Постепенно я все больше привыкаю к Аврелии и даже ее нытье и крики уже не вызывают во мне такой паники, как прежде. Я даже могу порой отличить ее просто нытье, от причинного нытья. Это странно, но как будто у меня проснулась материнская чуйка. Или это просто ежедневное расписание на меня так влияет, но я знаю, когда Аврелия просит кушать, когда надо поменять пеленки. Хотя вот с последним даже гением не надо было быть, чтобы понять. В общем, все входило в норму постепенно и я становилась своего рода профи в деле ухода за ребенком. Разумеется в тех установленных рамках, выделенных специально под меня.
Зависая дома целыми днями, пока Нерон был на работе, я впрочем, стала делать больше. Чаще кормила малышку, купала ее, игралась с ней, гуляла с ней и Цезарем. Я приноровилась и день был может и не очень, но вполне себе занят. Так что пока с завершением работы смириться было легко. И я не особо парилась на тему, что будет дальше. Дальше мой ребенок будет расти и я буду это видеть. Разве это не круто? Об этом любой родитель мечтает.
Аврелия спит рядом со мной, а в ногах у меня устраивается Цезарь. Долгожданная тишина в доме и это так приятно наконец-таки не слышать ни единого звука, пока где-то там происходит шумиха по поводу моего ухода. Надо бы эту недельку пока новости свежие, брать с собой на прогулку Ареса. Папарацци его побаиваются, так что лезть не будут. А если и полезут, то им будет не очень хорошо потом. Может возьму еще кого-нибудь из охраны во время прогулок без Нерона.
Кстати о нем. Я просыпаюсь от движения малышки и вижу, как Нерон обнимает дитя. Он всегда такой счастливый, когда видит Аврелию. Каким бы тяжелым ни был его день, он сразу сияет едва видит свою дочь. Вот и сейчас так, он успокаивает малышку легким касанием руки и смотрит на нее с такой любовью, а я улыбаюсь. Мне нравится видеть его счастливым. Хотя вот на меня он смотрит уже не такими глазами и я понимаю, что слухи дошли и до его высокой башни. Кажется, мне предстоит нелегкий разговор, а я надеялась этого избежать. Я вообще надеялась, что Нерон не будет придавать этому серьезное значение. Он же сам понимает, что так дальше продолжаться не может и кто-то должен остаться с Аврелией. Но все же, видимо, мои методы решения вопросов ему не нравятся. Как всегда.
Он говорит, что я поторопилась, что все можно было бы решить, найти няню, а я могу выбрать контракты и людей, с которыми хочу работать. Кажется, Нерон вновь переоценил мою популярность. И место модели в бизнесе. И я выдыхаю, чтобы успокоить себя и одновременно беру паузу, чтобы найти правильные слова. Честно говоря, я вообще не хочу обсуждать эту тему. Может быть, потому что меня саму не радует перспектива уйти, а может быть, потому что я до сих пор не уверена в своем решении. Но в любом случае, выбор сделан.
- Поэтому я и не хотела тебе говорить, потому что ты бы счел мое решение опрометчивым. – говорю я, собирая волосы в пучок и растирая глаза и прогоняя оставшийся сон. – Но ты и не настаивал, ведь так? И я ценю это. Но это мое решение, Нерон.
Полностью мое, которое зависело от внешних факторов. И чем дальше, тем хуже. Наверно, я еще и плюс ко всему устала думать на эту тему и вместо того, чтобы искать решение проблемы, просто срубила ее на корню.
- Что плохого в том, что я увижу, как растет наш ребенок? – я пожимаю плечами. – Все было бы проще, если бы я уже была состоявшейся моделью, милый. Тогда я могла бы выбирать, с кем работать, а с кем – нет. Но сейчас… Я не могу делать свою работу наполовину, не добившись, чего хотела. И мне надоело, каждый раз начинать все с нуля, когда что-то отталкивает меня от цели. – я подхожу к нему и любовно стаскиваю с него пиджак, переводя тему в другое русло. – Слушай, у меня есть любимый муж, дочка, псина, дом. Нельзя всегда получать то, что хочешь. – мои пальчики скользят по его щеке и я обнимаю его и тянусь к его губам. Нет, я не хочу говорить на эту тему.  – Давай закроем тему. Это наоборот здорово, что нашего ребенка не будет воспитывать какой-то чужой человек и кто-то из родителей всегда будет с ней. Зачем нам быть, как миллионы, давай будем собой. – мы ведь никогда не следовали моде, мы ее создавали сами. – Ну так что, ты вернулся домой пораньше, чтобы порадовать мамочку или чтобы мамочка тебя порадовала?
Все довольно сложно и я уж не знаю, какие мысли крутятся в голове Нерона по поводу моего ухода с работы, но отрицать он не может, что ребенку будет лучше с родителем, чем с какой-то няней.

Мой любимый муж поддается моим уговорам и не настаивает больше на том, что я должна подумать. И я благодарна ему за это, потому что я не хочу больше думать и я устала от этого давления и груза ответственности. Я просто хочу жить так, как живется. Хочу построить новый план на ближайшие хотя бы лет пять, раз уж на 10-15 лет планы мне не удаются. Да и к тому же у меня все еще осталось агентство, которое будет хоть как-то но крутить мое имя, пусть не как модели, но как владелицы фирмы, предоставляющей качественных моделей, как и сама я. В конце концов, мне ли не знать, что модельный бизнес жесток и в нем главенствует закон преемственности. А так, я хотя бы смогу потом жалеть не о том, что пропустила взросление дочери, которая смотрит на меня как на незнакомку, а всего лишь потеряла свою собственную единоличную мечту стать первой. Первой для кого? Для общества? Ну и ладно. Зато я буду первой для своей дочери, для своего любимого мужчины.
Я смеюсь над словами Нерона, который сразу переключается на действительно важные вещи.
- Если хочешь, я могу согласовать все с Валентином. Там и примазаться можно и через постель. – Нерон фыркает. А ведь когда-то его не на шутку злило, что я бегаю от него к моему менеджеру. Кажется, даже небольшие скандалы из-за этого были, только и они уже стерлись в памяти. От них не осталось практически ничего, кроме неприятного вкуса мерзости и травки на языке. Да, я все еще помню этот терпкий вкус и пряный, чуть сладковатый запах. Такое не забыть. – Он лучший агент в Капитолии.
Нерон пошлит, как всегда, но мне нравится этот его довольный тон, которым он пытается отвлечь меня и себя от мыслей о том, от чего я только что отказалась. Мы это переживем. Знаю, наверно, Нерон думает, что это своего рода жертва. Но он не прав. Если бы я хоть немного любила свою работу больше, чем своего мужа, я бы ни за что не ушла. И отчасти я делаю это даже не ради Нерона, а ради себя. Мне многое нужно понять в себе, а на это нужно время, а не беготня.
- Технически, даже делая тебе минет, счастливым делает тебя все равно женщина. Или тебе по барабану кто будет делать тебе минет?
А вообще наши разговоры не имеют никакого смысла, потому что меня уже завалили на диван и избавили от всего лишнего и я полностью тону в этом предоргазмическом ощущении наслаждения и, боги, мне так хочется кричать, но теперь мои крики грозят нам не только собачьим воем и ей-богу, с таким успехом, Нерону скоро придется штрафовать меня всякий раз, как я вскрикиваю. Потому что я не могу себя сдерживать, когда он во мне. Это ощущение никогда не угаснет, я в этом уверена. Может быть у других пар все хреново со временем в этом плане, но разве может угаснуть влечение и притяжение у тех, кто пережил дьявольскую зависимость, две лечебницы, выкидыш, бесплодие и рождение ребенка. Из всего того, что мы с Нероном пережили вместе, это только малая часть, но зато самая яркая. Самая страшная. Но были и не менее ужасные вещи.
Но все это потонуло в прошлом, которое постепенно стирается из памяти, сливаясь с туманом и исчезая в нем. Да, мы помним, но идем дальше.
- Я люблю тебя. – эхом отзываюсь на его слова и целую его. И мне больше ничего не нужно для счастья.
А время идет дальше и мы двигаемся вместе с ним. Малышка крепчает на глазах и теперь мы урезали ее рацион, чтобы она не начала поправляться. Хотя она и сейчас моментами напоминает Цезаря. Такая плотненькая и заметно потяжелевшая.
- Не надорвись. – хмыкаю я, когда Нерон подбрасывает малышку на своих руках и смеется вместе с ней. – Я не смогу жить с тобой, если ты не сможешь двигать руками. Знаешь, мне придется найти кого-нибудь по свежее. Все-таки это город любви. – а скорее блядства.
Мы в Четвертом. Мы все-таки купили небольшой, но уютный дом, со своим частным пляжем. И сейчас мой милый стоял по пояс в воде и они с малышкой устраивали веселые брызги в разные стороны. Как дети, не иначе. Цезарь предпочел оставить компанию малолетних и лежал рядом со мной под зонтиком, спасаясь от жары. А я лежала на шезлонге, рядом на столике стояла маргарита и я вполне себе расслаблялась, пока Нерон полностью переключился на мелкую.
Я уже свыклась с ролью матери и даже стала замечать в себе определенные перемены, удивительно. Казалось бы откуда взяться материнским мозгам в моей пустой голове. В этом плане я была ниже интеллектом даже Нерона. Вот уж кто прирожденный отец, так это он. А я, может и перестала заниматься карьерой, но все же и полноценной матерью себя не чувствовала. Странно, все происходило как будто на автомате, как будто я давно нянчусь с детьми и не испытывала трудности в общении с ними. Наверно, просто дело в том, что Аврелия – моя. И я совершенно точно чувствую ее перемены в настроении, как и она чувствует перемены в моем. Это все равно что быть целой с Нероном, единым организмом. Все так странно, но в то же время правильно.
- Время, девочки и мальчики. – говорю я отрываясь от своего коктейля. – Пора мазаться кремом.
Я откладываю журнал и Нерон  выходит из воды и несет мне моего ребеночка, которая все еще смеется. Громко. Прямо как ее мама стонет. И к счастью, этой аналогии Аврелия никогда не узнает. Муж передает мне малышку и попутно брызгается на меня морской водой, за что получает полотенцем по заднице. Цезарь внезапно оживляется и пару раз гавкает на Нерона, но быстро сдается под взглядом мужа. Ну да, наш Цезарь не из храбрых. Мы, конечно обкорнали его и сменили религию, но наверно это и не нужно было, ибо пес чертовски боялся подходить к девчонкам. Не в папочку пошел.
А я обмазываю малышку кремом, пока она весело пускает пузыри из слюней и попутно прошу Нерона вытереть с губ ребенка эти самые пузыри. Постепенно я привыкла и к таким вещам.
- Раньше здесь было громче. – придирчиво говорю я. – Или это у меня уже слух старческий?
Какие бы воспоминания не связывали нас с Четвертым, я не хотела думать о них, поэтому просто заволакивала все шутками в таком стиле.
- Готова поспорить, ты свалишься после первого же танца, старичок. – поглядываю на Нерона с искрой азарта. Почему-то я с весельем вспоминаю нашу первую встречу. – А может ты и тогда не держался на ногах, вот я и сбежала от такой развалюхи?
Малышка зевает у меня на руках и я укладываю ее в небольшую колыбель, что стоит рядом со мной. Аврелия тут же засыпает. Моя малышка умоталась от игр с папой. Что поделать. Я тоже иногда выматываюсь от них.
- Твоя очередь, дедуль. - я подзываю его пальчиком, чтобы он подсел ко мне и я намазала его кремом.

Я забираюсь на мужа и обстоятельно и с превеликой любовью начинаю обмазывать его кремом. Хотя этот оболтус все равно сгорит, что я не знаю что ли. Ему этот крем как об стенку горох. Мне иногда кажется, что даже Аврелия куда самостоятельнее собственного отца. Она относится к этим процедурам с превеликим удовольствием.
Но между делом проскальзывает довольно интересная мысль о том, чтобы покутить, как прежде. Это странно, у меня такое ощущение как будто я двести лет не была в том гадюшнике среди обдолбанных людей. А ведь когда-то и сама такой была, только теперь, лежа на своем муже, который никогда не планировал дожить до своей свадьбы и только что уложив свою дочь, все прошлое кажется таким далеким и таким нереальным, словно сон.
Но эта идея не кажется мне такой уж плохой.  С одной стороны, да, здесь остались прошлые мы, которые ничего не воспринимали всерьез и не думали ни о чем, кроме кайфа. А с другой стороны, здесь мы с Нероном познакомились, нас притянуло друг к другу усилиями Урсулы и Германика, который тоже тогда положил на меня глаз, как на новенькую. Только в итоге инициативу перехватил Нерон, хотя мы кусали друг друга, вызывая ничего иного кроме азарта. Мы были пьяные, молодые, красивые, живые, нас ничего не заботило. И я еще умудрилась сбежать от своего счастья. Смешно сейчас все это вспоминать.
- Ну касательно знойной штучки, - я щелкаю мужа по руке, чтобы он оставил в покое мой купальник, - я все еще могу оставить тебя без штанов, со стояком в темном углу, дедуля. – наклоняюсь к нему и целую мужа. – А почему бы и правда не пройтись по местам боевой славы?
Нерон говорит про Костю и я вспоминаю, что они и правда приедут. У Оливии здесь дом, оставшийся еще со времен отца, который, конечно, тоже перешел ей после его смерти. Сейчас меня это уже не так сильно парит как раньше, но скорее это просто детские обиды, которые я перестала в себе взращивать с каких-то неведомых мне пор.
- Боишься, что твой тесть подумает, что ты легкомысленный оболтус?
Нет, здесь конечно, нашу беседу лучше не продолжать. Да и вовсе не беседу я хочу продолжить, поэтому тащу Нерона в дом, попутно позволяя ему развязать лямки лифа, а сама велю Мелите присмотреть за малышкой, пока мы с Нероном будем очень заняты. Морской воздух пробуждает аппетит. Во всех значениях.
А вечером мы и правда выбираемся в свет. Точнее во тьму, если хорошо припомнить события нашего прошлого. Я даже нахожу очередное короткое платье, весьма вульгарного и откровенного вида и вообще навожу марафет как в старые добрые времена.
- Раньше это занимало у меня меньше времени. – я смеюсь, хотя где-то внутри себя я пожалуй расстроена. Все-таки наркотики и лечение сыграли свою роль и отразились на лице. И я старательно замазывала это корректорами.
Мы выбираем одно место наугад и заходим в помещение. Ну как помещение, танцпол расположен на открытом воздухе под большим шатром и прожектора поднимаются до самого неба, затмевая звезды. Барная стойка на своем месте, но меня она конечно, не должна интересовать. Не в той мере, в которой прежде.  Куча людей, молодых, пахнет сигаретами и сексом, чужими телами и возбуждением. Свет мигает и представляет собой страшный сон эпилептика. Ей-богу сейчас и я упаду на пол и начну биться в припадке.
Забавно, все не совсем так как я помню. В моих воспоминаниях образы были мутнее и ярче, интереснее и более захватывающими. А сейчас… Мне не особо хочется лезть в народ, потому что единственный человек, которому я позволяю нарушить мое личностное пространство сейчас и так стоит рядом со мной.
- Малыш, а ты уверен, что это была хорошая идея? – скептически спрашиваю я и Нерон смотрит на меня с мимолетным удивлением, которое скрылось за смешком. С его губ едва не срывается вопрос: «что, сдаешься, старушка?». Но это же я. – Я не уверена, что смогу устоять перед таким количеством молоденьких мальчиков. – я подаюсь к нему и целую его, прижимаясь всем телом. В какой-то степени меня все-таки накрывает атмосфера. Мы так здорово куражились. – Принесешь мне коктейль, а я пока найду нам месте, где можно упасть.
Оставляю Нерона, а сама бреду в поисках свободного столика. Почти нахожу, но внезапно на сидении обнаруживаю парочку, которые ни на кого не обращают внимания и занимаются своим делом. Хех, и мы такими были? И что я заладила как старуха, как будто я сейчас уже не могу забраться вот так на Нерона и наплевать на мнение окружающих? Просто я наверно уже отвыкла от такой откровенности, я все-таки мать, да и бывала в приличном обществе. А если мы сейчас с Нероном завалимся на диван и начнем сосаться… Ну, прессе это точно понравится. Думаю там даже зайдет тема за наркотики по второму кругу.
В общем, столик я таки нахожу. Причем крутой столик, с компанией, да и не простой. Потому что когда Нерон наконец находит меня и держит в руках напитки, я сижу посреди компании молодых парней, которые ко мне так и липнут, и мы довольно ржем. И мне доставляет удовольствие недоуменный взгляд который я ловлю от Нерона. В этот момент подгребают и девчонки, а я подзываю Нерона к сеюе, пока ему освобождают место, чтобы он сел.
- Это модели моего агентства. – кричу ему на ухо, чтобы он услышал. – Мой потенциальный эскорт. Можешь и себе кого-нибудь выбрать. – кусая мужа за мочку уха и отпиваю из своего стакана.
Компания моложе нас лет на 5-7. Они все еще зеленые, но очень перспективные. Мы болтаем недолго, но для души. А потом мои ребята с девчонками сваливают в другой клуб и мы с Нероном остаемся одни.
- Я уже и забыла, какового это, бегать из одного клуба в другой. – говорю я, поглаживая щеку моего милого и вновь водрузив на него ноги, как в прежние времена. – Ты знаешь, замужними здесь быть не так интересно уже. – смеюсь и внезапно подскакиваю.
Обхожу столик и танцую перед Нероном под музыку.
- Ну что, Нерончик. – зазывающее смотрю на моего мужа, пока кто-то обнимает меня сзади и лезет под подол моего и без того короткого платья.
- Какие люди! – знакомый голос, но мне требуется развернуться, чтобы узнать хама, который посмел ко мне прикоснуться. Ливий. – Радость моя, ты решила меня найти и исправить ошибки прошлого? Я могу начать прямо сейчас. – он не отпускает, забираясь руками выше под платье, задирая подол, а я хоть и ударяю его, но это не работает. Он слишком крепко меня держит.
- Отпусти. – кричу, но Ливий продолжая меня удерживать переключается на Нерона, который подорвался с дивана.
- Привет, друг. Ну и как дела? Не ожидал тебя здесь встретить. – он до безобразия пьян, да и еще и обдолбан. И меня воротит от него. Только я не свожу глаз с Нерона. Со мной все в порядке, хотя рука Ливия ползет по животу, специально, чтобы Нерон видел. – Вы же теперь чистенькие, птицы высокого полета. Так что вас занесло в эту дыру? А, Реджи? Ты все так же артачишься, когда тебя имеют? Знаешь мне тебя не хватает.

Ситуация принимает опасный оборот, потому что я вижу, как взбешен Нерон. Честно, если бы силы во мне было по больше, я бы уже сама двинула Ливию так, что он бы забыл наши имена. Но он куражится и от него несет спиртным и сигаретами и травкой и всем, чем еще нужно и можно. Он напоминает мне прежнего Нерона, но не такого безумного. В Нероне никогда не было этой ненависти к окружающим. Было наплевательское хамское отношение, но не зависть или ненависть.
- А ты все так же милостыню собираешь? – скалюсь я, а Ливий демонстративно клацает зубами у меня над ухом. Тоже мне хищник нашелся. У него эти зубы явно лишние.
Я просто не хочу показывать Нерону, насколько сильно я напугана. Да, мой милый, конечно, все видит, но у меня есть надежда, что он не видит всю глубину моего страха. Потому что Ливия я действительно боюсь, как никого больше.
Нерон протягивает мне руку и я хватаюсь за нее как за спасение и вырываюсь из рук Ливия. Тот для проформы сделал вид, что хотел и дальше меня удержать, но в итоге отпустил. Он своей цели достиг – Нерон взбешен, и я это очень хорошо ощущаю, когда оказываюсь в руках мужа. Все его тело говорит о том, что он замер в ожидании прыжка, готовый набросится на потенциальную жертву. И Ливий, кажется, даже не догадывается, на что нарывается. Да и с чего бы ему догадываться? Дурь заволокла разум.
Сцевола заговаривает Ливию зубы. Или скорее себе, чтобы хоть как-то успокоиться. И я цепляюсь в него, чтобы удержать возле себя, удержать себя от побега. И да, возможно Нерон не самый высокий человек на свете, но я безумно хочу за ним спрятаться, почувствовать себя в безопасности, а на деле, я стою рядом и пытаюсь остудить его пыл, цепляясь в его футболку и лбом утыкаясь в его плечо.
А Ливий тем временем переходит всякие границы, задевая Аврелию. Вот черт, эта тема не просто запретная, ее в принципе нельзя заводить, потому что Ливий только что подписал себе смертный приговор. Для Нерона его дочь – святое и Ливий мог получить только за то что назвал ее ублюдком и вообще упомянул ее. А в таком контексте… Мне уже можно звонить в бюро, чтобы заказать гроб получше.
- Нерон, не надо. – уговариваю мужа, но все напрасно. Эта бравада сделала свое дело и Нерон кидается на Ливия.
А я таки пророк, обдолбыш теряет свои зубы, как я и предсказывала. Теперь ему нужно еще язык укоротить, но вот на это я уже не готова смотреть. Только вот Сцевола слетает с катушек напрочь и уже не контролирует свой порыв гнева. Было задето самое важное для него, смысл его жизни и конечно, он этого Ливию не простит. И я хорошо его понимаю, но так же я понимаю, что Ливий нарывался с самого начала и надо было сваливать без лишних разговоров, может тогда можно было бы этого избежать.
Я не кидаюсь разнимать этих двух, я не сумасшедшая, чтобы лезть в потасовку. А народ вокруг тоже не лезет, они наблюдают и одобрительно улюлюкают, когда Нерон обрушивает на Ливия очередной удар. И честно, я никогда не видела Нерона таким злым и столько ненависти и безумства в его глазах, что мне становится страшно. Я никогда не видела своего мужа таким.
Я вмешиваюсь только тогда, когда охрана разнимает обоих по углам. Охранник собирается выпнуть Нерона и честное слово, мой муж ему просто на один зуб, поэтому я кидаюсь в сторону охранника и останавливаю его.
- Не надо, я сама. – мне приходится удержать голос, чтобы он не сорвался и звучать уверенно, потому что иначе я просто разревусь. Завтра это будет в прессе, но что хуже всего, я вижу, что оба не хотят сбавлять обороты. И я как могу привлекаю внимания Нерона к себе. – Пойдем отсюда. – охранник отпускает Сцеволу и я полностью забираю инициативу себе, отталкивая Нерона к выходу. – Пойдем, милый, он не стоит нашего внимания.
Но только Ливий заходится криком, пока охрана удерживает его. В отличие от Нерона, за этого ублюдка никто не заступится.
- Сука ублюдочная! Ненавижу тебя, тварь! Думаешь, очистился, думаешь забыл и все прошло? Ты все такой же гнилой изнутри, сука! – Ливий заходится смехом и это только подтверждает насколько он обдолбан. – Твоим блядям лучше не попадаться мне на глаза, слышишь? Потому что в следующий раз я обязательно ее выдеру, как дешевую шлюху. Что женку твою, что твою ублюдочную дочь. Уж твоя блядь знает каково это! Да, Реджи?
Нерон снова скалится, и рвется вперед, а у меня кровь стучит в голове и я практически ничего не слышу. Я просто хочу уйти.
- Пожалуйста, Нерон, давай уйдем. – я тащу его к выходу, едва удерживая мужа, от резких порывов. У меня никогда не было сил сдержать его удары. Поэтому все, что мне остается, это воззвать к его разуму, который затмил гнев.
И наверно, чтобы хоть как-то пробудить мужа, я беру первый попавшийся стакан с коктейлем и выливаю на него. Это должно его охладить достаточно и отчасти это работает. Я подхватываю бутылку водки с какого-то столика по пути и мы наконец вылетаем на улицу. Снаружи прохладно и я наконец-то вдыхаю свежий воздух, оглядываясь по сторонам. Мне нужно всего пару секунд, чтобы понять, что мы выбрались из этого ада. Всего пара секунд.
Раз.
Два.
Три.
А потом я смотрю на Нерона и вижу его побитую морду. Бровь рассечена, как и губы, а еще расплывается синяк под глазом и на скуле. Нерон что-то говорит, но мне ответить нечего. Совсем нечего. Потому что я вдруг понимаю, что не расцепи их охрана, все могла бы закончится печальнее. Сломанными носами, ребрами, конечностями. Нерон вообще себя не контролировал, сорвался, потому что его вывели, он повелся на провокацию. Да, я знаю, что мой муж – горячий парень, обиды не стерпит, особенно если задевают то, что ему дорого. Но боги!
Я не знаю, зла я или это усталость или еще что-то. Но меня колотит и я не даюсь Нерону, когда он тянет ко мне руки.
- Пойдем.
Я снимаю каблуки и мы идем к пляжу, недолго, но молчаливо. Мне просто нужно немного успокоиться. А в руке по-прежнему бутылка водки и я цепляюсь в нее, как еще несколькими минутами раньше я цеплялась в руку Нерона, протянутую мне как спасательный круг. Песок неприятно холодит стопы, как ни крути, а все же в Четвертом уже не такая жара, как в разгаре лета. Осень начала немного вступать в свои права. Повсюду валяются сосущиеся парочки и честно говоря, я даже не обращаю внимание на тех, что попадаются мне под ноги. Я просто игнорирую, переступаю и иду дальше, даже если помешала их лямуру. Нахожу более-менее пустое место.
- Сядем здесь.
Нерон садится рядом и я вытряхиваю из сумки чистый платок, смачиваю его водкой и начинаю осторожно обрабатывать раны мужа. Завтра вся рожа будет синяя. Надо будет макнуть его в какой-нибудь заживляющий крем, хотя я таким уже давно не пользуюсь, после того как ушла от Ливия и перестала получать увечья. Ну что-нибудь найду, у меня этого добра хватает.
Вообще, мне очень хочется наорать на Нерона. Наверно, поэтому я некоторое время сижу молча и поджимаю губы, чтобы не сказать чего-то такого о чем я потом пожалею. Но с другой стороны я понимаю, что Нерон встал на защиту дочери и такое вполне естественно. Ливий не смел так говорить про Аврелию. Но Ливий – наркоман, он сделает и скажет все, что угодно, лишь бы довести Нерона, на которого у него давние обиды.
Но вместо всего этого…
- Твоя дочь будет гордиться тобой. – говорю я, вновь промокая платок водкой и возвращаясь к ранам мужа. – Хотя я считаю, что ее папа – вспыльчивый дурак, но Аврелия когда-нибудь поймет, как ей повезло с отцом, который не жалеет ни себя, ни мать, чтобы защитить свою дочь и ее честь.
Учитывая все наши прошлые ошибки, я знаю, как Нерону важно быть хорошим отцом, как он любит дочь, как меняется каждый раз рядом с ней, становясь совсем другим, более счастливым, веселым, искренним. Как будто и не было того Нерона, с которым я познакомилась. Думаю, Аврелия – в некотором смысле, как искупление грехов Нерона и он хочет сохранить в ней эту чистоту души, потому что в себе он этого уже не видит. Конечно, он будет кидаться на каждого, кто хоть слово не так скажет про его дочь. Поэтому в какой-то степени я понимаю, почему Нерон так нервничает по этому поводу. И все же, ни от кого, кроме нас не зависит, какой станет наша дочь.
- Я испугалась за тебя. – и собственно я могу еще добавить, что испугалась не только за него, но и непосредственно его. Но не добавляю. Хватит сегодня с нас обоих. – Надо было уйти, едва он замаячил.

Нерон морщится, пока я обрабатываю его раны, а я постепенно успокаиваюсь. Запах водки ударяет мне в нос и вообще, я дико хотела отпить из бутылки, когда мы выскочили из клуба. У меня было превеликое желание напиться. А что? Нерон повеселился, а мне нельзя? Но я почему-то сдержалась. Не знаю, почему и как умудрилась. Во мне вообще никогда не было особой силы устоять перед соблазном напиться. Алкоголь я любила даже больше порошка. Но как и в тот случай, когда я отвлеклась от иглы на разбросанные вещи Нерона, так сейчас я наверно удержалась, потому что пить, пока на тебя смотрит покоцанный в края муж, как-то… стыдно.
И сейчас я даже рада, что не выпила. Потому что внезапно стало тошно от того, какой я могла бы стать. Я до сих пор не смогла простить себя за то, что наговорила Нерону в ту ночь, когда напилась на сете с Евой, хотя половины и не помню. Все что я помню, так это то, что была отвратительна. И больше я не хочу быть такой.
И Нерону стыдно. Я вижу это по его щенячьим глазам и честно говоря, злиться на него я больше не могу, хотя и не снимаю с лица сурового выражения еще некоторое время. Он импульсивен, всегда таким был, и разве можно его за это винить? Просто, я еще никогда не видела такой ненависти в нем. В Ливии – сколько угодно, но не в Нероне. И я больше не хочу это видеть.
- Ты как будто первый год замужем, любовь моя. – хмыкаю я, отнимая платок от его лица и переключаясь на костяшки рук, которые сбиты в кровь.  - Ты забыл, в каком мире мы живем? Ты забыл какими мы были? Как мы поливали всех грязью и как поливали нас в ответ? – веселые были времена. И они ведь не заканчиваются, по большому счету. – Нас всегда будут ненавидеть, потому что ты – заноза в заднице всего Капитолия, а я – самая красивая и счастливая женщина Капитолия. И нашу дочь тоже будут ненавидеть, милый. И злословить на счет ее отца и матери – наркоманов и безбожников. Тебе придется перебить всю столицу, чтобы никто ничего про нее не сказал. – пожалуй, да, наша дочь в еще больше опасности, чем мы, потому что на ней отпечатано все наше прошлое. В плане окружающего отношения к ней и даже нашего отношения, потому что памятуя, как мы развлекались, думаю, мы будем еще больше кряхтеть над дочерью, чем нужно. – Я горжусь тем, как ты защищаешь ее. Но ты не сможешь всегда быть с ней рядом, чтобы набить ебало какому-нибудь ублюдку. И все, что мы можем сделать для нашей дочери, это воспитать ее сильной, способной постоять за себя.
Я встаю, опираясь на его плечо и иду к мору, чтобы сполоснуть там платок, в прохладной воде. А еще самой хочется все бросить и нырнуть в воду, потому что под водой не будет ничего, кроме всепоглощающей темноты.  Но я возвращаюсь к Нерону и расправляя платок, бережно укладываю его на физиономию моего мужа. Зато теперь я не вижу этих его виноватых глаз, за которые я готова простить ему все, что угодно. И дело не в том, что я сержусь. Я просто устала.
- Наверно, мы уже стары для таких встреч со старыми друзьями.
Сажусь рядом с мужем и обнимаю его, опираясь подбородком на его плечо. Когда-то на этом самом пляже нам было вовсе не до нежностей. Насколько я помню, мы даже толком на пляже то и не провели времени, сразу забравшись в воду. Да, мы были молоды и нам казалось, что время летит, течет сквозь пальцы. А сейчас, мы никуда не торопимся, стараясь отпустить то, что произошло. У нас всегда что-то происходит. Так почему мы еще не привыкли к этому?
- Ты дурак. – соглашаюсь я, шепча ему в шею. – Но не потому что ты поддался на провокацию, а потому что ты поддался на провокацию, будучи отцом. Малыш, ты знаешь, как я тебя люблю, ты знаешь, что все минуты, которые я провела в прошлом без тебя, с другими – были огромной ошибкой, которая теперь отзывается мне в лице Ливия. Я знаю, как ты живуч, но я не хочу больше видеть тебя таким. Я не хочу, чтобы однажды наша дочь увидела тебя таким. У нас и так большой багаж на показ. И уж точно я не хочу, чтобы кто-то делал тебе больно.
Я снимаю платок с его морды и целую, чувствуя вкус водки на его губах. И пожалуй здесь подойдет клише, что его поцелуи пьянят, а теперь вообще буквально можно это сказать.
- И я закончила читать взрослые наставления взрослому мужчине, как мать его ребенка. И вспомню, пожалуй, о том, что я еще и твоя жена. И раз уж мы вспоминаем места былой славы, то почему бы не затронуть милейшую традицию, которой мы всегда заканчивали наши прогулки по пляжу? – я скольжу рукой по его шее, зарываясь в волосы. А второй рукой глажу его по раненой щеке. – Помнится, когда-то в клинике ты назвал меня врачихой. Может быть и в этот раз я смогу тебя излечить?
И ни слова не говоря, я поднимаюсь на ноги и иду к морю, на ходу снимая с себя платье и белье. Вода прохладная, но я окунаюсь с головой, портя укладку, над которой провозилась несколько часов. А едва Нерон появляется рядом, я тут же льну к нему, прижимаясь к нему влажным телом и чувствуя, как он горячий.
- Мне не мешало бы согреться. Как на счет того, чтобы немного пошалить, как в былые времена? – и я целую его страстно, пылко, прижимаясь к моему мужчине всем телом и скользя руками по его плечам и спине. Это было хреновое начало вечера. Но кто сказал, что мы не сможем закончить его как положено?

Я шутливо щелкаю Нерона по носу, когда он говорит про то, что хочет со мной состариться. Он еще и выпендривается, говоря, что готов подставить вторую целую щеку, чтобы я выместила гнев за заявление, что стану старой.
- Дурак. – смеюсь я. – Во-первых, у тебя нет не битой стороны. А во-вторых, тебе не удастся со мной состариться, если ты постоянно будешь кидаться в драки.
А на самом деле, нет ничего ценнее, чем слышать, что Нерон хочет быть со мной так долго. Или недолго, смотря когда придет моя старость и как я ее приму, мне вообще трудно поверить, что я постарею. Но все же внутри все тает и пропадает прежнее напряжение от произошедшего, когда Нерон говорит о том, что мы будем вместе. Мне ведь по-прежнему ничего, кроме этого не нужно и теперь я не уверена, что вообще что-то в жизни понадобится так, как Нерон.
Ночь мы проводим вместе, деля ее только на двоих и больше не обращая ни на кого внимания. И в какой-то степени это своеобразный метод не просто стереть прежние воспоминания, но преобразить их, отделить плохое от хорошего. Да, мы обдалбывались до потери памяти, много ругались, кричали, уходили к другим. Но как ни крути, больше между нами было все-таки совместного времяпровождения, драйва, безумного секса и острых ощущений, которые никуда не потерялись. Все по-прежнему, но теперь трезво и сконцентрировано. Мы не распаляемся на все сразу, мы сосредоточены только друг на друге.
А утром перед тем как забыться сном, пока Аврелией занимается Мелита, я ухаживаю за своим мужем, принося ему лед, хотя, конечно, уже поздно что-либо исправить. Глаз потерян на ближайшие дни, это совершенно точно. И мой милый шутит, что он станет пиратом.
- Тогда ты можешь похищать меня каждую ночь. – шепчу я, целуя его в холодный нос и забираясь под одеяло, укладываясь как можно удобнее и заворачиваясь, чтобы отогреться, я все-таки немного подмерзла. – Попрошу твою тещу привезти крем. Иначе однажды ночью я рискую проснуться и умереть от испуга. – хотя с дургой стороны, чего мне бояться? Я по ночам и не такое видела. – И совершенно точно тебе теперь нельзя к дочери ночью.
Как оказалась, нельзя ему к дочери и днем. Потому что Аврелия, едва видела побитую физиономию отца, тут же начинала плакать, протягивая ручки и просясь ко мне. Нерону, конечно, немного грустно, хотя он и смеется и я целую его, чтобы подбодрить, качая головой. Возможно, это повлияет на него в будущем, ведь это именно то, о чем я говорила, что никто из нас не хочет видеть его таким. И если бы я только знала, что в какой-то момент в голове моего милого проскользнула мысль, что он мог бы пособачиться с Ливием не на моих глазах, я бы убила его на месте.
На следующий день приезжают Костик с Оливией и детьми, и конечно, лица у них не самые спокойные, когда они видят физию моего мужа. Я пожимаю плечами. Что тут можно сказать?
- Он сказал, что хочет состариться со мной. А ведь мне еще 30-ти нет. – говорю я и забирая крем у Оливии тут же начинаю обмазывать лицо Нерона. – По хорошему, тебе бы еще твою наглую морду забинтовать нужно… Но я боюсь, что под действием этого крема ты превратишься в мальчишку и бросишь меня, как старую развратницу.
Мы проводим в Четвертом еще неделю, все вместе купаясь и отдыхая. Мужчины проводят больше времени в воде. Мы с Оливией редко выплываем из-под зонтиков, но метко. С таким количеством детей доме, а мы постоянно зависали вместе, трудно уже как-то расслабиться. Я вообще не понимаю, как Оливия умудряется следить за всеми, если я и за одной-то своей дочерью иногда не поспеваю. И мысль о том, чтобы родить второго приводит меня в ужас. И только потом я вспоминаю, что уже никакого второго никогда не будет. Как не должно было быть и первого, ага. Я с тех самых пор не доверяю врачам по части моих способностей на деторождение, но пока ведь все тихо. И надеюсь, так будет и дальше. Мне вполне хватает одного ребенка.
Время шло и чем больше я проводила времени наедине с малышкой, тем больше училась навыкам материнства. Порой мне приходилось именно учиться, когда дочь внезапно начинала капризничать, или когда болела. В такие моменты я не отходила от нее ни на шаг, оставаясь на ночь у ее колыбели и каждые полчаса проверяя температуру. Доктор говорил, что это обычная простуда и при приеме нужных лекарств, все пройдет довольно быстро. Но меня не расслабляли его речи и я отказывалась уходить, даже если Нерон убеждал меня пойти вздремнуть на кровати пару часов. Нет, мне было нормально спать и в кресле. Когда-то в клинике я спала сидя, сейчас я не страдаю.
Это было трудно объяснить. Я не проявляла такой чертовски огромной нежности к Аврелии, как Нерон или Оливия с Костей к своим детям. Но все же, порой на меня нахлынывало и я не могла выпустить ее из рук, играя часами, болтая с ней или лежа с ней на кровати, наблюдая как она спит и держит меня за пальцы. И вместе с ее покоем и я успокаивалась и поддавалась сну.
По выходным мы гуляли все втроем в парке, часто встречаясь там с нашими друзьями. Я наблюдала как трехлетние карапузы носятся по траве, падают, плачут, а потом снова встают и снова носятся. И мне безумно хотелось, чтобы Аврелия тоже повзрослела. Чтобы мы могли разговаривать, ходить вместе гулять в парк, чтобы она вот так же падала, а я бы поднимала ее и говорила, что в том, чтобы упасть нет ничего страшного. Ведь все падают. У меня была такая фантазия о взрослой дочке. А пока что я просто носила ее на руках, вместе с Нероном мы учили ее ходить и разговаривать и радовались каждому ее самостоятельному и небольшому шагу или исковерканному слову.
И не заметили, как прошел целый год с того самого момента, как малышка сделала свой первый вдох. И в этот день мы праздновали ее день рождения шумно и громко, хотя сама Аврелия совершенно не понимала, что происходит вокруг. Зато безмерно радовалась, когда ее таскали за руки, подбрасывали вверх и ловили, заливаясь звонким смехом.
И вся квартира была усеяны игрушками, обертками упаковочной бумаги и детьми. Мы решили устроить праздник только для своих и накрыть дома. Но ведь и у своих было полно детей, поэтому мелкотня носилась под нашими ногами, я судорожно пыталась проконтролировать выполнение приказов нанятым персоналом. Уж точно я не собиралась заниматься всем сама, поэтому был приглашен лучший повар, лучший кондитер, а еще фокусник и клоун, которые должны были отвлечь детей на себя, после стола.
- После ее дней рождений мне нужно брать отдельный отпуск. – шепчу я Нерону, уворачиваясь от своего мелкого брата, который носится по квартире с красной лентой на палке с шариком изображая, что это флаг, а сам он завоеватель.  – Не могу дождаться, когда ей исполнится 16 и она заявит, что праздновать день рождения с родителями это позор и стыдно для девушки в ее возрасте.
Минута слабости была использована и я вновь собираю себя в кучу, громко хлопая и возвещая всех, что пора к столу. Мелкий опять проносится у меня под ногами и я ловко ловлю его за пиджак.
- А вы молодой человек, найдите своего брата и марш мыть руки. Я видела, как вы копались в моей пальме.
- Ну, Регина! – ноет второй, объявляясь из ниоткуда. – Мы пытались найти там сокровища и нашли. – малец протягивает мне одну из моих заколок с бриллиантами, всю в грязи. Я делаю пару вдохов и отвешиваю обоим братья по подзатыльнику, а они ржут, потому что знают, что я не серьезно. – А еще нам надо найти Цезаря.
Ох, мой бедный мальчик. Он спрятался под кроватью, не вынеся такого накала событий, и не желал оттуда выбираться. Мой милый мальчик, знай, что я духовно с тобой под кроватью.
- Кто из вас капитан?
- Я!
- Нет, я!
- Вы оба разжалованы до матросов и если сейчас не отправитесь мыть руки, то оба останетесь без торта. – и это действует, потому что однажды они уже поняли мою позицию «мой дом – мои правила» и испытали ее на себе. И самое крутое, что ни Оливия ни Костя не были против. Видимо когда мелкие попадали под мой надзор, парочка отдыхала от родительства.
Нерон ржет, наблюдая за этой картиной и я фыркаю.
- А после того как помоете руки, поступаете в распоряжение моего помощника. – я хитро улыбаюсь и показываю в сторону Нерона.
- О, это же одноглазый пират!
- Ага. – соглашаюсь я. – И спорю он точно где-то спрятал сокровища, но не говорит где. Пытки разрешаются. Вперед. – по поджопнику каждому и мелкотня сорвалась с места. А я показываю Нерону язык. – Ты же всегда мечтал о собственной команде.

Стоя над колыбелью своей дочери, ощущая тепло рук мужа на своей талии и прислушиваясь к тишине комнаты, которая нарушается сопением малышки, и тихую усталость стен, которые впитали в себя столько детских счастливых криков и столько радостных поздравлений, я понимаю, что вот оно – счастье.
Оглядываясь назад, мне кажется, что я прожила не свою жизнь, а несколько чужих. В моей жизни было столько всего, и хорошего и плохого, связанного с Нероном и просто моих собственных ошибок. А впрочем, все мои главные ошибки начались с моего милого, со знакомства с ним и эти паразитических отношений, когда мы вгрызались друг в друга, кусали, бодались, ненавидели, еще не понимая, что свяжемся так крепко, что уже не сможем друг без друга. Мы проходили вместе через Ад и путь этот был так долог, что дойдя до конца, мы даже и не заметили, что у нас получилось. Да, с кучей ошибок позади, да с ужасными поступками и темными воспоминаниями, но мы выбрались, мы живем и продолжаем жить. Наблюдая, как растет жизнь, которая рождена благодаря нашим ошибкам и нашим странным отношениям.
Я до сих пор помню момент, как пошла наша дочь. я не могу его забыть, потому что отчасти мне казалось, что это и мои собственные шаги. Шаги в какое-то лучшее будущее, где нет ошибок или теней прошлого. Да, малышке дается это не сразу и не легко. Когда я слышу детский плач, я возвращаюсь в спальню и смотрю на мужа, задавая немой вопрос, что случилось, а он отвечает, что они попытались встать. Честно говоря, я не сразу придала этому значение. Малышка в последнее время делала частые потуги встать, зависая в непонятной позе и в итоге падая на попу. И уже этого для меня было достаточно. Наверно, именно поэтому я понимающе киваю и смеюсь.
- Помню времена, когда ты тоже учился вставать на ноги.
Шутки о прошлом имели особое значение для меня. Так казалось, что отпускаешь себя и свои ошибки. А может и не ошибки вовсе, если в итоге, они привели тебя вот к этому моменту, когда твой любимый мужчина поднимает свою дочь и ставит на ноги, а малышка делает несколько шагов и попадает в мои руки.И это был безумно важный момент, да, для Аврелии, но еще и для нас с Нероном. И дело не только в том, что Аврелия пошла. А в том, что мы всегда готовы поддержать ее, когда она готова упасть, и подтолкнуть на первый шаг. Мы с Нероном - родители, готовые помочь нашему ребенку. Родители, которые раньше не хотели таковыми быть и вообще не понимали, что значит помощь.
В самом начале мы долго не могли понять, кто мы друг другу, а теперь слов, определяющих нас так много, что и не подберешь. Мы – муж и жена, мы – родители, мы  - счастливые люди, мы – люди. Не пустые тени себя, ищущие любой способ заместить пустоту внутри алкоголем, косяком, дозой. Мы отвечаем за чью-то невинную, чистую жизнь и верим, что эта жизнь будет гораздо лучше нас, потому что мы ее любим. Наше единственное, нашу дочь.
- Я люблю тебя.
Я поворачиваюсь к мужу, принимая подарок и позволяя Нерону надеть его на меня. Я целую мужа долго и нежно, медленно, а потом еще некоторое время глядя в его небесные глаза, которые всегда блестели, стоило нам встретиться взглядом. И эти же глаза у моей дочери, которая смотрит на меня отцовскими глазами, но взглядом все же моим. И я знаю, что чем дальше, тем будет хуже. Хуже для всех этих ее будущих парней, которых она захочет. Девчонка будет кружить им головы и определенно, столица покорится перед ней. Покорится и возненавидит. Так всегда бывает с теми, кто силен.
- Спасибо, что позволил мне стать матерью твоего ребенка.
Я обязательно вернусь в дело. Я это чувствую. Может года через три-четыре. Когда Аврелия будет достаточно большой, когда у нее будут друзья и я уже смогу начать потихоньку отпускать малышку от себя. А сейчас ее слишком рано. И я понимаю, что поступила правильно, когда ушла из бизнеса, потому что глядя на то, как Аврелия растет, я понимаю, что время идет слишком быстро, дети взрослеют, учатся у родителей, а эти сами родители учатся не допускать больших ошибок, а бизнес, там, ха стенами моего дома, он остается прежним. И я смогу все наверстать. А если не смогу… Мне всегда нужно было только одно мнение и в этом плане, кажется, я могу не переживать. Потому что этот человек готов со мной состариться, да?
Да, мы не сразу с Нероном поняли, кто мы друг другу. Называли друг друга недопартнерами, недопарнем и недодевушкой, мы изменяли друг другу, кидались друг на друга, но все же всегда возвращались. Я – к нему, он – ко мне. Мы были непонятно кем. И только сейчас, стоя над колыбелью свое дочери и глядя на то, как она спит, я наконец вижу, наглядно вижу, кто мы друг другу. Мы – семья и такими нас делает Аврелия Сцевола.

Отредактировано Regina Lucia-Scaevola (2015-06-10 21:46:27)