начали... Лёгким движением головы Кашмира перебрасывает волосы за спину, отключая мысленный ряд. Она не видит ничего зазорного в том, что многие её воспоминания связаны с братом - в конце концов, отдельных у неё почти и не было. Со временем накопится что-то новое, а пока... Остаётся лишь ждать примирения и получать удовольствие от настоящего. Не зря задумалась об акциях - работа совершенно точно могла бы её отвлечь. Обсудят это чуть позже, не хочется сейчас отягощать настроение серьёзными вопросами:

-Марк, ты ведь можешь взять замену на следующий рейс? - в тринадцатом он отметился, а второй, четвёртый и иже с ними некоторое время вполне переживут... Слишком долго Кашмира в этом месяце сидела в режиме ожидания, теперь она тоже хочет свою порцию внимания, ей оно необходимо не меньше, чем всей панемской авиации. И дома у них найдётся много дел.

-Ты умеешь копать? Придётся посадить вместо гиацинтов кактусы, я проконтролирую - притворно вздыхает Кашмира, всем своим видом показывая, что в противном случае придётся не копать, а закапывать. Тех, кто помял гиацинты. Замечание про булочки вызывает у неё улыбку - действительно, в Первом не очень-то ценили ржаную муку, в ближайшем к столице дистрикте голода не знали, так что и вкусы были более претенциозные, но булочки стали редким случаем, когда предпочтения брата и сестры Лейн расходились.

-В Академии нам не давали ничего из пшеничной муки, чтобы держались в форме - определённый рацион, взвешивания... Как у вас в Тринадцатом, хотя в плане калорий менее строго. Но мне ржаные булочки всегда нравились. Вот Блеск любит пшеничные с томатной корочкой и постоянно ворчал - иногда мы специально уходили пораньше, чтобы успеть до занятий забежать в пекарню и ели по дороге. Однажды наткнулись там на одного из преподавателей, потом провели в тренировочном зале два штрафных часа - вспоминая тот давний случай (кажется, ей было четырнадцать, а брату - пятнадцать), Кашмира искренне смеётся и в её словах нет сейчас грусти или какого-то сравнения, просто забавное воспоминание, которым хочется поделиться. От булочек их то наказание не отвадило, зато подъём на следующий день был более чем весёлым, с кроватей сползали в три приёма, кляня болящие мышцы.

-Ура! Запрёмся дома и я тебя не выпущу, даже если от этого будет зависеть судьба всех пассажирских перевозок - разрывая булочку руками и дуя на горячий мякиш, сообщает Лейн. На сей раз совершенно серьёзно, она вообще очень неохотно делилась, близкими - в первую очередь. Раз Марк проведёт больше времени с ней - могут ещё куда-нибудь сходить, развеяться, докупить кое-что из мебели... Повисший в воздухе вопрос отвлекает от планирования досуга. Похоже, Метелл в самом деле научился читать её мысли, даже раньше, чем сама девушка успевает их додумать. Прожевав кусок булочки, Кашмира задумчиво барабанит пальцами по столу прежде, чем спросить:

-Помнишь, я говорила про акции? До сих пор я входила в совет директоров формально, Блеск управлял им за нас обоих, но ты так много работаешь, а мне иной раз от скуки хочется выть на пару с Голди. Что скажешь, если я начну заниматься ювелирным делом более активно? Папа говорит, у меня редкий глаз на камни, я могла бы взять на себя работу оценщика. Не знаю, что скажет брат... Но думаю, в нынешней ситуации общаться можно и через управляющих на уровне передачи документов... - здесь к задумчивости едва ощутимо примешивается и грустная нотка. Раз Блеск не хочет видеть её настолько, что придумал ту ложь про акции... Она постарается не попадать ему на глаза и не мешаться, на советы директоров не обязательно являться самой, можно выбрать уполномоченное лицо. Но запретить ей вносить в работу свою лепту брат не может, к тому же он всегда разделял личные и финансовые дела, Блеск знает, что мало на кого в Первом можно положиться в плане оценки поставок столь же твёрдо, как на Кашмиру. С большой долей вероятности он уступит ей эту сферу, старательно избегая личного контакта.

Если бы Марку пришлось работать со своей бывшей - ну, например, его связывали бы в прошлом отношения с кем-то из стюардесс - Кашмира бы костьми легла, но не согласилась. И пресловутые гиацинты точно помялись бы чем-то тяжелым, вылетевшим из окна в процессе разъяснения собственного мнения. А Блеск не хотел, чтобы она работала даже без наличия таких подводных камней... Так что решения Марка девушка, особенно после вчерашних сказанных в запале слов, ожидает с волнением.

-Спасибо-спасибо! Через недельку соберусь в Первый, ознакомлюсь с положением дел - в отличие от неё, Метелл может сохранять здравомыслие там, где нужно слегка "отпустить поводок" и, услышав вердикт, Кашмира подлетает над своим стулом, взвизгивая от радости. У неё ведь столько идей! Теперь она будет воплощать их не в разговорах на кухне, между плитой и обеденным столом, а на официальном уровне. В Первый можно ездить, когда Марк в рейсах, чтобы раставания проходили быстрее, а в другие дистрикты в случае необходимости - летать вместе с ним. В тот же Четвёртый, она бы наладила контакты с поставщиками жемчуга, в Первом им занимались до обидного мало, особенно после революции, когда все силы были брошены на воскрешение уже проверенных резервов. За секунду в голове девушки проносятся десятки перспективных планов, а главное, она уверена, что рано или поздно работа сблизит и их с Блеском - невозможно избегать друг друга вечно. В конце концов они поговорят, помирятся, всё войдёт в колею и оба главных мужчины в её жизни будут с ней. На правильных позициях.

-Голди будет моим личным секретарём, ей тоже полезно двигаться - доев на этой позитивной ноте свою булочку и допив кофе, Кашмира легко поднимается с места. Настроение рвётся вверх, как на крыльях, игривый настрой возвращается, подкреплённый вкусным завтраком. Обойдя стол, девушка опускается на колени к Марку. В домашних брюках, с обнаженным торсом, он ей нравится даже больше, чем в лётной форме:

-Предлагаю послать к черту режим и включить десерт в программу завтрака - прижавшись к груди своего летчика, мурлычет Кашмира ему на ухо. Ладони мягко скользят снизу вверх, по животу к плечам, губы приникают к его губам, а скользкий халатик, чуть распахнувшись, скорее дразнит фантазию, нежели прикрывает тело. Она осталась без десерта вчера и проявила недюжинную выдержку, уйдя в душ в одиночестве, но терпение никогда не было сильно стороной Кашмиры, и выносить их платоническую терапию ещё дольше, когда Марк сидит перед ней в таком виде, она просто не способна.