вот и тренировочный центр. красивое здание, не тронутое мятежниками. я никогда здесь не была. никогда не интересовалась для чего он. никогда не думала, что настанет тот день, когда я буду вынуждена пребывать в его стенах.
мне достался в расположение первый этаж тренировочного центра. а все потому, что моим ментором оказалась победительница из первого дистрикта. и вскоре нам предстояло познакомиться. но перед этой встречей мне необходимо было знать, что меня ждет в дальнейшем. я хотела быть готовой ко всему.
я сижу в гостиной в полумраке. смотрю видеозаписи прошлых лет. я и не знала, что, пока я всю жизнь думала, что мы живем по гуманным законам, у меня за спиной творилось подобное. и что парад трибутов это не какой-то там показ мод, а первое появление трибутов перед спонсорами, которые в последующем могут им жизнь спасти. а для этого им нужно понравиться.
насколько мне стало известно, за трибутами здесь раньше ухаживали. их кормили, поили, одевали в лучшие наряды. чтобы хоть раз в жизни они почувствовали себя людьми. они были никем. по мнению капитолия. бесплатная рабочая сила. не более того. я всего этого не знала. и поплатилась за свое незнание.
сквозь тишину и звуки с экрана я слышу, как, по паркету стуча коготочками, направился к входной двери брут. звонкий лай заставил меня обернуться. в помещение вошла невысокого роста молодая девушка со светлыми волосами. разумеется, если бы я хотя бы краем глаза смотрела всеми любимое зрелище, осуществляемое раз в год, я бы ее узнала.
я встаю с дивана и вопросительно смотрю на девушку. что она здесь забыла? подхожу ближе, чтобы взять собаку на руки и отвлечь его внимание от пришедшей. – ну да. если можно так это назвать. – прижимаю пса к груди, почесывая его за ухом и окидывая взглядом блондинку.- ты что-то хотела? – манерам я обучена, вот только на вид девушка младше меня, и я не вижу смысла обращаться к ней на «вы».
вообще я не люблю, когда кто-то внедряется на мою территорию без приглашения. да еще при этом не здороваясь и не представляясь.

личное пространство – это персональная зона, где мы чувствуем себя комфортно, уверенно и защищено. это часть собственного «я», это наша необходимость, которая позволяет сохранить человеческую индивидуальность. личное пространство – это тот уголок, куда окружающим вход воспрещен. здесь человек принадлежит сам себе и никому больше. лишившись дома, я лишилась свое угла. и сейчас мне приходится довольствоваться апартаментами, некогда принадлежавшими трибутам первого дистрикта. как оказалось, не так давно здесь жила девушка, которая сейчас вальяжно ходит по гостиной и чувствует себя вполне комфортно, при этом заставляя меня чувствовать некую неловкость. она меня рассматривает. усаживается в кресло. довольствуется тем, что сейчас принадлежит мне. я не люблю подобного поведения. я не люблю, когда нарушают мое пространство без моего согласия. я не люблю, когда прикасаются к моим вещам. а эта девушка сейчас делает все то, что я так не люблю. молчу. лишь наблюдаю со стороны. меня  учили сдержанности. да и конфликтовать в сложившейся ситуации было бы лишним на мой взгляд. – что должно было измениться? вы вторглись на территорию капитолия словно к себе домой, разрушили все вокруг. лишили большинства их домов, хотя они не были в чем-либо виноваты. а сейчас ведете себя так, словно все вам поголовно чем-либо обязаны. не все виноваты в том, что с вами происходило. и находиться, как ты выражаешься, «в вашей шкуре» приятного тоже мало. – я спускаю на пол собаку и скрещиваю руки на груди, спиной прислоняясь к стене у дверного проема. – безгласые сбежали. трибуты сменились, хотя новых трибутов вообще могло не быть. а ты, должно быть, рада этому. и, судя по тому, что ты сейчас находишься в этом здании, кому-то повезло с наставником. а то любопытно ей стало. полюбопытствовала бы у себя на этаже. - усмехаюсь, отводя взгляд в сторону. – и прежде чем вламываться, нужно хотя бы спросить, ждут ли тебя вообще. или манерам не учили? или вы настолько привыкли быть первыми, что границ не видите? – я не собираюсь ругаться или обвинять ее в чем-либо. мне просто не нравится, когда кто-то внедряется на мою территорию. только и всего. вот и пытаюсь защитить себя и свое временное пристанище от чужих нападок. – добились, чего хотели? что тебе дала эта революция? что тебе дали смерти невинных? и не надо говорить, что во всем виноваты капитолийцы. не надо нас винить во всех бедах. не все были к этому причастны.
я даже не знаю, пытаюсь ли я этим самым отстоять свою правоту или же это мое глубокое заблуждение. я не была причастна к голодным играм, зато моя семья была. и вполне возможно они не расценивали каждого по одиночке, а смотрели на совокупность. семей много. в каждой семье был кто-то «белой вороной». в каком смысле это решать каждому самостоятельно. в нашей семье такой вороной была моя мать. и благодаря ей я сейчас нахожусь здесь и вступаю в словесную перепалку с той, кто оказалась трибутом в свое время не по своей воле, а потому что так надо. потому что это было бремя, павшее на все дистрикты панема.

чем дольше я слушаю речь этой юной особы, тем больше убеждаюсь в том, что чувством такта она не обладает. бесспорно – разговор она поддержать может, но не более того. она упрямо верит в то, что в капитолии живут лишь те, кто привык вести праздный образ жизни, не интересуясь тем, что чувствуют другие.  хотя и подтверждает версию, что есть и те, кто были против деспотичности государства, но они поддержали революцию и присоединились к повстанцам.  и совершенно не думает о том, что были те, кто в принципе не думал о какой-либо революции, либо это противоречило внутренним устоям, сформировавшимся в узком кругу семьи. я уверена, отец бы поддержал мятежников, а моя мать нет. в любом случае, когда все закрепили свои позиции, мы остались в стороне, каждый занимался своим делом. и в результате сегодня я являюсь трибутом. а ведь могло быть иначе. раньше я об этом не думала. – не обобщай.- я говорю умеренным тоном, пристально смотря на диадему. – с легкой руки президента и его верноподданных, если на то пошло. а затем уже появились те, кто решил, что подобные мероприятия будут довольно интересным зрелищем. признаюсь честно, я с момента своего рождения даже парад трибутов ни разу не смотрела, что уж говорить о самих играх. и я даже слабо себе представляю, кто ты такая. исходя из манеры твоего поведения и логичности действий, могу сделать вывод, что ты из первого дистрикта. насколько я знаю, вы все там поголовно считаете себя элитой. вас любят, расхваливают.  женщины вешают на себя тонны украшений, произведенных вами, мужчины еще как-то сдержанны, но и те зависимы от этих побрякушек. – отталкиваюсь от стены и подхожу ближе к девушке, продолжающей располагаться в кресле, жуя яблоко. – твою то кровь мало кто попить успел, судя по твоему возрасту. сколько тебе, шестнадцать – семнадцать? вот иди и читай нотации тем, кто принимал участие в проведении этих игр, а не тем, кто вообще ничего об этом не знает. – выдерживаю паузу, молча подходя к дивану и присаживаясь на него, откидывая руки на спинку. видимо, та считает, что вершит правосудие, голосуя за проведение игр с детьми капитолия, и явно думает о том, что в ряды трибутов попали исключительно лишь те, родители которых были против повстанческого движения. она заблуждалась. но я не имею права винить ее в этом. – думаешь, что раз выжила в этой войне, то имеешь право решать, кому жить, а кому нет? ничуть не лучший поступок. от чего хотели уйти, к тому и вернулись сами.

я усмехаюсь на ее замечание по поводу того, что я точно рассказала о характеристике первого дистрикта. а чему удивляться, когда твоя мать каждый день покупает новые украшения, привезенные оттуда, сделанные специально на заказ. конечно, она рассказывает, какие люди там живут и чем живут, а также что из себя представляют. девушка права. за любовь капитолийцев к роскоши, первый дистрикт занял место «любимчиков». другие дистрикты этим похвастаться не могли. хотя и их занятия были полезны для столицы. – моя матушка едва ли не каждый день привозила из первого свои драгоценности. поэтому я наслышана достаточно. -  что делали с победителями, я узнала буквально на днях. и мне жаль, что ее родственники поплатились за то, что выбрались с арены. тут уж и не знаешь что лучше – умереть или выжить. мне жаль, что когда-то были придуманы эти самые игры. но не все к этому причастны. для нее виноваты все капитолийцы, а в моих глазах есть и те, кто не заинтересован был в этом. я внимательно ее слушаю, покачивая ногой. ее тоже можно понять. cтолкнулись два мира. и у каждого своя правда. – не смотри на меня так, словно я из другого мира, если отличаюсь от тебя. – конечно, я заметила, как она рассматривала меня все это время. возможно, ее смутили татуировки, которые виднелись из-под одежды. но это мой фетиш. это моя особенность. и мне это нравится. – среди вас были и те, кто был против этих игр. поверь, мне не страшно выйти и проиграть там. меня ничего не держит. кроме брута.- киваю головой на собаку, которая гнездилась на полу у моих ног. - теперь это единственное существо, которое я люблю. поэтому не вернуться мне не страшно. я не знаю, как все будет проходить. я не знаю, что вообще должно происходить. мне не с чем сравнивать. я смотрю видеозаписи игр и мне страшно от того, что происходило на арене. как дети, которые не сделали друг другу ничего плохого, стали в одночасье врагами. как безжалостно расправлялись друг с другом. я так не смогу. это все, что я могу сказать. и если мне будет суждено выжить, я просто смирюсь с этой победой. – я беру брута на руки и целую в мокрый нос. – мне главное будет знать, что о нем кто-то позаботится, если вдруг что. ведь кроме меня у него никого нет. правда же? – я заглядываю собаке в глаза и треплю его по шерсти, после чего снова смотрю на девушку. – мне стыдно за тех, кто причинил горе твоей семье. мне стыдно за мою мать, которая спонсировала каких-то трибутов. мне стыдно, что моя семья вляпалась в это дерьмо. и если так нужно, я отвечу за свою семью.

раньше я не думала всерьез о смерти, хотя за последнее время поводов было предостаточно. даже когда ранее подобные мысли приходили в голову, я и представить не могла, что все случится именно так. мне осталось жить меньше месяца. за это время мне нужно будет научиться справляться со своими страхами, научиться держать оружие, владеть им. и не бояться убить. убить, чтобы спастись самой. а были ли случаи, что убивать не приходилось? когда я окажусь на арене, мне придется взять себя в руки. вовремя реагировать на происходящее вокруг меня. и ни в коем случае не сомневаться в себе. среди трибутов оказались и те, кто и вовсе не должны были оказаться ими. имею ли я право приравнивать себя к ним?
- спасибо за совет. – я киваю головой и прижимаю к себе собаку, целуя его в макушку. эта собака играла в моей жизни большую роль. я о нем заботилась, а он дарил мне свою любовь и преданность. и я знала, что его чувства ко мне искренние, они не наполнены фальшью. человеческие чувства все же гораздо коварнее. - если вдруг объявится отец, то я бы хотела, чтобы брута отдали ему. но никак не матери. у нее на него аллергия. она с большим удовольствие отдаст его в приют. или на усыпление. – это так странно. только что мне эта девушка казалась заносчивой. а сейчас мы разговариваем с ней на равных. словно в мозгу кто-то что-то переключил, в результате чего перестал выделяться словесный яд. вообще я быстро привыкаю к людям. если какое-то время назад она вторглась на мою территорию и я всячески пыталась его спровадить, то сейчас она уже не кажется чужой. даже здорово, что в такой нездоровой обстановке, когда вот-вот завершится твоя еще толком не начавшаяся жизнь, есть возможность с кем-то поговорить.
- нет. братьев, сестер у меня нет. в семье я одна. – в этот самый момент я реально начинаю задумываться «почему?». насколько мне было известно, в капитолийских семьях один ребенок в семье это редкость. своих детей они все же любят куда больше, нежели чем остальных, если брать общую картину. – я бы хотела иметь братика. чтобы он был младше меня. и лучше бы, чтобы он не знал о том, что теперь знаю я. а у тебя есть родные братья или сестры? – все же эта девушка была трибутом. в свое время она вышла на арену и осталась в живых. и мне не помешало бы узнать, что она чувствовала с того момента, как ее имя выпало на жатве. или же она сама вызвалась добровольцем? - какой была твоя арена? расскажи, что чувствует трибут, оказавшись на волоске.