Кто-то продолжает рыдать, захлёбываясь в собственных слезах вечерами, когда не увидит никто. Я слышу, как душераздирающий крик продолжает впиваться в чьё-то горло, перекрывая всякий ход связной речи. Моя шапка каждый раз будет сползать на лицо, а с губ срываться смех. Кто-то скажет, что полоумная, кому-то станет страшно, может быть. А я снова натяну маску безразличия, когда пройду мимо страдальцев, которые потеряли часть своей жизни во время Революции. Ещё несколько месяцев они будут убиваться, пытаясь выкроить в этом ничтожную долю святого смысла, а после снова повторят, что моё спокойное выражение лица это нечто странное. Мол, почему же она так себя ведёт, потеряв всю семью и тех набожных четвероногих тварей, которые не смогли себя сами спасти.  Твоя мамочка больше не улыбнётся тебе, а твой папочка проходит стажировку у Морфея прямо сейчас. Что же, это повод, чтобы разрыдаться и собрать в кулаки землю, покрытую слоем сажи в свои кулачки. Когда у тебя вырезают нечто большее, например, мой случай, твоя реакция не обещает быть стандартной, как у вас, например. Нервишки стремятся в отпуск, забирая душу, оставив лишь орган, качающий кровь, чтобы спасти хотя бы тебя. Это что-то, что ты не можешь переносить, заставляя глаза, краснеть и создавая новые водопады на карте. Кто-то снова кричит: «Полоумная!», когда я начинаю говорить не то, что общество ждало. Лишившись многого в 17 лет, начинаешь искать другие ценности, зверея от прошлого. Среди этих людей нет друзей или знакомых, каждый становится чужим. А при желании. В нём можно рассмотреть потенциального врага, которому судьба находится где-то дальше, не рядом с тобой. Кто-то расстроится, когда светловолосая головушка фарфоровой куколки покатится в сторону. Кто-то снова будет тыкать в меня пальцем и кричать бранные слова. Но это потом.
Вся та роскошь, которую предоставили нам сейчас, никогда не сможет заменить то, что было дома. Родные стены всегда мотивировали на что-то более светлое и чистое, нежели сейчас. Окидывая взглядом временные апартаменты, я позволяю свисту захватить в плен всю площадь, не задумываясь об известной каждому примете. Ощущение того, что ты продолжаешь находиться в какой-то эпической войне, не покидает меня и сегодня, когда всё закончилось. Закончилось и не обещает играть в феникса. Скрещиваю пальцы и вытягиваю руки вперёд, обращая ладони против лица. Знакомый хруст нарушает тишину и одновременно записывает мои недуги к будущей старости. Глаза хаотически бегают по сторонам, а рефлексы отказываются принимать эту тишину. Никто не кричит, запрещая «хрустеть пальцами», как это было раньше. Полное понимание того, что я нахожусь не дома.
Стянув с головы шапку, неспешно передвигаюсь по маленькой комнатушке, осматривая всё, что здесь есть. Не густо, кстати, но никто не обещал роскоши и прочей вычурности после всего, что произошло. Полупустой рюкзак болтается за спиной и мне кажется, что в нём лежит гораздо больше. Но не утверждаю, а то выселят. Кто-то входил в такие же квартирки парами, как мне показалось там, за пределами моей обители. – Кто-то запоздал, вестимо. Или же, история о смеющейся рыжеволосой девочке облетела здесь всё быстрее, чем весточка об окончании Революции, которая для меня всегда с заглавной буквы, которая стала событием, относящимся к чему-то важному. К чему – не определилась.
Падая в кресло, закидываю ноги на подлокотник, решив, что ближайшие десять минут проведу именно в таком положении, отрекаясь от дел, которые должна выполнить. Вместе с моим «плюхом», слышу, как открывается дверь, и чьи-то ботинки стучат по полу. Полагаю, кто-то нашёл своё пристанище и уже готов разделить со мной эту крышу. Что же.
- Добро пожаловать. – Произношу, поднимая руки и ноги вверх, находясь всё в той же позе эмбриона. В моём тоне нет какой-то радости или восторга, скорее наоборот. Пусть изначально вкушает все прелести её будущего жилья и соседки. Нам будет весело, надеюсь.
- Зовут меня Хейли, Дистрикт 10 был моим домом, вся семья осталась где-то там, за чертой, которую мы зовём жизнью. – Выдаю незнакомке сразу же. – Ну, это чтобы не возникало вопросов. – Тут же поясняю, зачем и к чему были произнесены слова.

Видимо, мне придётся бесконечно разбрасываться словами благодарности. Девушка смогла поразить меня с самого первого её появления. Не увидела её четвероногого друга изначально и уже построила план язвительных переговоров на будущее. Но пришлось всё свернуть в один момент, когда озорной лай разнёсся вместе с представлением миниатюрного джентльмена. Несколько подумав, спешно слетаю с кресла, порхая на всех существующих крыльях к собачке, падая пред ним на колени. Я похожа на наркомана, который зависим от этих существ. Протягиваю к нему руки, а сама начинаю еле слышно визжать, пытаясь подавлять это в себе. Не думала, что встречусь в ближайшее время с кем-то из представителей этого рода. Лишь голые мысли о любимой подруге, на шее которой висел ошейник оранжевого цвета, не покидали меня всё это время. А здесь такой вот подарок.
- Да ты просто спасла меня. – Заявляю хозяйке Брута, которая, наверное, потребует смены местожительства, ибо с полоумными очень сложно. Я бы побоялась за свою собаку, увидев такое. – Я работала с собаками у себя в Дистрикте. Можешь не переживать, его не обижу. – Спешу объясниться. Вдруг заберут игрушку, тогда я не знаю, что может последовать, а потому, давайте избавим всех от этих экспериментов.
Приятные известия не могут не порадовать меня. Прошу пушистого зверька на некоторое время у девушки, прежде чем возвращаюсь в кресло и снова падаю в него, заливаясь румянцем от  переизбытка радости. Кажется, они спасают меня и лишают всех воспоминаний, рисованных чёрной краской. Мне не хочется вспоминать всё, что было до этого момента, разве что, подумать о хорошем и снова закрасться тонкими пальцами в эту мягкую шёрстку. Но не забывать о том, кто ты есть и кто стоит напротив тебя. Девушка всё ещё не назвала свой дом. А что, если она как-то связана с моим Дистриктом и нам просто не удостоилось момента познакомиться? Несколько огорчает такой исход, и я надеюсь на свою ошибку в этих постулатах.
- Откуда ты? – я обязательно задам ей все вопросы, которые касаются самой Революции, но несколько позже. Нам предстоит обосноваться здесь и подготовиться к чему-то, что будет завтра, через неделю и так далее. Никто не знает, что ждёт каждого из нас через минуту, а значит, нам следует поторопиться узнать всё, что волнует и так сильно щекочет нервы. Закидываю ноги на подлокотники и ещё раз извиняюсь за то, что отняла у девушки собаку, но ей придётся привыкнуть к гиперреактивности своей соседки.  И, нет, я не намерена отпускать её питомца, он прекрасен.
- Вообще, расскажи мне о себе. Я хочу знать…всё! – указательный палец взмывает вверх, прежде чем на лице ползёт улыбка. Надо ведь быть доброй девочкой и уважать ближнего своего. А что, если её судьба более трагична,  а я клоунадничаю? Именно поэтому следует узнать всё как можно скорее и выставить все шахматы по своим позициям. Игра начнётся несколько позже, сейчас мы вообще шайбы на этой доске – никто не вписывается и игра эта вовсе не наша. Кукловоду перерезали ниточки и куклы решили править балом самостоятельно. Самое время натянуть платье и выйти, чтобы танцевать туда, куда ведут ноги, даже не сердце. Натянув на лицо маску или пренебречь пудрой – неважно, главное, стать королевой этого бала. Забудем о Сатане, он больше не правит нами.