Обычно в это время эта часть дворца уже пуста, в этом крыле располагаются рабочие кабинеты, конференц залы, а капитолийцы - народ ленивый, они редко засиживаются в кабинетах допоздна даже тогда, когда в настоящее время за каждый дистрикт идёт ожесточённая борьба, а где-то в подземельях тринадцатого строятся планы по захвату столицы Панема. В этом вся проблема власть имущих Панема: лень и излишняя уверенность в том, что они непобедимы.
Именно поэтому я иду по тёмному коридору, не боясь не нужных мне встреч, в конце концов, если что, то я иду в кабинет отца, чтобы сверить какую-то нужную ему информацию. Иду я туда с ежедневником в руках и всё ещё не переодетая после рабочего дня, так что ко мне не подкопаешься. В конце концов, делаю я это не в первый раз. Да-да, а как вы думаете, откуда повстанцы из тринадцатого получают нужную им информацию? Я, конечно, не беру на себя абсолютно всё, ведь иногда восставшие используют информацию, которую я им точно не говорила, но всё же я тоже достаточно много делаю на благо революции.
Но всё же подходя к массивным дверям кабинета я озираюсь по сторонам. Сегодня из кабинета в конце коридора разносятся голоса, а из-под двери в темноте хорошо видна полоска света. И мне кажется это странным, но свои обязанности я должна выполнять бесстрашно, поэтому нажимаю на дверную ручку и проскальзываю в кабинет.
Нужные мне документы лежат на самом верху стопки, но там их слишком много, а всё сделать мне надо быстро, поэтому я даже не сажусь, а просто наклоняюсь над папкой, которую я успела уже открыть и быстро листаю страницы в поисках нужной мне информации. Точнее, в поисках нужных мне цифр. Дело в том, что защиту Капитолия хотя бы раз в три дня усиливают, в караулы ходит всё больше и больше людей. Не знаю, где их берут, но скоро за моим отцом, наверное, будет ходить целая рота солдат. Так вот, в тринадцатом хотят знать, где, кто и сколько. А я, как послушный солдат, узнаю ту информацию, которая нужна моему генералу - Койн, хотя на самом деле ещё неизвестно, кто хуже, этот мужчина в юбке или мой отец.
Я почти досматриваю документы и иногда одёргиваю руку, тянущуюся записать то, что я узнала, но нельзя, записи в моём блокноте могут увидеть, как в кабинет кто-то входит, закрывает дверь и начинает говорить. Я подпрыгиваю от испуга и поднимаю глаза на вошедшего. Брут Брандлер - ментор второго дистрикта. Что он здесь делает, я не знаю, но, скорее всего, он вышел из того самого кабинета в конце коридора. Чей же там кабинет?! В принципе, мне это неважно, просто интересно. Но на самом деле испуг и мысль о том, что меня могут разоблачить, перекрывают даже женское любопытство, и я пытаюсь унять своё бешеное сердцебиение мысленными приказами. Иногда это действительно помогает.
Я долго молчала, но сдержать возмущения при обвинении, при чём вполне правдивом, не смогла:
- Что Вы себе позволяете, мистер Брандлер?! - одно дело, когда это некому неизвестная правда, а другое, когда это правда, в которой тебя обвиняют не имея на то веских причин. - Почему я - секретарь своего отца - не могу зайти к нему в кабинет?
Вообще, это было правдой, доступ в эту комнату у меня был бы, не будь я даже дочерью своего отца. Правда, если папа узнает о моих вылазках, то я ему уже не отвечу, что находилась здесь по его поручениям, но я всегда могу сказать, что я оставила свою любимую ручку где-нибудь на столе, или вообще, что я её обронила, и она закатилась куда-нибудь под кресло.
- Брут, скажите честно: Вы действительно думаете, что Вам поверят больше, чем мне? Я в этом очень сильно сомневаюсь.
Я действительно в это не сильно верила, но с другой стороны мне стало страшно, я в первый раз попадаюсь кому-то на глаза, а ещё я знаю, что абсолютно не умею врать, и даже сейчас, сглазу на глаз с Брутом я долго не выдержу: рано или поздно я раскроюсь ему, так что надо побыстрее уходить отсюда и от него. В конце концов, меня отец действительно может и убить.
- Спасибо за совет, я обязательно учту это, - мои глаза нехорошо сузились. - А Вы что забыли в столь поздний час здесь? Может быть, хотели сделать то, в чем обвинили меня?
Лучшая защита - это нападение, я, конечно, могу воспользоваться и женскими хитростями, типа виляния попой и томных взглядов, но это никогда не получалось у меня хорошо.