Шла 21-ая неделя моей беременности. И это был настоящий кошмар. Токсикоз отступил в сторону, но вместо этого я начала есть как проклятая, в то время как врачи рекомендовали мне не объедаться, потому что вся еда уходит ребенку и таким образом я его раскармливаю. Во первых, мне не улыбалось рожать мустанга, а во вторых как я только в голове возникает картинка пухленького ребетенка с характером Сцеволы, мысль приходит одна: мальчишка в будущем задавит противника в прямом смысле авторитетом. А если девчонка, то тут вообще даже я буду бегать от нее.
Кстати я поняла почему все беременные держат руки на животе. Так элементарно удобнее, такая себе подставка под руки, иногда тарелку, но в целом, живот у меня был уже приличный и не спрячешь. Всю одежду пришлось сменить и иногда я доставала свои старые платья с тонкой линией талии и плакала над ними. После родов не будет никаких шансов, что я смогу вернуть точно такую же фигуру. А еще спина начинала побаливать и приходилось ходить, поддерживая позвоночник руками. Тоже излюбленная поза беременных и это я еще молчу про колено-локтевое положение, от которого Нерон был просо в восторге, предлагая мне и после родов почаще принимать это положение. Придурок.
Но я все равно была счастлива. Малыш внутри давал такое непревзойденное чувство целостности, я никогда еще не чувствовала такой жизни, как сейчас. Будь я одна, возможно, давно закопалась бы в физических недостатках моего положения, но Нерон делал и говорил все, чтобы отвлечь меня и убедить, что я все равно самая красивая. Дела он это весьма изощренно, как всегда, но бывали моменты, когда ваниль из него лилась потоком.
Мы ни разу не праздновали его день рождения, даже после того, как он вылечился. Как-то все было не к месту или не было настроя. Муж спокойно относится к этому празднику, это для меня день рождения что-то ужасное, что я предпочитаю игнорировать и орать на всякого, кто напомнит мне о количестве прожитых лет. Но в этот раз мне хотелось сделать для Нерона сюрприз. Я-то сюрпризы ненавижу, оттого и придумала всю эту заварушку, о которой он не догадывался. Ну и к тому же, это классика.
Я проверю нашу спальню, все ли готово к приходу моего мужа. Свечи, розы, ароматические палочки, приглушенный свет, новое постельное белье. Да, все должно быть как надо и планов на этот вечер у меня было много. Я тут прикинула, что он ни разу за весь наш брак не получил от меня ни одного подарка. Нормального. Так что на почве моих съехавших мозгов я решила устроить ему парад подарков. О, он должен был оценить.
Я слышу как закрывается входная дверь и быстро закрываю спальню. Все должно быть в свое время. Иду встречать ненаглядного, заработавшегося муженька. Что бы там ему не подарили в офисе, мои подарки все равно будут круче. Едва я вижу его в коридоре, я не замедляю шаг ни на секунду, хотя он и разговаривает по телефону. Встречать Нерона было моей традицией с самых первых дней нашего брака. Просто раньше я встречала его с другими словами и хотя они и были наполнены любовью, но совсем не той, что сейчас.
- Твои подчиненные уже построили тебе алтарь для жертвоприношений? – улыбаюсь я и целую его. Мне неважно, кто там висит у него на телефоне. С этой самой минуты он только мой. – С днем рождения.
Я уже не могу так крепко прижаться к нему как раньше, ведь между нами теперь мой огромный живот, из за которого одному из нас приходится вытягивать шею вперед для поцелуя. Я была права, живот мешает нам обниматься по-нормальному  меня это радовало так же, как и раздражало.
- Готов получать свои подарки? – я хитро улыбаюсь.
О, он даже не представляет, что его ждет!

Мне нравится, как он сразу переключает внимание на меня, отправляя телефонного собеседника  в другие места, которые и озвучивать не надо. Сцевола стал другим, но оставалось в нем и то, за что я его полюбила. Этакая нериступность, непрогибаемость. Все мои мужчины, с которыми я встречалась раньше так или иначе приходили  к состоянию восхищения мной и умиления. Цветы, ювелирные украшения, признания в любви. Нерон же способен был самую романтическую обстановку испортить одним своим видом или взглядом, не говоря уже о слове. Он и сейчас это делает, играя бровями и похотливо улыбаясь.
- А что, в вет клинике выдают паспорта? Или это только для отборных скотов?
И эта перепалка, как и все другие несут с собой чувство незавершенности. Словно, я никогда не смогу поставить галочку рядом с именем Сцеволы, подтверждая, что этап пройден и можно идти дальше, искать другого. Но одновременно с этим, я точно знаю, что он абсолютно мой, что мы друг друга не отпустим. И этот парадокс, в котором мы живем уже много лет, оставляет веру, что так и должно быть.
- Подарок подразумевает снятие брюк, но давай не с порога, мой дорогой. – я спокойно ему улыбаюсь, не опровергая его надежды. – Сегодня будет день чудес.
В конце концов, он чертовски прав. Один из подарков носит таки сексуальный характер и Нерон несомненно оценит его, учитывая, что я наконец то удовлетворю его самое желанное, о котором он болтает еще с рождества. Но он узнает об этом как только мы дойдем до спальни. И правда, не с порога же его радовать.
- Пойдем. Твой первый подарок не может ждать. – я беру его за руку и веду к спальне.
На самом дел это я не могу ждать, потому что мне не терпится увидеть его лицо, когда он узнает. Я не так уж и долго ломала мозги над этой идеей. Разум постепенно насыщался той или иной деталью и к празднику все просто сошлось в гармоничную картину. Мне оставалось лишь воплотить это в жизнь настолько, насколько позволяло мне мое положение.  Было тяжеловато решиться на определенный шаг, но все-таки я любила Сцеволу и ради него, да, я уже многое сделала, но все же, хочу большего.
Открываю дверь спальни, атмосфера самая романтическая, какая только бывает в этом мире. К счастью, мы оба не ценители романтики, пережили наши кризисы и некризисы без сопливых изливаний. Но тут надо было выдержать тематику.
- Я приготовила все это специально. Сама. – я так горжусь собой, черт. – Пенная ванна наполнена, шампанское, все, что необходимо есть под рукой. – я подвожу Нерона к кровати, которая идеально застелена бордовым шелковым бельем, белые лепестки роз, противнее и не придумаешь. – А теперь главный сюрприз. – я отдергиваю одеяло, под которым лежит классическая надувная кукла мужского пола.
Была у меня идея подкинуть ему обычную. Но это было бы довольно скучно. Тогда я пораскинула мозгами, что Нерон так сильно любит кроме меня и чтобы такого он хотел сделать со мной, а я не позволяю? Ответ на второй вопрос был уже озвучен в холле. Ответ на первый вопрос был сложнее, но все-таки озарил меня довольно скоро.
- Ты же и сам понимаешь, скоро мы уже не сможем заниматься сексом. Вот я и подумала, что не могу оставить мужа без удовлетворения. А я-то уж ладно потерплю. – а терпеть там долго, потому что после родов период приличный на восстановление. Бррр. – Я хотела купить новую модель, там какие-то дополнительные функции, эрогенные зоны, голосовой интерфейс. Но продавец-консультант сказал что нет ничего лучше старой-доброй классики. Он сказал навевает воспоминания о молодости. – я расхожусь, рассказывая все это и улыбаюсь шире, чем когда Сцевола убедил меня оставить ребенка. – Навевает? – спрашиваю я у него и меня почти прет на ржач, когда вижу его лицо. – И я подумала, раз ты так хочешь анал, то кукла мужчины идеально подойдет. Тем более он так похож на тебя. А ты же себя любишь. В этом деле не каждая кукла подходит.
Отчасти мне боязно. Надо было наверно начинать с другого, но все же, мне необходимо провести его за этот вечер по всем стадиям наших отношений, чтобы мой финальный подарок он смог оценить. Тем более, что я уверена, все остальное померкнет, в сравнении с тем, что я приготовила дальше.
- Может, хочешь принять душ? Познакомиться с новым партнером? Могу дать тебе 20 минут, не пропадать же ванне. - я с искренней любовью смотрю на мужа и улыбаюсь. нет, никто не говорил что будет просто и никто не говорил, что я, будучи беременной и счастливой не способна на гадости. А иначе, за что Нерон меня любит?

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-30 00:03:40)

Мне уже давно пора придумать какой-то способ запечетливать навсегда растерянное выражение на рожице Сцеволы, потому что в моей голове уже не хватает места для всех этих мысленных фотографий. Слишком сильно я забила ящики с ненужным хламом, информацией о детях, о родах, о материнстве, о первом периоде после родов. Этой литературы у нас теперь на каждом углу валялось по паре книг и, нет, электронные книги меня не устраивали, от них быстро уставали глаза. Поэтому я затарилась капитально, буквально на следующий день после того как было принято решение оставить ребенка.
Я с готовностью киваю, когда Нерон умилительно, но с издевкой в голосе спрашивает меня, сама ли я выбирала подарок. Сама, да. И хотя в такие заведения не ходила, а в этот раз мало того что притащилась, так еще и беременной была, я ожидала более бурной реакции от хозяина магазина. Но он промолчал. Оказывается мамочки к ним часто захаживают, но вот зачем, я так и не поняла. Хотя зная капитолийских мужей, я могла бы предположить, что как только их ненаглядные жены беременели, мужики пускались в гулянье с другими, по стройнее и по спокойнее.  Не буду скрывать, эта перспектива меня немного пугала в отношении Нерона, хотя он и виду не подавал что чем-то недоволен. Но все же, я не стала покупать ему женскую куклу еще и потому что мало ли, мог вспомнить, как хорошо проводить время со шлюхами, предаваясь сексу без обязательств и без детей. В общем, да, неживой паренек, устроившийся сейчас на нашей постели был чем-то вроде доказательства: no more шлюх.
- Ты говорил тебе нравятся мои ноги! – искренне возмущаюсь я, но все же не обижаюсь на мужа. Ляпнул и ляпнул. Бывало и хуже. – Тогда не обижайся на него, когда однажды ночью, первым, кто почувствует как ребенок пинается, будет он. Потому что кто-то будет спать в другом месте.
Я качаю головой, но по правде я все еще волнуюсь из-за этого. По словам врачей, малыш должен был уже проявить свои бойцовские навыки, еще пару недель назад, но он молчал. Я беседовала с ним, уговаривала меня пнуть, но он активно меня не слушал и действовал по-своему и уж не знаю, от кого он взял эту черту, от Сцеволы или меня. Мы оба – упертые бараны, когда нужно.
А тем временем, Нерон решает проверить ванну. Гаденыш знает, как меня задеть лучше всего. Говорила же, что бывает и хуже. Прямо ножом по сердцу, когда он спускает галстук и снимает пиджак. А следом и всю одежду. Мелкий, а ведь гаденыш каких поискать. Но не могу оторваться от него, словно это какое-то произведение абстрактного искусства. Почему абстрактного? Не бывает таких коротких Апполонов. Как ни крути, а в четкую классику картина не укладывается. И все же я не могу не закусить губу.
Если малыш будет так же уметь задеть любого человека за больное, то мне страшно представить, что будет с этим миром от двух Неронов. Мало мне такого папашки, так еще и ребеночек с пеленок начнет вопить, что у меня грудь маленькая. Ну какая мать это переживет? А впрочем, придется затыкать Сцеволе рот кляпом, чтобы его дурное влияние не распространялось феромонами по квартире.
Иду следом за мужем, который предлагает мне присоединиться к нему. Ммм, если бы я только могла, но наши «жаркие» ночи теперь откладываются на долгий срок, и я этим расстроена, но все же ребенок – это важнее парочки минут перепихона, качество которого все еще на высоте, признаю.
- Дай руку. – говорю я Нерону и опираюсь на протянутую мокрую ладонь, чтобы аккуратно, не поскользнувшись залезть ногами в ванну и сесть на ее край, подбирая платье до бедер, обнажая ноги. Сцевола, надо признать, страхует на случай чего. Отклоняюсь немного назад, чтобы не давить на живот и одной рукой опираюсь на столик для кремов, бальзамов и прочего, что стоит рядом с ванной. А вторую руку опускаю в горячую воду. – Ты хотел сказать, что ты не такой блохастый. Я добавила в воду Валеричкин шампунь от блох. – брызгаю водой ему в лицо и смеюсь.
Зачем он задается вопросом, за что ему это? Какая глупость, ведь все и так понятно, за то что когда мог стать настоящей сволочью, он ею не стал. Когда принял ребенка, когда захотел его. Дело не в том, что он признался что любит меня, что кстати я хоть и приняла, но до конца не верю, странно верить, что тебя любят, и не в том, что мирится с тем, что теперь я не такая стройная, но вот факт, что он захотел стать отцом ребенка, которого рожать буду я, это много значит. Только вот я ему никогда этого не скажу. Может он догадается сам? Он же у нас чертов лампочковед. Но если и догадается, я надеюсь у него хватит мозгов не произносить это вслух.
- Это месть. Знаешь, твои дни рождения могут стать идельным поводом отомстить тебе за прошедший прожитый год. – я очерчиваю круг в воздухе, сдувая пену с руки. – А учитывая, что мы в браке так долго, то я и решила одарить тебя за все прошлые годы. – я все еще дуржу его руку, на которую опираюсь и начинаю медленно водить по татуировке со скорпионом. – Так что, милый, у меня на тебя большие планы. – улыбка во все 32 зуба, обозначающая, что кукла была еще не самым страшным, что он увидит за этот вечер. – К тому же, хоть кто-то в нашей семье должен получать хоть какое-то удовольствие от этого праздника. Чтобы праздновать дни рождения малыша. – я кривлюсь, припоминая свои дни рождения. Детские праздники ничем не отличались от взрослых. Горы подарков, фальшивые улыбки. – И раз уж мне всегда будет 29, то отдуваться придется тебе, любовь моя. Ну все, подрывай жопу, мне нужно показать тебе детскую, там сегодня закончили кое-что очень крутое.
Я так же аккуратно выбираюсь из ванной и вытираю ноги полотенцем.
- Может тебе понравится кукла больше, если я назову ее Германиком? – усмехаюсь я, глядя на Нерона и тут же отворачиваюсь, он все еще голый. – Ради богов, оденься уже, престарелый эксгибиционист.

Я раздраженно фыркаю, кода он говорит, что они с отпрыском будут измываться надо мной на мои дни рождения. Хотела бы я, чтобы все было именно так, как он и описывает. Мне все еще страшно заглядывать в будущее, хотя мой мозг и плавится под всеми витаминами и гормонами, которые я пью для здоровья малыша. Видят боги, я хочу для него только самого светлого будущего и только надеяться могу, что оно хоть как-то коснется нас. И я могу тысячу раз говорить сама себе, что этот ребенок уже станет нашим лучиков в этой жизни, который должен загнать нашу собственную тьму по дальше, но все же, разве умеем мы с Нероном наслаждаться счастьем и отпустить все прошлые грехи?
Я отгоняю от себя эти мысли, благо посещают они меня все реже, чем ближе срок родов, чем больше мой живот. Сейчас его размер, словно я съела половину арбуза, но всего через каких-то 4 месяца я уже не смогу пролазить в дверь без масла. А если завалюсь случайно на пол, так и Нерон поднять не сможет. Хотя нет, сможет, конечно, но лучше я Ареса на этот случай вызову, вдвоем им как-то сподручнее будет. И вообще меня уже через месяц можно будет посадить на этот мотоцикл для жирных.
Я стараюсь не жаловаться Нерону на физически недостатки, ну только если я в особом настроении, чтобы его побесить или себя развлечь нужно, а мне нужны его комментарии. Своеобразный рычаг давления. Но все же мне не привычно быть такой… грузной. Непривычно не ходить на каблуках 15-сантиметровой длины, а первое время я на них все еще пыталась встать. Только быстро выдыхалась, да и врачи сказали, что нельзя. Потом и с одеждой попрощалась и с косметикой. Все становилось не таким привычным, мир стал более ярким, море новых ощущений, но я тускнела, как мне казалось, без стройности, без макияжа, без каблуков. Я потеряла точку опоры и сама ею стала. Для ребенка, ради которого готова на все.
- Черт, я не подумала, надо было и Поппею купить. Ты бы спускался хотя бы с ней со склонов снежных гор. Тогда тебе это так и не удалось.
Шутка моя как всегда прекрасна, только тонет она тут де в моем вскрике, так как Нерон подловил меня со спины, прижимаясь ко мне, будучи все еще, зараза, абсолютно голым. Попеременно хватаясь то за сердце, то за живот я бросаю на него гневный взгляд пополам со смешливым.
- Ты придурок! Уже почти пенсия на носу, а ведешь себя как 4-хлетний. – вдогонку бросаю ему полотенце, которое все еще держу в руках.
Ну что за оболтус, который реально ведет себя как дитя. И ведь не поймешь, то ли оно вот от счастья у меня такое, то ли оно всегда такое и было, только наркотики эту его черту медленно убивали. Впрочем я склоняюсь к последнему, вспоминая те фотографии, которые я нашла в его коробчонке прошлого. На тех фотках он был счастливым пьяным ребенком.  Вечно молодой, вечно пьяный, как говорили мы раньше, когда ночь гуляния еще не отзывалась дикой болью во всем теле на следующее утро. Боги, я говорю как старуха.
В комнату залетает Валера, гоняясь за невидимым привидением. Еще один ребенок в моей семье маразматиков. А между тем ей уже около 8 лет. Она прожила долгую жизнь и проживает до сих пор, с крохотным мозгом и огромным количеством любви ко мне. Теперь я не могу уже так легко подхватить ее как раньше, а она как будто и не просится. Но все же когда я лежу на постели, отдыхая, она приходит ко мне, ложится у живота и мирно сопит в него. Иногда она его даже облизывала. Но все же старость проявляется в ней все больше и мне страшно представить, что я буду делать когда ее не станет. Наверно поэтому я с некоторой тоской наблюдаю, как она тявкает на Нерона.
- Кажется, она приняла твою идею за хороший план. – я смеюсь, и отвергаю мысли о ее скорой смерти. – Милая, не балуйся. Папочка и так тебя до ужаса боится. Иди ко мне. – я подзываю ее к пуфику, на который она забирается.
Я беру животинку в руки и целую в холку. С Валерой связано много хороших воспоминаний. Я завела ее сразу после расставания с Октавием. Была ли это компенсация потерянного ребенка, не знаю. Но она стала мне дорога. Отпускаю йорка на кровать рядом с нашим новым другом, который может и прижиться в нашей семье. Я не удивлюсь. А сама иду к Нерону.
- Пойдем.
На этот раз веду его в соседнюю комнату, которая раньше была очередной комнатой отдыха и стала в итоге детской. Я настояла, чтобы наши спальни были рядом на случай чего. С ремонтниками Нерон предпочитал разговаривать сам. Точнее я убедительно просила его это делать. С такими людьми всегда нужно было держать ухо востро и не допустить расхлябанности, поэтому Сцевола их заводил, а я держала под контролем. Но вот с теми дизайнерами, что сделали совершенно необыкновенную вещь в спальне малыша, я разговаривала сама. Хотела, чтобы Сцевола увидел все своими глазами в готовом формате.
- Я попросила Миру свести меня с теми самыми дизайнерами и технарями, которые работали над ареной. – говорю я, заводя мужа в комнату для малыша. – Они в этом на все руки мастера. У них ушла куча времени, а у нас с тобой куча денег, но вот что получилось. – я выключаю свет, благо на улице уже темно и Нерон сможет насладиться зрелищем сполна. Затем включаю другой переключатель и на потолке и стенах отражается ночной небо со звездами и молодым месяцем. Я убила на это кучу денег и кучу нервов, пока убеждала техников сделать все, как я хочу. – Ночное небо на арене – это все ерунда. Поэтому я попросила, чтобы техники сделали программу полноценного годового цикла ночного неба. Месяц будет прибывать и убывать как в реальности, звезды будут зажигаться и падать, все будет по-настоящему. Даже заставила их сделать иллюзию сумерек и рассвета.
Мы наблюдаем над собой абсолютно точную копию ночного неба какого-нибудь дальнего дистрикта, где нет яркого света и высоких небоскребов. Над нашей головой падает звезда, но нет причин расстраиваться, что не успели загадать желание, циклы можно повторять раз за разом, ускоряя или замедляя.
- Надобности в этом абсолютно никакой, как и смысла. – признаюсь я. – Но это же наш ребенок. У него должно быть все самое классное. Хотя папочке придется постараться, чтобы не обанкротиться. – я смеюсь легко сжимая плечо Нерона, попутно опираясь на него. Ноги немного устали. – Нам еще надо купить ему колыбельную и игрушки. И ты пойдешь со мной, тебе не отвертеться никакими совещаниями. Но, это не все, что я хотела тебе показать.
Я беру с рабочего стола небольшой футляр обитый черной змеиной кожей. Внутри лежит портсигар из белого золота с выгравированными узорами. На одной стороне инициалы Сцеволы, инкрустированные маленькими бриллиантами в мужском стиле, без пафоса, зато выдержанно стильно. На другой стороне желтым золотом выделена лампочка.
- Я хотела внутри заложить все своими фотками, чтобы ты не забывал свое место, но в замше мое лицо смотрится ужасно. Поэтому пришлось выбрать классику. Хватит тебе ходить как бомж. – я фыркаю, пытаясь скрыть как приятно мне дарить ему этот подарок.

Кажется, муженьку все-таки нравится моя идея с потолком. А я и сама не знаю, по каким причинам мне в голову пришла эта идея и почему я решила ее воплотить. Хотя последнее, как раз понятно, ради ребенка, ради его спокойных снов, которых у меня никогда не было и не будет. Мои кошмары продолжали ко мне приходить, хотя и не такие яркие, порой я видела черную непроглядную пустоту, порой я видела родителей или Марка. Но еще никогда своего ребенка и я надеялась, что и не увижу, потому что даже представить страшно, как мозг решит оторваться на этой теме. Нерон, хоть я жаловался 15 минут назад на мои нога на его тушке, но все же не уходил никогда, напротив, стараясь тайком коснуться рукой живота и проваляться так до самого утра, пока не свалит на работу. Что поделать? Живот у беременных, словно уродство на лице, которое некоторые стараются на замечать, не обращать внимания, бросая лишь иногда робкие несмелые взгляды, словно с опаской, боясь заразиться этим же уродством. Для нас же это было сродни чуду, которое никогда с нами не должно было случиться, но произошло и мы теперь отчаянно хватаемся за него, стараясь поверить, а еще вспомнить, что чудеса все-таки бывают.
И глядя на Нерона, запрокинувшего голову наверх и так ошарашенно наблюдавшего за ночным небом, мне кажется, я начинаю понимать, зачем я все это затеяла. Это будет одним из счастливых воспоминаний, которых у нас так мало, и которыми мы должны запастись для малыша. И еще есть призрачная надежда, что если бы в свое время, кто-то сделал такое для меня, я не была бы такой сломанной.
- Вот мы и нашли комнату, в которую ты переедешь после родов. Безусловно. – я закатываю глаза, шутливо отталкивая мужа, но далеко не уходя.
Я знаю, как он хочет этого ребенка, знаю, как он хочет стать отцом. То две вещи, в которых я уверена. Остальное же мои догадки, надежды, страхи, которые не стоят того, чтобы обращать на это внимание. Если мой ребенок будет любим самым дорогим на свете человеком, то остальной мир уже не имеет значения, потому что за свою любовь к этим двум я могу поручиться чем угодно.
- Не неси чепуху. – я морщусь в ответ на его слова. – Если бы я хотела, чтобы ты бросил курить, я бы обклеила все фотографиями Валеры. У меня их много.
А вот на его слова про денежную сумму, уплаченную мной в стоимость подарка я на секунду злюсь, и в голове тут же возникает фраза, которая заставит Нерона вспомнить былое.
- А вот что мне обошелся наш брак?
Но я ее не произношу, только молча поджимаю губы. И дело не в том, что я не хочу рушить эту атмосферу между нами и не в том, что не хочу делать ему больно. Я просто впервые за весь наш брак не хочу вспоминать то, что было. Прошлое всегда будет тенью следовать за нами, вертеться на языке, скользить холодным прикосновением по плечам и спине, это уже только от нас зависит, позволим ли мы этому прошлому обрести материальную оболочку. Не знаю, может у Нерона остался запал на такие вещи, хотя и не было у нас больше разговоров об Октавии, но я хочу верить, что сама уже никогда не смогу припомнить ему ни Ирис, ни боль, которую он приносил в себе для меня каждый день первых двух лет брака. А если и припомню, то не так сильно, как могла сейчас.
- Ни во сколько. Обменяла по дешевке на блошином рынке. Благо торговец оказался извращенцем, но пришлось показать грудь. Чего не сделаешь ради любимого мужа. – улыбка ползет по моему лицу, такая вредная и противная. Много лучше, чем мои возможные слова. И кстати слова не лишены правды,  мастер по гравировке и, правда, был извращенцем, но лучшим в своем деле. И Нерону это не обошлось ни во что, тоже правда. Все подарки я сделала исключительно на деньги от агенства.
Благодарность от Нерона я слышу не впервые. Он говорил спасибо, когда в пылу нашей ссоры я бросала в него что-нибудь, когда он заставал меня в колено-локтевом положении. Но это было совсем другое спасибо. И почему-то мне кажется, что суть его благодарностей лежит не в портсигаре, а в чем-то более невесомом, чего я не могу уловить до конца. Я отвечаю на его поцелуй, едва он касается моих губ. Эти прикосновения уже стали привычны и естественны, как и синяки на теле в свое время. Но теперь Сцевола наоборот берег меня от синяков, поддерживая меня при ходьбе, словно я фарфоровая. И это меня безумно раздражало. Беспомощность никогда не была моим излюбленным качеством. Я привыкла к атаке. А здесь забота была такая нежная, что порой глаза щипало от слез и как тут наорешь на вот этого вот мужчину, который в душе ребенок, но иногда может вести себя как взрослый, оберегая кого-то кроме себя.
Одной рукой я все еще держу его плечо, а другую кладу на его ладонь на моем животе. Вокруг нас безграничное ночное небо, а мы цепляемся за единственную, кажется, вещь, которая имеет значение сейчас в этом мире. За ту жизнь, которую не хотим разрушить, в отличие от наших собственных. И мне невольно вспоминается момент, когда Нерон пришел ко мне ночью, прося о помощи. Когда я собиралась уйти от него, подать на развод и забыть обо всем, что происходило в этом доме. Кто кого спас тогда? Не приди он, этого всего не было бы сейчас, как не было бы, если бы я прогнала его из комнаты, не поддавшись своей слабости. Жизнь обоих была бы такой же пустой, а может только одного из нас. Кто-нибудь наверно нашел бы Нерона и принялся лечить, а может, сразу вытряс бы из него весь дух. А я бы отбила Октавия у жены и жила бы себе спокойно. Все было бы гораздо проще.
А сейчас все трудно. И сердце так сильно выбивает ритм, что у меня перехватывает дыхание. Момент слишком хрупкий и никому не хочется его нарушить. Но мое тело, видимо не приспособлено теперь для долгого положения стоя. И мне страшно, что будет дальше.
- Не расслабляйся. Это еще не все подарки. Мы прожили больше, чем ты помнишь. – тихо смеюсь я и целую его. – На кухне стынет ужин, а я голодна. Мы еще сюда вернемся. – я почти тяну его за руку, не собираясь выключать иллюзию. – Я поняла, тебя из этой комнаты придется выпинывать. Или я уже потеряла своего мужа?
Я не признаюсь ему, что немного устала, хотя характерный жест приклеивания руки под спину приходится сделать. Очень хочется сесть, поэтому мы идем в кухню, где барные стулья сменились обычным обеденным столом, ибо, простите, но теперь на высокий стул мне не влезть никак.
- Совсем забыла тебе рассказать. – говорю я, присаживаясь на стул и выдыхая. – Звонил какой-то Юлий. Сказал, что вы не виделись уже лет 5 и он по тебе соскучился. А еще сказал, что у него есть прекрасный новый продукт, который вставляет круче того, что вы пробовали в прошлый раз. Предлагал встретиться. – отпиваю воды, сдерживая все слова, что хотят вылиться у меня на предмет этого Юлия. – Я послала его к черту. – и к сожалению, теперь только к черту я людей и посылаю, запретив себе брань при ребенке. – Но удивилась, что у твоего друга есть домашний номер. То есть я не ошиблась, когда предполагала что у тебя тут был наркопритон пополам с борделем?
Мелита подает нам ужин. И перед Нероном оказывается его любимая еда в виде стейка и того самого соленого хлеба. Когда дело касается любимых вещей Сцеволы, я ничего не забываю, потому что как можно забыть то, что можно использовать на войне?

Отредактировано Regina Lucia (2015-02-01 01:10:47)

Нерон довольно спокойно реагирует на упоминание о Юлии и наркопритоне. Еще и умудряется съязвить в мою сторону, выделяя меня среди прочих его шлюх. Очередной сомнительный комплимент, который заставляет меня сначала поджать губы, а потом взглянуть на Сцеволу.
- И все-таки твой отец был прав, когда прогнозировал тебе брак со шлюхой. Или это просто у тебя поразительный талант собирать вокруг себя только отбросов. Твое счастье, что в твоей жизнь появилась я и вытянула тебя в более менее приличное общество.
Конечно, никакого конкретного общества я в виду не имею, но мне просто не хочется говорить о том, как мучительные три месяца я посещала его в клинике. Иногда я все же напоминаю Сцеволе о его шлюхах и друзьях, только для проверки. Такой небольшой камень в его огород, чтобы убедиться, что у него по-прежнему все хорошо в его побитом наркотой мозгу.
Сейчас рядом со мной сидит другой человек, совсем не тот, кого я иногда вижу в своих кошмарами с которым я прожила под этой самой крышей два года. Нерон изменился и что самое главное, скоро станет отцом. И вот странности, раньше казалось, что ничто не способно заставить мужа следить за своим языком, но все же ребенку это удалось. Хотя малыш все еще внутри меня, но уже неплохо манипулирует папой. Мне бы его талант.
Мы сидим рядом, хотя стол большой, но мне нужно, чтобы Нерон был неподалеку, когда его настигнет последний подарок.
- Ну что ты, любимый. Думаешь я не знаю, что яд на тебя не действует, иначе бы ты помер еще в первую неделю нашей совместной жизни. – говорю я сладко улыбаясь и хлопая глазками. – Только капкан специально для твоего языка. Спрятан где-то в стейке, аккуратно. Он маленький. – я показываю пальцами примерный размер. – Как твой мозг.
Он помнится просил шутку про его мозг где-то в начале вечера и я не могу отказать любимому супругу в удовольствии, ведь сегодня его день, его праздник. Но кроме всего прочего, было еще одно очень важное, что не стоило мне ни копейки, но все же было куда серьезнее, чем портсигар и кукла и все остальное. У меня ушло много времени, чтобы уговорить себя на этот шаг, зная Сцеволу и его вечное несерьезное отношение к серьезным вещам. И еще расхожесть наших мнений. Но насколько я не хотела ему это дарить, настолько же и хотела. Отчасти потому что хотела увидеть его физию в этот момент и, нет, тут будет не как с куклой. Отчасти я хотела узнать, что почувствую я.
- Сиди тут и никуда не уходи.
Я поднимаюсь со стула и иду в нашу спальню. Все это время необходимая вещь лежала у меня в сумке, с самого утра и я не доставала ее, бережно сохраняя себя от соблазна. Возвращаюсь в столовую я уже с конвертом в руках. В нем лежат очень важные бумаги. Я возвращаюсь за стол и усаживаюсь боком к стону, но лицом к Нерону. Уверена, что сейчас я выгляжу как дурочка, пытаясь скрыть хитрую, но в тоже время взволнованную улыбку.
- Я знаю, я попросила тебя об условии, что мы не будет узнавать пол ребенка. На что ты хвастливо заявил, что у нас будет мальчик. Но напоминаю, что с таким же успехом и я могу заявить, что будет девочка. – я морщу нос, передразнивая его. – Однако я сегодня была на узи. Прямо перед тем как купила эту глупую куклу, которую придется переселить из нашей спальни, как бы сильно она тебе не нравилась. В общем, я была на узи. – я протягиваю ему конверт. – Там эхограмма малыша и снимок. А в отдельном конверте внутри, карточка, на которой написан пол ребенка. – я произношу это с придыханием, потому что странно держать бумагу, на которой написан точный пол человека, которого я люблю всем сердцем. Опасное знание, словно формула ядерной бомбы. – Конверт не распечатан, я его не вскрывала. Но если ты хочешь убедиться, что у тебя сын или наоборот, понять какая ты бездарь в отгадывании и узнать, что у тебя дочь, можешь открыть конверт. – я закусываю губу, жадно глядя на конверт. – И можешь, зная твое скотство, не говорить мне, что там написано. Можешь, не открывать, а продолжать быть уверенным. Я просто подумала, - и вот он мой главный подарок вечера, не стоящий мне никаких денег, ничего, что можно было потрогать. Только мои собственные нервы. – я подумала, что тебе будет проще выбрать имя ребенку, если  ты будешь знать его пол. – я поднимаю глаза на Нерона и не знаю почему, но боюсь его следующих слов, хотя казалось бы, чего бояться.
Нерон и правда, был абсолютно уверен, что будет мальчик. И дело было не в том, что я вредничала из-за этого или не хотела мальчика, ведь мамочкам положено хотеть девочек, и для меня это должно быть логично, чтобы у меня появилась маленькая принцесса. Но этого я и опасалась.  И не то чтобы я не хотела девочку, я все равно ее буду любить, но за нее я боялась больше, чем за сына. Потому что проще контролировать Сцеволу, чем себя.

Да, я всегда знала, что терпение у меня сильно и Нерон не уставал мне это доказывать, в то время как сам Сцевола всегда рвался вперед, махал шашкой наголо и рубил чужие головы, забрызгивая кровью, стоящих рядом зрителей. И если бы лагерем противника была я, то все, что я бы делала, это подождала пока он порубит всех моих солдат, подпустила его поближе, подрубила его коньку ноги и на поле из всех живых остались бы только он и я. Такое себе сравнение нашей семейной жизни. Но кроме как полем битвы, иначе это не назовешь.
Сейчас мой вечный враг дрожащими руками вскрывает конверт и испытывает такое жгучее нетерпение, которое наверно не сравнится со всей болью во время отказа от наркотиков. А я и сама замираю и все что могу делать, это смотреть на дрожащую фотографию малыша, котоую Сцевола долго рассматривая бросая взгляд то на меня, то на ребенка. В какой-то момент я все-таки не выдерживаю.
- Что ты там разглядеть пытаешься, слепышь, сходство в лицах? – но в ответ тут же получаю реплику про неразличимость половых органов. Это немного разряжает обстановку, но меня не отпускает достаточно, чтобы я просто позволила себе промолчать. – То есть от тебя даже малый размер твоего папашу не спас.
Мне кажется, Нерон еще никогда не был так взволнован. Он с таким нетерпением пытается открыть заветный конверт с полом ребенка, что невольно всплывает вопрос, куда ж делась его хваленная уверенность, что будет мальчик. Я думала, он фыркнет в ответ и не захочет разворачивать бумажку, аргументируя тем, что его величество бесподобен в своих догадках. Но все же, он переживает, так же как я. А мне еще и попутно обещает не говорить заветную тайну. Я, наверно, все-таки убью его сегодня вечером, потому что как только я забеременела, мне все сложнее удержать свои маньяческие наклонности, касающиеся мужа и его высказываний. И за что мне все это?
Я вижу, как скользят его глаза по написанному, в них столько тревоги, столько трепета пополам со страхом. А потом он подрывается со стула, вопя как ненормальный. Но крика я его не слышу, потому что у меня дикий шум в ушах от крови, которая ударила в голову. Сердце заходится галопом где-то на уровне горла, а в глазах вертолеты, фейерверки и прочая яркая несусветная хрень, которая мешает мне до конца осознать правду. Я так и не успеваю ответить на поцелуй мужа, потому что он принимается бегать по комнате как дибил, а я продолжаю сидеть на стуле, втыкая в пол и раздумывая, за что мне все это?
Я никогда не должна была стать матерью, никогда не планировала стать счастливой в браке. Как получается, что теперь у меня есть все, чего я никогда не хотела, о чем не могла и мечтать? У нас будет мальчик. Славный, маленький, умный мальчик, с моими мозгами и глазами Нерона, с моим юмором и его живучестью. Мальчик, который будет нашим сыном и ничьим другим. Которого Нерон будет учить общаться с девчонками, а я буду вмешиваться и заявлять, что сам папашка ничего не смыслит в девушках. Мальчик, который будет называть меня мамой, а Нерона – папой. Наш сын.
И меня прошибает это понимание настолько, что я прижимаю ладонь к губам, стараясь скрыть слезы и удержать истерический смех.
Мальчик. Хвала богам, это мальчик!
Нерон бросается на колени, поднимая подол моего платья и нагло залезая под него. Это меня приводит немного в себя и я даже умудряюсь попытаться остановить его.
- Сцевола, что ты творишь? Мы же за столом! – но он начинает целовать мой живот и я чувствую его дыхание на коже, его руки так крепко и нежно сжимающие живот и я все-таки смеюсь, кусая палец и радуясь, что он не видит, как безрезультатно я сдерживаю плач. Возможно, мне нужно даже сказать ему спасибо, что он такой дурак, не способный отреагировать адекватно и обнимать мой живот именно под платьем, вместо стандартного способа. И все же я люблю его и с каждой минутой это чувство все больше, что я готова прощать ему его придурковатость.  Я поднимаю подол платья, открывая лицо моего довольного счастливого мужа. Гораздо более счастливого, чем на тех фотографиях с Ирис. – Может так, я стану еще прекраснее? – я смеюсь, закусывая губу. – Правда, вылазь Сцевола, это дико неловко. – я беру его лицо в ладони и тяну к себе, чтобы поцеловать, на этот раз не вскользь, как он сделал, будучи дико счастливым по поводу сына, а продлевая момент.
Впрочем, я не отпихиваю его и за что. Слишком хорошо сейчас находиться вот так рядом, когда его руки на моем животе, а сам Нерон сидит у моих ног.
- Спасибо тебе, что ты такой оболтус. – я оставляю легкий поцелуй на его лбу и улыбаюсь совсем нежной улыбкой, которая в последнее время стала появляться на моем лице, словно приобретенное качество, шедшее в комплекте с беременностью. – Но имя должно быть самым лучшим. Если ты облажаешься в этом деле, всю жизнь расплачиваться будешь. – хотя знаю, что не облажается. Все Нерон может, если захочет. – Но с другой стороны, как обидно. Я так надеялась, что во главе твоей шарашки однажды будет женщина. Натерпелся бы тогда сильный пол.
Девочка. Может быть у нас и девочка будет. Через год-два. Беременность – это тяжело, но все же, это же девочка. Мне и правда хотелось бы увидеть, как она отрывается на мужчинах. Почему-то мне кажется, что она будет не из кротких барышень.
- И вообще, Сцевола, хватит с таким голодом смотреть на мой живот… ой. – я резко цепляюсь в плечо Нерона, словно хватаясь за спасательный круг, вторая рука ложится на живот, а сама я будто сгибаюсь пополам.
Воздух застревает где-то в горле, я замираю, задерживая дыхание и морщусь, словно от боли. Но ощущения не совсем такие. Я отчаянно прислушиваюсь к себе, было ли это тем, чего я так ждала, но вслух не произношу ни слова почти с ужасом взирая на живот. А потом опять чувствую. Да, это не боль, просто ощущение, как будто кто-то внутри копошится, задевая стенки желудка. Я наконец выдыхаю и улыбаюсь, поднимая счастливый взор на мужа.
- Он пинается… - голос предательски дрожит, а дыхание больше похоже на всхлипы, но я не плачу. – Нерон, он пинается. – я беру руку Сцеволы и веду ее в точно то место, где я почувствовала удар. Я хочу, чтобы и муж почувствовал. И ребенок отзывается нам с готовностью. Я снова морщусь, но улыбка с лицо не сходит. – Он дерется совсем как ты. Теперь это сто процентов мальчик. – какой там ужин, какие куклы и портсигар, ванна… Все это не идет ни в какое сравнение с тем, что сам ребенок припас для нас сегодня. И я облегченно принимаю его удары, радуясь, что он все же в порядке, и более того, он слышит, он знает, как мы его любим и рады ему. – И почему вы все меня избиваете? – я смеюсь, и в шутке нет ни нотки горечи, наоборот какое-то сумасшедшее счастье. – Тебе нужно было расцеловать мой живот раньше. Кажется, теперь мы знаем, кого сын будет слушать. – рука с плеча переходит на лицо мужа, касаясь его щеки. – Я так сильно люблю тебя.

Отредактировано Regina Lucia (2015-01-31 22:00:18)

С того дня прошла неделя, а я до сих пор помню, как разливающее внутри тепло от признания в любви Сцеволы переродилось в обиженное восхищение моим мужем и его удивительной способностью ляпать так, чтобы запомнить на всю жизнь. Какая прелесть, чертов романтик, сделал бы мне предложение спустя 4 года отношений и именно на середине второго триместра беременности. Я помню, чуть не задохнулась от искреннего возмущения. И по сей день уверена, что Сцевола специально уткнулся лицом в мои руки, чтобы я не влепила ему по роже. Ну как так можно?
И тогда я поняла, что мы никогда бы не сошлись, не согласись оба на абсурдный брак почти 5 лет назад. Уже так много времени прошло с тех пор? Но все же, и правда, не сошлись бы. Слишком разные, слишком избитые жизнью и родными, не способные раскрыться кому-то из близких, только своим врагам. В пылу гнева Нерон рассказывал об Ирис, в пылу гнева, я задевала Нерона. Взаимность у нас была всегда, но вот какая, все зависело от срока. Сейчас он бы вновь взял меня замуж, вот какая взаимность.
А между делом, он таки торчит мне теперь новое кольцо. Сам напросился. Хочу новое обручальное кольцо, все равно этому уже слишком много времени. хотя в нашем браке эта вещица никогда не имела большого значения и что я с ней только не делала, но все же… хочу новое обручальное кольцо. Тем более, что спустя 5 лет, появились новые модели колец, новые камни и я ХОЧУ НОВОЕ ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО, НЕРОН!
Каждый день ему об этом напоминала. В открытую или намеками, между строк, между делами. Отправляла смски, развешивала записки по дому, одну даже на живот прилепила, когда он порывался его начать обнимать. А после его шутки, что мне нужно налепить это себе на лоб, я налепила это и себе на лоб и ему, пока он спал. В общем, я доставала его, как могла между ремонтом в детской и послеполуденным сном. Чем еще заняться во время беременнгости?
На выходных мы хотели пройтись по одному из центральных парков. Мне невыразимо захотелось подышать свежим воздухом где-то за пределами нашего района и я уговорила Сцеволу выгулять меня. И конечно, параллельно я буду выгуливать Валеру. Но это уже не суть.
Я уже давно не выходила куда-то на люди так чтобы с размахом. Ни перьев, ни бриллиантов в этот раз не будет, ну кроме того, что я у меня на шее. Его я не снимаю так же как и обручальное кольцо. Надо только подобрать платье и туфли. Хотя сегодня вероятнее всего, я буду в ботинках на низком ходу. Апрель еще прохладный и не позволяет надеть балетки, но ботинки будут в самый раз. А значит лучше будет надеть не платье, а брючный костюм. На беременных этого добра всегда хватает, но я еще и припахала своих дизайнеров пошить мне парочку хороших вещей. Джинсы – вещь теперь не совсем удобная, как и открытые майки, потому что руки у меня располнели раза в два. Поэтому пусть будут брюки дудочкой, вязанный пуловер и такая же накидка, если вдруг мне станет холодно. Накидку положу в сумку.
Я стала бывать в ванной гораздо дольше обычного. Все потому что процесс вытирания занимает больше время. Пока полностью вытрешься, такие позы принимаешь, что любая камасутра позавидует. Поэтому я не пускаю Сцеволу в этот момент в ванную комнату. Выхожу в спальню, обернутая большим полотенцем. По крайней мере это я себе еще могу позволить. Нерон сидит на кровати, склонившись над чем-то.
- Опять ищешь половые органы у сына? – спрашиваю я, забираясь на кровать позади него, опираясь на его спину и заглядывая ему через плечо. – О. – только и выдаю я, когда вижу, что на самом деле просматривает Нерон. Фото Ирис, а рядом тот самый ящичек Пандоры, что я открыла в свое время. Не самое приятное воспоминание для меня и это вполне естественно, учитывая, что именно тогда из-за этих вот фотографий Сцевола меня чуть не убил.
Что он о ней помнит теперь, когда так долго вытравливал ее образ из головы? Пытался забыть пусть, которым она ушла из его жизни. Но самое главное и пугающее, какие мысли у него в голове сейчас, когда он смотрит на нее.
Я отклоняюсь от Нерона, оставаясь при этом на кровати. Я не вижу его лица, как и он не видит моего.
- Скучаешь по ней? – простой казалось бы вопрос, которым я прижимаю к стенке то ли его, то ли себя.

С того самого момента, как я узнала об Ирис, она будто встала между мной и Нероном, хотя по логике вещей, как она могла, ведь между мной и Нероном была огромная пропасть, тем более, что Ирис давно была мертва. И все же, мне кажется, если бы я могла к кому-то ревновать Сцеволу, то только к мертвой подружке. Я жду, что муж скажет мне, что скучает, но он говорит совершенно обратные вещи, оставляя воспоминания об Ирис воспоминаниями, которые боле его не тревожат и не приносят той боли. Но и сама понимаю, что девчонка не вызывает больше у меня дух соперничества, даже если бы он признал, что ему ее не хватает. Это бы не имело значения, потому что от нее у него остались лишь фотографии, а вот я беременна его ребенком. Я в выигрышном положении, как не крути. Исход битвы вполне ясен. Это победа.
Оттого и тон голоса моего так пуст, когда я спрашиваю про его подружку. Она уже не вызывает того мстительного азарта, ругать и поносить ее больше не за что, да и не за чем. Дура была, что поддалась на уговоры Нерона, дурой и погибла.
А Сцевола подсаживается ко мне и выуживает портмоне из кармана. Я слежу за его действиями внимательным взглядом и прежде, чем он привлекает мое внимание кольцом, успеваю заметить свою фотографию за прозрачным пластиком. А когда-то в пылу говорил, что никто после моей смерти и вещи в напоминание не оставит. Как злая все-таки ирония, что все наши слова обернулись против нас. Но я не комментирую наличие фото. Слишком мне ценен этот факт, чтобы цеплять его.
Мое внимание все же привлекает кольцо, которое Нерон, поддавшись на мои провокации все-таки купил. И можно было бы конечно прицепиться к факту, что не начни я ему капать на мозг, он бы сам никогда так не сделал, но с другой стороны, я и не ожидала, что он это сделает. Он же знает, как я люблю его доставать и знает, как неважны для меня драгоценности, потому что нет ничего дороже вот этого самого момента, когда он рядом со мной. Но он достал это кольцо, а я не могу сдержать улыбку.
- Боги, я думала, я тебя так достала, что ты скормишь мне его с каким-нибудь пирогом. – я смеюсь, но снимаю кольцо с пальца. Старые воспоминания оно всегда будет хранить, но в этом и суть, я хочу создавать новые.
Его слова застают меня врасплох. Вот это уже неожиданно и даже странно. Наши клятвы у алтаря имели чисто формальное значение и никогда не несли за собой какие-то обязательства. Мы же с Нероном были кем угодно, только не мужем и женой. Тоже такие себе странные отношения, но для нас вполне приемлемые, учитывая через сколько мы прошли и мне это, к слову, казалось более значимым, чем любой штамп в паспорте. И сейчас его слова звучат для меня не как предложение все еще остаться его женой, а будто выйти за него замуж, не снова, а впервые. И будь мне лет 16, я бы прочувствовала момент всей полнотой своего девичьего сердца. Сейчас же я ощущаю все через крохотное сердечко нашего ребеночка.
- Должно быть ты никак не рассчитывал произнести эти слова. – я поджимаю губы, силясь скрыть улыбку и позволяю ему надеть на палец кольцо с роскошным бриллиантом. Где он их только находит? – Ну, раз уж ты так просишь… – я делаю ударение на последнем слове, щуря смешливый взгляд. – Хотя ты все равно бы от меня не избавился.
Я притягиваю его к себе, чтобы скрепить наш новый-старый союз поцелуем. Ну, вот такие мы молодожены, неуклюжие, неопытные. Изрешетить друг друга обидами бесчисленное количество раз, чтобы в результате стать одним целым, как в переносном, так теперь и в прямом смысле. И наше единое целое будет дышать, будет слышать и видеть, а еще любить. Потому что если уж такие люди, как мы научились это делать, несмотря на причиненную друг другу боль, то наш сын и подавно сможет. Он будет лучше, чем мы, потому что – наш. Парадокс.
Через час мы все-таки выбираемся из дома и идем в сторону парка. Погода на улице отличная, но несмотря на солнце все же немного поддувает, а я радуюсь, что одела брюки. С течением беременности понимает все недостатки платьев в ветреную погоду. Валера спокойно сидит у меня на руках, пока мы не добираемся до парка, где я выпускаю ее поноситься по газону.
Кого здесь только нет. Германиков, Октавиев, Поппей. Никого нет. Есть мамочки и беременные, есть влюбленные парочки и пара тройка кучек с дамочками, шушукающими о светских сплетнях. Кто-то выгуливает собак, кто-то просто выгуливается. А я в прекрасном настроении. Значит, можно и пошалить.
- Хммм. Не тот ли это самый парк, в котором папарацци застукали тебя за маленькой интрижкой с сестричкой Лэйн? Ты тогда так добродушно выгуливал ее псинок. Хорошие фотки получились.
И меня не смущает тот факт, что я нашла сходство с местностью, только на двадцатый с хреном раз нашей прогулки. Для таких вещей никогда не поздно. Помню, знатный тогда получился скандал. Дело было уже после выхода Нерона из клиники, а наши отношения формировались в какую-то непонятную хрень и неизвестно было, что будет завтра. Я знала, что у Нерона и Кашмиры давно какая-то своя связь, еще после того, как он купил ее в далекие времена до революции. И хотя я не знала, на чем эта связь построена, но все же отчасти была рада, что у Нерона был хоть какой-то друг, который не употреблял дурь регулярно и с размахом. Ему немного адеквата не помешает, да и были они похожи, хотя бы своей любовью к большим псинам. На этом их репортеры и сцапали.
Знаю, что после этого разбежались брат и сестра в разные стороны, словно бойцовские собачки. Милый-милый Блеск, который до сих пор оставлял легкий привкус вожделения на языке. Хотя до Катона ему, конечно, как до луны. Милый Блеск, надеюсь, ему достаточно повезло, чтобы сбежать из этих отношений, сохранив хотя бы половину мозга. А с другой стороны, они же брат и сестра, один мозг на двоих и все такое. Да и нынешние слухи о том, что он сейчас милуется с какой-то местной шлюшкой, с которой я, к счастью, никогда не зналась, не оставляют надежды, что он сохранил стойкость ума.
А Кашмира тоже зря времени не теряла. Насколько мне было известно, она тоже нашла себе игрушку для битья. Бедный парень, кем бы он ни был.
В общем, дела этой семейки обстоят так плохо, что даже не знаю, кого мне стоит больше пожалеть.
Помню на меня этот скандал произвел мало впечатления. Мне ли не знать, как местная пресса любит совокупить любую встретившуюся им на улице знаменитую пару не в браке. Мне самой уже во время замужества приписывали роман с парочкой капитолийцев, с которыми у меня общего разве что лак для ногтей. Но каким бы незначительным не было это событие, я все равно поставила себе галочку, раз в полгода, но донимать Нерона этим вопросом.
- Как она поживает? Или мне лучше спросить как поживают ее псинки, потому что о них то ты точно в курсе со своей большой любовью к гигантским породам убийц. – за Валеру было искренне обидно, хотя и понимала что никогда они с Нероном не поладят и мне всегда придется разделять свою любовь между моей шавочкой и моим мужем.

Нерон уже давно мечтает изжить Валеричку. И хотя о я обещала ему завести новую псинку, которая будет его доставать, но сейчас мне кажется, что уже ни одно животное не будет так дорого потому что Валера – это Валера. Щеночком она стала мне утешением после аборта и расставания с Октавием, она стала неотъемлемой частью меня и даже была со мной на фотосетах. Она была единственной преградой между мной и Нероном, когда мы сцепились в клубе в тот злополучный вечер нашей помолвки. Она была свидетелем стольких вещей, о которых я уже и не помню. Она была моей семье и продолжает ею быть, хотя теперь нас и больше, чем двое.
Спина не болит, а это хорошо. Свежий воздух хорошо прочищает голову и я прикидываю вслух, что нам еще необходимо сделать прежде, чем ребенок родится.
- На следующей неделе мне снова на узи. Врачам не нравится эхограмма малыша, но при этом они сказали, что показатели в пределах нормы. Я ненавижу, когда они темнят, эти светила науки. Этот безгласый из Шестого, который красил комнату малыша и то изъяснялся понятнее.
Беременность меня почти не беспокоила за исключением привычных для каждой беременной неудобств. Но врачи с этим их «мы просто сделаем пару анализов», меня просто убивают. Я знала, что легко не будет. Конечно, аборт оставил свой след, который может усложнить некоторые процессы и врачи нас предупредили, так же уверив, что ничего страшного они не увидели и у них прекрасные хирурги и акушеры, которые со всем справятся. Только вот мысль о моем поступке нехорошим червячком разъедает мой мозг и страх проскальзывает в створки души. Стыдно, очень стыдно было раньше, а сейчас очень боязно.
Нерон никогда не припоминал мне аборт, даже когда врачи сказали, что это усложнит процесс родов.  Хотя мог бы. Да, мы негласно договорились, что прошлые ошибки – это прошлое и это нельзя припоминать или обвинять за это. Но тут была ошибка которая теперь отражается на нашем будущем и наверно я вполне заслуживала его осуждающих слов. Но их не было. И это пугало даже сильнее.
- Может стоит метнуться в Четвертый? Там, говорят, хорошие мастера по дереву есть. Они могли бы сделать колыбельную на заказ.
Мой взгляд почти не касается окружающих людей, как и обычно. Я полностью ухожу в размышления, когда слышу знакомый тонкий голосок.
- Реджи!
Я поднимаю глаза и цепенею. Только не она, только вот ее мне сейчас и не хватало.
- Вот бл… Беа! – я расплываюсь в широкой улыбке, такой же холодной, как глаза моего мужа, когда он смотрит на Валеру. И как только угораздило ее занестись в этот парк? Она что, забыла где живет?
- Милочка, сколько лет, сколько зим.
Да, давненько. Мы с ней не виделись с того самого телефонного звонка, в котором я опустила Нерона до статуса мальчика по вызову. Славные были времена. А Беа уже стала блондинкой. Смуглая кожа после солярия, ни одной морщинки на лице, зато вот улыбка по ходу – эффект пластики, после натягивания ее дряблой кожи на затылок. Спорю там есть узелочек под волосами. Фигура как всегда превосходна. Хорошая грудь, бедра, конечно, побольше чем было у меня, сейчас мы где-то наравне. Не удивительно, что Нерон в свое время ее оценил. Короткая юбка, декольте, все как положено. Школьница-шлюха, только вот престарелая. Ей сейчас уже под тридцатник вроде.
- Значит это слухи правда? Ты все таки залетела от своего красавца муженька. – она бросает кокетливый взгляд на Сцеволу, несомненно рассчитывая, что он сейчас ее вспомнит и бросится к ее груди.
- Где ты услышала такие нелепые слухи, родная? Я не залетела. Мы хотели этого ребенка. – вру и не краснею. Ну почти вру, мы же хотели. Правда поняли уже после того как я залетела, да. – Правда, любимый? – я поворачиваю голову в сторону мужа.
- Как приятно слышать. А ты поправилась. Беременность все-таки так полнит. – она стреляет не целясь и попадает, конечно, куда нужно. Но я не подаю вида, даже учитывая, что она не сводит жадного взгляда со Сцеволы. Сучка.
- А ты помнишь Беа, Нерон? – я с удовольствием подбрасываю ему обрывки из прошлого, хотя точно знаю, что он ее не помнит. У него чертовски плохая память на шлюх, на их качество, но не на их количество. – Мы с ней близкие подруги. Но, несомненно, не такие близкие, как вы когда-то были. – выразительная усмешка. Боги, это ведь было в тот день, когда Мелита нашла эту злосчастную коробку. Сегодня этой коробки было слишком много в моей жизни.

Отредактировано Regina Lucia (2015-02-02 16:14:26)

Обмен любезностями продолжается между нами троими, а между делом мне хочется убежать отсюда, чтобы ребенок не слышал всех этих гадостей, которые мусолятся тремя на редкость грязными ртами. Но вместо этого я только улыбаюсь, представляя как милашку Беа захватывает огонь и она начинает сгорать заживо, моля о помощи и надрывно крича на весь парк. Эта мразь явно не в восторге от той чепухи, что мелет Нерон по поводу графика. Что за чушь он несет? С таким длинным языком странно, что мои дамочки в нем что-то находили, когда он был под кайфом. Нет, серьезно, чем там Беа тогда хвалилась? Ах да. Сексом. Конечно. Ладно, я сдаюсь, тут можно даже болтливость простить.
Нерон выдают слова про плату и лицо мое остается непроницаемым, хотя рука, которой я обнимаю его за спину опускается в задний карман его джинс. Все-таки иногда может быть очень приятно, когда твой муж умеет ляпнуть что-то этакой, чтобы у собеседника крашенные волосы дыбом встали. А мою подружку немного торкает, видать теперь окончательно разуверилась про мое заявление о Сцеволе. Но при этом муж совершенно точно впечатал ей не лучшую теперь роль.
Беа поливает нас грязью и своим лживым счастьем, припоминая, как Нерон куралесил в первые годы брака, ну куда же без этого. Но такие вещи меня больше не задевают, особенно после Германика, который, наверно, поставил точку в этой теме, окончательно. Как в общем-то и в теме моего возможного с ним секса или с кем-то другим из прежнего стада Сцеволы. Но вот ее слова про мой возраст, мою карьеру выбивают меня немного, так, что я сжимаю губы. Мало мне ее «реджи», сокращение которое я вообще терпеть не могу и конечно, она об этом знает, так еще и чешет языком на предмет моего возраста.
- Как там твой поживает, милая? Жена его в полном здравии, насколько я помню, и умирать не собирается. Как жаль будет, если он умрет раньше нее, а ты так и останешься ни с чем.
А Нерон тем временем припоминает свою старую знакомую, отвешивая ей комплименты. Адекватные такие себе комплименты, и если бы я не знала своего мужа, я бы точно развернулась и ушла. Но, черт, это же Нерон, поэтому я просто наблюдала и оказалась права. Беа схватила закинутый ей крючок моментально и поплатилась за свои же слова. И мне ее нисколько не было жаль, потому что эта дрянь заслужила еще и не такого.
А мне уже порядком надоело стоять, поэтому я тяну Нерона за собой.
- Рада была поболтать, дорогуша, но нам с мужем пора выгуливать нашего малыша. – говорю я с мстительной улыбкой и тут же жалею об этом.
- А я как рада была встретиться, милочка. Только вот сколько «малыша» не выгуливай, он все равно будет таким же уродцем, как и его родители.
Это края. Она задела за самое ценное и святое. Никто не смеет так говорить о моем ребенке, тем более эта мерзота, которая светит задницей так, что за километр видно дыру, которую не прикроет даже парашют.
- Да уж не страшнее тебя, потому что куда уж больше. – парирует Нерон, при этом удерживая меня возле себя.
Я отвлекаюсь на его фразу и меня уводят или я сама быстро ухожу. Главное, чтобы подальше от этой дряни, которая получит сполна за свои высказывания в адрес моего ребенка. Я была бы сейчас даже не против, если бы Нерон вспомнил прошлое и вмазал этой престарелой шлюхе по ее смазливой пластиковой морде.  Хотя, я думаю, что Нерон тоже зол на нее не меньше, хотя и отделался ответом в своем духе. Если бы она продолжала полоскать нас, ничего страшного бы не было, но только не ребенка, только не сына.
- Я вот сейчас совершенно не понимаю, на кого злюсь: на себя, что завела с ней дружбу или на тебя, что ты трахнул ее. – я легко толкаю мужа, но не отхожу от него. Моя рука так же в заднем кармане его джинс и вытаскивать ее я теперь не намерена.
Малыш снова начинает пинаться, наверно, чувствуя мое волнение и меня тут же отпускает. Я сажусь на скамейку, чтобы пережить этот момент мини драки и позволяю Сцеволе прикоснуться к животу, чтобы своеобразно поболтать с мальчиком. Беа забывается очень быстро за всем этим событием, потому что нет ничего важнее момента общения методом азбуки Морзе. И я с удовольствием наблюдаю, как Нерон поддается чувству отцовства и прислушивается к будущему сыну. А мне снова хочется сказать ему, как я его люблю. Но я не скажу. Это совсем не для посторонних глаз.
- Я вспомнила тут, что Беа очень хвалила твои старания по части вашего обще-проведенного времени. – моя рука ложится Сцеволе на плечо и солнечный свет отражается от драгоценного камня в новом обручальном кольце. – Надо бы и нам вспомнить.
Когда-то мне казалось, что мы можем стать хорошими любовниками и на основе этого жить вместе до поры, до времени, а там посмотреть, как пойдет. Меня устраивало, что в любой момент каждый из нас может задеть другого, довести до истерики, чтобы потом стереть эти воспоминания и слова в постели. Только мне выдержки не хватило. Нерон оказался в этом плане сильней. А когда я залетела, жизнь без него стала совсем невозможной. Все меняется, кроме моей ненаглядной Беа. Но если раньше я боялась перемен, то теперь жду их, потому что знаю, Нерон обязательно в ответственный момент ляпнет какую-нибудь херню и отвлечет меня. И, черт, спасибо ему за это.